Протест в Хабаровске

Георгий Кулаков

Вас ждет подробный анализ протеста в Хабаровском крае в 2020 году как следствие затяжного кризиса в политической, правоохранительной и судебной системах и кризиса федерализма.

Завтрашний день начался… вчера

Ни для кого не секрет, что столь ожидаемый (кем-то — с ужасом, кем-то — с надеждой) «транзит власти» если ещё и не начался, то может оказаться центральным явлением и даже процессом весьма близкого будущего. Собственно говоря, смена премьер-министра и частично — состава кабмина, затем «обнуление» президентских сроков, «карантинная» чехарда, а теперь ещё — акции протеста в Хабаровске (18 октября состоялся своеобразный их юбилей — 100-й день!) и покушение на Алексея Навального — всё это лишь звенья одной цепи событий, связанной неумолимой, подчас и жестокой, что показали события предыдущей недели в том же «городе Ха» борьбы за эту самую власть. Да и за то, какой быть завтрашней России, да и быть ли самой России вообще.

Чтобы разобраться в сегодняшних событиях, да и попытаться представить себе (даже — не предугадать) возможные перспективы, попробуем проанализировать хотя бы основные моменты.

Кто — «здесь власть»? Юридически (формально) и фактически

Участники многих акций протеста недавнего прошлого, да и настоящего времени скандируют в числе прочих (или повторяют, как мантру) известный слоган: «Мы здесь власть!» Не стали в этом, довольно длинном, ряду исключением и сегодняшние митинги, марши, демонстрации.

Казалось бы, представители народа, вышедшие протестовать против существующего в России режима, наконец-то осознали смысл закреплённого в Конституции РФ (и не изменённого даже в результате последней по времени корректировки этого нормативно-правового акта) положения о том, что «носителем суверенитета» и «единственным источником власти» в стране является народ. То, что осознание всё-таки произошло, не может не радовать. Другое дело, что, сказавши «А», нужно произнести «Б»: за осознанием такой миссии должны последовать (чисто логически могут произойти, но пока что только абстрактно прогнозируются) некие другие события.

О чём речь? Во-первых, суверенитет как таковой в данном случае означает верховенство воли народа как определяющего развитие страны и общества (народонаселения) фактора. Во-вторых, с пониманием термина «источник власти» возникает, как можно понять, не вполне ясная картина. Возможно понять эту мысль таким образом, что власть формируется из числа народа (населения, если угодно). Но можно и так, что именно народ и определяет, что именно и как именно нужно делать, в каком направлении развиваться, с кем дружить, как расставить приоритеты и т. п. и

Если с первой частью относительно возможно согласиться (не чужеземцы же и не инопланетяне составляют российскую власть), то вторая часть оказывается почему-то, да и то — в лучшем случае, лишь умозрительным умопостроением. Реально определяющими являются не все жители России и даже не все, имеющие статус граждан, а лишь некая, достаточно небольшая по численности, группа людей. Те, кого именуют порой условно «сильными мира сего» или как-то сходно. А основная часть населения и даже граждан РФ оказывается чаще всего в роли статистов в том представлении, которым является политическая (да и не только политическая!) жизнь страны. Фактически мы являемся (как — с учётом практики ведения выборного процесса — уже второй вопрос) лишь фоном для проведения тех или иных действий пресловутой «партией власти», при этом в подавляющем количестве случаев с интересами, да и волей избирателей эта самая партия не только не считается, но и не желает всерьёз эти интересы и волю принимать в расчёт в своей деятельности.

Возможно ли как-то изменить существующую практику? Вероятно, лишь отчасти и в весьма ограниченных (и хронологически, и географически) пределах. Пример тому показывает практика опять-таки Хабаровского края: стоило жителям этого дальневосточного региона избрать «альтернативного» по отношению к «партии власти» губернатора, а потом столкнуться с отстранением его — волей Президента РФ, — многое стало понятным. Даже до конституционных нововведений в основном законе России было прописано, что власть в регионах (субъектах Федерации) является государственной. С одной стороны, вроде бы и неплохо: статус этого управленческого звена воспринимается как достаточно высокий. Реально же: губернатор выступает не столько как руководитель региона, его высшее должностное лицо, сколько как наместник некоего верховного правителя страны, как «царский наместник» или нечто в этом духе, а не избранник населения, призванный исполнять волю пожелавших видеть его своим руководителем.

