Клад Белёвского Худеяра. Исторический детектив написан на основании архивных записок действительного статского советника по полицейской части Тулина Евграфа Михайловича

Георгий и Ольга Арси

Сюжет книги погружает в поиск клада XVI века, спрятанного на тульской земле боярином Тищенковым, наречённым в легендах разбойником Худеяром. Одновременно за кладом охотится банда сбежавших из-под стражи убийц-каторжников и потомок Худеяра. Для розыска преступников сыщик Тулин вынужден внедриться в жизнь бездомных и таким образом противостоять криминальному миру города.

Глава 7 Ночлежка нищих и облава

Евграф Михайлович Тулин и Егор Егорович Кротов, как и было приказано, решили следовать в Тулу в вагоне третьего класса. Особо гримироваться не стали, сыщик посчитал это лишним. Оделись в простую одежду — бекеши, шапки и сапоги. Имели вид городской, московский и по-босяцки весьма щеголеватый. Одежда была не новой, но добротной и чистой, при себе имели потрёпанные, но крепкие баулы. Накануне выезда поработали с причёсками и бородами. Вместо аккуратных и ухоженных, они превратились в неровно подстриженные и спутанные. Бриться не стали, и поэтому лица имели почти двухдневную неухоженную щетину. На пальцы надели по бронзовому перстню-хулигану с открывавшимися рваными краями, таким украшением можно было и порезать выбранную жертву или обидчика. Егор Егоровичу нарисовали синяк под левым глазом, используя обычную серу от спичек и чёрный карандаш. Кроме того, как надзиратель признался Евграфу, хорошенько употребив водки для пользы полицейского сыска, Кротов специально приложился к косяку двери. Теперь у него в дополнение к специально нарисованному медленно появлялся настоящий синяк под правым глазом. От надзирателя нещадно пахло перегаром, видимо, пользуясь случаем работы над образом злодея, он явно переборщил с употреблением зелёного змия.

Сыщики обзавелись паспортами прикрытия, за одну ночь нарисованными в сыскной части специальным умельцем, находящимся на содержании у московской полиции. Тулин числился Семёном Михайловичем Ложкиным. Егор Егорович — под своим именем и отчеством, но по фамилии Вошкин. По паспортам следовало, что оба отпущены из Владимирской губернии на заработки. Служебные документы были спрятаны, зашиты в бекешу. Имелись и револьверы, укрытые в складках одежды под левой рукой, кроме того, взяли и по хорошему ножу на всякий случай.

До вагона их специально сопроводили на отдалении переодетые агенты из сыскного отдела, не посвящённые в детали полицейской операции. Сыщик опасался, что его и Кротова благодаря залихватскому босяцкому виду может задержать полиция для выяснения личности, что могло помешать задуманному. Но этого не произошло, и они уверенно прошли в полный обывателей душный вагон, пугающий своей грязью, запахами и всевозможными звуками. Егор Егорович своим злобным видом и запахом водочного перегара успешно распугивал публику, которая сразу же при его появлении молчаливо давала возможность прохода через плотно стоящих, суетящихся над размещением личного скарба и уже спокойно сидящих обывателей, как только Кротов появлялся возле них. Пассажиры активно галдели, грызли семечки, поедали скудную пищу. Пахло чесноком, квашеной капустой, прогорклым маслом и человеческим потом давно не мытых тел. Многие курили дешёвый табак, стряхивая пепел перед собой, не обращая внимания на стоящие общественные пепельницы, предназначенные для предотвращения возможного пожара. Публика в вагоне была очень простая. По виду можно было определить, что ехали сплошь крестьяне и рабочие, но имелись один священник в старой рясе и человек интеллигентного вида, возможно, учитель, который испуганно сидел на скамье, держа в руках саквояж.

Следуя через вагон, Евграф невольно обратил внимание ещё на одного пассажира. По ходу их движения с Кротовым уже расположился на сиденье хорошо одетый и уверенный в себе человек среднего возраста, по виду приказчик или зажиточный горожанин. Он обладал крепкой фигурой, большой бородой и здоровыми кулачищами, а на левой щеке был большой шрам, полученный, видимо, от ножа.

