Ветер в пустоте

Георгий Лебедев

Это история о молодом предпринимателе Сереже Кармякине – его житейских делах и внутренней трансформации через череду различных событий – как загадочно мистических, так и вполне заурядных. В этом сюжете есть летнее легкое настроение и знакомые многим декорации, причем сама история тоже является декорацией.Подобно тому, как рама обрамляет картину, эта история содержит Великую Тишину. Она звучит между словами, существует вне времени и никому не принадлежит, так же как небо, солнце или луна.

Часть 3. Здравствуй, мир

Уроборос

Семинар проходил в Лужниках, на территории бывшего завода «Союз». По дороге в такси заиграла Twist in my Sobriety, и эта «рука», протянувшаяся из детства, подхватила и перенесла Сережу в меланхоличное безвременье.

Вместо связанных мыслей приходили смутные чувства и мимолетные сцены из давнего прошлого, сплетающиеся причудливым образом с прошлым посвежее. Иногда этот странный телевизор напоминал что-то любопытное, что Сережа хотел бы запомнить, но уже в следующий момент понимал, что забыл. Сначала внутренний троллейбус провез его сквозь какие-то рыночные развалы 90-х, потом появились недавние рабочие кадры из офиса Мандельвакса, затем была школа, над которой парашютисты в небе сцепились в индийский символ ОМ и приземлились на дерево с ковра-самолета Дзико. Потом было что-то совсем невнятное, а затем Сережа долго катился на лонгборде вдоль Venice Beach в Лос-Анджелесе. Скейт мягко шуршал по ровному покрытию специальной дорожки, с океана дул прохладный ветер, а в небе кричали чайки. Где-то вдали послышалась флейта, ее звук стал отчетливее, громче, и вот уже она полностью вышла на первый план. Сережа помнил этого старого индейца с длинными седыми волосами и шрамом на лбу. Он видел его во время одной из поездок в Америку. Старик сидел на невысоком бетонном заборчике рядом с дорожкой для катания и играл на флейте. Его мелодия была грустной и вечной, как небо, море и ветер. Сережа был уверен, что забыл ее, однако сейчас она звучала совершенно отчетливо, и он сразу понял, что мелодия предназначена именно для него. Он чувствовал, что она сообщает ему что-то важное, и оно вот-вот станет ясным. Сережа уже приготовился что-то понять, но вместо этого раздался неприятный громкий звук, который моментально вернул его в такси. Оказалось, что они уже приехали, и водитель сигналит разлегшейся на дороге собаке.

— Мы на месте. Внутрь заехать не смогу, у них тут строго, — сказал он.

Сережа вышел и направился к проходной. Зайдя туда, он остановился. Казалось, что время забыло про это место и обходит его стороной. Затхлый запах, серая цементная плитка на полу, мерцающие гудящие лампы, на стенах выцветшие бланки заявлений с трафаретными заголовками. Крошечное окошко выдачи пропусков располагалось примерно на уровне пупка, поэтому, чтобы заглянуть туда, требовалось совершить поклон кому-то по ту сторону окошка. Кому-то, наделенному правом пустить тебя или нет. Окошко было закрыто изнутри.

Сережа положил паспорт и постучал.

— Здравствуйте.

— Слушаю, — донеслось с той стороны.

— На меня должен быть пропуск. Кармякин Сергей.

— Компания какая? — окошко приоткрылось.

— Компанию не знаю. Я на семинар по дыханию. Мне только адрес прислали. Могу корпус сказать, — Сережа достал телефон.

— Не надо. Ожидайте, — паспорт исчез, и окошко закрылось.

Сережа выпрямился и огляделся. Рядом стояли три печальных стула с давно истлевшим поролоном в обивке и ножками, перемотанными синей изолентой. Они выглядели настолько уставшими, что нагружать их дополнительно своим весом не хотелось.

И все же кое-какие приметы нового времени здесь имелись. Во-первых, появился современный турникет, а, во-вторых, с внутренней стороны проходной стояли пластиковые двери со стеклопакетами.

Окошко открылось.

— Возьмите. За утерю пропуска штраф 500 рублей.

