Песнь о Гайавате

Генри Уодсуорт Лонгфелло, 1855

Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которой собраны все произведения, изучаемые в начальной, средней школе и старших классах. Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков. Поэма Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате» изучается в 6–7-м классах.

Пост Гайаваты

Вы услышите сказанье,

Как в лесной глуши постился

И молился Гайавата

Не о ловкости в охоте,

Но о славе и победах,

Но о счастии, о благе

Всех племен и всех народов.

Пред постом он приготовил

Для себя в лесу жилище, —

Над блестящим Гитчи-Гюми,

В дни весеннего расцвета,

В светлый, теплый месяц Листьев

Он вигвам себе построил

И, в виденьях, в дивных грезах,

Семь ночей и дней постился.

В первый день поста бродил он

По зеленым тихим рощам;

Видел кролика он в норке,

В чаще выпугнул оленя,

Слышал, как фазан кудахтал,

Как в дупле возилась белка,

Видел, как под тенью сосен

Вьет гнездо Омими, голубь,

Как стада гусей летели

С заунывным криком, с шумом

К диким северным болотам.

«Гитчи Манито! — вскричал он,

Полный скорби безнадежной. —

Неужели наше счастье,

Наша жизнь от них зависит?»

На другой день над рекою,

Вдоль по Мускодэ, бродил он,

Видел там он Маномони

И Минагу, голубику,

И Одамин, землянику,

Куст крыжовника, Шабомин,

И Бимагут, виноградник,

Что зеленою гирляндой,

Разливая сладкий запах,

По ольховым сучьям вьется.

«Гитчи Манито! — вскричал он,

Полный скорби безнадежной. —

Неужели наше счастье,

Наша жизнь от них зависит?»

В третий день сидел он долго,

Погруженный в размышленья,

Возле озера, над тихой,

Над прозрачною водою.

Видел он, как прыгал Нама,

Сыпля брызги, словно жемчуг;

Как резвился окунь, Сава,

Словно солнца луч сияя,

Видел щуку, Маскепозу,

Сельдь речную, Окагавис,

Шогаши, морского рака.

«Гитчи Манито! — вскричал он,

Полный скорби безнадежной. —

Неужели наше счастье,

Наша жизнь от них зависит?»

На четвертый день до ночи

Он лежал в изнеможенье

На листве в своем вигваме.

В полусне над ним роились

Грезы, смутные виденья;

Вдалеке вода сверкала

Зыбким золотом, и плавно

Все кружилось и горело

В пышном зареве заката.

И увидел он: подходит

В полусумраке пурпурном,

В пышном зареве заката,

Стройный юноша к вигваму.

Голова его — в блестящих,

Развевающихся перьях,

Кудри — мягки, золотисты,

А наряд — зелено-желтый.

У дверей остановившись,

Долго с жалостью, с участьем

Он смотрел на Гайавату,

На лицо его худое,

И, как вздохи Шавондази

В чаще леса, прозвучала

Речь его: «О Гайавата!

Голос твой услышан в небе,

Потому что ты молился

Не о ловкости в охоте,

Не о славе и победах,

Но о счастии, о благе

Всех племен и всех народов.

Для тебя Владыкой Жизни

Послан друг людей — Мондамин;

Послан он тебе поведать,

Что в борьбе, в труде, в терпенье

Ты получишь все, что просишь.

Встань с ветвей, с зеленых листьев,

Встань с Мондамином бороться!»

Изнурен был Гайавата,

Слаб от голода, но быстро

Встал с ветвей, с зеленых листьев.

Из стемневшего вигвама

Вышел он на свет заката,

Вышел с юношей бороться —

И едва его коснулся,

Вновь почувствовал отвагу,

Ощутил в груди усталой

Бодрость, силу и надежду.

На лугу они кружились

В пышном зареве заката,

И все крепче, все сильнее

Гайавата становился.

Но спустились тени ночи,

И Шух-шух-га на болоте

Издала свой крик тоскливый,

Вопль и голода и скорби.

«Кончим! — вымолвил Мондамин,

Улыбаясь Гайавате. —

Завтра снова приготовься

На закате к испытанью».

И, сказав, исчез Мондамин.

Опустился ли он тучкой

Иль поднялся, как туманы, —

Гайавата не заметил;

Видел только, что исчез он,

Истомив его борьбою,

Что внизу, в ночном тумане,

Смутно озеро белеет,

А вверху мерцают звезды.

Так два вечера — лишь только

Опускалось тихо солнце

С неба в западные воды,

Погружалось в них, краснея,

Словно уголь, раскаленный

В очаге Владыки Жизни, —

Приходил к нему Мондамин.

Молчаливо появлялся,

Как роса на землю сходит,

Принимающая форму

Лишь тогда, когда коснется

До травы или деревьев,

Но невидимая смертным

В час прихода и ухода.

На лугу они кружились

В пышном зареве заката;

Но спустились тени ночи,

Прокричала на болоте

Громко, жалобно Шух-шух-га,

И задумался Мондамин;

Стройный станом и прекрасный,

Он стоял в своем наряде;

В головном его уборе

Перья веяли, качались,

На челе его сверкали

Капли нота, как росинки.

Конец ознакомительного фрагмента.