Потерянная родина. Поэты-изгнанники

Георгий Филатов

В книге приведены очерки о жизни и творчестве русских поэтов, покинувших родину в разное время: Ивана Бунина, Владимира Набокова, Александра Гликберга (Саши Черного), Аминадава Шполянского (Дон-Аминадо), Владислава Ходасевича, Иосифа Бродского. Книга иллюстрирована стихотворениями поэтов и фотографиями поэтов и близких им людей.

ИВАН БУНИН

«Классик русской литературы И.А.Бунин вошел в историю, по точной характеристике Вл. Ходасевича, уникальным «архаистом-новатором». Бунин сочленил высокую традицию русского слова с тончайшей передачей опыта трагически изломанной, приобщившейся к иррациональному, но взыскующей цельности человеческой личности XX века. И опыт этот не разлагал язык классики, а подчинялся ему и поверялся им».

Вадим Полонский

Иван Бунин

Иван Алексеевич Бунин родился 22 октября 1870 года в Воронеже в старинной, обедневшей дворянской семье. Род Бунина уходил корнями в XV век и имел герб, включённый в «Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи» (1797). «Род этот — писал Бунин в «Автобиографической заметке» (1915) — дал замечательную женщину начала прошлого века, поэтессу А.П.Бунину и поэта В.А.Жуковского (незаконного сына А.И.Бунина); в некотором родстве мы с братьями Киреевскими, Гротами, Ющковыми, Воейковыми, Булгаковыми. Соймоновыми». Прадед Бунина — Дмитрий Семёнович — ушёл в отставку в чине титулярного советника. Дед — Николай Дмитриевич — недолгое время служил в Воронежской палате гражданского суда, затем занимался хозяйством в тех сёлах, что достались ему после имущественного раздела.

Отец будущего писателя помещик Орловской и Тульской губерний, Алексей Николаевич Бунин (1827–1906) — не получил хорошего образования: окончив первый класс орловской гимназии, он оставил учёбу, а в шестнадцатилетнем возрасте устроился на службу в канцелярию губернского дворянского собрания. В составе Елецкой дружины ополчения он участвовал в Крымской кампании 1853–1856 и там встречался с Л.Н.Толстым. Иван Алексеевич вспоминал об отце как о человеке, обладавшем недюжинной физической силой, горячем и великодушном одновременно: «Всё его существо было… пропитано ощущением своего барского происхождения». Несмотря на укоренившуюся с отроческих лет нелюбовь к учёбе, он до старости «читал всё, что попадало под руку, с большой охотой».

Вернувшись домой из похода в 1856 году, Алексей Николаевич женился на своей двоюродной племяннице Людмиле Александровне Чубаровой (1835(?) — 1910), происходившей по семейным преданиям из княжеского рода. В отличие от энергичного, темпераментного мужа (который, по свидетельству писателя, «временами пил ужасно, хотя не имел… ни одной типической черты алкоголика»), она была женщиной кроткой, мягкой, глубоко религиозной и обладавшей грустной поэтической душой; не исключено, что её впечатлительность передалась Ивану Алексеевичу. В 1857 году в семье появился первенец — сын Юлий, в 1858-м — сын Евгений. Всего Людмила Александровна родила девятерых детей, пятеро из которых скончались в раннем детстве.

Когда младшему сыну Ивану едва минуло три года, семья переехала из Воронежа в Елецкий уезд, в наследственное поместье на хуторе Бутырки, где и прошло детство писателя, полное, по словам Бунина «поэзии печальной и своеобразной». Среди первых детских впечатлений будущего писателя были рассказы матери, дворовых, странников, сказки, песни и легенды, живая плоть исконной русской речи, кровная связь с природой и среднерусским ландшафтом и, наконец, самое пронзительное — смерть младшей сестренки, пробившая пока неосознанную брешь в доселе ясном и неомраченном восприятии широкой жизни вокруг. Из этих впечатлений вырастают все основные темы будущего творчества. Благодаря гувернёру — студенту Московского университета Николаю Осиповичу Ромашкову — мальчик пристрастился к чтению; домашнее образование включало также обучение языкам (среди которых особое внимание уделялось латыни) и рисованию. В числе первых книг, прочитанных Буниным самостоятельно, были гомеровская «Одиссея» и сборник английской поэзии.^[1]

В 1881 году отец привез Бунина в Елецкую мужскую гимназию и после сдачи вступительных экзаменов Бунин был зачислен в 1-й класс. Поначалу Иван Алексеевич вместе с товарищем — Егором Захаровым — проживал в доме елецкого мещанина Бякина, бравшего с каждого из квартирантов по 15 рублей в месяц. Позже гимназист переселился к некоему кладбищенскому скульптору, затем ещё дважды менял жильё. Годы жизни в Ельце — мыкание по углам полунищего дворянина, уверенного в своей исключительности. Но именно Ельцу будущая проза Бунина обязана знанием мещанского быта, гнетущей, но и своеобразной поэзией русского захолустья.

