Режиссер волейбольного театра

Геннадий Шипулин, 2018

Во многом автобиографическая книга яркого и неординарного волейбольного тренера привлекает своей откровенностью и искренностью. Получился автопортрет сильной личности, способной преодолевать любые препятствия, которые встречались и по-прежнему иногда встают на его пути. Кроме того, это беллетристическое повествование рассказывает о более чем четвертьвековой истории российского волейбола, о наиболее ярких событиях, происходивших в российский период, и незаурядных и неподражаемых личностях, с кем сводила автора жизнь. И не только на волейбольной площадке.

Перестройка, ускорение, гласность

Помните эти три слова, которые в горбачевские времена — с середины восьмидесятых годов — повторяли по всем телеканалам и радиостанциям, словно слова молитвы «Отче наш». Вот и в отечественном волейболе, в большей степени в мужском, настали такие времена, когда нужно было выстраивать все по-новому.

Результаты мужской сборной — седьмое место на чемпионате мира 1994 года, четвертое на Олимпийских играх-96 и два пятых на чемпионатах Европы 1995 и 1997 — никого не могли удовлетворить: ни спортивное начальство страны, ни руководство Всероссийской федерации волейбола, ни нас, клубных тренеров, ни самих игроков, разумеется, не говоря уже о многочисленных любителях нашей игры.

Нужно было ускоренно и гласно производить перестройку всего волейбольного хозяйства, но, прежде всего, требовалось обновление тренерских кадров главной команды страны. Потому что на протяжении многих лет, говоря о тех, кто может и должен встать во главе сборной, называли одни и те же фамилии, только в разном порядке — Вячеслав Платонов и Виктор Радин. Был даже момент, когда после очередного безмедального выступления мужской сборной Николай Карполь готов был перейти на работу в эту команду. Во всяком случае, публично (в шутку или всерьез — мне неведомо) заявлял об этом. Как будто больше и не было в стране специалистов, готовых прийти в главную команду с новыми идеями. Но тогдашние руководители федерации, словно зашоренные, никого вокруг не видели. Или видели, но не решались доверить столь ответственный участок человеку, как им казалось, без должного опыта.

Нужно было с чего-то начинать. И большие волейбольные мужи решили в качестве первого шага изменить систему розыгрыша внутреннего чемпионата.

Все прекрасно помнят, какие это были времена — середина девяностых годов. Большинство участников первенства перебивались, образно говоря, с хлеба на воду, потому что государственного финансирования, как в советские времена, не существовало вовсе. Некоторые команды получали поддержку из местных бюджетов, часть подыскали спонсоров. Были и такие, кто занимался коммерческой деятельностью, а некоторые жили исключительно за счет продажи своих игроков в зарубежные клубы. При этом продавать-то уже было некого — лучшие российские волейболисты уже несколько лет как имели неплохие контракты за рубежом — большинство в Италии, кое-кто во Франции, Японии и Турции. Уезжали теперь большей частью середняки, которые не дотягивали до уровня сборной, но определяли лицо российского чемпионата. Тем самым делая его, и без того невзрачного, еще менее привлекательным.

В целом же экономическое положение большинства некогда ведущих команд ухудшилось. Из-за этого исчез существовавший и приносивший много пользы институт дублеров — средств на содержание резервистов у команд не стало. А ведь дублеры зачастую тренировались вместе с ведущими игроками, набирались ума-разума гораздо быстрее, взрослели буквально на глазах.

Федерация рекомендовала создавать фарм-клубы. Но желаемой отдачи не получалось: соревнование дублеров было обязательным явлением, а фарм-клубы появлялись по желанию и по возможностям. И в середине девяностых из шестидесяти команд, участвовавших в чемпионате России в разных лигах, фарм-клубами могли похвастаться лишь двенадцать.

Важным, но для меня — максималиста по натуре — совершенно непонятным представлялось то, что руководство, даже не волейбола, а отечественного спорта, было удовлетворено четвертыми местами мужской и женской команд России. И знаете почему? Да потому что это было лучшее выступление на Играх-1996 среди всех прочих отечественных игровых видов спорта! Остальные же игровики либо вообще в Атланту не пробились, либо участвовали, но не добрались до полуфиналов. Подобная успокоенность мне, повторяю, была совершенно непонятна. Единственное, что могло оправдать подобную непритязательность, так это то, что российские олимпийцы впервые выступали под триколором. В индивидуальных видах это не так сказалось на результатах, как в игровых: наши национальные сборные только-только начинали формироваться, сыгрываться без оглядки на кадры из Прибалтики (в баскетболе), из Украины (в мужском волейболе и женском гандболе).

* * *

В сезоне 1996/1997 в суперлиге (это название появилось впервые) соперничали восемь команд. Собственно, восьмую — московский «Спартак» — можно было в расчет не принимать: за два круга предварительного этапа спартаковцы из четырнадцати матчей проиграли все, и только в двух им удалось выиграть по одной партии. Да вообще о чем можно было говорить, если один из сетов в матче ЦСКА — «Спартак» продолжался — не поверите — восемь минут и завершился, естественно, с неправдоподобным результатом — 15:0. Правда, по старым правилам с правом перехода подачи такое было возможно. Сегодня подобные результаты исключены: не может быть, чтобы хоть однажды кто-то не ошибся, вводя мяч в игру.

