Жизнь Пушкина

Георгий Чулков, 1938

Георгий Чулков (1870–1939) – известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия. Его книга «Жизнь Пушкина» – одно из лучших жизнеописаний русского гения. Приуроченная к столетию гибели поэта, она прочно заняла свое достойное место в современной пушкинистике. Главная идея биографа – неизменно расширяющееся, углубляющееся и совершенствующееся дарование поэта. Чулков точно, с запоминающимися деталями воссоздает атмосферу, сопутствовавшую духовному становлению Пушкина. Каждый этап он рисует как драматическую сцену. Необычайно ярко Чулков описывает жизнь, окружавшую поэта, и особенно портреты друзей – Кюхельбекера, Дельвига, Пущина, Нащокина. Для каждого из них у автора находятся слова, точно выражающие их душевную сущность. Чулков внимательнейшим образом прослеживает жизнь поэта, не оставляя без упоминания даже мельчайшие подробности, особенно те, которые могли вызвать творческий импульс, стать источником вдохновения. Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М. В. Михайловой.

Глава первая. Детство

I

В Москве 26 мая 1799 года в ветхом, с продырявленной крышей деревянном домике комиссариатского чиновника Скворцова на Немецкой улице родился Пушкин. В этот день по всем церквам шли молебны, гудели колокола и на улицах обыватели кричали «ура». Москва праздновала рождение внучки императора Павла^[19]. Поэт родился как раз в день семейного торжества Романовых, с коими пришлось ему вести нелегкую тяжбу всю жизнь: первое столкновение его с императором случилось, когда ему было года полтора. Эта любопытная встреча произошла в петербургском Юсуповом саду, когда семейство Пушкиных, после поездки в сентябре 1799 года в Псковскую губернию к тестю Ганнибалу^[20], проживало в Петербурге у тещи Марии Алексеевны Ганнибал^[21]. У нее в это время был свой домик в Преображенском полку. Няня, гуляя с маленьким Пушкиным по Юсупову саду, примыкавшему к великолепному дворцу, построенному знаменитым Кваренги^[22], наткнулась на Павла^[23], который и сделал ей строгое замечание за то, что она не сняла картуз с ребенка при появлении его величества.

«Видел я трех царей, — писал Пушкин жене весною 1834 года, — первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи^[24] под старость лет, но променять его на четвертого не желаю: от добра добра не ищут…»

В начале XIX века господа Пушкины отнюдь с царями не водились и по своему положению представителей древнего, но захудалого рода были весьма далеки от правящих кругов и царского трона. К несчастью, опальному поэту пришлось под конец жизни, по примеру предков, приблизиться к этому самому трону, который, по словам Лермонтова, «жадною толпой» окружали «свободы, гения и славы палачи»^[25].

Пушкин поздно понял, что ему несдобровать в этой компании. В 1830 году, когда еще можно было спастись от царских объятий, поэт писал:

Упрямства дух нам всем подгадил:

В родню свою неукротим.

С Петром мой пращур не поладил

И был за то повешен им.

Его пример будь нам наукой…^[26]

Петром I^[27] в самом деле был повешен 4 марта 1697 года Федор Матвеевич Пушкин^[28], сын воеводы Матвея Пушкина^[29], за деятельное участие в стрелецком заговоре Соковнина^[30].

Поэт неравнодушен был к истории. Он живо интересовался, между прочим, судьбою своих предков. Среди них были примечательные умом, волею, характерами и страстями. Многие были порочны и преступны.

Лет за десять до казни мятежного Федора Пушкина в Разрядный приказ была подана его родственниками родословная роспись, в которой сообщалось, что при Александре Невском^[31] «прииде из немец муж честен именем Радша». Этот легендарный Радша считался родоначальником многих фамилий — в том числе и Пушкиных, что и дало повод поэту в «Моей родословной» написать известные строки:

Мой предок Рача мышцей бранной

тому Невскому служил…

Однако если Пушкины и были потомками Радши, или Рачи, то, вероятно, в седьмом колене. А сам Радша не был современником Александра Невского. Он приехал в Новгород едва ли не за сто лет до того. Род Пушкиных ведется от некоего Григория Пушки, жившего в конце XIV и в начале XV века. Это уже лицо не легендарное, а историческое. Среди многочисленных его потомков иные упоминаются в летописях, и поэт встречал их имена в «Истории государства Российского». Он начал было писать в тридцатых годах свои записки.

«Имя предков моих встречается поминутно в нашей истории, — писал Пушкин. — В малом числе знатных родов, уцелевших от кровавых опал царя Ивана Васильевича Грозного, историограф именует и Пушкиных. Григорий Гаврилович Пушкин^[32] принадлежит к числу самых замечательных лиц в эпоху самозванцев. Другой Пушкин во время междуцарствия, начальствуя отдельным войском, один с Измайловым, по словам Карамзина^[33], сделал честно свое дело. Четверо Пушкиных подписались под грамотою о избрании на царство Романовых, а один из них, окольничий Матвей Степанович, под соборным деянием об уничтожении местничества (что мало делает чести его характеру)…»

Последнее замечание в скобках в духе пушкинской мысли о значении родовитого дворянства, и, в частности, «шестисотлетнего» дворянства Пушкиных. Впрочем, Пушкин был достаточно умен и трезв и понимал, что «имена Минина^[34] и Ломоносова^[35] вдвоем перевесят, может быть, все наши родословные». А впоследствии в заметках по поводу «Бориса Годунова» поэт писал: «Изо всех моих подражаний Байрону^[36] дворянская спесь была самое смешное…» Это не мешало ему, однако, живейшим образом интересоваться предками. В «Моей родословной» Пушкин напомнил, между прочим, о судьбе своего деда Льва Александровича^[37], служившего в артиллерии. В 1762 году он был посажен Екатериной^[38] в крепость и просидел там два года.

Мой дед, когда мятеж поднялся

Средь петергофского двора,

Как Миних^[39], верен оставался

Паденью третьего Петра^[40].

Попали в честь тогда Орловы^[41],

А дед мой в крепость, в карантин,

И присмирел наш род суровый,

И я родился мещанин.

«Дед мой, — рассказывал Пушкин, — был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урожденная Воейкова^[42], умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем ее сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе. Вторая жена его, урожденная Чичерина^[43], довольно от него натерпелась. Однажды он велел ей одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась чуть ли не моим отцом. Родильницу привезли домой полумертвою и положили на постелю всю разряженную и в бриллиантах».

Этот жестокий феодал был, однако, человеком «просветительной эпохи» и родившегося весною 1770 года сына, Сергея^[44], будущего отца поэта, воспитал в духе французского вольнодумства. Сергей Львович был типичным российским «маркизом». Незамысловатую философию XVIII века Сергей Львович усвоил не без удовольствия из книг Вольтера^[45], Гельвеция^[46], Руссо^[47] и поэтов, эротических и сентиментальных. Это не мешало ему быть суеверным и поддерживать видимость бытового православия, то есть служить молебны, приглашать на дом приходских батюшек и раз в год говеть. Утром он исповедовался и приобщался, а вечером декламировал со смехом стихи Парни^[48], в коих автор издевался над церковными таинствами. Он служил в лейб-гвардии Егерском полку. В 1798 году он вышел в отставку в чине майора и зачислен был куда-то в комиссариат по продовольственной части. Он, конечно, был масоном^[49]. Летом 1814 года, командированный в Варшаву, Сергей Львович вступил в ложу «Северного щита». Пройдя четыре предварительные степени, к концу 1817 года он получил звание «свободного каменщика». К этому времени он уже вышел в отставку и больше никогда не служил.