В учебном курсе Бунину тяжелее всего давалась математика — в одном из писем старшему брату он упоминал, что экзамен по этому предмету является для него «самым страшным».

Учёба в гимназии завершилась для Бунина зимой 1886 года. Уехав на каникулы к родителям, перебравшимся в своё имение Озёрки, он решил не возвращаться в Елец. В начале весны педсовет исключил Бунина из гимназии за неявку «из рождественского отпуска». С этого времени его домашним учителем стал Юлий, народник-публицист, сосланный в Озёрки под надзор полиции. Старший брат, поняв, что математика вызывает у младшего брата отторжение, сосредоточил основные преподавательские усилия на гуманитарных дисциплинах.

Дальнейшая судьба Бунина во многом была отмечена двумя важными обстоятельствами: будучи дворянином, он не получил даже гимназического образования, а после ухода из-под родительского крова никогда не имел собственного дома и провел всю жизнь в отелях, чужих домах и съемных квартирах.

Писать Бунин начал рано. Писал очерки, зарисовки, стихи. В пятнадцатилетнем возрасте он сочинил роман «Увлечение» — первую часть поэмы «Петр Рогачев», который не приняла ни одна редакция. Зимой 1887 года, узнав, что умер один из его литературных кумиров — поэт Семён Надсон, Иван Алексеевич отправил в журнал «Родина» несколько стихотворений. Одно из них, озаглавленное «Над могилой С. Я. Надсона», было опубликовано в февральском номере (22 февраля):

Угас поэт в расцвете силы,

Заснул безвременно певец;

Смерть сорвала с него венец

И унесла под свод могилы.

В Крыму, где ярки неба своды,

Он молодые кончил годы.

И скрылись в урне гробовой

Его талант могучий, сильный,

И жар души любвеобильной,

И сны поэзии святой!..

Он мало жил, но благородно

Служил искусству с детских лет;

Он был поэт, душой поэт,

А не притворный, не холодный;

Могучей силой песнопенья

Он оживлял мечты свои;

В нем сердце билось вдохновеньем

И страстью искренней любви!

Корысть и ненависть глубоко

Он благородно презирал…

И, может быть, удел высокий

Его в сей жизни ожидал!..

Но ангел смерти быстрокрылый

Его уста оледенил,

И камень с надписью унылой

Его холодный труп сокрыл.

Умолк поэт… Но вечно будет

Он жить в преданиях времен,

И долго, долго не забудет

Отчизна лиры его звон!

Она должна теперь цветами

Гробницу юноши повить

И непритворными слезами

Его могилу оросить!

«Спи ж тихим сном!» — скажу с тоскою

И я, вплетая лепесток

Своей неопытной рукою

В надгробный лавровый венок.

Позже писатель вспоминал: «Утро, когда я шёл с этим номером с почты в Озёрки, рвал по лесам росистые ландыши и поминутно перечитывал своё произведение, никогда не забуду».

Другое стихотворение «Деревенский нищий» было опубликовано 17 мая в той же газете.

Возноси хвалы при уходе звезд

(Коран)

Все сады в росе, но теплы гнезда —

Сладок птичий лепет, полусон.

Возноси хвалы — уходят звезды,

За горами заалел Гермон.

А потом, счастливый, босоногий,

С чашкой сядь под ивовый плетень:

Мир идущим пыльною дорогой!

Славьте, братья, новый божий день!

С этого времени началась его более или менее постоянная литературная деятельность, в которой нашлось место и для стихов, и для прозы.

В начале 1889 г. молодой писатель покидает родительский дом и начинает самостоятельную жизнь. Сначала он, вслед за братом Юлием, отправился в Харьков, но осенью того же года принял предложение о сотрудничестве в газете «Орловский вестник» и поселился в Орле. В «Вестнике» И.А. Бунин «был всем, чем придется, — и корректором, и передовиком, и театральным критиком», жил исключительно литературным трудом, еле сводя концы с концами. В 1891 г. как приложение к «Орловскому вестнику» вышла первая книга Бунина — «Стихотворения 1887–1891 гг.». К орловскому периоду относится и первое сильное и мучительное чувство — любовь к Варваре Владимировне Пащенко, работавшей в «Орловском вестнике» корректором.