Сыщик и надзиратель, не церемонясь, прошли в самый край вагона, изучая всех присутствующих. Присели с вызывающим видом, развалившись на жёстких сиденьях, лицом к другим пассажирам. Соседи сильно потеснились, недовольно освобождая им большую часть скамьи, молча и с опаской осматривая попутчиков. Дорога была длинной, поэтому Тулин решил поспать, пользуясь случаем, такого же мнения был и напарник. Найдя удобное положение на деревянных скамейках, они закрыли глаза и погрузились в дрёму. Неизвестно, сколько они спали, но проснулись от истошного бабьего крика.

— Ой, посмотрите, что творится? В белый день грабят! Караул, убивают, помогите Христа ради!

Евграф открыл глаза и внимательно осмотрелся. Кричала толстая и неопрятная баба, сидящая с грязными баулами через пять мест от них. Его взору представилась такая картина.

Трое скудно одетых обывателей неясного сословия, видимо, вошедшие в вагон на какой-то промежуточной станции, пытались отнять саквояж у интеллигента. Один из них уже держал в руках чей-то чемодан, другой — хороший тулуп. Скорее всего, они уже обобрали некоторых пассажиров. Интеллигент сопротивлялся, держа саквояж двумя руками, и испуганными глазами смотрел на обидчиков. Лица залётных ничего хорошего ему не обещали. Кротов, проснувшийся одновременно с Евграфом, вопросительно посмотрел на сыщика.

«Вмешиваться нельзя, иначе себя раскроем, так как неизвестно, кто из пассажиров едет до Тулы. Потом тульским босякам обязательно станет известно, что кто-то в вагоне помешал грабить народ, народная молва любые расстояния преодолеет, и получится — мы не по правилам живём. Что же делать? Оказывать поддержку нежелательно, но интеллигента жалко!» — подумал Тулин.

Неожиданно на помощь пришёл случай. К поездным грабителям, расталкивая орущих и галдящих баб, подошёл именно тот мужчина среднего возраста с бородой, шрамом и огромными кулаками, на которого обратил внимание сыщик при посадке.

— А ну-ка, осади, ретивые, не тронь человечишку. Оставь учителя, не балуй! Он наш, скуратовский, — сказал неизвестный попутчик, дерзко обращаясь к грабителям.

— Ты что, увалень деревенский, дырку в брюхе желаешь? — ответил один из них, ухмыляясь.

— Оставь его, Феня. Это скуратовский трактирщик, уважаемый в Туле человече. Постоялый двор с харчевней на окраине города содержит, — сказал один из грабителей.

— Ща, оставлю обоих голубков рядышком навсегда, — ответил грабитель по кличке Феня, незаметно доставая нож.

Остальные двое грабителей, бросив вещи, тоже приготовились к драке. Евграф решил оказать помощь этому странному смельчаку, не побоявшемуся выступить против налётчиков.

Во-первых, он понял, что грабители — не туляки. Поэтому риска поссориться с уголовным миром до начала операции не было. А во-вторых, трактирщики почти всегда были связаны с криминальным дном города, а это могло очень пригодиться. По виду этого представителя профессии трактирщиков, он был далеко не прост, что и заинтересовало Тулина. Сыщик показал незаметный знак Егору Егоровичу, содержащий призыв вмешаться в ситуацию. Тот понял и радостно улыбнулся, видимо, ему порядком надоела эта история с грабежом простых обывателей и нарушением законов Российской империи.

Незнакомец-трактирщик не видел, что грабитель по кличке Феня за спиной держит нож. Поняв это, Евграф показал этому смельчаку, вставшему на защиту интеллигента, особый знак рукой — финяк, для чего большой палец правой руки вытянул, указательный направил прямо, остальные прижал к ладони. Этот знак, известный только обитателем трущоб и подворотен, означал нож. Тот понял значение тайного знака и напрягся для отражения удара. В этот момент Евграф и Егор Егорович встали и быстрыми движениями нанесли одновременные удары в челюсть двум подручным поездного вора.