Сергей Львович постоянно нуждался в деньгах и почитал себя человеком, обиженным фортуною, а между тем в Нижегородской губернии у него было семь тысяч десятин и более тысячи крепостных крестьян. Он не терпел никаких дел и забот. Поместья управлялись бессовестными приказчиками, которые разорили крестьян. Сергей Львович ни разу не удосужился заняться судьбою своих имений. Крестьянскую депутацию он прогнал, не выслушав. Зато он был не ленив на удовольствия. Он полагал, что мир устроен для наслаждений таких изящных и милых господ, как он, Сергей Львович, или его братец, Василий Львович^[50], небезызвестный стихотворец, автор поэмки «Опасный сосед», в коей описываются нравы публичного дома. У самого Сергея Львовича был талант актера. Он то и дело декламировал то Мольера^[51], то Расина^[52]. Никто не умел так весело и удачно организовать любительский спектакль, как он. Нельзя отрицать, что у него был живейший интерес к литературе, а к литературным знакомствам у него было явное пристрастие. Когда он жил в Москве по Большой Хомутовке во дворе графа Санти^[53], все его ближайшие соседи были писатели. Рядом с домом Пушкиных жил поэт Ив. Ив. Козлов^[54], автор «Чернеца»; в Малом Харитоньевском — Василий Пушкин; в Малом Козловском — совсем близко — Ив. Ив. Дмитриев^[55], знаменитый баснописец и сентиментальный лирик; по Большой Хомутовке проживала также госпожа Хераскова, вдова, невестка известного писателя^[56], а на ее литературных вечерах появлялись и Карамзин, и Жуковский^[57], и многие другие. В этом кругу Сергей Львович был свой человек. Он смешил дам каламбурами. Он писал в альбомы стихи без малейших затруднений — по-французски и даже по-русски.

Сергей Львович огорчил свою мать, Ольгу Васильевну, урожденную Чичерину, женившись на «бесприданнице», Надежде Осиповне Ганнибал^[58]. Однако и эта бесприданница получила после смерти отца в Псковской губернии сельцо Михайловское^[59] — в тысячу с лишком десятин. Надежда Осиповна была красива. В свете ее звали «прекрасной креолкой». Она была взбалмошна, ленива и не терпела никаких дел и забот, как и ее супруг.

Родом своей матери Пушкин интересовался не менее, чем отцовским. Он добыл какую-то записку на немецком языке, где излагалась история его прадеда Абрама Ганнибала^[60]. Главное в этой записке соответствует действительности и подтверждается иными документами, но кое-что в ней неточно. Сам поэт называл прадеда то негром, то арапом. На самом деле Абрам Петрович Ганнибал родился в Логоне, в Северной Абиссинии, на берегах Мареба, в 1698 году. Отец его был владетельным абиссинским князьком, находившимся в вассальных отношениях к турецкому султану. Восьмилетним мальчиком он попал в качестве заложника в султанский сераль^[61]. Русский посланник вывез его в подарок Петру I. Царь, будучи в Вильне, крестил его. Абрам Ганнибал (или просто Абрам Петров, как тогда его называли) находился неотлучно при царе, спал у него в токарне, сопровождал его в походах. Сам царь обучал его грамоте и математике. По-видимому, он любил маленького абиссинца. Пушкин рассказал анекдот, который, по его словам, «довольно нечист, но рисует обычаи Петра»: «Однажды маленький арап, сопровождавший Петра I в его прогулке, остановился за некоторою нуждою и вдруг закричал в испуге: «Государь! Государь! Из меня кишка лезет!» Петр подошел к нему и, увидя, в чем дело, сказал: «Врешь: это не кишка, а глиста!» — и выдернул глисту своими пальцами».

В 1717 году Петр отправил своего воспитанника во Францию, в военное училище, обучаться артиллерии и инженерному искусству. В 1722 году он вернулся в Россию и был назначен на строительные работы в Кронштадт. После смерти царя всесильный Меншиков, страшась его влияний, удалил Ганнибала из столицы куда-то в Сибирь, к китайской границе. После падения Меншикова^[62] Ганнибалу удалось вернуться из ссылки и поселиться под Ревелем. При воцарении Елизаветы он стал возвышаться и богатеть. Умер он девяноста трех лет в чине генерал-аншефа.

«В семейственной жизни, — пишет Пушкин, — прадед мой Ганнибал так же был несчастлив, как и прадед мой Пушкин. Первая жена его, красавица, родом гречанка^[63], родила ему белую дочь^[64]». Есть известие, что жену свою он приковал к стене и жестоко истязал ее плетьми. Не дождавшись развода, он женился на некоей Христине Шеберх^[65], которая добросовестно нарожала ему немало черных ребят. Старший сын его Иван Абрамович^[66] был моряк, участвовал в Чесменском бою^[67]. В 1770 году он взял Наварин. В 1779 году выстроил Херсон.

Дед Пушкина, Осип Абрамович, служил во флоте и женился на Марии Алексеевне Пушкиной, дочери тамбовского воеводы. «И сей брак был несчастлив, — пишет Пушкин. — Ревность жены и непостоянство мужа были причиною неудовольствий и ссор, которые кончились разводом. Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединенные с ужасным легкомыслием, вовлекли его в удивительные заблуждения. Он женился на другой жене^[68], представя фальшивое свидетельство о смерти первой. Бабушка принуждена была подать просьбу на имя императрицы, которая с живостью вмешалась в это дело. Новый брак деда моего объявлен был незаконным, бабушке моей возвращена трехлетняя ее дочь». Эта девочка и была «прекрасная креолка», Надежда Осиповна Ганнибал, мать поэта.

Дед Пушкина умер в 1807 году^[69] в своей псковской деревне от следствий невоздержанной жизни.

II

В 1801 году семейство Пушкиных после поездки в Псковскую губернию и в Петербург поселилось в Москве у Чистых прудов, на углу нынешнего Большого Харитоньевского переулка. Здесь родился весною второй сын, Николай^[70]. Сестра поэта^[71] родилась в 1797 году. Брат Левушка^[72] — в 1805-м. Бабушка Ганнибал, Мария Алексеевна (ей было тогда шестьдесят лет), покинула свою петербургскую квартиру в Преображенском полку и тоже переселилась в Москву в приход Харитония в Огородниках, значит, рядом со своей дочерью и зятем. Одно время Пушкины проживали во флигеле князя Юсупова^[73], с которым, как видно, Сергей Львович был связан театральными интересами. У князя на Хомутовке был собственный театр, и Сергей Львович был незаменим в таких делах. В 1803 году Пушкины наняли квартиру опять в приходе Харитония, но уже в доме графа Санти. Бабушка Мария Алексеевна Ганнибал поддерживала кое-как домашний быт беспечных господ Пушкиных. Если бы не эта Мария Алексеевна, да еще няня Арина Родионовна^[74], маленький Пушкин не научился бы говорить по-русски. Родители говорили с детьми по-французски, а французы гувернеры и гувернантки русским языком, конечно, не интересовались.

