Виртуальные войны. Фейки

Георгий Почепцов, 2019

Георгий Почепцов – доктор филологических наук, профессор, автор пятидесяти книг на тему информационных войн, пропаганды, теории коммуникации, информационных и коммуникативных технологий. Заслуженный журналист Украины, член Национального союза писателей. В издательстве «Фолио» вышла его книга «Пропаганда 2.0». Вместе с Интернетом и социальными медиа в наш мир пришли виртуальные войны и фейки. Иногда они становились важным фактором политики. Это были российские информационные вмешательства в американские и французские президентские выборы и референдумы (Брекзит и Каталония). Сегодняшний мир перешел не только от правды к постправде, но и от фейка к постфейку. Виртуальные войны представляют собой войны без применения оружия. Это делает возможным их применение не только во время войны, но и в мирный период. Виртуальные войны формируют сознание людей, что приводит к трансформации их поведения. Они могут прийти в наш дом как с помощью традиционных медиа, так и через социальные медиа. Эти инструкции по смене поведения могут содержаться в книге, телесериале, песне.

Глава первая

Виртуальные коммуникации

1. Кaк виртуальные коммуникации строят и разрушают миры

Мы привыкли к тому, что виртуальные объекты не имеют того влияния, что физические или информационные. Направленный на тебя пистолет со словами «гони монету», несомненно, очень убедителен. И даже в теории принудительной дипломатии есть требование подкреплять угрозы реальным передвижением войск, чтобы быть убедительнее [1].

Физическое оружие направлено на уничтожение физического объекта — тела человека. Информационное и виртуальное влияют на принятие решений человеком: одно поставляет для этого текущую информацию, другое — неизменные характеристики.

Информационная картина мира — это сегодняшняя картина мира, завтра она будет другой. По этой причине мало кому нужна вчерашняя газета. Виртуальная картина мира носит более долговременный характер: она была вчера и будет такой завтра. Это, скорее, понимание мира, чем его сегодняшнее видение.

Информационная картина мира встретится в газете, в теленовостях, на сайте. Виртуальная картина мира будет реализовываться в книгах, телесериалах, памятниках. Это все то, что не изменится, как правило, на завтра, а останется и для следующих поколений, поскольку является не кратковременным, а долговременным продуктом. Несколько утрируя, можно утверждать, что информационный мир работает на нынешнее поколение, виртуальный — на завтрашнее. То есть каждое поколение пользуется новым сегодняшним информационным представлением, которое динамично меняется, и пришедшим из вчера виртуальным, трансформирующимся очень медленно.

Информационное отличается от виртуального, как тактическое воздействие от стратегического. Ведь виртуальное пространство — это религия и идеология, которые имеют дело с сакральными ценностями, за покушение на которые любое общество серьезно наказывает. Это защищенные ценности, которые удерживаются при переходе от поколения к поколению.

В ситуации революций происходит смена сразу двух картин мира — информационной и виртуальной, с помощью которых реинтерпретируется и физическое пространство. Ведь не зря после 1917 года выполнялось требование футуристов «сбросить с корабля современности» всю старую культуру. Хотя, как отмечала Г. Иванкина, СССР парадоксальным образом сохранил «дворянскую культуру» в виде литературы и искусства [2–5].

В подтверждение можно привести такую ее цитату: «Большевистский СССР оказался единственным социумом XX века (за исключением Англии, наверное), где хранились и пестовались аристократические вкусы. Но есть нюанс: в советской системе эти привычки прививались всему народу, а не только высшей элите».

Таким образом, увеличивается разрыв между информационным представлением, где буржуев и дворян надо было уничтожать, и виртуальным, где они не прямо, а косвенно становятся образцом для подражания, ведь все классические герои типа Евгения Онегина являются «врагами» с точки зрения новой виртуальной картины мира. То есть песенный призыв «мы наш, мы новый мир построим» сработал только для информационной картины мира, а виртуальная была существенно сохранена, хотя и подвергалась массовому разрушению на первых порах.

Следует признать, что перед нами определенный вариант квазипостколониальной модели, когда освобождение от колониальной зависимости сохраняет чужую культуру. Правда, колонизаторов в классическом виде в этом случае не было.

И все это, кстати, объясняет странный феномен достаточно высоких образцов советского искусства в кино и литературе. С одной стороны, новых творцов воспитывали те, кто сами получили образование в старой России. С другой — виртуальные образцы оказались не затронутыми революционными трансформациями из-за данного странного симбиоза «дворянское + революционное».

Виртуальное живет отдельно от информационного и физического. Голодающий человек, то есть физически находящийся на нуле, может обладать высокими виртуальными ценностями. Существует даже условная истина, что художнику голод полезен. И Сталин, урезая гонорары писателям, обосновал это тем, что при больших гонорарах писатели, написав одну книгу, ничего больше делать не будут.

Виртуальные ценности очень хорошо транслируются через любые кордоны и запреты. Но, как оказывается, и через времена. Вот еще одна цитата из Г. Иванкиной: «В Советском Союзе победила именно эта концепция культурничества — привитие победившему классу утонченных вкусов и лучших навыков побежденных, уничтоженных сословий. Не отрицание, но тщательная фильтрация. Так, Пушкин из бытописателя праздных денди, барышень-крестьянок и легконогих нимф превратился в яростного борца с самодержавием, а говоря о придворном композиторе Людовика XIV — Жане-Батисте Люлли, всегда подчеркивалось, что он — родом из флорентийских крестьян (сейчас о нем непременно сообщают, что он был гомосексуалистом — почувствуйте разницу)» [3]. Кстати, как видим, в биографиях прошлого акцентируется виртуальный элемент, который значим для сегодняшнего дня. Однотипно история России времен Сталина стала историей не царей, а народно-освободительного движения.

Сегодня все говорят об информационных интервенциях, но большая часть из них была смысловыми интервенциями, когда информационно переносились именно смыслы, то есть смысловая интервенция представляет собой сочетание информационной и виртуальной составляющих. Чисто информационная интервенция нужна для воздействия, например, на принятие решений военным, но воздействие на население всегда будет смысловой интервенцией.

Кибератаку мы можем рассматривать как сочетание информационного и физического, поскольку она направлена на физическую трансформацию информационных ресурсов. В отличие от нее чисто информационная и виртуальная интервенция имеют своей целью когнитивное пространство или массового, или индивидуального сознания.

Украина обладает общей информационной картиной мира, но разные ее регионы имеют разную виртуальную картину мира, хотя каждый майдан способствовал выравниванию этой виртуальной картины мира, увеличивая долю общих представлений и оттесняя различающиеся.

Виртуальная картина мира носит не просто ценностный характер, в ней содержатся причины и следствия событий, которые фиксирует информационная картина мира. Тогда в голове возникает нарратив, из которого становится ясно, почему это произошло и каковы могут быть последствия. Именно на этом уровне происходит определение того, является ли страна, вторгшаяся на территорию другой, «захватчиком» или «освободителем».

Тоталитарные государства очень серьезно относятся к своей виртуальной картине мира. Сталин повторил модель экспансии из геополитики к виртуальной политике, когда все изобретения, например, оказывались родом из России, а СССР был впереди планеты всей.

Несогласные с этой виртуальной моделью могли распрощаться с жизнью, как это произошло с талантливым физиком М. Бронштейном, который стал врагом народа, поскольку «отказался от требования издательства переделать повесть «Изобретатели радиотелеграфа» и написать, что Маркони просто-напросто украл у Попова его изобретение. Бронштейн в ответ назвал подобный «патриотизм» фашистским» [6].