Ещё один важный принципиальный момент: заявляя, что они — «здесь власть», протестующие ни разу (по крайней мере, примеры обратного едва ли сегодня широко и хорошо известны) не предприняли никаких попыток на деле заявить о себе как о власти. Не было создано ни каких-либо структур, призванных исполнять организаторские, в том числе — распорядительно-контрольные, функции, не проявились и намерения формировать и каким-то образом распределять ресурсы. Пресловутый «народный» или какой-то там «совет» при губернаторе «27-го региона» едва ли может претендовать на такую роль, что показал выход из его состава ряда включённых в него членов. Т.е. того, что является неотъемлемыми элементами жизнедеятельности именно властных структур любого уровня. Всякая власть начинается там и тогда, где и когда производится управление людьми, хозяйством, какими-либо процессами — организация, текущее руководство и контроль. Т.е. осуществление регуляторных функций.

Возможно, такая сегодняшняя ограниченность действий — лишь проявление политической незрелости масс или (это тоже имеет место) результата зачистки политического «поля» нынешним режимом.

Под флагом «демократии» — в противовес «коммунизму»

Логичность последнего из приведённых аргументов вполне увязывается с ходом исторического процесса. Представители старшего поколения ещё помнят о том, что становление современной российской государственности (по крайней мере, на начальном этапе) проходило под лозунгами демократизации. В противовес тому, что советский период соотносился с «засилием» коммунистической идеологии, деятельностью КПСС. Другое дело, что подлинного народовластия не только не случилось, но оно — при сложившейся в ту переломную эпоху ситуации — едва ли и могло осуществиться. Одним из первых «звоночков», возвестивших о криминальной природе новой российской власти, стала приватизация, которая позволила не только легализовать «воровской общак», но и влить похищенные у народа средства в экономику, превратив её в источник обогащения для «избранных и приближённых». Образно говоря, народ поманили вкусным запахом участия в жизни общества и страны, но запах этот быстро рассеялся, а сам «пирог власти» достался очень и очень немногим.

При этом структуры власти формировались таким образом (ярчайшим проявлением процесса стало складывание пресловутой «вертикали власти»), чтобы обеспечить обогащение небольшой численно группы немногих за счёт буквально расхищения природных богатств и ограбления подавляющей численно группы населения — при создании видимости заботы о гражданах. Подавляющее число субъектов РФ оказалось дотационными, при этом зависимость территорий (особенно — на периферии) от «федерального центра», не только в экономическом, но и в социальном и политическом планах, оказалась настолько велика, что превратилась в противоречие, сопоставимое, пожалуй, разве что с конфликтом колоний с метрополией. Комплекс документов (так называемый «Федеративный договор», подписанных главным образом в 1992 году (на первый момент к числу объединившихся не присоединились Чечня, Ингушетия и Татарстан), на тот исторический момент сдержал «девятый вал» суверенизации не только бывших автономных республик бывшего же СССР, но и других административно-территориальных объединений. С включением Федеративного договора в действовавшую тогда Конституцию РФСФР в Основном законе были закреплены основные принципы федерализма в стране, однако уже тогда просматривалось более чем очевидное неравноправие субъектов Федерации; смягчение такого положения с принятием Конституции РФ в 1993 году в некоторой степени улучшило правовой статус регионов, но окончательно решить вопрос так и не смогло. Анализ юридических норм показывает, что с «парадом суверенитетов» было (по крайней мере, формально) покончено, и о какой-либо возможности самостоятельных действий как государственного образования для региона как административно-территориального образования в составе России было можно забыть окончательно и бесповоротно.

Важным при этом следует признать замечание о том, что регион (субъект РФ) в российском законодательстве всех уровней рассматривается как территориальная единица, а не как совокупность проживающих на данной территории жителей. Соответственно, все заверения государственных деятелей современной России о каком-то значении воли граждан для решения важных для территории вопросов являются не более чем стремлением пустить пыль в глаза радетелям демократии.

Народовластие — даже на конституционном уровне и то в значительной мере формально—юридически допускается лишь на уровне и в форме местного самоуправления, призванного решать исключительно «вопросы местного значения». К таковым явно не относятся (по крайней мере, по логике законодательства) вопросы, в решении которых заинтересована значительная часть населяющих регион людей. Что же касается властей субъектов РФ, то они своим правовым статусом призваны проводить в жизнь решения, которые — применительно к региону или группе регионов — принимает всё тот же «федеральный центр».