Изящный Сергей Львович и прелестная Надежда Осиповна с удивлением смотрели на маленького Пушкина. В кого он такой? Это был нескладный, толстый, задумчивый, неповоротливый ребенок. Рассеянность его была удивительна. Однажды на прогулке он отстал от родителей и в ленивой задумчивости уселся посреди дороги. В окна глядели на мальчика и смеялись. «Ну, нечего зубы скалить!» — сказал он, вставая. Он был небрежен и терял то и дело носовые платки. Надежда Осиповна прикалывала их к курточке и заставляла провинившегося выходить к гостям с таким постыдным украшением. Родители не любили маленького Пушкина. Он убегал к бабушке Марье Алексеевне и усаживался в корзину, где у нее хранилась шерсть для рукоделия. Старуха учила его грамоте. Она владела прекрасно русской речью, и слог ее писем был замечателен.

Ее сказки открыли Пушкину мир богатырей, колдунов, смешных и глупых царей, великодушных простецов… В лицее, когда ему было уже шестнадцать лет, он вспоминал «блаженный неги час»:

Ах! умолчу ль о мамушке моей,

О прелести таинственных ночей,

Когда в чепце, в старинном одеянье.

Она, духов молитвой уклоня,

С усердием перекрестит меня

И шепотом рассказывать мне станет

О мертвецах, о подвигах Бовы…

От ужаса не шелохнусь бывало,

Едва дыша, прижмусь под одеяло,

Не чувствуя ни ног, ни головы…

…………………………………………………

Я трепетал — и тихо наконец

Томленье сна на очи упадало.

Тогда толпой с лазурной высоты

На ложе роз крылатые мечты,

Волшебники, волшебницы слетали,

Обманами мой сон обворожали.

Терялся я в порыве сладких дум;

В глуши лесной, средь муромских пустыней

Встречал лихих Полканов и Добрыней,

И в вымыслах носился юный ум…^[75]

В 1806 году Марья Алексеевна купила под Москвой сельцо Захарово^[76], и летом Пушкины уезжали туда. В деревенской обстановке характер маленького Пушкина заметно изменился. Мальчик стал подвижным, резвым и шаловливым. Такие крайности смущали родителей. Теперь ему было все любопытно — и песни, и хороводы, и рассказы захаровского повара, с которым он тайно подружился. Пушкин убегал в рощу, в поля, воображал себя богатырем и мечтал о приключениях. Он теперь смотрел на мир изумленными глазами. Обыденное удивляло его не менее, чем сказка. Тут в первый раз он узнал страшное — смерть и безумие. Правда, это страшное сочеталось как-то с неожиданной и непонятной улыбкой, но от этого оно становилось еще ужаснее. В усадьбе жила девушка, дальняя родственница Пушкиных. Она была помешана. Думали, что ее можно вылечить испугом. Для этого провели в ее комнату пожарную кишку. Сумасшедшая выбежала в ужасе и, увидев маленького Пушкина, закричала ему: «Братец! Меня принимают за пожар!» Но тот ее успокоил: нет, ее приняли за цветок. Цветок ведь тоже поливают…

Летом 1807 года, в Захарове, заболел братец Николенька. В играх они ссорились и дразнили друг друга, а когда Николенька слег в постель, брат пожалел его и подошел к его кроватке с участием, но Николенька показал ему язык. Вскоре он умер. Николеньку отпевали и хоронили в соседнем селе Вязёмах. Не верилось, что этот мальчик так и будет лежать неподвижно и тихо.

Наступила осень. Надо было уезжать в Москву. Там были очередные неприятности — гувернеры и гувернантки. Но зато в Москве есть библиотека отца. Можно забраться туда и, завладев каким-нибудь французским томиком, предаться упоительному чтению. Родителям не приходило в голову мешать этому занятию. А тут как раз на полках стояли счастливые соперники Арины Родионовны и Марии Алексеевны. Те рассказывали такие таинственные истории про колдунов, что у мальчика замирала душа от страха, и он, кутаясь с головою в одеяло, засыпал среди волшебных историй, а здесь, в этих веселых французских книжках, не было ничего таинственного и волшебного. Все было просто, ясно и занятно. О всяких тайнах эти книжки говорили с насмешкой, то добродушной, то ядовитой. Кроме того, в этих книжках можно было найти забавные вещи. Из разговоров в лакейской и девичьей Пушкин очень рано узнал то, что в гостиной называли любовью. Об этих соблазнительных вещах во французских книжках говорилось на все лады, смешно и увлекательно. Какой, например, веселый сочинитель Жак Вержье^[77]! Он тоже рассказывает сказки, но совсем не так, как Арина Родионовна… Их можно читать на ночь, не боясь привидений. Правда, читать этого забавника Вержье немного стыдно, но папа читал недавно вслух одну его историйку о глупенькой крестьянке, которую обманул жирный монах. Все смеялись и не стыдились. А то вот есть еще Жан Грекур^[78]. Он к тому же сам был аббат, значит, духовное лицо — вроде отца диакона Александра Ивановича Беликова^[79], который приходит к Пушкиным учить Закону Божию. Это духовное лицо, Жан Грекур, сочинял такие непристойные историйки, что даже сам Сергей Львович не решался кое-что читать вслух при своей супруге Надежде Осиповне. Но очаровательнее всех, разумеется, Парни. Он был удивительно приятный поэт! Его гладкие, грациозные стишки славили какую-то девицу Элеонору в очень нежных и чувственных выражениях. Он сочинил также «Мадагаскарские песни». Но особенно понравилась Пушкину «Война богов». Эта книжка вышла в Париже в 1800 году и, вероятно, попала в библиотеку Сергея Львовича, а у Василия Львовича была наверное. В этой поэме изображалась борьба языческого Олимпа с христианским миром. Архангелы сражались с античными богами очень смешно. Автор издевался над католической церковью, над таинствами и вообще над святыней. Непристойностей эротических тоже было очень много. У Вольтера их было еще больше. Имя «фернейского крикуна»^[80] не сходило с уст папаши Пушкина. «Девственница»^[81] то и дело цитировалась. Вольтеровские насмешливые книги маленький Пушкин читал с жадностью. Он узнал его биографию и живо представлял себе его лицо. Этот образ запомнился навсегда. Даже года за полтора до смерти поэт начал было набрасывать какие-то строки, быть может, к нему относящиеся, о своем «младенчестве бессмысленно лукавом»:

Я встретил старика с плешивой головой,

С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,

С устами, сжатыми наморщенной улыбкой…^[82]

Этот плешивый старик с насмешливой улыбкой был, конечно, неслучайно властителем дум. И хотя мысль его, по выражению Пушкина, была в самом деле «зыбкая», однако это была мысль для своей эпохи новая. А главное, он был остроумен. Смеяться было над чем. И нечего было противопоставить вольтеровской шутке. В колдунов Арины Родионовны и в христианскую добродетель своих родителей десятилетний Пушкин уже не верил.