Исследователи жизни и творчества И.А.Бунина называют Варвару Пащенко первой — «невенчанной» — женой писателя. Она окончила семь классов елецкой женской гимназии, затем поступила на дополнительный курс «для специального изучения русского языка». В письме брату Иван Алексеевич рассказывал, что при первом знакомстве Варвара — «высокая, с очень красивыми чертами, в пенсне» — показалась ему весьма заносчивой и эмансипированной девушкой; позже он характеризовал её как умного, интересного собеседника.^[2]

После той первой встречи в редакции было лето в Ельце, встречи на даче в селе Воргол у знакомых Пащенко и Буниных — Бибиковых, где «гуляли по садочку» и проговорили пять часов без перерыва, бродили по дорожкам вместе с другими гостями, слушали в исполнении Вареньки Чайковского. И говорили, говорили. Казалось, она здорово понимает в стихах, в музыке. Потом вместе ехали в Орел. В оперу. Слушать Росси. Все это — из того же письма брату.

Он зачастил к Пащенко, приезжал туда, в Елец, из Орла, где все еще пытался работать. Писал ей стихи. Теперь уже вместе ездили в имение Бибиковых на Воргол.

Как-то августовской ночью сидели на балконе. Ночь была темная, теплая. Любовались звездами. Потом пошли гулять по темной акациевой аллее, заговорили. Держа Вареньку под руку, он тихонько поцеловал ее в плечо. Произошло объяснение в любви, хлынуло чувство. Потом, спустя четыре десятилетия, оно воскресло в «Лике» самыми поэтичными страницами романа… А после той ночи — записка (она любила записки): «Не старайтесь больше меня видеть»…

На другой день она попросила — они встретились уже с глазу на глаз — «забыть эту ночь». Вечером произошел разговор, потом — слезы. Умчался, как бешеный, верхом в орловскую гостиницу из Ельца, совсем не помня себя. «Нервы, что ли, только я рыдал в номере как собака… настрочил ей предикое письмо».

Он — талантливый литератор и поэт, он, уже почти двадцатилетний юноша, о котором говорили, что «красив до неприличия», он, гордый и своенравный потомок древнего дворянского рода, писал ей, умоляя, «Хоть минутами любить, а месяцами ненавидеть». В «Лике» об этом так: «Я ничего не слыхал, не видел, мысленно твердя одно: или она вернет мне себя, эту ночь, это утро, эти батистовые оборки, зашумевшие от ее замелькавших в сухой траве ног, или не жить нам обоим!»

Он терзался и страдал: «голова горит, мысли путаются, руки холодные — просто смерть…» Вдруг — письмо! Сумбурное, довольно холодное. Ее. «Да пойми же, что весы не остановились, ведь я же тебе сказала. Я не хочу, я пока, видимо, не люблю тебя так, как тебе бы хотелось, но, может быть, со временем я и полюблю тебя. Я не говорю, что это невозможно, но у меня нет желания солгать тебе. Для этого я тебя слишком уважаю. Поверь и не сумасшествуй. Этим сделаешь только хуже. Со временем, может быть, и я, сумею оценить тебя вполне. Надейся…»

А он — «сумасшествовал». И снова писал в откровении брату, спрашивая: что делать? Было ясно, что именно. Ведь готовил себя для другой, более «идеалистической жизни». Но чем настойчивее старался внушить себе, что завтра все же надо написать решительное, прощальное письмо, — это, казалось еще возможно («последней близости между нами еще не было»), — тем больше охватывала его нежность к ней, восхищение ею, благородное умиление ее любовью, искренностью, прелестью ее глаз, лица, смеха, голоса…

Казалось, все кончено. И неожиданно — посыльный. И снова с запиской. «Больше не могу, жду!»