Есть ещё один важный момент, о котором задумались и заговорили относительно недавно, это «горизонталь» власти. Если пресловутая путинская «вертикаль» не только означает некую субординацию, схему подчинения властных структур «нижнего уровня» тем, которые находятся «наверху», но и является своеобразным насосом, перекачивающим ресурсы регионов в «федеральный центр», то у «горизонтали» задачи принципиально иные. А именно — обеспечение возможностей кооперации регионов в решении экономических и иных задач, перераспределения сил и средств, а в конечном итоге — возможности некой перегруппировки. Насколько она может оказаться масштабной, эта перегруппировка, — вопрос открытый и, по большому счёту, политически важный (а потому — и опасный для «федерального центра»). Возможность, даже умозрительная, какого-либо иного построения взаимоотношений территорий и населяющих их людей, чем в предложенном всё тем же «федеральным центром» варианте, действительно может иметь далеко идущие последствия. В том числе — и такие, при которых сегодняшний «федеральный центр» может оказаться не у дел, не нужен. А то, что может сложиться в результате преобразований, буквально выбьет почву из-под ног тех сил, которые сегодня реально управляют Россией. Наверное, по этой причине даже публичное допущение мысли о каком-то ином варианте отношений (в том числе — и межрегиональных) начало получать правовую, а точнее — уголовно-правовую, оценку. Вплоть до длительных сроков лишения свободы новоявленных вольнодумцев.

Нельзя обойти молчанием и то, что нормативно-правовое регулирование предусмотренного Конституцией РФ права на проведение референдумов (как, впрочем, ставшие притчей во языцех, «чудеса» на выборах, характеризующиеся как уже давно и «надёжно» несвободными, как и та мистификация, которая была предпринята по закреплению в Основном законе действующих сегодня поправок) фактически привело к тому, что от «высшего непосредственного выражения власти народа» остались лишь, как говорится, рожки да ножки. Что же касается иных «непосредственных выражений», то они так и не были сформулированы и оформлены российскими законодателями. Соответственно, они остались лишь громкой, но пустой декларацией, не наполненной никаким — ни юридическим, ни фактическим — содержанием.

Витиеватое выражение о «единой системе публичной власти» (она-де объединяет органы местного самоуправления и органы государственной власти), прописанное в «поправленной» Конституции РФ, по сути низводит на нет разграничение задач уровней властных структур. Насколько эффективным окажется то взаимодействие для «решения задач в интересах населения, проживающего на соответствующей территории»? Время покажет…

Какое государство нам нужно?

Вопрос о предназначении, да и принципах организации и функционирования государства сегодня приобретает особую значимость. И связано это не только с тем, что происходит или может произойти в обозримом будущем «передача власти» из одних рук в другие, но и с тем, что назрела задача переосмыслить роль и задачи государства как такового. Определиться в принципах его формирования, видоизменения и, в конечном счёте, функционирования. Для кого и для чего оно, государство, нужно.

В том, что государство есть совокупность управленческих структур, обеспечивающих господство одной части общества над другой, и совокупность сопутствующих этому взаимодействию между частями общества отношений, — едва ли у кого сегодня есть сомнения. Государство — это прежде всего орудие управления, т.е. организации какой-либо деятельности, контроля и воздействия на протекающие в обществе процессы. Будь то, условно говоря, хозяйственная деятельность или правоохранительная, всё нуждается в том, чтобы процесс был организован, находился под контролем господствующих в обществе сил и — при необходимости — мог быть скорректирован.

В сегодняшней России практически сложились «идеальные» условия для того, чтобы основная часть населения страны стала источником благосостояния относительно немногочисленной группы людей, сосредоточивших в своих руках основную часть богатства, чтобы эти богатства множились благодаря эксплуатации большинства населения меньшинством (не зря в обиход вошло выражение — «люди — это новая нефть»). При этом в состав эксплуатирующего меньшинства входят не только собственники того или иного имущества, преподносимого нередко под лживыми слоганами «национального достояния», но и представители структур, предназначенных для управления территориями и отраслями. Государство в современной РФ является крупнейшим и сильнейшим эксплуататором, использующим как экономические, так и внеэкономические рычаги принуждения. Эксплуататором, обосновывающим своё «право сильного» закреплением своих хищнических интересов в законах и иных нормативных актах, защищающим свои интересы с помощью вооружённой силы. Правоохранительная деятельность, правоприменительная, в том числе и судебная, практика подчинены единой цели — обеспечению возможности эксплуатации меньшинством населения большинства того же населения. Власть в таких условиях есть орудие угнетения, порабощения, подавления и, в известной степени, уничтожения этого большинства населения. Это — её «цивилизационный выбор».