В эти ранние детские годы, когда Пушкин зачитывался Вольтером и когда для него открылся соблазнительный и веселый мир сказочек Лафонтена^[83], все эти поэты казались ему счастливыми избранниками. Немудрено, что он с любопытством смотрел на живых стихотворцев и писателей, посещавших дом господ Пушкиных. Сергей Львович рассказывал впоследствии про сына: «В самом младенчестве он показал большое уважение к писателям. Не имея шести лет он уже понимал, что Николай Михайлович Карамзин не то, что другие. Одним вечером Николай Михайлович был у меня, сидел долго; во все время Александр, сидя против него, вслушивался в его разговоры и не спускал с него глаз». Вскоре Карамзин стал историографом и едва ли навещал московскую гостиную Пушкиных. Зато поэт, подрастая, успел познакомиться здесь, в Москве, с французами-эмигрантами. Среди них был Ксавье де Местр^[84], брат философа^[85], повествователь и художник. Пушкин узнал также И. И. Дмитриева, которого, быть может, он видел и в его садике, где Иван Иванович любил копаться в грядках и где стояли солнечные часы, воспетые В. А. Жуковским, не раз также посещавшего дом Сергея Львовича. Но и Дмитриев в 1809 году удалился из Москвы, получив назначение на пост министра. Остался в Москве дядюшка Василий Львович. Этот всем тогда известный поэт, рыхлый толстяк на тоненьких ножках, несколько кривоносый, очень любивший декламировать свои стихи, несмотря на отсутствие многих зубов, был весьма забавен, но внушал, однако, невольное уважение чрезвычайной своей начитанностью. Его библиотека, которую он вывез из Парижа в 1804 году, была так изысканна и богата, что ей завидовал даже граф Бутурлин^[86], у которого было богатейшее собрание книг в сорок тысяч томов. Обе эти великолепные библиотеки сгорели в 1812 году, когда французы владели Москвой, но Пушкина не было тогда в Москве; он в это время был питомцем Царскосельского лицея.

Поэт довольно наслышался еще в Москве литературных разговоров. Он уже знал, что Карамзин, Дмитриев, Жуковский, Батюшков^[87], дядюшка Василий Львович и совсем еще юный П. А. Вяземский^[88] ведут борьбу с литературными староверами, с Шишковым^[89], Хвостовым^[90] и прочими ревнителями ветхих литературных традиций. Он, конечно, знал басни и стихи Дмитриева, «Бедную Лизу» Карамзина, переводы Жуковского… К тому сроку, когда пришлось поэту покинуть семью, начитанность его была изумительна. Он прочел уже «Илиаду» и «Одиссею» в переводе Битобе^[91]. Огромный и могучий мир эллинского эпоса поразил его воображение. Он прочел классиков XVII века. Строгий Корнель^[92] внушил ему почтительное удивление. Мольер увлек его своим комедийным вымыслом. Захотелось самому сочинять что-нибудь острое, как Мольер. И он стал сочинять. Маленький драматург стал директором театра. Он же был и актером. Сестра Оля была зрителем. Поэт, подражая отцу, декламировал свои французские пьески. Одну из них, под названием «Похититель», Оля освистала. Но автор утешился, сочинив на самого себя эпиграмму, тоже, разумеется, по-французски: «Скажи, за что партер освистал «Похитителя»?

Увы! За то, что бедный автор похитил его у Мольера». Начитавшись «Генриады»^[93], он стал сочинять в ее стиле пародийную поэму, где изображалась война карликов и карлиц во времена короля Дагобера^[94]. Героя звали Толи. Поэма называлась по его имени «Толиадой». Гувернантка похитила рукопись и принесла ее гувернеру. Француз стал смеяться, прочитав начало. В крайнем гневе поэт бросил в печку свою поэму.

Когда Пушкину исполнилось одиннадцать лет, все уже знали, что он пишет стихи. Однажды в старинном парке с прудами и каналами в голландском стиле при доме Бутурлиных, дальних родственников Сергея Львовича, барышни окружили юного поэта с альбомами, прося его стихов. А когда какой-то гость продекламировал его катрен^[95], исказив размер, Пушкин в отчаянии убежал в библиотеку, где рассеянно разглядывал корешки сафьяновых переплетов, а потом ушел домой в смущении и досаде. Кажется, гувернер Бутурлиных, некий Реми Жилле^[96] (впоследствии директор Ришельевского лицея в Одессе), первый догадался, что этот самолюбивый курчавый губастый мальчик поэт и что его судьба будет необычайна.

Кто были учителями Пушкина? О них мы почти ничего не знаем. Эмигрант граф Монфор, потом какой-то Руссло, писавший плохие стихи и не одобрявший поэтических опытов Пушкина, какой-то Шедель, англичанка мисс Белли и гувернантка Анна Ивановна, впоследствии давшая повод поэту в черновой программе его воспоминаний сделать помету: «Первые неприятности — гувернантки…»

Диакон Александр Иванович Беликов, окончивший Славяно-греко-латинскую академию^[97], учил его русской грамматике и правилам «православного» вероисповедания. Если в лицее Пушкин и преувеличил несколько свое неведение Закона Божия, уверяя в стихах, что он никогда не мог выучить наизусть «Отче наш» и «Богородицу», то все же, вероятно, это признание не так уж было далеко от истины. Диакон Беликов был, по-видимому, одною из тех «духовных особ», которые были по вкусу тогдашним российским дворянам: он умел быть светским, мило спорил с вольнодумцами французами и издал книжку «Дух Массильйона». Эта книжка отвечала настроениям тех семейств, которые находили приличным отдавать своих детей в католический пансион, где внушались воспитанникам соответствующие идеи. Католические патеры казались более изящными, чем русские попы.

На семейном совете решено было отдать Пушкина в петербургский закрытый пансион отцов иезуитов, где воспитывались дети русских аристократов. Но планы эти неожиданно изменились. Стало известно, что под Петербургом, в Царском Селе, открывается привилегированное учебное заведение на каких-то совсем новых началах и что в это заведение попасть великая честь. Сергей Львович и Надежда Осиповна очень заинтересовались этой «лицеей», как еще тогда называли новое учебное заведение.

По-видимому, первоначальный проект лицея был составлен директором департамента Министерства народного просвещения И. И. Мартыновым^[98] не без руководства и указаний М. М. Сперанского^[99]. В основу этого проекта была положена идея чуть ли не Лагарпа^[100]. Этот проект отвечал либеральным мечтаниям Александра I^[101], но ко времени его осуществления эти мечтания, как известно, увяли, не расцветши. К тому же Сперанский утратил свое значение и вскоре оказался в опале. Проект попал на утверждение графа А. К. Разумовского^[102] и претерпел серьезные изменения. В это время шла борьба между иезуитами и вольнодумцами. В своем доносе 1826 года «Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного» Булгарин^[103] указывает на мартинистов^[104] как на источник той педагогической системы, которая положена в основу лицея. Либералы Александровской эпохи почти все были масонами. Наиболее способный из директоров лицея, Е. А. Энгельгардт^[105], член Великой ложи «Астрея», поддерживал эти традиции. После расправы с декабристами (он был тогда в отставке) ему пришлось выступить с полемикой, когда изгнанные из Петербурга иезуиты в заграничной прессе указывали на лицей как на рассадник масонского вольнодумства.

Господам Пушкиным надо было решить, куда отдавать сына — в иезуитский пансион, где, между прочим, начал свое учение П. А. Вяземский, или в этот новый лицей. По-видимому, у легкомысленных родителей поэта не было никаких серьезных мотивов для предпочтения того или другого учебного заведения. Дело было решено благодаря личным отношениям и связям. С директором будущего лицея В. Ф. Малиновским^[106] и особенно с его братом, Алексеем Федоровичем^[107], начальником московского архива иностранных дел, Пушкин был знаком. Усердно хлопотал об этом деле А. И. Тургенев^[108], который за год до того был назначен директором Департамента духовных дел. Он был, как известно, ревностный «гонитель иезуитов» и даже позднее, к 1815 году, редактировал указ об их официальном изгнании. Так решена была судьба поэта, и он, по счастью, ускользнул от патеров, имевших немалое влияние на своих питомцев.