Логика физического мира легко нарушается в логике мира виртуального. В советской модели многие отрицательные события превращались в позитивные, поскольку акцентировался героизм преодоления трудностей, а отрицательные аспекты отходили на второй план, а то и вовсе исчезали. Наиболее ярким примером этого можно считать превращение гибели Челюскина в героический процесс спасения челюскинцев, что даже привело к появлению первых героев СССР — летчиков, награжденных соответствующим званием и орденом Ленина.

Физический мир трансформируется под потребности виртуального. Гитлеру перед концом войны, например, сооружали кабинет размером в тысячу метров. Гитлер хотел отказаться от проведения Олимпиады, но Геббельс убедил его не делать этого: «Министр объясняет Гитлеру, что Олимпиада может стать мощным двигателем нацистской пропаганды. Масштабное событие окажет влияние на репутацию страны и покажет ее величие. По мнению Геббельса, Олимпийские игры представят новую Германию: стремящуюся к миру, не раздираемую внутренними политическими конфликтами, с сильным народом и лидером. Положительный имидж для страны — это выход из политической изоляции, налаживание экономических контактов и, как следствие, — приток капиталов, в которых Германия так остро нуждается. Гитлер соглашается с помощником и дает добро на подготовку к Играм» [7].

Виртуальность тогда выстраивалась по следующим лекалам: «необходимо развить идею о взаимосвязи между Олимпиадой в Древней Греции и Третьем рейхе. В СМИ культивируют образ идеального, в том числе и физически, арийца. Ориентиром выбрана античность, в скульптурах которой подчеркнута сила. Немцам твердят: Третий рейх — наследник Священной Римской империи германской нации, а следовательно, ее культуры и мощи. Выступая по радио с обращением к немецкому народу, Пьер де Кубертен говорит: олимпизм станет новой религией».

Особенно чувствительны к виртуальности литература, кино, архитектура и искусство. Их произведения наглядны, визуальны и эмоциональны, что позволяет влиять на человека непосредственно, вне его контроля. Эмоцио «гасит» рацио, делая свободным перемещение смыслов.

Сталинские высотки росли ввысь, метро поражало своими подземельями. Как отмечают сегодня, вспоминая ключевые виртуальности того времени: «Если пользоваться стереотипными определениями газетных передовиц — в стране существовали «нерушимые границы», содержавшиеся исключительно «на замке»; «братские народы», число которых старательно сводилось к минимуму (как с помощью уловок в переписи, так и чисто физически), окружали «старшего брата» — «великий русский народ». В «сердце страны» располагался великий город — «порт пяти морей» и, наконец, в точке схода всех линий помещался Кремль с вечно бодрствующим Сталиным» ([8], см. также [9-13]).

Самая высшая точка СССР именовалась пик Сталина, потом она стала пиком Коммунизма, а после распада СССР уже в Таджикистане пиком Исмаила Самани, эмира из династии Саманидов. То есть изменить физическую реальность нельзя, зато ее можно бесконечное число раз переименовывать, чтобы удовлетворять требованиям новой виртуальности. Именно виртуальность приносит радость массовому сознанию.

Смены виртуальности можно увидеть не только по своим произведениям, но и по тем, которые переводятся в стране. Возьмем переводы американской литературы в СССР. Понятно, что любовь довоенного времени отражает «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида. Потом героику подвига сменила героика труда. На смену Павке Корчагину пришли живые герои из жизни — Паша Ангелина и другие. Следующие два американских текста — это Джек Лондон, повествующий о сильных и бесстрашных людях. А потом появляется Хемингуэй, борода которого даже перекочевывала с портретов в жизнь. Это было время начального периода безгероики, стиляг, впитывания элементов чужой жизни.

Виртуальность усиливается средствами литературы, искусства, кино. В этом случае она обретает материальность, доступную для глаз. И это происходит во все эпохи. Вспомним, что строительство соборов подрывало экономику средневековья, но все равно происходило. Это было наглядной иллюстрацией мощности данной религиозной доктрины в эпоху отсутствия кино и телевидения.

Виртуальность распространяет свою силу в разные стороны. Протестантизм плюс капитализм создал сильные страны, чего не удалось сделать другим религиям, даже близкому католицизму. Если не на религии, то на идеологическом стержне был выстроен и СССР. И эту идеологическую квазирелигию следовало создавать с чистого листа. Падение СССР можно было осуществить только изнутри с помощью перестройки за счет введения новых виртуальностей и свержения старой. Причем делал это так называемый «архитектор перестройки» А. Яковлев, который большую часть своей жизни занимался в ЦК именно пропагандой, то есть, по сути, руководил виртуальной квазирелигией советского времени.

Причем через века повторяются и формы, в которые облекается виртуальность. Понятно, что в первую очередь это нарратив, который носит универсальный характер. Но, как оказалось, это и сериальность, поскольку литературные произведения девятнадцатого века печатались в медиа своего времени по частям (см. анализ с этой точки зрения «Войны и мира» и «Евгения Онегина» [14–15]).

Новая послереволюционная литература подвергалась суровой политической цензуре. Даже детская литература в СССР не оставалась без подобного присмотра. Ярким примером объекта политических нападок были, к примеру, сказки К. Чуковского [16–18]. Н. Крупская даже выступила в 1928 г. в газете «Правда» со страшными для того времени словами, громившими «Крокодила»: «Звери под влиянием пожирателя детей, мещанина-крокодила, курившего сигары и гулявшего по Невскому, идут освобождать своих томящихся в клетках братьев-зверей. Все перед ними разбегаются в страхе, но зверей побеждает герой Ваня Васильчиков. Однако звери взяли в заложницы Лялю, и, чтобы освободить ее, Ваня дает свободу зверям:

«Вашему народу

Я даю свободу,

Свободу я даю!»

Что вся эта чепуха обозначает? Какой политической смысл она имеет? Какой-то явно имеет. Но он так заботливо замаскирован, что угадать его довольно трудновато. Или это простой набор слов? Однако набор слов не столь уже невинный. Герой, дарующий свободу народу, чтобы выкупить Лялю, — это такой буржуазный мазок, который бесследно не пройдет для ребенка. Приучать ребенка болтать всякую чепуху, читать всякий вздор, может быть, и принято в буржуазных семьях, но это ничего общего не имеет с тем воспитанием, которое мы хотим дать нашему подрастающему поколению. Такая болтовня — неуважение к ребенку. Сначала его манят пряником — веселыми, невинными рифмами и комичными образами, а попутно дают глотать какую-то муть, которая не пройдет бесследно для него. Я думаю, «Крокодил» ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть» [19].

Сегодня это воспринимается как какая-то пародия. Но тогда все это было достаточно серьезно. К травле подключилась и А. Барто. Все это было достаточно серьезным обвинением в накаленной политической обстановке того времени.

В 1929 году Чуковскому пришлось публично выступить с такими покаянными словами: «Я писал плохие сказки. Я признаю, что мои сказки не годятся для строительства социалистического строя. Я понял, что всякий, кто уклоняется сейчас от участия в коллективной работе по созданию нового быта, есть или преступник, или труп. Поэтому теперь я не могу писать ни о каких «крокодилах», мне хочется разрабатывать новые темы, волнующие новых читателей. В числе книг, которые я наметил для своей «пятилетки», первое место занимает теперь «Веселая колхозия» [20].