Так, то дома, то в городе, то в Ельце, то в Орле провел молодой Бунин всю эту осень. Забросил работу. Да еще вышла ссора в редакции. Из-за его смелых заметок в «Московских новостях». 29 мая 1891 года он пишет Юлию Алексеевичу: «Если бы ты знал, как мне тяжко! Я больше всего думаю сейчас о деньгах. У меня нет ни копейки, заработать, написать что-нибудь — не могу, не хочу… Штаны у меня старые, штиблеты истрепаны. Ты скажешь — пустяки. Да, я считал бы это пустяками прежде. Но теперь это мне доказывает, до чего я вообще беден, как дьявол, до чего мне придется гнуться, поневоле расстраивать все свои лучшие думы, ощущения заботами (например, сегодня я съел бутылку молока и супу даже без «мягкого» хлеба и целый день не курил — не на что). И этакая дура хочет жениться, скажешь ты. Да, хочу! Сознаю многие скверности, препятствующие этому, и потому вдвойне — беда!.. Кстати о ней: я ее люблю (знаю это потому, что чувствовал не раз ее другом своим, видел нежную со мною, готовой на все для меня) это раз; во-вторых, если она и не вполне со мной единомышленник, то все-таки — девушка, многое понимающая…»

Отношения между возлюбленными складывались трудно: отец Варвары отказывался видеть Бунина своим будущим зятем, а того, в свою очередь, тяготила житейская неустроенность. Финансовое положение его семьи в ту пору было шатким, родители Ивана Алексеевича, продавшие Бутырки и передавшие Озёрки сыну Евгению, фактически разъехались; по свидетельству младшей сестры Бунина Марии, они иногда «сидели совершенно без хлеба».

В 1892 году Иван Алексеевич переехал в Полтаву, где при содействии Юлия устроился на службу в статистическое отделение губернской управы. Вскоре туда же прибыла и Варвара. Попытка создать семью на новом месте не удалась: Бунин много времени отдавал встречам с представителями народнических кружков, общался с толстовцами, путешествовал. В ноябре 1894 года Пащенко покинула Полтаву, оставив записку: «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом». Иван Алексеевич настолько тяжело перенёс расставание с возлюбленной, что старшие братья всерьёз опасались за его жизнь. Вернувшись вместе с ними в Елец, Бунин пришёл в дом Варвары, однако вышедший на крыльцо родственник девушки сообщил, что её адрес никому не известен.

Варвара Владимировна Пащенко вышла замуж за друга Бунина Арсения (Арсика) Николаевича Бибикова (1873–1927), литератора, актера театра и кино, прожила с ним двадцать лет, родила сына. Умерла от туберкулеза 19 мая 1918 года. По мнению исследователей, отношения с нею запечатлены в художественных автобиографиях Бунина — в частности, в романе «Жизнь Арсеньева».^[3]

Работая в управе, Бунин сотрудничал с газетой «Полтавские губернские ведомости», публикуя многочисленные свои очерки, написанные по заказу земства. Литературная поденщина угнетала писателя, стихотворения и рассказы которого в 1892–1894 гг. стали уже появляться на страницах таких солидных столичных журналов, как «Русское богатство», «Северный вестник», «Вестник Европы».

В январе 1895 г., после разрыва с В. Пащенко, Бунин оставляет службу в Полтавской управе и уезжает в Петербург, а потом в Москву. За неполные две недели, проведенные в столице, он познакомился с критиком Николаем Михайловским, публицистом Сергеем Кривенко, поэтом Константином Бальмонтом, посетил редакцию журнала «Новое слово», встретил в книжном магазине писателя Дмитрия Григоровича, побывал дома у Алексея Жемчужникова и получил от него приглашение на обед.

Серия встреч была продолжена в Москве и других городах. Придя к Льву Толстому в его дом в Хамовниках, молодой литератор поговорил с писателем о только что вышедшем рассказе Льва Николаевича «Хозяин и работник». Позже состоялось его знакомство с Чеховым, который удивил Бунина приветливостью и простотой: «Я, — тогда ещё юноша, не привыкший к такому тону при первых встречах, — принял эту простоту за холодность». Первый разговор с Валерием Брюсовым запомнился революционными сентенциями об искусстве, громко провозглашаемыми поэтом-символистом: «Да здравствует только новое и долой все старое!». Довольно быстро Бунин сблизился с Александром Куприным — они были ровесниками, вместе начинали вхождение в литературное сообщество и, по словам Ивана Алексеевича, «без конца скитались и сидели на обрывах над бледным летаргическим морем».^[4]

В 1896 г. приложением к «Орловскому вестнику» был опубликован сделанный Буниным перевод на русский язык поэмы Г.Лонгфелло «Песнь о Гайавате», открывший несомненный талант переводчика и до настоящего времени оставшийся непревзойденным по верности оригиналу и красоте стиха.