1 марта Сергей Львович послал прошение о принятии его сына Александра в Царскосельский лицей. Поэт Иван Иванович Дмитриев, он же министр юстиции, зачем-то удостоверил письменно, что «недоросль Александр Пушкин есть действительно законный сын служащего в Комиссариатском штате 7-го класса Сергея Львовича Пушкина». По прошению Сергея Львовича Герольдия выдала справку о том, что будущий лицеист «происходит от древнего дворянского рода Пушкиных, коего герб внесен в общий дворянских родов гербовник и высочайше утвержден».

В июне Василий Львович поехал с племянником в Петербург.

Здесь, в Петербурге, началась для Пушкина новая жизнь. В черновых набросках автобиографической программы поэт записал, между прочим, под 1811 годом: «Дядя Василий Львович. — Дмитриев, Дашков^[109], Блудов^[110]…» И потом еще: «светская жизнь». Двенадцатилетний Пушкин в обществе благодушного и легкомысленного дядюшки почувствовал себя на свободе. А Василий Львович в это время как раз был в упоении своею славою. Он только что написал «Опасного соседа». Полемика его литературных друзей с Шишковым и его сторонниками была в разгаре. Недавно была напечатана брошюра Д. В. Дашкова «О легчайшем способе возражать на критики», где высмеивались литературные староверы. Пушкин, конечно, познакомился у дядюшки с этим ленивым ипохондриком, который оживлялся только в те часы, когда представлялся случай дразнить и уничтожать литературных неприятелей. Очевидно, Пушкин запомнил этого смуглого, красивого и несколько надменного остроумца, будущего деятельного члена «Арзамаса». Очень запомнил он тогда и Д. Н. Блудова, человека с широким образованием и тонким литературным вкусом. «Твой вкус был мне учитель», — писал про него Жуковский. Блудов, скомпрометированный в 1826 году своим участием в следственной комиссии по делу декабристов, тогда еще был вольнодумцем, и отроческий ум поэта был пленен этим российским маркизом, блиставшим остротами и «ослепительным фейерверком» идей, как выразился Батюшков.

Василий Львович в это время печатал отдельной брошюрой свои «Два послания» (Жуковскому и Дашкову), где он вел полемику с шишковистами. Автора «Опасного соседа» обвинили чуть ли не в безбожии, и бедный Василий Львович простодушно оправдывается:

Неужель оттого моя постраждет вера,

Что я подчас прочту две сцены из Вольтера?

В эти три-четыре месяца петербургской «светской жизни» Пушкин, несомненно, при живости его ума вошел в круг интересов тогдашней передовой литературы. Он уже явился в лицей сторонником определенного литературного направления.

12 августа дядюшка повез Пушкина в дом графа А. К. Разумовского, министра народного просвещения. «У меня разбежались глаза, — рассказывает об этом посещении дома Разумовского И. И. Пущин^[111], друг и ровесник Пушкина. — Кажется, я не был из застенчивого десятка, но тут как-то потерялся — глядел на всех и никого не видал. Вошел какой-то чиновник с бумагою в руке и начал выкликать по фамилиям. — Я слышу: Александр Пушкин — выступает живой мальчик, курчавый, быстроглазый, тоже несколько сконфуженный. По сходству ли фамилий или по чему другому, несознательно сближающему, только я его заметил с первого взгляду…» «При этом передвижении мы все несколько приободрились; начали ходить в ожидании представления министру и начала экзамена. Не припомню кто, только чуть ли не В. Л. Пушкин, привезший Александра, подозвал меня и познакомил с племянником…» «Скоро начали вызывать нас поодиночке в другую комнату, где в присутствии министра начался экзамен, после которого все постепенно разъезжались. Все кончилось довольно поздно».

Пущин узнал, что его новый товарищ принят в лицей так же, как и он, когда они встретились в квартире директора В. Ф. Малиновского, куда они должны были явиться для примерки казенных мундиров, треуголок и всего прочего. Пущин жил у своего восьмидесятилетнего дедушки адмирала, на Мойке^[112], а по соседству, на той же Мойке, проживали и Пушкины, дядюшка и племянник.

Пущин и Пушкин подружились с первых же дней. Они вместе гуляли в Летнем саду, и Пущин очень удивлялся, что его новый приятель успел прочесть так много книг, все помнит и обо всем судит, как взрослый, а между тем нисколько этим не гордится. «Все научное, — рассказывает Пущин, — он считал ни во что и как будто желал только доказать, что мастер бегать, прыгать через стулья, бросать мячик и проч.». «Случалось, точно, удивляться переходам в нем; видишь, бывало, его поглощенным не по летам в думы и чтения, и тут же внезапно оставляет занятия, входит в какой-то припадок бешенства за то, что другой, ни на что лучшее не способный, перебежал его или одним ударом уронил все кегли. Я был свидетелем такой сцены на Крестовском острову, куда возил нас иногда на ялике^[113] гулять Василий Львович…»

Итак, Пушкин покинул семейный кров и, кажется, не сожалел об этом. В мае 1811 года ему исполнилось двенадцать лет. Большинство товарищей по лицею были его сверстниками. Только Малиновскому^[114], сыну директора, было шестнадцать лет, да еще Маслову^[115] пятнадцать. Троим было по десяти — Корфу^[116], Корнилову^[117] и Мартынову^[118]. Прочим двадцати пяти мальчикам было по двенадцать или тринадцать. По своему развитию Пушкин далеко опередил своих новых товарищей. Все это чувствовали. Он явился в лицей с какими-то своими вкусами, мнениями и взглядами. Он как-то по-своему видел и чувствовал все вокруг себя. Его мысли сочетались с каким-то уже недетским опытом. Разгадать его тогдашнее душевное устроение не так легко. Разговоры с бабушкой, сказки Арины Родионовны, песни, которых он наслышался немало в Захарове, Гомер^[119], Корнель, Мольер, Вольтер — все это не исчерпывало душевного опыта поэта. Было еще нечто. Что же это? История. Иные дети живут, не замечая ее. То же бывает и со взрослыми. Пушкин был не таков. Уже в ребяческие годы поэт чувствовал, что он живет в определенный исторический час: он понимал связь настоящего с прошлым и будущим. Он жил не в быту, а в событиях. Он прислушивался к разговорам взрослых об убийстве императора Павла. Сам он не помнил это событие, потому что ему было тогда всего лишь три года. Его сознательная жизнь началась при Александре. Он с изумлением и страхом узнал из тех же вольных разговоров в кабинете Сергея Львовича, что царствующий император знал о заговоре и убийство отца лежит на его совести. Царский трон казался ему запятнанным кровью. Страшные рассказы Арины Родионовны о призраках и мертвецах были не страшнее исторических событий. Окружающая мальчика среда также возбуждала его любопытство и недоумение. Из разговоров дворовых он узнал о том, что такое крепостное право. Людей продавали оптом и в розницу. Дворовых наказывали розгами на конюшне. Это были бытовые явления, ему известные. А между тем Жан Жак Руссо утверждал, что человек сам по себе прекрасен и невинен. Значит, все эти несправедливости и жестокости — плод каких-то фатальных ошибок. Во Франции, должно быть, лучше, чем у нас. В 1789 году в Париже, когда Николай Михайлович Карамзин путешествовал по Европе, случилась революция. Там уже нет крепостного права. Короля там тоже нет^[120]. Ему отрубили голову в 1793 году, открыто, на площади, в назидание всем гражданам. Потом французы много воевали. Якобинский генерал Бонапарт^[121] распоряжался всем очень энергично. В 1803 году дядюшка Василий Львович путешествовал по Европе так же, как Карамзин, и представлялся этому энергичному генералу. Он тогда назывался уже первым консулом. Скоро он стал называться императором Наполеоном. Пушкину тогда исполнилось пять лет. С тех пор это имя звучало непрестанно. Казалось, что весь мир, как завороженный, покорствует этому чудесному имени. По мере того как все ярче и ярче горела звезда этого удивительного корсиканца, личность императора Александра заметно бледнела. Первые годы царствования, когда все надеялись на какую-то либеральную программу, полуобещанную правительством, были забыты. Все думали о войне. В 1805 году русские, предательски покинутые союзниками-австрийцами, были разбиты под Аустерлицем. В 1807 году Наполеон разбил русских под Фридландом, когда Александр был в союзе с пруссаками. Мир, заключенный в Тильзите^[122], в глазах русских патриотов был постыдным миром.