Крупская обвиняла текст для детей по программе строительства мира для взрослых. Она хотела внедрения новой виртуальности, которая была нужна, например, газете, не просто в художественный текст, а в текст для детей. Обратим внимание также и на то, что до 1937 года было почти десять лет, так что репрессивная машина удержания новой виртуальности работала все время. Печать книг Чуковского приостановилась, некоторые книги подверглись запрету.

Появление статьи в «Правде» имело предысторию. Когда Чуковскому задержали печатание «Крокодила», и он узнал, что текст находится у Крупской, то пошел к ней. И вот запись из его дневника 1927 года: «Приняла любезно и сказала, что сам Ильич улыбался, когда его племяш читал ему моего «Мойдодыра». Я сказал ей, что педагоги не могут быть судьями литературных произведений, что волокита с «Крокодилом» показывает, что у педагогов нет твердо установленного мнения, нет устойчивых твердых критериев ‹…›. Эта речь ужаснула Крупскую. Она так далека от искусства, она такой заядлый «педагог», что мои слова, слова литератора, показались ей наглыми. Потом я узнал, что она так и написала Венгрову в записке: “Был у меня Чуковский и вел себя нагло”».

Эта борьба на, казалось бы, самом узком участке литературы была важна, поскольку и здесь был свой пантеон, и его приходилось все время менять: «Основоположники советской детской литературы Чуковский, Маршак», потом «Маршак, Чуковский», затем — «Маршак, Михалков, Барто, Чуковский», а после войны — «Михалков, Барто, Маршак и др.» [21].

Художественные произведения в принципе сопротивляются вторжению прямой пропаганды, поскольку это уничтожает саму суть художественного. Как следствие, оно теряет своего читателя в случае книги или зрителя в случае кино. В художественной книге читатель хочет видеть не повтор действительности или пропаганды, как это было с соцреализмом, а иной мир.

Виртуальный мир в любом случае присутствует в разуме человека. Он может повторять доминирующий в обществе и государстве вариант, а может противоречить ему. Противоречащие взгляды сразу начинают корректироваться мощными медиа, оставляя тем, кто против, только слабые возможности для тиражирования своих взглядов.

Более тридцати лет назад Н. Постман предупреждал о последствиях телевидения, говоря, что мы становимся культурой, в которой информация, идеи и эпистемология порождаются телевидением, а не книгами [22].

Л. Стрейт объясняет его подход двумя составляющими [23]. С одной стороны, базируясь на картинке, телевидение не поддерживает рациональный, логический дискурс. С другой стороны, это скорость подачи информации, которая не дает возможности раздумывать.

Сегодня можно сказать, что соцмедиа во многом усилили предложенные телевидением правила информационной игры, сделав человечество заложником.

Литература

1. George A. L. Forceful persuasion. Coercive Diplomacy as an Alternative to War. — Washington, 1991.

2. Иванкина Г. Честь, служение, самоотречение. Дворянские ритуалы советского общества // zavtra.ru/blogs/galina-ivankina-chest-sluzhenie-samootrechenie-2013-01-24-014706.

3. Иванкина Г. Советская культура как дворянская эстетика // www.ridus.ru/news/191190.

4. Иванкина Г. Хруст французской булки // zavtra.ru/blogs/hrust-frantsuzskoj-bulki.

5. Иванкина Г. СССР как новое прочтение Российской империи // cont.ws/@russkoeobozrenie/90985.

6. Риц Е. Расстрел рядового гения // jewish.ru/ru/people/science/185722/.

7. Борисова А. Раса чемпионов. Кто разрешил Гитлеру провести олимпиаду, и чем это закончилось // lenta.ru/articles/2018/03/30/hitler_olympic/.

8. Тарханов А. и др. Сталинская архитектура: образы рая и ада // archvuz.ru/2012_33/7.

9. Комарова М. Архитектура партии: как сталинский ампир вел страну к светлому // style.rbc.ru/impressions/571f2edb9a79473d66b83793.

10. Хмельницкий Д. Сталин и архитектура // ricolor.org/history/rsv/good/arhi/.

11. Векслер Ю. Архитекторы Гитлер и Сталин // www.svoboda.org/a/27765862.html.

12. Басырова М. Жан-Кристоф Маснада: «Сталинская архитектура заслуживает того, чтобы ее сохранить» // theoryandpractice.ru/posts/1457-zhan-kristof-masnada-stalinskaya-arkhitektura-zasluzhivaet-togo-chtoby-ee-sokhranit.

13. Крылов А. Н. Сталинская архитектурная Византия // stalinarch.ru/2017/12/26/stalinskaya-arhitekturnaya-vizantiya/.

14. Трофимова Т. Война и мир как сериал // gorky.media/context/vojna-i-mir-kak-serial/.

15. «Что будет дальше — не знаю, а пока это и манерно, и мелко». Как читали «Анну Каренину» и «Евгения Онегина» до того, как они были дописаны // www.kommersant.ru/doc/3586853.

16. Почему в СССР запрещали сказки Чуковского // arzamas.academy/materials/372.

17. Лукьянова И. В. Корней Чуковский. Тайный политический смысл // chukovskiy.lit-info.ru/chukovskiy/bio/lukyanova/tajnyj-politicheskij-smysl.htm.

18. «Полная безыдейность, переходящая в идейность обратного порядка». Борьба с «чуковщиной» // www.kommersant.ru/doc/2675093.

19. Крупская Н. К. О «Крокодиле» Чуковского // www.chukfamily.ru/kornei/pro-et-contra/borba-za-skazku/nk-krupskaya-o-krokodile-chukovskogo.

20. Недетский детский писатель // www.myjane.ru/articles/text/?id=15950.

21. Новикова Л. Михалков, Барто, Маршак и др. // iz.ru/news/521167.

22. Postman N. Amusing Ourselves to Death. — New York, 1986.

23. Illing S. How TV trivialized our culture and politics // www.vox.com/conversations/2017/5/8/15440292/donald-trump-politics-culture-neil-postman-television-media.

2. Виртуальные войны: непобедимых в них не бывает

Виртуальное пространство имеет важное отличие от пространств информационного и физического: оно всегда привлекает, а не отталкивает, как это иногда бывает с информационным или физическим, которые часто навязываются человеку. Мы сами стремимся в виртуальность, даже отдавая свои деньги за то, чтобы погрузиться в нее: увидеть фильм, прочесть книгу, сыграть в видеоигру и т. д. Правда, виртуальное пространство на одном полюсе имеет «Гарри Поттера» как пример виртуальной продукции, добровольной для потребления, но на другом — религию и идеологию, которые в далеком прошлом были более чем обязательны для каждого.

Сегодня потребление в виртуальном пространстве формируется в основном на добровольной основе, однако те или иные виртуальные продукты, приходящие извне, могут конфликтовать с национальной виртуальной системой. Реально радикальный исламизм стал ответом на столкновение двух виртуальных систем: западной и исламской.

Эту же сложную ситуацию можно увидеть на примере Ирана, который пытается выйти из подобной культурной войны созданием своих аналогов из мира виртуальности. Взамен западных кукол Барби и Кена выпускают своих Дара и Сару [1–3], взамен западной анимации развивается своя, благодаря специально созданному Институту интеллектуального развития детей и подростков (Institute for Intellectual Development of Children and Young Adults) ([4], см. подробнее о деятельности этого института [5]). Все это для того, чтобы в результате ребенок остался в окружении национального виртуального продукта вне конфликта виртуальностей, своей и чужой.