Вступление

Если спросите — откуда

Эти сказки и легенды

С их лесным благоуханьем,

Влажной свежестью долины,

Голубым дымком вигвамов,

Шумом рек и водопадов,

Шумом, диким и стозвучным,

Как в горах раскаты грома? —

Я скажу вам, я отвечу:

«От лесов, равнин пустынных,

От озер Страны Полночной,

Из страны Оджибуэев,

Из страны Дакотов диких,

С гор и тундр, с болотных топей,

Где среди осоки бродит

Цапля сизая, Шух-шух-га.

Повторяю эти сказки,

Эти старые преданья

По напевам сладкозвучным

Музыканта Навадаги».

Если спросите, где слышал,

Где нашел их Навадага, —

Я скажу вам, я отвечу:

«В гнездах певчих птиц, по рощам,

На прудах, в норах бобровых,

На лугах, в следах бизонов,

На скалах, в орлиных гнездах.

Эти песни раздавались

На болотах и на топях,

В тундрах севера печальных:

Читовэйк, зуек, там пел их,

Манг, нырок, гусь дикий, Вава,

Цапля сизая, Шух-шух-га,

И глухарка, Мушкодаза».

Если б дальше вы спросили:

«Кто же этот Навадага?

Расскажи про Навадагу», —

Я тотчас бы вам ответил

На вопрос такою речью:

«Средь долины Тавазэнта,

В тишине лугов зеленых,

У излучистых потоков,

Жил когда-то Навадага.

Вкруг индейского селенья

Расстилались нивы, долы,

А вдали стояли сосны,

Бор стоял, зеленый — летом,

Белый — в зимние морозы,

Полный вздохов, полный песен.

Те веселые потоки

Были видны на долине

По разливам их — весною,

По ольхам сребристым — летом,

По туману — в день осенний,

По руслу — зимой холодной.

Возле них жил Навадага

Средь долины Тавазэнта,

В тишине лугов зеленых.

Там он пел о Гайавате,

Пел мне Песнь о Гайавате, —

О его рожденье дивном

О его великой жизни:

Как постился и молился,

Как трудился Гайавата,

Чтоб народ его был счастлив,

Чтоб он шел к добру и правде».

Вы, кто любите природу —

Сумрак леса, шепот листьев,

В блеске солнечном долины,

Бурный ливень и метели,

И стремительные реки

В неприступных дебрях бора,

И в горах раскаты грома,

Что как хлопанье орлиных

Тяжких крыльев раздаются, —

Вам принес я эти саги,

Эту Песнь о Гайавате!

Вы, кто любите легенды

И народные баллады,

Этот голос дней минувших,

Голос прошлого, манящий

К молчаливому раздумью,

Говорящий так по-детски,

Что едва уловит ухо,

Песня это или сказка, —

Вам из диких стран принес я

Эту Песнь о Гайавате!

Вы, в чьем юном, чистом сердце

Сохранилась вера в бога,

В искру божью в человеке;

Вы, кто помните, что вечно

Человеческое сердце

Знало горести, сомненья

И порывы к светлой правде,

Что в глубоком мраке жизни

Нас ведет и укрепляет

Провидение незримо, —

Вам бесхитростно пою я

Эту Песнь о Гайавате!

Вы, которые, блуждая

По околицам зеленым,

Где, склонившись на ограду,

Поседевшую от моха,

Барбарис висит, краснея,

Забываетесь порою

На запущенном погосте

И читаете в раздумье

На могильном камне надпись,

Неумелую, простую,

Но исполненную скорби,

И любви, и чистой веры, —

Прочитайте эти руны,

Эту Песнь о Гайавате!^[5]

В конце XIX и в начале XX века Бунин стал участником литературного кружка «Среда», члены которого, собираясь в доме писателя Николая Телешова, читали и обсуждали произведения друг друга.

Атмосфера на их собраниях была неформальной, и каждый из кружковцев имел прозвища, связанные с названиями московских улиц, — к примеру, Максим Горький, любивший рассказывать о жизни босяков, был наречён Хитровкой; Леонид Андреев за приверженность к теме смерти именовался Ваганьковым; Бунину за худобу и ироничность «досталась» Живодёрка. Писатель Борис Зайцев, вспоминая о бунинских выступлениях в кружке, писал об обаянии Ивана Алексеевича и той лёгкости, с которой тот перемещался по свету. Николай Телешов называл Бунина непоседой — он не умел долго задерживаться на одном месте, и письма от Ивана Алексеевича приходили то из Орла, то из Одессы, то из Ялты. Бунин знал, что имеет репутацию человека общительного, жадно тянущегося к новым впечатлениям, органично вписывающегося в своё богемно-артистичное время. Сам же он считал, что за его стремлением постоянно находиться среди людей стояло внутреннее одиночество: «Это начало моей новой жизни было самой темной душевной порой, внутренне самым мертвым временем всей моей молодости, хотя внешне я жил тогда очень разнообразно, общительно, на людях, чтобы не оставаться наедине с самим собой».^[6]

В 1898 году в Москве вышел поэтический сборник Ивана Алексеевича «Под открытым небом», тепло встреченный литературными критиками и читателями.