Пушкин развивался и читал жадно книги в те годы, когда войны уже не было, когда Александр подчинился французской политике, когда внутренние реформы, очень робкие, но дворянам казавшиеся радикальными, проводил М. М. Сперанский, поклонник Наполеона. Реформы, однако, затормозились. Старый знакомый господ Пушкиных, Н. М. Карамзин подал царю записку «О древней и новой России». Александр сделал вид, что он недоволен критикою реформ Сперанского, высказанною так решительно историографом. Но Карамзин был не одинок, а тут еще пришлось убедиться, что Сперанский слишком уверен в своих силах и не очень уважает императора. Царскосельский лицей открылся 19 октября 1811 года. К этому сроку участь Сперанского, поклонника французской демократии, была решена. Готовилась новая война с Наполеоном.

Мы теперь знаем, как впоследствии все это многообразие событий отразилось в поэзии Пушкина. Ничто не прошло бесследно. Но стихов 11–12 года у нас нет. Они уничтожены поэтом, а между тем, по собственному признанию Пушкина, муза любила его в младенчестве. О чем он тогда пел? По-видимому, он уже тогда слагал не только мирные песенки фригийских пастухов во вкусе знакомых ему французских поэтов, но «и гимны важные, внушенные богами»^[123]. Эти признания относятся уже к 1821 году:

С утра до вечера в немой тени дубов

Прилежно я внимал урокам девы тайной,

И, радуя меня наградою случайной,

Откинув локоны от милого чела,

Сама из рук моих свирель она брала.

Тростник был оживлен божественным дыханьем

И сердце наполнял святым очарованьем.

Примечания

19

…рождение внучки императора Павла. — 26 мая 1799 г. родилась дочь великого князя Александра, будущего императора Александра I, Мария (ум. 1800).

20

…к тестю… — Ганнибал Осип Абрамович (1744–1806) — дед Пушкина.

21

Ганнибал Мария Алексеевна (1745–1818, урожд. Пушкина) — жена О. А. Ганнибала, мать Н. О. Ганнибал, бабушка Пушкина.

22

Кваренги Джакомо (1744–1817) — архитектор, представитель классицизма. По происхождению — итальянец. Работал в России с 1780 г.

23

Павел I (1754–1801) — российский император с 1796 г., сын Екатерины II.

24

Камер-паж — так назывались воспитанники Пажеского корпуса, окончившие его с лучшими знаниями и успехами в отличие от пажей.

25

«Жадною толпой», «свободы, гения и главы палачи» — из стих. М. Ю. Лермонтова «Смерть поэта».

26

«Упрямства дух нам всем подгадил…» из стих. А. С. Пушкина «Моя родословная» (1830).

27

Петр I Великий (1672–1725) — последний московский царь и первый российский император. Вступил на престол в 1682 г. в десятилетнем возрасте, но самостоятельно стал править с 1689 г.

28

Пушкин Федор Матвеевич (ум. 1697) — сын М. С. Пушкина, в 1696 г. стольник; казнен за участие в Стрелецком бунте.

29

Пушкин Матвей Степанович (ум. 1706) — в 1679 г. — воевода в Астрахани, в 1682 г. — боярин; в 1697 г. назначен воеводою в Азов, но за провинность сына Федора сослан в Енисейск и лишен «боярской чести».

30

Соковнин Алексей Прокофьевич — окольничий, казнен за участие в Стрелецком бунте в 1697 г.

31

Александр Невский (1220 или 1221–1263) — князь новгородский (1236–1251), великий князь владимирский с 1252 г., сын Ярослава Всеволодовича. Одержал победы над шведами (Ледовое побоище 1242 г.), обезопасил западные границы Руси.

32

Пушкин Григорий Гаврилович (Косой, ум. 1656) — сын Гаврилы Григорьевича; 1607 г. — сокольничий, 1627 г. — стольник; 1644 г. — окольничий; 1646 г. — посол в Швеции; 1650 г. — посол в Польше.

33

Карамзин Николай Михайлович (1766–1826) — историк, писатель, почетный член Петербургской академии наук (1818). Создатель «Истории государства Российского» (т. I — 12). Основоположник русского сентиментализма.

34

Минин Кузьма Минич (? — 1616) — организатор национально-освободительной борьбы русского народа против польской интервенции нач. XVII в. И один из руководителей 2-го земского ополчения. С 1613 г. думный дворянин.

35

Ломоносов Михаил Васильевич (1711–1765) — выдающийся российский ученый.

36

Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788–1824) — лорд, знаменитый английский поэт.

37

Пушкин Лев Александрович (1723–1790) — дед А. С. Пушкина; в 1759 г. майор, после переворота 1762 г. заключен в крепость как сторонник Петра III, где пробыл 2 года; в 1763 г. уволен в отставку подполковником артиллерии.

38

Екатерина II Великая (1729–1796) — русская императрица, урожденная принцесса Анхальт-Цербстская. Вступила на престол в 1762 г. Ее нелицеприятные характеристики содержатся в эпиграмме Пушкина «Мне жаль великия жены» и в «Исторических замечаниях», где он назвал ее «Тартюфом в юбке». Однако в некоторых его произведениях присутствует и ее идеализация («К вельможе», «Перед гробницею святой» и др.).

39

Миних Бурхард Кристоф (1683–1767) — граф, российский военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал.

40

…третьего Петра — Петр III Федорович (1728–1762), российский император с 1761 г., немецкий принц Карл Петр Ульрих, сын герцога Голштейн-Готторпского Карла Фридриха и Анны Петровны, дочери Петра I.

41

Орловы братья графы Орловы — Алексей Григорьевич (1737–1807/08) и Григорий Григорьевич (1734–1783), сподвижники Екатерины II.

42

…урожденная Воейкова… — Марья Матвеевна. От нее Лев Александрович Пушкин имел троих сыновей — Николая (1745–1821), Петра (1751–1825), Александра, умершего раньше братьев. Все были бездетны.

43

Пушкина Ольга Васильевна (1737–1802, урожд. Чичерина) — вторая жена Льва Александровича Пушкина, деда поэта, от которой родились Василий, Сергей, Анна и Елизавета.

44

Пушкин Сергей Львович (1770–1848) — отец А. С. Пушкина; в 1811 г. — военный советник; в 1814 г. — начальник Комиссариатской комиссии резервной армии в Варшаве; с 1817 г. — в отставке.

45

Вольтер (Мари Франсуа Аруэ, 1694–1778) — французский писатель, философ-просветитель.

46

Гельвеций Клод Адриан (1715–1771) — французский философ. Сторонник учения о решающей роли среды в формировании личности.

47

Руссо Жан Жак (1712–1778) — французский философ и писатель. Представитель сентиментализма.

48

Парни Эварист (1753–1814) — французский поэт. Один из зачинателей «легкой поэзии».