В свою очередь, свой цивилизационный выбор делает и население, даже ещё не общество, называемое на определённом этапе развития «гражданским». Оно приходит к пониманию, что невозможно, да и нельзя всегда «гнуть спину» перед теми, кто богат и кто поставлен над ним быть фигуральным «надсмотрщиком». Общество не может, да и не должно строиться и функционировать по «понятиям» воровской иерархии, обеспечивающим пресыщение одних при нищете других.

От самосознания — к самоуправлению

Ни для кого не секрет, что раб, осознавший своё рабское положение, делает лишь первый шаг к тому, чтобы стать хозяином своей судьбы и вершителем своего будущего. При этом важно, чтобы первый шаг не стал и последним, а потому единственным. Путь освобождения и преобразований далеко не так прост, как хотелось бы и как, возможно, видится на первый взгляд.

Мы говорим о том, что завтрашний день должен стать примером торжества гуманизма, максимально возможной гармонии интересов человека-индивида и общества, человеческого сообщества и природной среды обитания, ответственного отношения к выбору пути развития. Это означает, что первоначально речь идёт о создании условий для выживания человечества и, на этой основе, — для поступательного прогрессивного развития. Насколько успешной может оказаться такая деятельность? В значительной мере это зависит от того, насколько осознанным, ответственным окажется отношение каждого из нас к принятию решений относительно пути развития экономики, общественных отношений, информационно-идеологической сферы. В том числе и отношение к тому институту, каковым является государство.

Государство как управленческая структура должно служить интересам большинства общества, его поступательного прогрессивного развития, обеспечения международной безопасности. Ответственность и сменяемость власти, корректировка курса в зависимости от изменения обстановки внутри и вне страны, при неизменном следовании интересам большинства населения — должно отличать государственные структуры нового времени. Власть должна перестать служить интересам небольшой численно группы, сосредоточившей в своих руках экономические и политические рычаги управления сферой производства и распределения материальных и нематериальных благ. Органы управления нужно формировать из профессионалов, а не по принципу личной преданности тому или иному властителю разного территориального и отраслевого уровня.

Такие изменения видятся возможными, если население (т.е. народ, населяющий страну или ту или иную территорию), достигнув определённого самосознания, придёт прежде всего к пониманию необходимости в самоорганизации. В том, чтобы объединиться с теми, кого видит своими единомышленниками. И, естественно, сделает следующий логический шаг — к самодеятельности. Не той «художественной самодеятельности», которая выступает на сцене какого-нибудь местного ДК, а к самостоятельной практике по осуществлению жизнедеятельности — и в деле организации хозяйственной жизни, и в развитии культуры, и в области охраны правопорядка и т. п.

В конечном итоге, из элементов самодеятельности народа должна сформироваться система самоуправления. Причём не только на уровне отдельно взятых поселений, городов и районов, но и на уровнях регионов и даже объединения территорий (каких по масштабу — подскажет практика). В основе таких самоуправляемых структур должны непременно лежать принципы как осознанности и добровольности выбора, так и ответственности, неотделимой от других характерных черт демократизма.

Важно понимать, что демократия подразумевает ответственность — как тех, кого выбирают, так и тех, кто выбирает. Причём выбирает тот путь, по которому пойдёт дальнейшее развитие, то направление, по которому осуществляется дальнейшее движение. Как представляется, демократия невозможна без самоорганизации народа и самоуправления. Не те структуры, что навязаны народу, а те, что порождены самим народом, те, что служат его интересам, а не только их выражают публично, — и могут считаться проявлением того самого народовластия, которое — в идеале — и должна представлять собой демократия.

На один из аспектов формирования народовластия хотелось бы обратить особое внимание. Он связан с тем, что исторически сегодняшняя Россия (как, впрочем, и многие другие страны, включая республики бывшего Союза ССР) сформировалась в течение длительного исторического периода как многонациональное административно-территориальное образование. В силу такого обстоятельства, как видится, приоритетом в межнациональных отношениях должно быть создание условий для гармоничных, взаимоприемлемых условий сосуществования наций и народностей, исключение как выпячивания, так и игнорирования интересов «больших» и «малых» народов, противопоставления их интересов во всех сферах жизнедеятельности.

