Прохор Владимирович идёт по грибы
Прохор Владимирович лежал на лавке в мастерской Ястреба и спал сном праведника. В одежде, разумеется. Лежал он как покойник в гробу, вытянув ноги и сложив руки на груди. Только мерное движение грудной клетки указывало на то, что Прохор Владимирович ещё готов коптить небо какое-то количество лет. Вошедший тихонечко Ястреб постоял, посмотрел на спящего друга, затем поднял за горлышко недопитую бутылку водки, стоявшую под столом, и вставил её в руки Прохора Владимировича. И так же тихонечко вышел, чрезвычайно довольный созданной им инсталляцией.
Через какое-то время в мастерскую зашли: Михалыч, Сметана и Кулинар, а войдя, остолбенели от увиденного. Ещё бы! Прохор Владимирович лежал в той же позе, но дыхание его стало настолько незаметным, что троица сразу подумала о нехорошем, а именно, если говорить словами Михалыча, которые тот произносил в подобных случаях:
— Проха поставил тапки в угол.
Сметана робко протянул руку к горлышку бутылки (не пропадать же добру, на самом-то деле) и чуть было не улёгся в позе почившего на пол из-за того, что одна из рук «упокойника» цепко схватила его за кисть…
Прохор Владимирович, откинув руку Сметаны, не открывая глаз поднёс горлышко бутылки к губам и стал походить на младенца в люльке. Мгновенно всосав в себя «питательную смесь» он, полежав ещё намного, почувствовав что вот наконец-то «святая вода» побежала по жилочкам, открыл глаза, поводил ими из стороны в сторону и кряхтя и скрипя стал приподниматься. Сел на лавку и уставился на вошедших.
— Вы чего припёрлись-то? — задал надтреснутым голосом вопрос.
— Да мы вот за грибами собрались. Вишь-корзинки взяли. Правда-на сухую. Денег нету, — прокаркал Михалыч.
Кулинар молча и мрачно смотрел на пустую бутылку, которую Прохор Владимирович никак не мог выпустить из ладони. Сметана же, держась одной рукой за то место, где у него бешено колотилось сердце, другую положив на лоб, находился покамест в полной прострации. Прохор Владимирович наконец-то встал, выпрямился и пошёл молча к выходу. Поставил бутылку у порога и вышел на улицу. Помочившись на куст, постояв и подумав, он, обернувшись к троице, произнес чуть заплетающимся языком:
— А чего не сходить-то? Пошли.
Шли они вчетвером недолго. Зашли в лес. Сели на траву. Закурили. Скучно. Сметана встал и нырнув в кусты, через пару минут притащил штук пять обабков. Подберёзовиков-черноголовиков. Положил на траву. Нырнул, снова ещё штук пять принёс. Кулинар мрачно бросил сквозь зубы:
— Ты бы лучше так деньги находил или водку…
Прохор Владимирович побездельничал минут двадцать лежа на траве, затем резко поднялся и буквально приказал:
— Всем разойтись и искать деньги!
«Все» нехотя встали и разошлись по посёлку, стрелять мелочь. Примерно через час вся четвёрка встретилась на лужайке, где ими были оставлены корзины и десяточек «Сметаниных грибов». Проезжавший мимо на велосипеде товарищ, по прозвищу Партизан, был остановлен Прохором Владимировичом, который вручил тому набранную мелочь и пакет со словами:
— Мухой чтоб. Тут на две бутылки.
Партизан вскочил на железного друга и «на рысях» рванул к магазину. Четвёрка вновь разлеглась на траве. Но теперь валяние приобрело хоть какое-то осмысленное очертание, а именно, «литр водки».
Через минут двадцать четвёрка увидела въезжавшего на поляну Партизана. У Прохора Владимировича нехорошо ёкнуло сердце, когда он увидел, как пакет с бутылками с характерным звяканьем бьётся о руль велосипеда… Партизан видимо решил показать лихость и молодецкую удаль и увеличив скорость он резко направил велосипед к страждущим… Ну, бывает такое, не замечаешь корягу впереди… Руль подлетел вверх, Партизан опрокинулся и стал заваливаться на бок, не выпуская «рогов» из рук. Прохор Владимирович смотрел на всю эту каскадёрщину с жутким выражением лица, на котором как в калейдоскопе, картинки менялись со спринтерской скоростью. От жалобно-собачьего его взгляд через злобно-оскаленный переходил в просяще-нищенский. Но то, что должно было произойти, обязано, то и произошло. Пакет с бутылками со всего размаха врезался в металлическую раму упавшего велосипеда. При этом пакет был порван осколками и огненная вода очень быстро вытекла и впиталась в мох. «Мох я жрать не буду», — пронеслось в голове Прохора Владимировича.
Немая сцена из «Ревизора». Все её помнят. Не буду сравнивать, ни к чему. Вы и сами можете себе представить лежащую как в триклинии четвёрку, на глазах у которой только что произошло (по их мнению) «страшное святотатство»…
Прохор Владимирович с трудом встал, на ватных ногах подошёл к лежавшему на траве Партизану, который буквально онемел от страха и произнёс замогильным голосом:
— Где ты бабки найдёшь, как, меня это не волнует. Но чтобы через тридцать минут здесь был литр!
Начинал он фразу почти шёпотом, но в конце её голос гремел как рык Зевса-Громовержца! Партизан только молча кивал отупевшей головой.
Через двадцать пять минут показавшийся с другим пакетом Партизан слез со своего велика не доехав до поляны, аккуратно положил его на траву и медленно подошёл к вставшему с земли Прохору Владимировичу. Молча протянул пакет. Прохор Владимирович заглянул внутрь и увидев три (!!!) бутылки водки кивнул «штрафнику» и произнёс:
— Ты тоже в теме.
Как вы уже догадались, грибов они так и не набрали.