После основного этапа, который игрался по разъездному календарю со спаренными матчами, наша команда заняла первое место. В домашних матчах мы уступили только в одном — 2:3 питерскому «Автомобилисту», но в гостях у команды Вячеслава Платонова выиграли обе встречи. Отстав от нас на пять очков, финишировали два клуба — «УЭМ-Изумруд» из Екатеринбурга и ЦСКА. Пришлось считать соотношение партий, которое оказалось лучше у уральцев.

По положению для распределения медалей были сыграны суперфиналы до трех побед за золото и бронзу. Нам удалось победить в трех матчах и впервые стать чемпионами России. Можете себе представить, какой это был праздник для всей Белгородчины: команда из «деревеньки», как я, повторюсь, во все времена любовно называл родной город, стала лучшей в многомиллионной стране, опередив асов отечественного волейбола, еще вчера считавшихся непобедимыми — ЦСКА и «Автомобилист».

Да и уральская команда Валерия Алферова была вовсе не подарком. В ней играл, на тот момент безусловно лучший, волейболист чемпионата Игорь Шулепов, делал первые шаги будущий звездный центральный Андрей Егорчев, который здорово выручил нас на чемпионате мира в Аргентине (об этом я расскажу позже и подробнее), был уже заметен молодой леворукий диагональный Александр Герасимов.

Правда, и мне было грех жаловаться на состав. Здорово усилил «Белогорье-Динамо» переехавший из соседнего Харькова диагональный Роман Яковлев. А сколько его пришлось уговаривать, чтобы парень понял, где его ждало большое волейбольное будущее!

После Олимпиады в Атланте иначе смотрели на подготовку к сезону и матчам Сережа Тетюхин и Вадик Хамутцких. Игры стали для обоих хорошей школой. Кстати, и для меня тоже, ведь я неофициально входил в тренерский штаб.

В то время наша команда хорошо была укомплектована игроками во всех линиях, что в итоге и позволило выиграть первое золото.

Наверное, эта победа сыграла важную роль и в моей судьбе. Мое видение современного волейбола, особенно уровня национальной сборной, изменилось. До этого как-то не решался высказывать свое мнение, считал, что еще не дорос, чтобы спорить с мэтрами тренерского цеха, хотя проводил с ними немало времени, схватывал любую умную мысль.

Уже тогда мне было совершенно очевидно, что и впредь мы будем занимать места вокруг международного пьедестала, а не на нем, если в руководстве сборной России не произойдут изменения. Неудача на чемпионате Европы в Голландии лишь подтвердила мои мысли.

Вот почему, отвечая на вопрос анкеты газеты «Спорт-Экспресс» на старте следующего чемпионата страны, я был откровенен: «Что же касается сборной страны, то в первую очередь необходимо устранить разногласия внутри тренерского состава, влекущие за собой и разлад между игроками. К тому же, на мой взгляд, в России есть волейболисты, достойные играть в сборной, но пока в нее не привлекавшиеся».

* * *

Осенью 1997 года ВФВ объявила конкурс на должность главного тренера сборной. Все взвесив, я решился пойти на эти выборы со своей программой, которая, как мне казалось, могла ускорить возвращение отечественного мужского волейбола в мировую элиту и на лидирующие позиции в рейтинге ФИВБ. В канун выборов, которые проходили в начале декабря, обстановка вокруг неординарного в тех реалиях события накалилась. Потому что кресло руководителя главной команды страны освобождал не кто-нибудь, а великий Платонов, третье пришествие которого в сборную оказалось самым неудачным.

Уходил он шумно. Его ближайшее окружение развернуло мощную кампанию, целью которой, по сути, было объяснить последние неудачи руководимой им сборной кознями и интригами помощников именитого специалиста (в отдельных публикациях упоминались конкретные имена).

Вячеслав Зайцев также выставлял свою программу на тренерский конкурс. Ему предоставили слово и на президиуме, который заслушивал кандидатов, но в бюллетени для голосования были внесены только две фамилии — Олега Молибоги и моя. Зайцеву же предложили возглавить молодежную сборную, и он согласился.

Я уже говорил, что Вячеслав Зайцев работал два сезона в Белгороде. Я пригласил некогда лучшего в мире пасующего в надежде, что он подтянет игроков именно этого амплуа, прежде всего Вадима Хамутцких. С ним мы дважды завоевали серебро чемпионата и выиграли Кубок России. Так что я прекрасно знал все сильные и слабые стороны этого выдающегося спортсмена и начинающего тренера. Кстати, Зайцев оказался в помощниках у Платонова весной олимпийского 1996 года после завершения работы в «Белогорье». Гораздо раньше рядом с мэтром появился другой его ученик по сборной СССР — Олег Молибога, возглавлявший некогда богатый классными игроками и традициями ЦСКА.