При этом анимационные фильмы работают не только для детей, например, в них Иран вступает в вооруженную борьбу то с США, то с Израилем, побеждая своих врагов [6–8]. Причем считается, что это иранский ответ на западные видеоигры. Оберегают и взрослых. При трансляции футбольного матча «размазали» сосцы волчицы на эмблеме футбольного клуба «Рома» [9]. При посещении иранским президентом римского музея обнаженные античные статуи прикрыли коробками [10]. Трансляция вручения Оскара заставила прикрыть обнаженные плечи актрисы Ш. Терон [11]. Такое столкновение двух виртуальностей можно увидеть и в российском примере, когда архимандрит спел в храме «Мурку», за что был отправлен из Московской епархии в Тирасполь [12–13]. Такое же столкновение виртуальностей можно увидеть в ситуации, когда молодые люди пытались поджарить яичницу на Вечном огне в Киеве.

Кстати, у историка В. Ключевского есть интересное наблюдение. Когда мы берем в руки иностранную вещь, мы невольно перенимаем ментальность ее создателя. Он замечал, что первые иноземные куклы появлялись в руках царевичей.

Китай в дополнение к своему кинопроизводству влияет на американское, и он может осуществлять такое влияние на американский виртуальный продукт в свою пользу, поскольку является одним из главных его потребителей [14–16]. Это явно цензура, которую можно назвать при желании мягкой. Например, из «Пиратов Карибского моря: На краю света» в китайской версии исчез лысый китайский пират. В «Людях в черном — 3» произошло то же самое, когда неприятные инопланетяне оделись, как китайские работники ресторана. В китайской версии «Скайфолла» исчезли ссылки на коррупцию и проституцию в Китае. И все это потому, что Голливуд зарабатывает на продаже билетов в Китае больше, чем где бы то ни было, кроме Северной Америки.

Это влияние на фильмы, получившие прокат в Китае. Но есть более широкий спектр китайского влияния, который можно выразить заголовком одной из газет: «Россия захватила наши выборы, Китай забирает все остальное» [17–20]. Австралия, Новая Зеландия, США, Канада фиксируют попытки Китая коррумпировать своих политиков и бизнес, университеты и think tank’и, обозначая это мягко как политику влияния, которая сильно активизировалась.

Сенатор М. Рубио говорит: «Мы много обсуждали российское вмешательство в наши выборы, но китайские попытки влияния на нашу публичную политику и наши основные свободы являются более распространенными, чем многие люди себе представляют». Возможно, в этом также лежит причина резкой реакции США в отношении тарифов [21–22]. При этом Трамп заявляет, что Америка не начинает торговую войну с Китаем, поскольку давно ее проиграла.

Теоретикам из-за этих действий Китая и России по отношению к США пришлось внести в известную классификацию Дж. Ная очередной вид силы после мягкой, жесткой и умной [23]. Новая сила обозначена как «острая» (sharp), именно она исходит от авторитарных стран.

Острая сила объясняется следующим образом: «Усилия авторитарного влияния «остры» в том смысле, что они пронзают, проникают или перфорируют информационные среды в странах-целях. В безжалостном новом соревновании, которое происходит между автократическими и демократическими государствами, методы «сильной власти» репрессивных режимов следует рассматривать как наконечник кинжала или шприц. Эти режимы не обязательно стремятся «завоевать сердца и умы», что является обычной целью для усилий «мягкой силы», но они, безусловно, ищут способы управления своей целевой аудиторией, манипулируя или отравляя информацию, которая их достигает».

Среди других характеристик острой силы называются направленность на точки разделения общества, а также, в отличие от жесткой силы, острая сила обладает определенной незаметностью. И еще одна характеристика: «С помощью острой силы обычно непривлекательные ценности авторитарных систем, которые поощряют монополию власти, контроль сверху вниз, цензуру и принудительную или купленную лояльность, направляются вовне, а те, на кого они повлияли, представляют собой не так аудиторию, как жертв».

Исследователи предлагают следующие пути борьбы, которые должны взять на вооружение все демократические государства:

— преодолевать малую информированность граждан о Китае и США,

— разоблачать авторитарное влияние,

— прививать демократические общества против вредного авторитарного влияния,

— подтверждать поддержку демократических ценностей и идеалов,

— переосмыслить понятие «мягкой силы».

Нам представляется все это достаточно важным как первый этап осмысления происходящего. Объединив разные типы подобных влияний, мы сможем четче представлять, с чем именно имеем дело, что облегчает выработку противодействия. Когда в голове есть подобный концепт, мы скорее заметим его в реальности.

Виртуальное пространство своим активным функционированием без особых дополнительных усилий выступает и в атакующей роли, и в защищающей. В норме даже в своем пассивном состоянии оно реагирует на чужое появление и проявление, как организм реагирует на инфекцию. Но такая ситуация была более характерной для прошлого, чем для сегодняшнего дня. Современность характеризуется более терпимым отношением к чужим виртуальным продуктам, если они не вторгаются в область сакральных ценностей.

В этой сфере поиска объективного понимания сакральности с помощью нейропсихологии работает С. Этрен с коллегами, которые изучили как конфликт Израиль — Палестина, так и возникновение новой сакральности — ядерной проблемы для Ирана [24–27]. Как оказалось, сакральные ценности не поддаются обмену на материальные, их невозможно оценить по монетарной шкале.

Эти исследования финансируют в том числе и военные, которые не могли понять, почему в процессе мирных переговоров невозможно поменять одни территории на другие, даже большие по размеру. Военные гранты лежат также в исследованиях по структурированию событий в нарративах с точки зрения обращения к ценностям [28].

Исследователи отмечают другой тип человеческого мышления, связанный с сакральностью: «Нарративное структурирование, которое нацелено на сакральные ценности слушателя, включая ядерные личностные, национальные и/или религиозные ценности, могут быть особенно эффективны при влиянии на интерпретацию слушателем излагаемых событий. Сакральные ценности являются такими, которые сопротивляются компромиссу, они в сильной степени связаны с психологией идентичности, эмоций, морального принятия решений и социального мышления. Мы смотрим на нарративное структурирование, которое использует сакральные отсылки, как на сакральное структурирование. Когда сакральное структурирование применяется к обычным проблемам, слушатели могут реагировать на эти проблемы по-другому, опираясь на сакральные принципы вместо использования утилитарных рассуждений» [29]. Активность мозга испытуемых при чтении разного типа историй фиксировалась с помощью МРТ.

Защитные действия против чужого вторжения можно понять, поскольку виртуальная война является сложным многоканальным и многофакторным воздействием на виртуальное пространство с целью получения результата в трансформации когнитивного пространства, который приведет к изменениям в поведении.

Опыт СССР показал, что его разрушение шло по линии массовой культуры и продуктов массового потребления. Область идеологии надежно охранялась, поэтому «иное» пришло через менее охраняемые каналы влияния. Молодежь слушала западную музыку, смотрела западные фильмы, ходила в джинсах. Она жила как бы в другом мире, физически находясь в советском.