Все шире вольные поля

Проходят мимо нас кругами;

И хутора и тополя

Плывут, скрываясь за полями.

Вот под горою скит святой

В бору белеет за лугами…

Вот мост железный над рекой

Промчался с грохотом под нами…

А вот и лес! — И гул идет

Под стук колес в лесу зеленом;

Берез веселых хоровод,

Шумя, встречает нас поклоном.

От паровоза белый дым,

Как хлопья ваты, расползаясь,

Плывет, цепляется по ним,

К земле беспомощно склоняясь…

Но уж опять кусты пошли,

Опять деревьев строй редеет,

И бесконечная вдали

Степь развернулась и синеет,

Опять привольные поля

Проходят мимо нас кругами,

И хутора и тополя

Плывут, скрываясь за полями.

О сборнике «Под открытым небом» Горький писал Бунину: «Получил вашу книжку. Сердечное спасибо!.. Хорошие стихи, ей-богу! Свежие, звучные, в них есть что-то детски-чистое и есть огромное чутье природы…» — и дальше, процитировав стихотворение «В поезде», замечал: «Миленький мой, это и есть самая чистая поэзия» (Горький М. Собр. соч. в 30-ти томах, т. 28. М., 1954, с. 68).

Через два года Бунин подарил любителям поэзии вторую книгу стихов — «Листопад», упрочившую авторитет автора как «поэта русского пейзажа».

Лес, точно терем расписной,

Лиловый, золотой, багряный,

Веселой, пестрою стеной

Стоит над светлою поляной.

Березы желтою резьбой

Блестят в лазури голубой,

Как вышки, елочки темнеют,

А между кленами синеют

То там, то здесь в листве сквозной

Просветы в небо, что оконца.

Лес пахнет дубом и сосной,

За лето высох он от солнца,

И Осень тихою вдовой

Вступает в пестрый терем свой.

Сегодня на пустой поляне,

Среди широкого двора,

Воздушной паутины ткани

Блестят, как сеть из серебра.

Сегодня целый день играет

В дворе последний мотылек

И, точно белый лепесток,

На паутине замирает,

Пригретый солнечным теплом;

Сегодня так светло кругом,

Такое мертвое молчанье

В лесу и в синей вышине,

Что можно в этой тишине

Расслышать листика шуршанье.

Лес, точно терем расписной,

Лиловый, золотой, багряный,

Стоит над солнечной поляной,

Завороженный тишиной;

Заквохчет дрозд, перелетая

Среди подседа, где густая

Листва янтарный отблеск льет;

Играя, в небе промелькнет

Скворцов рассыпанная стая —

И снова все кругом замрет.

Последние мгновенья счастья!

Уж знает Осень, что такой

Глубокий и немой покой —

Предвестник долгого ненастья.

Глубоко, странно лес молчал

И на заре, когда с заката

Пурпурный блеск огня и злата

Пожаром терем освещал.

Потом угрюмо в нем стемнело.

Луна восходит, а в лесу

Ложатся тени на росу…

Вот стало холодно и бело

Среди полян, среди сквозной

Осенней чащи помертвелой,

И жутко Осени одной

В пустынной тишине ночной.

…

В 1898 году Бунин познакомился с редактором издания «Южное обозрение» — одесситом Николаем Цакни, бывшим народовольцем и политэмигрантом. Жена его моментально влюбляется в Бунина и зазывает на дачу. Наклевывается ненавязчивый приморский адюльтер, но на той самой даче писатель впервые встречает дочь Цакни от первого брака, Анну, и страстно влюбляется в неё. «Это было мое языческое увлечение, солнечный удар». Бунин делает предложение едва ли не в первый вечер, Анна немедленно его принимает, а мачеха столь же молниеносно сменяет милость на вполне предсказуемый гнев.