При этом во главу угла в международных отношениях (включая отношения между народами и диаспорами в странах, имеющих сложный этнический состав населения) должны быть поставлены такие жизненно важные принципы, как мирное сосуществование, взаимный учёт интересов народов и территориально-государственных, территориально-административных образований, ориентация на сохранение и развитие жизни человечества.

Ориентирами во внешнеполитической (тоже по-своему международной), да и внутриполитической деятельности самоуправляемого государства видятся объединение усилий в целях обеспечения экономической, социальной, гуманитарной безопасности, в работе по преодолению нищеты и бедности, в борьбе с болезнями, с последствиями неблагоприятных и общеопасных природно-климатических процессов и явлений, перенаправление ресурсов — с целей достижения конкурентных преимуществ в гонке вооружений и других средств уничтожения не только людей, но и всего живого на планете Земля — на достижение гуманитарного прогресса.

Что же происходит сегодня и как нам быть дальше?

«Федерация» как «наследница» империи, или Кто и почему боится «регионализации»?

События, происходящие в России в последнее время (акции протеста в Хабаровске, выступления в Башкортостане и некоторые другие — лишь, наверное, наиболее яркие в общем ряду), практически неминуемо приводят к выводам о том, что обострение противоречий между «федеральным центром» и «регионами» вышло на новый качественный уровень. Однозначно, что налицо — недовольство, по крайней мере, части населения субъектов РФ отношением верховной власти к территориям как фактически колониям, служащим для выкачивания ресурсов и обогащения метрополии. Пренебрежительно-презрительное восприятие проблем «глубинки» имело место и ранее (ответной реакцией были, в частности, конфликты в Шиесе, в Нёноксе), но политизация конфронтации по-настоящему началась именно на данном этапе. Трудно пока сказать, материализуется ли озвученная некоторыми политиками уже почти забытая мысль о планах создания некой «демократической республики» в Хабаровском крае (при этом, как можно понять, на смену одному субъекту РФ придёт другой, хотя и с иным названием и, возможно, с несколько изменённым статусом.

Понятно лишь одно: какие-то перемены должны произойти, ибо «консервация», в том числе и насильственная, существующих и прибавление новых проблем не может не привести к какому-то новому качеству. Попытки в очередной раз «закрутить гайки» федеральная российская власть не предпринимает (возможно, пока и в силу остатков благоразумия или инстинкта самосохранения). Но и оставлять всё в сегодняшнем состоянии сколько-нибудь надолго для неё опасно.

Пока в регионах (не только и не столько в «национальных» республиках) малочисленны и разрозненны силы противостояния, «федеральный центр» в совокупности с «вертикалью власти» будет пытаться удержать своё влияние и оказывать, насколько возможно, давление на региональные «элиты». Такой прогноз развития событий представляется сегодня вполне вероятным. С имперскими «традициями» или «наследием» расставаться «федерация» не спешит, ибо любой компромисс «центра» и «территорий» означает необходимость дележа не столько «портфелей» во власти, сколько благ от эксплуатации населения регионов. При этом само население едва ли на какие «бонусы» может рассчитывать, если не включится в социально-политические процессы само. Если само, не словом (даже сказанном на митинге), а делом, не заявит о своих планах на участие в решении своей судьбы.

Едва ли есть необходимость напоминать о старой притче про отца и сыновей, прутьях и венике. Одно очевидно: с давней и застарелой проблемой в одиночку не справиться — нужны усилия, нужно объединение. И эта задача сегодня имеет первостепенное значение. При всём различии оценок, воззрений можно и нужно найти те точки соприкосновения, которые позволят решать стоящие перед российским обществом проблемы коллективными, общими усилиями.

Развитие «регионализации» (устами провластных пропагандистов зачастую — и со вполне определённым смыслом — отождествляемой с «сепаратизмом») имеет целью пробуждение самосознания в жителях территорий, осознания необходимости не только проявления своей идентичности (своего «Я», если угодно), но и понимания потребности переформатировать своё отношение к самим идеям федерализации и регионализации. Боязнь перемен видится не столько как приверженность к некой «стабильности», а как стремление сохранить в неизменном виде те эксплуататорские порядки, которые — и не без оснований — отождествляются со временами прошлого. А нам нужно двигаться в будущее!