Воздействие на массовое сознание идет, как правило, сквозь воздействие на целевые группы, которые на следующем шаге будут воздействовать на все население. Такой подход полностью соответствует теоретически проработанным вариантам воздействия. С одной стороны, это теория гегемонии А. Грамши, в рамках которой правящий класс удерживает нужную виртуальную модель мира с помощью интеллигенции, продукция которой базируется на модели мира доминирующего класса, а значит, служит упрочению сложившегося положения вещей.

С другой стороны, это приход либеральной экономики на Западе, развернутая кампания по продвижению которой, направляемая Хайеком, в свое время заменила госкапитализм Рейгана и Тэтчер. Здесь также основной была роль интеллектуалов как работающих с чужими идеями и распространяющими их.

Интеллигенция/интеллектуалы не только занимают позиции в публичном дискурсе, но и их основной работой является тиражирование своих и чужих мыслей, причем часто трудно отделить свое от чужого, поскольку все они находятся в рамках определенных школ и догм, действуя в их русле.

Г. Шпеер, немецкий эмигрант, работавший после войны в РЭНД, видел еще более простое объяснение — рабочий повторяет поведение буржуазии, борясь за престиж [30]. А учитывая уже давно открытые, но в наше время, а не во время Шпеера, зеркальные нейроны, которые проигрывают любое физическое действие, которое мы видим, у нас в мозгу, то становится понятным, что перед нами череда заимствований, которая социально будет идти сверху вниз. Хотя некие революционные события могут менять направление такого социального повтора, но они бывают редко.

Виртуальные войны прошлого в продвижении и удержании религии или идеологии были очень успешными, хотя и достаточно кровавыми. Они активно опирались на физическую составляющую принуждения, и это заставляло подчиняться тело человека, но не всегда — его душу или разум. Они боролись за его разум или душу мечом и сладкими речами, хотя реальные миссионеры, обращавшие в христианство в далекие времена, достигали успеха только тогда, когда обращаемый чувствовал мистический огонь у себя в душе.

Сегодняшние войны имеют часто не религиозные или идеологические цели, а банальные экономические. Но и первые, и вторые, и третьи направлены на гомогенизацию населения, поскольку удерживать разнообразие часто или неинтересно политически, или экономически невыгодно. Мир естественным образом стремится к единообразию. Мы читаем одни политические новости, смотрим те же сериалы, обсуждаем те же спортивные события или новости шоу-бизнеса. В результате любая страна живет все меньше своей собственной жизнью, большой объем новостей отдается под события извне. Как следствие, мы не знаем своих соседей по лестничной клетке так, как знаем жизнь какой-нибудь американской кинозвезды, когда со всех каналов мы слышали, например, что Анджелина Джоли родила двойню.

Гомогенизация мира резко усилилась с приходом социальных платформ, поскольку они выводят управление информационными потоками из-под всевидящего ока государства. И демократическое, и авторитарное государства хотели бы все контролировать. Они однотипно не любят неподчинения. По этой причине приход социальных платформ типа Фейсбука меняет правила игры не только для авторитарных, но и для демократических государств. Они привнесли даже новую профессию — «тролля» — как оплачиваемого участника, пишущего по заданию в социальных медиа. А если тролли еще скрываются за анонимностью или чужой индивидуальностью, то, когда они действуют коллективно, они начинают представлять собой серьезную опасность. Коллективный тролль становится сильным, как обычные медиа, продолжая сохранять анонимность как свою, так и своего заказчика. А анонимного игрока в его действиях ничего связать не может.

И даже с негативом, который они принесли и продолжают нести, ибо, как пишет один из авторов «New York Times», нам некуда больше пойти [31]. Соцмедиа едины в своем позитиве и в своем негативе. И даже последние электронные вмешательства в выборы в США и Европе не стали последней каплей.

Нам песня, то есть виртуальность, и строить, и жить помогает, поскольку с ее помощью интерпретируется и реинтерпретируется действительность. Человек всегда нуждается и нуждался в переходе от хаоса к порядку. Даже соответствие порядка действительности стоит на втором месте, первым является упорядоченная картина мира вокруг нас. Именно в целях упорядочивания всегда возникают «враги», которые мешают идти вперед семимильными шагами.

Виртуальность помогает нам жить не в физическом мире с его недостатками и проблемами, а в мире идеальном, где все хорошо, а если и не хорошо, то только временно, и завтра все будет по-другому.

Виртуальные миры разных стран могут объединяться в цивилизации. С одной стороны, это усиливает нашу виртуальность, поскольку мы становимся сплоченными, у нас увеличивается число защитников нашей виртуальности. С другой — усиливается и такая же параллельная, но другая цивилизация, поэтому конфликты с ней могут становиться более опасными. Но без виртуальности никак нельзя, нам без нее не прожить. Как вообще считает Ю. Харари, оперирование виртуальностями является единственным, что отличает человека от животных.

Литература

1. Cosgrove-Mother B. Iran’s answer to Barbie // www.cbsnews.com/news/irans-answer-to-barbie/.

2. Thompson C. Ken and Barbie, Not Welcome in Iran // clearingcustoms.net/2012/03/22/ken-and-barbie-2/.

3. Bailey C. Muslim «Barbie and Ken» dolls created by Iranian government // www.telegraph.co.uk/news/worldnews/middleeast/iran/3071622/Muslim-Barbie-and-Ken-dolls-created-by-Iranian-government.html.

4. History of Iranian animation // en.wikipedia.org/wiki/History_of_Iranian_animation.

5. The Iran project // theiranproject.com/blog/tag/institute-for-the-intellectual-development-of-children-and-young-adults-iidcya/.

6. Karimi N. a. o. New Iranian animated film shows Iran destroying the US Navy with rockets, quips // www.businessinsider.com/new-iranian-animated-film-shows-iran-destroying-the-us-navy-with-rockets-quips-2017-3.

7. Alijani E. The mysterious origins of Iran’s animated anti-Israel films // observers.france24.com/en/20140519-iran-mysterious-israel-cartoons.

8. Yaakov Y. Persian film shows nuke war with Israel // www.timesofisrael.com/persian-clip-shows-nuclear-war-with-israel/.

9. Иранский телеканал замазал сосцы волчицы на эмблеме футбольного клуба «Рома» // meduza.io/shapito/2018/04/06/iranskiy-telekanal-zamazal-sostsy-volchitsy-na-embleme-futbolnogo-kluba-roma.

10. Наготу античных статуй в Риме скрыли от президента Ирана // meduza.io/shapito/2016/01/26/nagotu-antichnyh-statuy-v-rime-skryli-ot-prezidenta-irana.

11. Иранское телевидение прикрыло чересчур откровенное платье Шарлиз Терон на «Оскаре». Но вышло не очень // medialeaks.ru/0103stost-iranskoe-televidenie-poschitalo-plate-sharliz-teron-na-oskare-slishkom-otkrovennyim/.

12. Александров Д. Кто такой архимандрит Венедикт Цирковый, спевший «Мурку» в храме, и что еще о нем известно // medialeaks.ru/0504dalex-murka/.

13. Гурьянов С. Спевшего «Мурку» священника «сослали» в Тирасполь // vz.ru/news/2018/4/4/915950.html.

14. Beech H. How China Is Remaking the Global Film Industry // time.com/4649913/china-remaking-global-film-industry/.

15. Cox D. Why Hollywood kowtows to China // www.theguardian.com/film/filmblog/2013/mar/11/hollywood-kowtows-to-china.

16. Landreth J. Hollywood and China: In Figures // www.theatlantic.com/china/archive/2013/11/hollywood-and-china-in-figures/281222/.