49

Масоны (франкмасоны, от фр. franc macon — вольный каменщик) — религиозно-этическое движение, возникло в начале XVIII в. в Англии. Название, организация (объединение в ложи), традиции заимствованы ими от средневековых цехов (братств) строителей-каменщиков, отчасти от рыцарских и мистических орденов.

50

Пушкин Василий Львович (1766–1830) — дядя поэта по отцу, известный стихотворец. Фамилия героя его поэмы «Опасный сосед» (1811) Буянова возникает в «Евгении Онегине». Имя дяди неоднократно упоминалось Пушкиным в стихах. Сам Василий Львович высоко ценил творчество племянника, о чем свидетельствуют два его послания к нему (1829–1830).

51

Мольер (наст. имя и фам. Жан Батист Поклен, 1622–1673) — французский комедиограф, актер, театральный деятель, реформатор сценического искусства, служил при дворе Людовика XIV.

52

Расин Жан (1639–1699) — французский драматург, поэт, представитель классицизма.

53

Санти Александр Львович (1767–1839) — граф, генерал-интендант 1-й армии, киевский гражданский губернатор.

54

Козлов Иван Иванович (1779–1840) — русский поэт, переводчик. Ослеп в 1821 г. Автор лирических стихов, поэмы «Чернец», экземпляр которой прислал Пушкину с собственноручной надписью (Пушкин охарактеризовал ее как «прелесть» и написал стих. «Козлову» (по получении от него «Чернеца»). Поэт посвятил Пушкину два стихотворения. Стих. «Вечерний звон» (1828) стало народной песней.

55

Дмитриев Иван Иванович (1760–1837) — русский поэт, автор элегий, сатир, басен (в основном вольный перевод Лафонтена и Флориана), баллад, песен в подражание народным. Начал свою службу солдатом в 14 лет, дослужился до министра юстиции (1810–1814).

56

…известного писателя… — Херасков Михаил Матвеевич (1733–1807) — писатель, создатель трагедий и комедий в духе классицизма. Директор, а затем куратор Московского университета.

57

Жуковский Василий Андреевич (1783–1852) — русский поэт, почетный член (1827) и академик (1841) Петербургской академии наук. Один из основоположников русского романтизма.

58

Ганнибал Надежда Осиповна (1775–1836) — мать Пушкина. Известны ее обращения к Александру I в 1825 г. и Николаю I в 1826 г. с просьбой о помиловании поэта.

59

…эта бесприданница получила после смерти отца в Псковской области сельцо Михайловское… — отец — Ганнибал Осип Абрамович (1744–1806) — третий сын Абрама Ганнибала от второго брака, дед Пушкина, дослужился до чина морской артиллерии капитана 2-го ранга, затем был заседателем псковского Совестного суда, советником Псковского наместнического правления (1778) и советником Петербургского губернского правления (1780). Умер и погребен в Святогорском монастыре.

60

Ганнибал Абрам Петрович (до крещения Ибрагим, 1697 или 1698–1781) — прадед Пушкина. В 1742 г. в чине генерал-майора назначен ревельским обер-комендантом, в 1755 г. — выборгский губернатор, в 1759 г. — генерал-аншеф и директор Ладожского канала.

61

Сераль — в странах Востока дворец, его внутренние покои и гарем.

62

Меншиков Александр Данилович (1673–1729) сын придворного конюха, светлейший князь, сподвижник Петра I.

63

…родом гречанка… — Евдокия Андреевна Диопер, жена Абрама Ганнибала с 1731 г. (брак расторгнут в 1753 г.).

64

…родила ему белую дочь. — Сведения о дочери Поликсене не подтверждены официальными документами.

65

Шеберх Христина-Регина фон (1705–1781) — дочь капитана Перновского полка. В браке с Абрамом Ганнибалом родились сыновья — Иван, Петр, Осип и еще 8 детей.

66

Ганнибал Иван Абрамович (1731–1801) — старший из сыновей Абрама Ганнибала от брака с Христиной-Региной фон Шеберх.

67

Чесменский бой — произошел 26 июня (7 июля) 1770 г. во время Русско-турецкой войны 1768–1874 гг.

68

…женился на другой жене… — при жизни первой жены в 1779 г. О. Л. Ганнибал женился на Устинье Ермолаевне Толстой (урожд. Шишкина, брак с которой был признан незаконным в 1784 г. и расторгнут).

69

…умер в 1807 году — по другим сведениям, в 1806 г.

70

Пушкин Николай Сергеевич (1801–1807) — брат поэта.

71

Пушкина Ольга Сергеевна (1797–1868) — сестра поэта. В 1828 г. тайком от родителей вышла замуж за Н. И. Павлищева, человека мелочного, постоянно докучавшего Пушкину денежными проблемами, что способствовало охлаждению отношений между братом и сестрой, бывших до этого очень теплыми (ей посвящено одно из первых стих. поэта «К сестре» (1814). Брак не был счастливым, все дети умерли в детстве, кроме Льва Николаевича Павлищева (1834–1915), написавшего «Воспоминания об А. С. Пушкине. Из семейной хроники» (1880), достаточно искаженного и фальсифицированного текста, требующего тщательной проверки по каждому отдельному факту.

72

Пушкин Лев Сергеевич (1805–1852) — брат поэта, отличавшийся весьма легкомысленным характером. Поэтому в письмах к нему Пушкин часто прибегал к назидательному тону. Известны послания и стихи поэта, обращенные к брату.

73

Юсупов Николай Борисович (1750–1831) — князь, московский вельможа, меценат.

74

Арина Родионовна Яковлева (1758–1828, по мужу Матвеева) — няня Пушкина, крепостная М. А. Пушкиной. В 1799 г. получила вольную, но осталась у Пушкиных и вынянчила всех детей. Имела своих четверых детей. Умерла в Петербурге у сестры поэта, к которой переселилась в связи с ее замужеством.

75

«Ах! умолчу ль о мамушке моей…» — из стих. Пушкина «Сон» (1816). Бова — герой народной сказки о Бове-королевиче; Полкан — то же, что и Бова; Добрыня — имя одного из центральных героев русского богатырского эпоса. Основные былины о нем связаны с преданиями о женитьбе князя Владимира и о насильственном крещении Новгорода.

76

Захарова — приобретено Марией Алексеевной в 1804 г.

77

Вержье Жак (1657–1720) — французский поэт, известный главным образом своими непристойными сказками, написанными в подражание Ж. Лафонтену. Часто перелагал сюжеты новелл Боккаччо.

78

Грекур Жан (прав. Жозеф) (1683–1743) — аббат, поэт, автор сказок, большею частью фривольных.

79

Беликов Александр Иванович (ум. ок. 1854) — учитель Пушкина. В 1808 г. издал в своем переводе «Дух Массильйона, епископа Клермонского, или Мысли, избранные из его творений о различных предметах нравственности и благочестия».

80

Фернейский крикун — строка из стих. «Городок» (1915). Так назван М.-Ф. Вольтер — по имени местности Ферней около Женевы, где он прожил последние 20 лет жизни.

81

«Девственница». — В поэме «Орлеанская девственница» (1735, изд. в 1755) Вольтер в пародийном духе воспроизвел события Столетней войны и историю Жанны д’Арк.

82

«Я встретил старика с плешивой головой» — строки из чернового наброска «В младенчестве моем, бессмысленно лукавом…» (1835).

83

Лафонтен Луи Ипполит (1807–1864) — французский баснописец.