Выйдя с другой стороны проходной, Сережа снова остановился. В 50 метрах перед ним стоял постамент, на котором большой Ленин делал шаг ему навстречу и протягивал каменную руку для приветствия. Такого в Москве он не встречал уже давно. Несколько лет назад в городе прошла кампания, в рамках которой почти все подобные памятники демонтировали и куда-то вывезли. Сюда она, похоже, не дотянулась. Сереже вспомнились слова Лехи про зиккурат с мумией на площади. Он засмеялся про себя и еще раз посмотрел на памятник — смех отчего-то прошел.

Из интернета он знал, что раньше завод занимался твердотопливными двигателями для ракет и военных самолетов. Но сейчас он переживал сложные времена. Коллектив был почти полностью расформирован, а помещения сдавались в аренду.

Бывшие цеха превратили в лофты с кирпичными стенами — они сдавались подороже, а низенькие служебные постройки «нарезали» перегородками на кабинеты — эти шли подешевле. Когда Сережа с Костей искали место для первого офиса Мандельвакса, то общались со здешними риэлторам, но подвал в центре в итоге победил по совокупности факторов.

Здание, куда он направлялся, оказалось двухэтажным кирпичным домом с надстроенной мансардой. На лавочке у входа сидела молодая босая женщина в пончо и красном тюрбане. Она что-то быстро набирала в телефоне. На фоне унылых заводских построек ее наряд наводил на мысль, что где-то рядом снимают кино. Кроме того, в ней было что-то странное. Подойдя чуть ближе, Сережа понял — у женщины не было бровей, отчего лицо ее выглядело инопланетным. «Может химиотерапию делала, и волосы выпали? Потому и тюрбан такой», — подумал он с сочувствием.

Он слегка кивнул женщине, но она, казалось, этого не заметила, погрузившись в телефон.

Рядом с подъездом курили и болтали двое парней.

–… оказалось, что она лагает жутко. Просто постоянно виснет. Да так, что три пальца не помогают. Я не знаю, чего там может нравиться. Как по мне мелкомягкие по-прежнему в пролете. Маздай был, Маздай остался, — говорил первый, в очках и с длинным хвостом. — Убунту форева.

— Ясное дело, — кивнул раскосый крепыш в футболке с Риком и Морти. Думаешь, я почему на маках сижу?

— Потому что ты подсел на гламур и теперь трудно слезть. И еще потому что ты в крипту вложился и хочешь хоть что-то с этого получить, прежде она обвалится, — ехидно засмеялся первый.

— гы-гы-гы, — передразнил его крепыш. Не завидуй. Никуда она уже не обвалится.

— Ну-ну. Осенью поговорим.

Раскосый затянулся, выдержал паузу и выпустил дым вверх.

— Хочешь поспорим? Если до конца лета биток обвалится больше чем вдвое, я тебе куплю моноколесо. То самое, которое ты себе на рабочий стол скачал и представляешь в своих влажных мечтах.

Очкастый оценивающе поглядел на приятеля.

— За 3 с половиной штуки?

— Ага.

— А если не обвалится?

— А если не обвалится, то ты мне купишь новый мак на m1.

— Вам подсказать что-нибудь? Вы в какую компанию? — cпросил раскосый, заметив, что Сережа изучает таблички на двери. Николай написал, что нужно просто подниматься на самый верх, и Сережа хотел посмотреть, куда же он идет.

— Я на холотропное дыхание.

— Это значит к урологам, — хихикнул парень в очках.

— Это шутка, — улыбнулся раскосый. — Компания, куда вы идете, называется «Оздоровительный центр «Уроборос». Они в мансарде сидят. Поднимайтесь на второй этаж, потом до конца направо, и там увидите лестницу.

— Пойдемте, я покажу, — раздался сзади решительный голос. Дама в тюрбане стремительно направлялась ко входу, громко шурша длинной юбкой.

— Вы не обращайте на них внимания, — сказала она Сереже и кивнула на парней. — Они еще маленькие.

— Ой-ой-ой. Зато кто-то здесь сильно старенький, — сказал хвостатый.

— И такой бедненький, что на даже на шлепанцы не хватает, — добавил раскосый. Парни засмеялись, но женщина прошла между ними, не поворачивая головы.

— Лучше не спорь с ним, — сказал Сережа очкастому и зашел внутрь.

Духовка

Со второго этажа на мансарду вела узкая деревянная лестница. Каждая ступенька имела свой особенный скрип, и это напомнило Сереже дедушкин дом, где он проводил летние каникулы в младших классах. Когда они, наконец, поднялись и оказались в коридоре женщина в тюрбане повернулась:

— Вот мы и на месте. Если что — обращайся. Я — Кали.