17. Zhu Y. Film as soft power and hard currency: The Sino-Hollywood courtship // cpianalysis.org/2017/07/05/film-as-soft-power-and-hard-currency-the-sino-hollywood-courtship/.

18. Lu Z. How Washington’s allegations of ‘overseas influence’ shifted to China from Russia // www.scmp.com/news/china/diplomacy-defence/article/2126927/how-washingtons-allegations-overseas-influence-shifted.

19. Rogin J. Russia grabbed our elections; China is taking the rest // www.miamiherald.com/opinion/op-ed/article189265619.html.

20. Rogin J. China’s foreign influence operations are causing alarm in Washington // www.washingtonpost.com/opinions/global-opinions/chinas-foreign-influencers-are-causing-alarm-in-washington/2017/12/10/98227264-dc58-11e7-b859-fb0995360725_story.html?utm_term=.f38f04cc788d.

21. Moore S. «America First» surrenders the world to Chinese influence // thehill.com/opinion/international/373334-america-first-surrenders-the-world-to-chinese-influence.

22. Sheetz M. Trump: «We are not in a trade war with China, that war was lost many years ago» // www.cnbc.com/2018/04/04/donald-trump-we-are-not-in-a-trade-war-with-china-we-lost-that-war-many-years-ago.html.

23. Walker C. a. o. From «Soft Power» to «Sharp Power»: Rising Authoritarian Influence in the Democratic World // Sharp power. Rising authoritarian influence — www.ned.org/wp-content/uploads/2017/12/Sharp-Power-Rising-Authoritarian-Influence-Full-Report.pdf.

24. Sheikh H. a. o. Sacred values in the Israeli — Palestinian conflict: resistance to social influence, temporal discounting, and exit strategies // sites.lsa.umich.edu/satran/wp-content/uploads/sites/330/2015/10/nyassheikh_etal_2013_proof.pdf.

25. Gingesand J., Atran S. Sacred Values and Cultural Conflict // sites.lsa.umich.edu/satran/wp-content/uploads/sites/330/2015/10/michelejgelfand_ch06_copy_2.pdf.

26. Sheikh H. a. o. Religion, group threat and sacred values // journal.sjdm.org/12/12305/jdm12305.pdf.

27. Dehghani M. a. o. Sacred values and conflict over Iran’s nuclear program // journal.sjdm.org/10/101203/jdm101203.pdf.

28. Project: Neurobiology of Narrative Framing // narrative.ict.usc.edu/neurobiology-of-narrative-framing.html.

29. Gimbel S. I. a. o. Neural responses to narratives framed with sacred values // people.ict.usc.edu/~gordon/publications/SFN13.pdf.

30. Bessner D. Democracy in Exile. Hans Speier and the Rise of the Defense Intellectual. — Ithaca — London, 2018.

31. Nicas J. They tried to boycott Facebook, Apple and Google. They failed // www.nytimes.com.

3. Особенности виртуальных интервенций

Воздействие на разум несут смыслы, поскольку они существуют не сами по себе, а за ними стоят целые виртуальные системы. Усвоение одного из смыслов на следующем шаге вводит в действие всю систему, связанную с ним. Но виртуальность сама по себе прийти не может, она является контентом, который может принести либо объекты физического пространства, либо информационного. Например, человека поразил храм, что в результате привело его к религии. Здесь смыслы были вложены в особую физическую структуру. А если представить себе не сегодняшнего человека, а человека средневековья, то понятно, что собор даже как чисто физический объект должен был произвести на него ошеломляющее впечатление своими размерами, своим величием.

Однако более четким и более выгодным является передача смыслов через информационное пространство, которое, собственно говоря, и было создано для такой передачи. Ведь не зря письменностью в далеком прошлом владели только жрецы. Отдельный человек никогда не мог быть сильнее зафиксированного в больших объемах коллективного знания, поскольку мог обладать только его малой частью. А коллективное знание уже может контролироваться, когда часть его будет уводиться из поля внимания, а часть, наоборот, максимально акцентироваться. Так всегда происходит в религии и идеологии в их взаимоотношениях с массовым сознанием.

Виртуальные интервенции не трактуются получателями принципиально как интервенции, поскольку инструкция по программированию поведения спрятана там за высоким барьером эмоциональности, как, например, это происходит в телесериале или видеоигре. Информация идет фоновым сообщением, а зритель следит за сюжетом как за основным сообщением.

В Университете Южной Калифорнии создан Центр Нормана Лира, который, с одной стороны, отслеживает влияние кино — и телепродукции на каждодневную практику людей в сфере здорового образа жизни [1–5]. С другой стороны, здесь сводят вместе продюсеров, сценаристов, медиков и благотворительные организации, чтобы такие нужные «кванты правильного поведения» сознательно оказывались на экране, причем не нарушая сюжетной линии.

Влияние экранной информации изучают сегодня многие [6–7]. Например, исследование показывает корреляцию того, что частые зрители медицинских сериалов испытывают большую боязнь хирургических операций, чем другие пациенты.

Такая «закодированная» в ткань киноповествования информация воспринимается автоматически, по этой причине она не может вызывать сопротивления у зрителя.

Точно так кодируют нас и «высокого» уровня коммуникации, сопровождающие действия религиозных и идеологических структур, которые достаточно частотно проявляли себя в истории человечества. Они завышают свои смыслы, превращая их в сакральные, которые защищены от любых трансформаций. Человек в этом случае «прикасается» к иной нематериальной действительности.

При этом и подобные «высокие» коммуникации также могут навести на негативные цели. Российский историк А. Кузнецов говорит: «Пока народ будет получать удовольствие от таких вещей, как присоединение Крыма, а не от того, что у него растет реальное благосостояние, страна обречена. Это просто замкнутый круг какой-то. Если сейчас в общество будет вброшена какая-то мессианская идея, боюсь, это будет злая идея. Потому что для реализации злой идеи требуется гораздо меньше ума и сил» [8].

Смысловые интервенции должны избирать такую точку воздействия, которая вызовет наименьшее сопротивление, но приведет к нужной цели. Это может быть даже первый шаг, из которого массовое сознание само сделает вывод.

Кстати, современные избирательные технологии привели к определенному вырождению политики, поскольку кандидаты теперь говорят слова, которые просчитаны как такие, что не вызовут отрицательной реакции у избирателей. В том числе и это стало причиной прихода популизма в странах Европы и США, поскольку избиратели наслаждаются услышанным и зачарованно идут голосовать.

Последние вмешательства в выборы не только в Америке, но и в Европе сталкивали противоположные точки зрения, создавая у избирателя ощущение хаоса в стране [9-12]. Это и стало результатом массового прихода к власти популистов, поскольку население испугалось хаоса.

Такая ситуация уже была в истории — это парижские студенческие волнения в мае 1968. Де Голль объявил тогда внеочередные парламентские выборы, и обыватель, увидев разгул хаоса, проголосовал правильно — за партию порядка, то есть де Голля.

Хаос ведет либо к восстановлению порядка, либо к революции, поскольку жить в хаосе не хочет никто (см. историю протеста 1968 г. [13–17]).