84

Местр Ксавье де (1763–1852) — французский писатель, ученый (автор работ по физике и химии), художник. В Россию эмигрировал в 1800 г. Был директором Морского музея в Петербурге.

85

…Ксавье де Местр, брат философа… — Местр Мари Жозеф де (1753–1821) — французский писатель, философ, идеолог католицизма. В 1802–1817 гг. — посол сардинского короля в России.

86

Бутурлин Дмитрий Петрович (1763–1829) — граф, директор Эрмитажа, библиофил.

87

Батюшков Константин Николаевич (1787–1855) — поэт, глава анакреонтического направления в русской лирике.

88

Вяземский Петр Андреевич (1792–1878) — поэт, критик. В 1832–1846 гг. был вице-директором Департамента внешней торговли, затем занимал пост товарища министра народного просвещения и заведовал цензурой.

89

Шишков Александр Семенович (1754–1841) — поэт, литературный критик, основатель и вдохновитель «Беседы любителей русского слова». Адмирал. Президент Российской академии (1813–1841), министр народного просвещения и глава цензурного ведомства (с 1824 по 1828 г.).

90

Хвостов Дмитрий Иванович (1756–1835) — граф, поэт, с 1807 г. сенатор. Как бездарный стихотворец, стал объектом бесчисленных эпиграмм и пародий.

91

Битобе (Bitaube) Поль-Жереми (1732–1808) — французский литератор, поэт, переводчик. Его перевод «Илиады» и «Одиссеи» на фр. яз. в 12 томах вышел в 1786 г.

92

Корнель Пьер (1606–1684) — один из основоположников классической французской трагедии. В России при Пушкине ставилась трагедия Корнеля «Гораций» (1639). Пушкин Корнеля ценил меньше, чем Расина, среди всех трагедий драматурга ему больше всего нравился «Сид» (1636).

93

«Генриада» — эпическая поэма Вольтера (1728).

94

Дагобер (прав. Дагоберт) — французский король VII в. Имя его вошло в поговорку: во времена Дагоберта — значит, очень давно, в сказочные времена.

95

Катрен — четверостишие, строфа из четырех строк. Катреном называют также четырехстрочные строфы сонета. Катрен часто используют для надписей, эпиграмм, изречений.

96

Жилле Реми Акинфиевич (Петр Иванович, 1766–1849) — директор Одесского Ришельевского лицея, позднее профессор Петербургского главного педагогического института и Царскосельского лицея.

97

Славяно-греко-латинская академия — первое высшее общеобразовательное учебное заведение в Москве. Основана в 1687 г.

98

Мартынов Иван Иванович (1771–1833) — директор департамента народного просвещения, эллинист и латинист.

99

Сперанский Михаил Михайлович (1772–1839) — российский государственный деятель, граф. С 1808 г. советник Александра I, автор плана либеральных преобразований. В 1812–1816 гг. в результате интриг противников находился в ссылке, в 1819–1821 гг. — генерал-губернатор Сибири.

100

Лагарп Жан Франсуа де (1739–1803) — французский драматург и теоретик литературы. Его главное литературно-критическое произведение «Лицей, или Курс древней и новой литературы» в 16 томах. Пушкин долгое время пользовался им как справочным пособием.

101

Александр I Павлович (1777–1825) — российский император с 1801 г.

102

Разумовский Алексей Кириллович (1748–1822) — граф, министр народного просвещения (1810–1816).

103

Булгарин Фаддей Венедиктович (1789–1859) — журналист, романист, редактор «Северного архива» (1822–1825), «Литературных листков» (1823–1824), создатель «Северной пчелы» (1825–1859), «Сына Отечества» (1825–1839). Пушкин неоднократно давал в эпиграммах и статьях памфлетную характеристику его общественной и литературной позиции.

104

Мартинисты — последователи французского теософа Сен-Мартена (1743–1803). В его учении политическим идеалом провозглашалась теократическая монархия. Оно пользовалось успехом у русских масонов конца XVIII в. и мистиков-идеалистов первой трети XIX в.

105

Энгельгардт Егор Антонович (1775–1862) — директор Лицея в 1816–1822 гг.

106

Малиновский Василий Федорович (1765–1814) — первый директор Царскосельского лицея.

107

Малиновский Алексей Федорович (1760–1840) — начальник Московского архива Министерства иностранных дел.

108

Тургенев Александр Иванович (1784–1845) — директор Департамента духовных дел и член Комиссии для устройства евреев (1810–1824), поэтому в стих. Пушкина «Тургеневу» (1817) назван «покровителем попов, евреев и скопцов» и «гонитель иезуитов» (как автор указа 1815 г. об изгнании их из России). Камергер, брат декабриста Н. И. Тургенева. Его письма из Парижа Пушкин печатал в «Современнике» (№ I) под заглавием «Хроника русского в Париже».

109

Дашков Дмитрий Васильевич (1788–1839) — один из основателей и активнейших членов литературного общества «Арзамас». С 1826 г. — товарищ министра внутренних дел, с 1832 г. — министр юстиции. Оказал серьезную поддержку Вяземскому и Пушкину, официально возразив на секретную информацию Третьего отделения о политической неблагонадежности кружка Вяземского и литераторов, группировавшихся вокруг «Московского вестника».

110

Блудов Дмитрий Николаевич (1785–1864) — служил в Министерстве иностранных дел, был министром внутренних дел, министром юстиции, президентом Академии наук и председателем Комитета министров. Пушкин иронизировал над его литературным вкусом и самомнением, называя «маркизом Блудовым».

111

Пущин Иван Иванович (1798–1859) — декабрист, близкий друг Пушкина. После окончания лицея вышел в гвардейскую артиллерию, затем занял место надворного судьи в Москве. Был сослан на каторгу, с которой вернулся в 1856 г. Автор «Записок о Пушкине».

112

…Пущин жил у дедушки-адмирала на Мойке… — Пущина Петра Ивановича (1723–1812).

113

Ялик — двухвесельная или четырехвесельная шлюпка.

114

Малиновский Иван Васильевич (1796–1873) — лицейский товарищ Пушкина, прапорщик, позднее капитан лейб-гвардии Финляндского полка.

115

Маслов Дмитрий Николаевич (1796–1856) — лицейский товарищ Пушкина. Впоследствии действительный тайный советник.

116

Корф Модест Андреевич (1800–1876) — барон, лицеист первого выпуска, впоследствии государственный секретарь, член Государственного совета, директор Публичной библиотеки.

117

Корнилов Александр Александрович (1801–1856) — лицейский товарищ Пушкина, впоследствии полковник.

118

Мартынов Аркадий Иванович (1801–1850) — сын И. И. Мартынова, лицейский товарищ Пушкина, впоследствии статский советник.

119

Гомер — легендарный древнегреческий эпический поэт, предполагаемый автор «Илиады» и «Одиссеи».

120

Короля там тоже нет. — Имеется в виду Людовик XVI (1754–1793) — французский король (1774–1792) из династии Бурбонов. Был свергнут, осужден Конвентом и казнен.

121

…генерал Бонапарт… — Наполеон I Бонапарт (1769–1821) — французский император. Отношение Пушкина к нему трансформировалось от неприятия как тирана к восприятию его как монументальной исторической фигуры.

122

Мир, заключенный в Тильзите… — Тильзитский мир был заключен 25 июня 1807 г. после личных переговоров Александра I и Наполеона I. Россия соглашалась на создание Великого герцогства Варшавского и присоединение к континентальной блокаде.

123

«И гимны важные, внушенные богами». — Здесь и далее цитируется стих. «Муза» (1821).