Дочь Николая Цакни — девятнадцатилетняя Анна — стала первой официальной женой Ивана Алексеевича. В письме к Юлию, рассказывая о предстоящем браке, Бунин сообщал, что его избранница — «красавица, но девушка изумительно чистая и простая».

В сентябре того же года состоялась свадьба, после которой молодожёны отправились в путешествие на пароходе. Несмотря на вхождение в семью состоятельных греков, материальное положение писателя оставалось тяжёлым — так, летом 1899 года он обращался к старшему брату с просьбой выслать «немедленно хоть десять рублей», отмечая при этом: «просить у Цакни не стану, хоть умру». Анна не видит в муже таланта, ей не нравятся его стихи и рассказы. После двух лет совместной жизни супруги расстались; их единственный сын Николай скончался от скарлатины в 1905 году. Впоследствии, уже живя во Франции, Иван Алексеевич признавался, что «особенной любви» к Анне Николаевне у него не было, хотя та была дамой весьма приятной: «Но вот эта приятность состояла из этого Ланжерона, больших волн на берегу и ещё того, что каждый день к обеду была превосходная форель с белым вином, после чего мы часто ездили с ней в оперу».

Несмотря на активную писательскую и поэтическую деятельность известность к Бунину упорно не приходит. Дебютный сборник стихов Бунина, изданный в Орле, почти не вызвал интереса в литературной среде — причину обозначил один из авторов журнала «Наблюдатель» (1892, № 3), отметивший, что «стих г. Бунина гладок и правилен, но ведь кто же нынче пишет негладкими стихами?». В 1897 году в Петербурге вышла вторая книга писателя — «На край света и другие рассказы». На неё откликнулось уже не менее двадцати рецензентов, однако общая интонация была «благодушно-снисходительной». Кроме того, два десятка отзывов выглядели, по словам Корнея Чуковского, «микроскопически малым количеством» на фоне того резонанса, которое вызывал выход любого из произведений Максима Горького, Леонида Андреева и других «любимцев публики» рубежа веков.

Отношение к творчеству Бунина несколько улучшилось после выхода в 1901 году в символистском издательстве «Скорпион» его сборника «Листопад». Владислав Ходасевич по этому поводу заметил, что «Листопад» стал первой книгой, которой Бунин обязан началом своей известности. Весной 1901 года Иван Алексеевич попросил Чехова представить «Листопад» и «Песнь о Гайавате» на соискание Пушкинской премии. Чехов выполнил эту просьбу, предварительно проконсультировавшись с юристом Анатолием Кони: «Будьте добры, научите меня, как это сделать, по какому адресу посылать. Сам я когда-то получил премию, но книжек своих не посылал».

18 октября 1903 года после голосования комиссии по присуждению Пушкинской премии Бунин был удостоен половинной премии (500 рублей), вторая часть досталась переводчику Петру Вейнбергу. Пушкинская премия укрепила репутацию Бунина как литератора, однако мало способствовала коммерческому успеху его произведений. По свидетельству Корнея Чуковского, в московской гостинице «Метрополь», где размещалось издательство «Скорпион», несколько лет лежали нераспечатанные пачки сборника «Листопад»: «Покупателей на него не нашлось. Всякий раз, приходя в издательство, я видел эти запылённые пачки, служащие посетителям мебелью». В результате «Скорпион» дал объявление о снижении цены: «Иван Бунин. «Листопад» вместо рубля 60 копеек».^[7]

Несмотря на прекрасную рецензию графа Голенищева-Кутузова на сборник Бунина «Листопад», который указал, что Ивану Алексеевичу свойственен «прекрасный, образный, ни у кого не заимствованный, свой язык», в поэтической среде Иван Бунин заработал репутацию «старомодного пейзажиста». В конце 1890-х любимцами становятся «модные» поэты, такие как Валерий Брюсов, принесший в русскую лирику «дыхание городских улиц», и Александр Блок с его мятущимися героями. Максимилиан Волошин в рецензии на сборник Бунина «Стихотворения» написал, что Иван Алексеевич очутился в стороне «от общего движения», зато с точки зрения живописи его поэтические «полотна» достигли «конечных точек совершенства». Примерами совершенства и приверженности классике критики называют стихотворения «Помню долгий зимний вечер» и «Вечер».

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.

А счастье всюду. Может быть, оно —

Вот этот сад осенний за сараем

И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем

Встает, сияет облако. Давно

Слежу за ним… Мы мало видим, знаем,

А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села

На подоконник птичка. И от книг

Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.