В прошлом подобные дезинформационные кампании были важным инструментарием советских спецслужб [18]. При этом основным условием достижения успеха, как сказал Л. Биттман из разведки Чехословакии, является следующее: «любая дезинформация должна хотя бы частично соответствовать действительности и ожиданиям публики» [21]. Свою книгу он начинает с констатации того, что советский аппарат пропаганды и дезинформации являлся самым крупным и наиболее эффективным в мире. А в разведке Чехословакии он был заместителем начальника отдела активных мероприятий до своего перехода на Запад в 1968 г., после входа советских войск. Кстати, эта ситуация входа очень похожа на Крым, поскольку у себя дома чехи также не могли оказывать сопротивления.

Биттман отмечает, что советские офицеры КГБ были более натренированы в области культуры и языка/диалектов страны, чем американцы, поэтому у них всегда образовывался более широкий круг контактов.

Он приводит мнение И. Агаянца, который возглавлял такое же подразделение активных мероприятий в КГБ СССР: «Иногда я удивляюсь, как легко играть в эти игры, если бы у них не было свободы прессы, мы были бы должны придумать ее для них».

Мне встретилось его интервью 2017 года, когда уже под именем профессора на пенсии Ларри Мартина он живет в Рокпорте штата Массачусетс [22]. Он говорит, что для того чтобы дезинформация смогла изменить мир, необходимо иметь историю, правдивую на 60, 70 или даже 80 процентов. Даже образованные люди купятся на нее, если она усиливает их уже существующие представления.

Л. Биттман считает, что хотя элемент правды и есть, но дезинформация создается так, чтобы привести в результате к ложному выводу. Он приводит такой реальный пример времен холодной войны. Спецслужба нашла несколько сотен немцев, которые бы хотели эмигрировать. Им дали такую возможность, взяв с них согласие, что они станут шпионами. Попав за границу, большинство из них сразу же призналось в том, что они шпионы. Но реально они были фиктивными шпионами, поскольку их использовали лишь для того, чтобы увести внимание от реальных шпионов, уже работающих в стране.

По поводу сегодняшней ситуации он говорит, что Путин занимается обманом: «Россияне думают на перспективу. Сегодня вместо подделок они используют хакерство. Это может быть особенно эффективно, поскольку подлинные документы, обычно личностные эмейлы, могут подтолкнуть конкретную повестку дня. Дезинформация и пропаганда существовали всегда, но редко обманщики имели такую высокую поддержку».

О чем здесь идет речь? Успешность связывается с имеющейся в голове предрасположенностью, то есть с виртуальной картиной мира в первую очередь. Это однотипно слухам, которые получают распространение, когда соответствуют представлениям или желаниям населения. Слух о Романове, пользующимся царским сервизом на свадьбе дочери, который запустило ведомство Андропова, соответствовал ожиданиям граждан о типе жизни членов Политбюро.

Понятно, что легче изменить в имеющейся картине мира малую ее часть, чем всю картину мира. Именно так и строилась дезинформация КГБ. Именно такими были российские виртуальные интервенции в избирательную кампанию США. Это были ценностные столкновения граждан, которых удалось вывести на улицу друг против друга: за мигрантов — против мигрантов, за ислам — против ислама. Это не столкновение разных информационных картин мира, это столкновение разных виртуальных картин мира.

Если мы возьмем современную украинскую социологию, то видим ту же проблему сохранения старой виртуальной картины мира, которая выражается в неприятии следующих ограничений, возникших в результате военного конфликта [23–25]:

— 44 % опрошенных не поддерживают запрет российских телеканалов (поддерживают — 37 %),

— 46 % не поддерживают запрета российских социальных сетей (поддерживают — 30 %),

— 53 % не поддерживают запрета российских фильмов и актеров (поддерживают — 29 %).

Соответственно, не столь однозначны и причинно-следственные связи войны. Если мнение запада Украины коррелирует с мнением власти, а на востоке и юге, например, считают, что войну начала Россия, только треть опрошенных, а 17–18 % перекладывают вину на Украину. То есть виртуальные картины мира разных регионов Украины разнятся. Плюс к этому надо добавить, что по большинству острых вопросов треть опрошенных выбирала ответ «не определился».

Эти же тенденции присутствуют в поддержке квот на украинский язык в эфире радио и телевидения: поддерживают — 33 %, не поддерживают — 43 %. На западе — 50 % поддерживают, 24 % — против, в центре — 36 % за, 39 % — против, юг и восток — 57 % и 67 % — против, поддерживают — 22 % и 14 %. Это снова диагностические параметры, косвенно отражающие ту или иную картину мира человека.

Мы видим, что именно виртуальный мир вносит несовпадение. Поскольку по информационному миру есть почти полное совпадение, так как война есть для всех. А вот объяснение ее как постановка в тот или иной нарратив становится разной.

Все это требует соответствующей работы. Однако чисто пропагандистские тексты, когда пропаганда становится содержанием виртуального продукта типа кино или телесериала, здесь не помогут. Они имеют воздействующую силу, скорее, на тех, чье мнение совпадает с мнением создателей.

Виртуальные интервенции могут прийти из литературы. Есть множество примеров, когда литературные герои создавали в результате в массовом сознании те или иные типы поведения, которых придерживался данный литературный герой.

Причем переходы могут быть как к негативному, так и позитивному поведению. Известен феномен роста самоубийств молодежи после прочтения «Страданий юного Вертера» Гете и «Бедной Лизы» Карамзина. Кстати, известен феномен роста числа самоубийств после сообщений о самоубийстве в СМИ. Даже была найдена корреляция с числом автомобильных аварий, которую объясняют тем, что водитель в глубине души хочет умереть.

Причем действуют и тексты нашего времени. Так, демонстрации 2018 г. в США после очередного школьного расстрела в Паркленде пестрели плакатами с отсылками на Гарри Поттера. Автор BBC, кстати, в рубрике «книги» цитирует высказывание Шарлотты Альтер из журнала «Time», которая написала в своем Twitter’е: «Это не просто поколение, которое выросло с выстрелами в школах — это также поколение, которое выросло, читая Гарри Поттера» [26–27]. То есть виртуальное побеждает информационное в этой ситуации.

Молодежь является важной целевой аудиторией. Именно этим объясняется изучение, к примеру, миллениалов, их целей и интересов. И это делают не только бизнес и политика, но даже сфера национальной безопасности [28]. В отдельной главе анализируется, как именно это поколение обрабатывает и использует информацию: «Миллениалы, которые постоянно включены в новости и социальные медиа, также предпочитают открытые коммуникации и постоянную обратную связь с командами и организациями, в которых они участвуют. Они предпочитают быстрые ответы на вопросы, у них есть неотложное чувство непосредственности, им не нравится медленное движение организаций, которые не находятся на переднем крае в использовании технологий. Когда они получают информацию, они хотят делиться ею и обсуждать ее. Миллениалы не будут принимать политику организаций, которые ограничивают доступ к информации, эта тенденция прямо противоположна политике и мышлению разведки».

Миллениалы идут во власть, в ближайшие десять лет они станут основной работающей силой. По этой причине они и интересны представителям сферы национальной безопасности.

Юность, в принципе, носит временный характер. В девятнадцатом веке молодые того времени создали институты, которые помогли защитить молодых двадцатого столетия [29]. Такая же ситуация будет наблюдаться и в будущем.

С другой стороны, это целевая аудитория, которая может нести нужные смыслы в массы, причем они легко убеждаемы и не имеют жесткой приверженности идеям, закрепленным в прошлом, поскольку этого прошлого у них не было. И самое главное, у них нет того объема отрицательного опыта, который накоплен у старших поколений. Они готовы дерзать и побеждать.