Кротов бил по-деревенски, сбоку, с ухарским кулачным размахом, а Евграф впервые опробовал удар «чао чуй» — «всплывающий кулак», которому его обучил мастер Чан. Суть его заключалась в нанесении быстрого удара снизу вверх, сделал он это с определённым выдохом и криком «чао чуй». Сыщик, конечно, мог и по-простому, как учили в императорской армии во время уроков французской борьбы, но решил по-новому, по методике китайского учителя мастерству уи. Уж очень ему хотелось доказать надзирателю преимущества своего нового увлечения. Противники рухнули на пассажиров, пытающихся уклониться от падающих на них тел. Толпа обывателей одобряюще закричала, поддерживая Тулина, Кротова и трактирщика. Особенно старалась прежняя баба. Видя это, грабитель Феня сделал выпад в направлении трактирщика, пытаясь нанести удар ножом в живот. Но тот легко уклонился, выбил нож и в свою очередь ударил налётчика. Все трое неудачных воров оказались на грязном полу, воя от боли и злобно смотря снизу на трактирщика и неожиданных его помощников.

— Оставьте всё отнятое у людишек и валите, — сердито заявил трактирщик.

Пострадавшие грабители медленно поднялись и, с ненавистью смотря на защитников интеллигента, решили убраться.

— Благодарю, робята. Смотрю, цепкие вы. Будете в Скуратовских двориках, заходите в постоялый двор «Орловский тракт». Меня кличут Агеем, — заявил трактирщик, обращаясь к сыщику, не обращая внимания на слова благодарности интеллигента.

— Договорились. Будем там, заглянем, — ответил Евграф.

Остальная дорога прошла без подобных историй. Обыватели-пассажиры успокоились и зажили прежней жизнью. Через час прибыли в Тулу. На вокзале висело описание Ерша и Борундуя с заголовком: «Внимание! Беглые». В нём обещалось материальное вознаграждение при сообщении данных об их местонахождении.

— У меня другой план созрел, Егорыч. Глупо это — в Чулковку ехать. Заметут нас вечером жандармы, и что дальше? Потом придумает Муратов, как нам сбежать. И что? Как объяснять местным босякам потом станем, что мы не заодно с жандармами. Они же после побега должны весь город перекрыть, а это нам руки свяжет. Как мы своими станем среди всей этой хевры уголовной? — задумчиво сказал сыщик.

— Что предлагаете, Семён Михайлович Ложкин? — сказал, улыбаясь, надзиратель Кротов.

— Есть у меня одна мысль, Егор Егорович Вошкин. Ночлежки поменять! Тем более, у нас в Скуратовских двориках теперь товарищ появился. Нам надо к нему поближе быть. Ночлежек в Туле две или три. Поедем в окрестности Всехсвятского кладбища. Там есть одна, как раз на окраине города. В прошлом году я мимо проезжал, заприметил. Оттуда и до Скуратовских двориков недалече. А если всё сложится хорошо, как я задумал, то завтра нас всё дно города знать будет и уважать. — ответил Евграф, улыбнувшись в ответ.

К ночлежке они добрались на самом дешёвом извозчике, с которым могли сторговаться. Для этого вначале дождались, пока поток пассажиров убудет с вокзальной площади, а потом долго торговались с теми, которые остались без работы. После длительных препираний с мрачным и невзрачным извозчиком наконец-то поехали. Пролётка была потрёпанной, лошадь изможденной, а сам извозный угрюм и неразговорчив. Через четверть часа подъехали к ночлежке. Вышли, осмотрелись. Здание было небольшим, по сравнению с московскими ночлежными домами. В тех могло одновременно разместиться до пятисот посетителей в каждой, а в этой, тульской, человек от силы шестьдесят.

Конец ознакомительного фрагмента.