— Кали? — переспросил Сережа. — Как богиня индийская?

Она посмотрела на него, словно прикидывая что-то, а потом ее взгляд застыл, а глаза медленно вытаращились. Так широко, что казалось они вот-вот вывалятся из глазниц. Так же медленно ее рот растянулся в жутковатом оскале, выпустив наружу розовый, раздвоенный на конце язык, кончики которого двигались в противофазе вверх и вниз.

Выглядело это страшно и гипнотизирующе. Помимо отвращения и страха Сережа неожиданно ощутил какое-то почти сексуальное притяжение, которое не давало ему даже отвернуть голову.

Он рефлекторно отшатнулся, чувствуя, как лицо скривилось в брезгливой гримасе, и машинально выставил перед собой руку, чтобы Кали не подошла ближе. Она еще несколько раз подвигала кончиками языка, а потом вернула лицо в обычное состояние и улыбнулась — похоже, она осталась довольна эффектом.

— Как тебя зовут? — весело спросила она.

Сережа смотрел на нее молча, чувствуя, как его испуг сменяется злостью.

— Да ладно тебе, — засмеялась Кали. — Захотелось с тобой поиграть. Прости, если напугала, — добавила она с неожиданной заботой.

— Дура, — тихо сказал Сережа, смахивая нахлынувшее наваждение. Кали пожала плечами и пошла по коридору, а он двинулся вправо, туда, где звучали голоса.

Пройдя через арку, он оказался в просторном, без окон, холле с двумя дверями: «Администрация» и «Зал». В углу горел большой торшер, пахло ароматическими палочками и кофе. На кожаных диванах, составленных в форме буквы «П», расположилась компания людей.

Сережа давно привык к фрикам разных мастей, населявшим офис Вайме. Намасленные бороды-лопаты, косички, хвостики, ирокезы, пирсинг и всевозможные татуировки встречались там регулярно, однако здесь помимо внешних атрибутов было что-то еще, какая-то особая атмосфера, суть которой он пока не мог сформулировать.

Он подошел к столику с фруктами.

— Сережа, привет, — послышался сзади голос Николая. — Ты чего такой серьезный?

— Да так… привыкаю к вашему месту.

— Игорь уже приехал, минут через 20—30 начнем. Располагайся пока тут, погляди на народ, познакомься.

— Я уже познакомился, — усмехнулся Сережа и рассказал про встречу с Кали.

— Ааа, — улыбнулся Николай. — Не обращай внимания. Кали любит новеньких пугать. Вообще она добрая, ведет занятия по раскрытию голоса.

— У меня таких шуточек голос вообще пропадает, — Сережа взял дольку груши с подноса.

Ну ладно, расскажи мне немного про них, — попросил он, показывая, взглядом на людей.

Николай охотно кивнул.

— В кресле сидит Женя. У него несколько джетов, которые он сдает олигархам в аренду. И еще он винный бутик недавно открыл. Девушка, которая массирует ему плечи — Карина. Она сейчас изучает тайский массаж и всем новеньким предлагает сделать сессию, так что готовься.

— А рядом с Женей? — Сережа показал взглядом на сухого мужчину невысокого роста. У него был странно немигающий взгляд и седые виски. Небольшая кожаная сумочка, прикрепленная к правому бедру походила на кобуру.

— Это Юра. Он воевал, в горячих точках был. Сейчас помогает в фильмах трюки ставить и курс по выживанию ведет.

— Он что — с пистолетом ходит?

— Нет, это просто сумка такая. Он говорит, что носит ее, чтобы не отвыкнуть на гражданке от веса оружия на теле.

— А вот эти? — Сережа показал на парня, который сидя на диване обнимал двух девушек и что-то шептал им по очереди на ушко.

— Это Миша, Лея и Настя. Они полиаморы. У них несколько больших коттеджей за городом, они каждый месяц организуют кинки-пати. Сережа вспомнил про Леху. Возможно он их знает.

— Рядом с ними Юля, — продолжал Николай. — Расстановки и Таро. Дальше Кира — она ведет выездные ретриты по нео-тантре — говорят, хорошие. А еще дальше Серега, твой тезка — он делает чтение Human Design?

— Что это?

— Еще один категоризатор Личности, Души и Тела. Современный микс астрологии, Книги Перемен и Каббалы.

Конец ознакомительного фрагмента.