Контексты, в которых растет это поколение, предопределяют будущее. По этой причине, например, российский «Военторг» решил заменить Snickers и Coca-Cola в российской армии. Его директор заявляет: «Неправильно, когда у военнослужащего в воинской части самый любимый напиток — это Coca-Cola, а самый любимый батончик — это Snickers. Это наша задача. Пока на Coca-Cola не замахнулись, но на батончики замахиваемся. Надеюсь, что в ближайшее время мы сможем это сделать» [30].

Виртуальность активно работает с воображением. Ведь все изобретения и инновации, с одной стороны, а также революции с другой, являются результатом работы именно воображения. И это должны учитывать государственные деятели. Например, министр иностранных дел Великобритании Б. Джонсон заговорил о силе воображения даже в контексте отравления Скрипаля: «В этом и есть разница между современной Великобританией и правительством Владимира Путина. Они создают «Новичок», а мы создаем световые мечи. Первое — ужасное оружие специально для убийства, второе — вымышленный реквизит, который странно гудит. Но какое из этих орудий более эффективно в современном мире? Какое принесло больше пользы для экономики? Какое поразило воображение трех поколений детей и заработало миллиарды? Какое из них можно подарить, а какое можно только презирать? Могу вас заверить, что арсеналы нашей страны забиты не ядом, но чем-то более мощным: силой воображения, изобретения и инновации, которая возможна в свободном обществе, где мы с вами живем. Именно эта сила одержит верх» [31].

Мир завтрашнего дня уже стоит у порога, а в некоторые страны он уже даже пришел. Виртуальные интервенции могут ускорить его приход в ту или иную страну, а могут — отстрочить. И уходящая вперед страна не будет оглядываться на отстающих, потому что она будет уже в другом мире, и ее не будут интересовать отдаленные полустанки.

Литература

1. Hollywood, health and society // hollywoodhealthandsociety.org/.

2. Impact studies // hollywoodhealthandsociety.org/impact-studies.

3. Highlights: Hollywood and Dine // hollywoodhealthandsociety.org/highlights-hollywood-and-dine.

4. The Food We See, The Food They Eat: The Image of Food in Entertainment // hollywoodhealthandsociety.org/sites/default/files/attachments/page/The%20Food%20We%20See%20Report.pdf.

5. Fake News, Real Knowledge: The Impact of Food and Nutrition Messages on The Daily Show with Jon Stewart // hollywoodhealthandsociety.org/sites/default/files/attachments/page/Fake%20News_Real%20Knowledge%20Report.pdf.

6. Witzel K. a. o. Impact of Medical TV Shows on Preprocedural Fear of Surgical In-House Patients // European Surgery Research. — 2017. — Vol. 58. № 3–4.

7. Gilkes M. Medical drama shows — good or bad influence on everyday practice // www.ausmed.com/articles/medical-tv-dramas/.

8. Волошина В. «Для злой идеи требуется гораздо меньше ума и сил». Мешает ли «советский человек» развитию страны // www.gazeta.ru/comments/2017/11/18_a_10992854.shtml.

9. Guimon P. «Brexit wouldn’t have happened without Cambridge Analytica» // elpais.com/elpais/2018/03/27/inenglish/1522142310_757589.html.

10. Zafra I. «Putin’s goal is for Europeans to lose faith in their democratic institutions» // elpais.com/elpais/2018/03/23/inenglish/1521798651_320278.html.

11. Ромеро А. Мы выявили аномалии, анализируя общественное мнение в Каталонии // www.inopressa.ru/article/30mar2018/elpais/media.html.

12. The construction of anti-immigration electoral messages in Italy // www.alto-analytics.com/en_US/the-construction-of-anti-immigration-messages-in-italy/.

13. Steinfels P. Paris, May 1968: The revolution that never was // www.nytimes.com/2008/05/11/world/europe/11iht-paris.4.12777919.html.

14. Grundy C. J. Why did students and workers protest in 1968? // historyhub.info/students-workers-protest-1968/.

15. Poggioly S. Marking the French Social Revolution of ‘68 // www.npr.org/templates/story/story.php?storyId=90330162.

16. 1968 Protests mount in France // www.history.com/this-day-in-history/protests-mount-in-france.

17. History of French protests // news.bbc.co.uk/2/hi/europe/4865034.stm.

18. Профессиональные лгуны: Особое бюро по дезинформации // zen.yandex.ru/media/wearewatchingyou/professionalnye-lguny-osoboe-biuro-po-dezinformacii-5a8ac6159e29a2a27355268f.

19. Boghardt T. Soviet Bloc Intelligence and Its AIDS Disinformation Campaign // www.cia.gov/library/center-for-the-study-of-intelligence/csi-publications/csi-studies/studies/vol53no4/pdf/U-%20Boghardt-AIDS-Made%20in%20the%20USA-17Dec.pdf.

20. «СПИД. Сделано в США»: Как советская пропаганда «возлагала» на Америку вину за появление чумы XX века — история спецоперации // newsader.com/44026-spid-sdelano-v-ssha-kak-sovetskaya-prop/.

21. Bittman L. The KGB and Soviet disinformation. An Insider’s view. — Washington etc., 1985.

22. Flam F. How the pros make fake news (Soviet style) // www.post-gazette.com/opinion/Op-Ed/2017/03/05/How-the-pros-make-fake-news-Soviet-style/stories/201703050082.

23. Протидія російській пропаганді та медіаграмотність: результати всеукраїнського опитування громадської думки // detector.media/infospace/article/136017/2018-03-27-protidiya-rosiiskii-propagandi-ta-mediagramotnist-rezultati-vseukrainskogo-opituvannya-gromadskoi-dumki/.

24. Протидія російській пропаганді та медіаграмотність: результати всеукраїнського опитування громадської думки // detector.media/doc/images/news/archive/2016/136017/AReport_Massmedia_Feb2018_v2.pdf.

25. Закусило М. Українці дивляться ТБ, не довіряють, не перевіряють, але продовжують дивитися — дослідження «Детектора медіа» та КМІС // detector.media/infospace/article/136076/2018-03-28-ukraintsi-divlyatsya-tb-ne-doviryayut-ne-pereviryayut-ale-prodovzhuyut-divitisya-doslidzhennya-detektora-media-ta-kmis/.

26. Sklar R. Harry Potter inspired the Parkland generation // www.cnn.com/2018/03/26/opinions/parkland-march-harry-potter-generation-opinion-sklar/index.html.

27. Anderson H. How Harry Potter became a rallying cry // www.bbc.com/culture/story/20180326-the-links-between-harry-potter-and-millennial-protest.

28. Weinbaum C. a. o. The millennial generation. Implications for the intelligence and policy communities. — Santa Monica, 2016.

29. Grinspan J. Can teenagers save America? They’ve done it before // www.nytimes.com/2018/03/26/opinion/teenagers-gun-rally.html?hpw&rref=opinion&action=click&pgtype=Homepage&module=well-region®ion=bottom-well&WT.nav=bottom-well.

30. «Военторг» хочет заменить в российской армии Snickers и Coca-Cola своими продуктами // tass.ru/armiya-i-opk/5072093.

31. Джонсон Б. «Они создают «Новичок», а мы создаем световые мечи» // meduza.io/feature/2018/03/29/oni-sozdayut-novichok-a-my-sozdaem-svetovye-mechi-boris-dzhonson-rasskazal-pochemu-mir-protivostoit-rossii.