Гул молотилки слышен на гумне…

Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

Критики отмечают, что название стихотворения — «Вечер» — «нельзя рассматривать как желание поэта зафиксировать временные моменты, задача в другом — показать состояние лирического героя, богатство его внутреннего мира, открытость его души («окно открыто») для восприятия полноты счастья».

В октябре 1906 года, Бунин, живший той осенью весьма хаотично, «перекочёвывавший из гостей в рестораны», в очередной раз прибыл в Москву и остановился в меблированных номерах Гунста. В числе мероприятий с его участием был запланирован литературный вечер в квартире писателя Бориса Зайцева. На вечере, состоявшемся 4 ноября, присутствовала двадцатипятилетняя Вера Муромцева, дружившая с хозяйкой дома. После чтения стихов произошло знакомство Ивана Алексеевича с будущей женой.

Вера Муромцева (1881–1961) была дочерью члена Московской городской управы Николая Муромцева и племянницей председателя Первой Государственной думы Сергея Муромцева. Её отец отличался весьма спокойным нравом, тогда как мать, по словам Бориса Зайцева, напоминала героиню Достоевского — «нечто вроде генеральши Епанчиной». Вера Николаевна — выпускница Высших женских курсов — занималась химией, знала несколько европейских языков и на момент знакомства с Буниным была далека от литературно-богемной среды. Современники описывали её как «очень красивую девушку с огромными, светло-прозрачными, как бы хрустальными глазами».

Иван Бунин с женой Верой Муромцевой

Поскольку Анна Цакни не давала Бунину развода, писатель не мог официально оформить свои отношения с Муромцевой (они обвенчались уже после отъезда из России, в 1922 году; шафером был Александр Куприн). Началом их совместной жизни стало заграничное путешествие: в апреле-мае 1907 года Бунин и Вера Николаевна совершили поездку по странам Востока, в Египет, Сирию и Палестину. Деньги на вояж им дал Николай Дмитриевич Телешов.

«В те благословенные дни, — писал Бунин, — когда на полудне стояло солнце моей жизни, когда, в цвете сил и надежд, рука об руку с той, кому Бог судил быть моей спутницей до гроба, совершал я свое первое брачное путешествие, бывшее вместе с тем и паломничеством в святую землю».

Осенью 1906 года (или зимой следующего) Бунин отправляет в Академию наук для выдвижения на очередную Пушкинскую премию 3-й том своих стихотворений (1906, тираж 5205 экземпляров, цена 1 рубль) вместе с переводом байроновского «Каина». Спустя два года жена Куприна — Мария Карловна — сообщила Ивану Алексеевичу, что члены комиссии не получили его книг, а потому вероятным претендентом на награду считается Валерий Брюсов. Накладка, возможно, произошла из-за того, что рецензентом произведений Бунина был назначен Пётр Вейнберг, скончавшийся летом 1908 года; книги, взятые им для изучения, оказались потерянными. Бунин быстро отреагировал на информацию, полученную от Куприной: он повторно послал в Академию наук 3-й и 4-й тома своих сочинений, а также письмо с необходимыми пояснениями.

В феврале 1909 года великий князь Константин Константинович, ставший новым рецензентом произведений Бунина, подготовил отзыв о его сочинениях. В отчёте отмечалось, что кандидат на премию — не начинающий автор, а стихотворец, «победивший чёрный труд изложения поэтической мысли столь же поэтической речью». В то же время, по замечанию рецензента, реалистическое описание внутренних переживаний его лирического героя порой граничит едва ли не с цинизмом — речь, в частности, шла о стихотворении «Одиночество». Обстоятельный анализ, в котором перечислялись и другие «шероховатости» (туманность мысли, неудачные сравнения, неточности, обнаруженные при сопоставлении переведённого «Каина» с подлинником), завершался вердиктом: произведения Бунина, представленные в комиссию, не заслуживают премии, однако вполне достойны «почётного отзыва».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Источник: http://www.krugosvet.ru/enc/kultura i obrazovanie/literatura/ Bunin Ivan Alekseevich.html

2

Источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Бунин, Иван Алексеевич

3

Источник: https://varvara-ru.livejournal.com/48552.html

4

Источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Бунин, Иван Алексеевич

5

Источник: http://bunin-lit.ru/bunin/perevod/pesn-o-gajavate/vstuplenie.htm

6

Источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Бунин, Иван Алексеевич

7

Источник: https://ru.wikipedia.org/wiki/Бунин, Иван Алексеевич