Со мной в связке на выборы шел главный тренер МГТУ Юрий Нечушкин, позже я пригласил Олега Антропова, олимпийского чемпиона, некогда руководившего молодежной сборной СССР и выигравшего с ней чемпионат мира в 1989 году. Это было существенно. К тому же были высоко оценены мои организаторские возможности и способность за короткое время создать клуб-чемпион.

* * *

На тот момент чемпионат страны былв разгаре. И «Белогорью» важно было подтвердить, что первый чемпионский титул был завоеван не случайно. Вновь главным нашим конкурентом был клуб из Екатеринбурга. Перевес нашей команды на стадии регулярного турнира был очевиден — мы сыграли шесть матчей между собой, и «УЭМ-Изумруд» отличился лишь в одном. Нам прочили безоговорочную победу в суперфинале. Но я-то прекрасно понимал, что одно дело предварительный турнир и совсем другое суперфинал до трех побед.

И действительно, после трех проведенных встреч уральцы вели в серии 2:1. Все решилось в двух заключительных пятисетовых поединках. Я не очень люблю это слово, но на сей раз оно более чем уместно: это была настоящая рубка. Любопытно, что четыре из пяти игр продолжались более двух часов, а заключительная, при забитом до отказа «Космосе», без малого три.

Наверное, именно победа в четвертом матче в Екатеринбурге, когда нам удалось сравнять счет в серии, стала тогда решающей. Перед тем матчем чего я только не делал, пытаясь внушить ребятам, что серию можно вытащить. При этом понимал, что сделать это в маленьком, очень специфичном зале «Изумруд» будет очень непросто. Дополнительную мотивацию неожиданно придумали для нас сами екатеринбуржцы. При входе в зал живописно расположились «Волги», к антеннам которых были привязаны шарики с надписями типа «Чемпиону России», «Лучшему игроку чемпионов» и т. п. Понятно, что это были подарки не для нас, о чем сразу в раздевалке я сообщил ребятам. А тут еще всю разминку по залу объявляли, что такая-то фирма награждает будущего триумфатора тем-то. Телевизоры, магнитофоны, путевки, абонементы… Понятно стало, что люди собрались не на волейбол, а на награждение. Мои ребята с этим категорически не согласились! Пришлось шарики сдувать, а машины отогнать в неведомом нам направлении. Капитан того «Изумруда», ныне работающий с нашей молодежью Павел Иванов, может подтвердить, что заявленные блага никому не достались.

Как же нас тогда не хотели отпускать, словно понимая, что золотые медали уже не вернуть. В аэропорту задержали самолет, пытаясь выбить какие-то неоговоренные деньги за стоянку нашего клубного самолета, который несколько дней простоял в аэропорту «Кольцово» в городе Екатеринбурге, ожидая команду для возвращения в Белгород. Пришлось даже обратиться за помощью к Николаю Васильевичу Карполю. Весь обратный путь наш самолет безуспешно прорывался через сильный встречный ветер. Настолько сильный, что не хватило топлива до Белгорода и нам пришлось совершить незапланированную ночную посадку в Воронеже. Похоже, кроме диспетчера там никого не было, и мы долго ждали, когда найдут заправщика, чтобы мы могли отправиться дальше.

Эти испытания остановить нас уже не могли, хотя мы понимали, что и на домашней арене ждет еще более упорное сопротивление команды Алферова. Все так и произошло. Победив в первой партии, «Изумруд» был близок к успеху и во второй — вел 14:12, но победу упустил и почти безропотно отдал третий сет. Четвертая партия стала едва ли не рекордной по времени — она длилась пятьдесят одну (!) минуту. Теперь уже мы вели 14:12, но отдали победу в партии.

На решающий сет сил у гостей почти не осталось. Шулепов и самый результативный игрок матча Герасимов — это было заметно даже человеку, не разбирающемуся в волейболе,  — устали невероятно. Но достойной замены лидерам у Алферова не оказалось. У меня же, как всегда, на такой случай был заготовлен сюрприз: я не побоялся выпустить двух новобранцев команды — Александра Косарева и Андрея Ткаченко, которые успешно справились с задачей. Так мы во второй раз подряд выиграли российское золото.

Мудрый Евгений Степанович Савченко — губернатор Белгородской области, верный и преданный поклонник волейбола, радуясь, естественно, второй подряд победе «Белогорья», заявил во время церемонии награждения, что золотых наград были достойны оба клуба и очень жаль, что в волейболе не бывает ничьих.

Честно говоря, лишь концовка седьмого чемпионата России несколько скрасила безрадостную картину аморфного и маловыразительного течения событий на протяжении шести месяцев турнира. Еще до нового года наш клуб безоговорочно лидировал. Не вызывало никаких особых сомнений и железное второе место екатеринбургского «Изумруда» — и по составу, и по мастерству уральцы были под стать «Белогорью».

Собственно, к наличию двух команд-лидеров в отечественном волейболе все уже стали привыкать.

Обиднее всего было видеть в незавидном положении некогда корифеев отечественного волейбола — питерский «Автомобилист» и столичный ЦСКА, соответственно двукратного и трехкратного чемпионов России. Оба клуба перед началом первенства по разным причинам потеряли по несколько игроков основного состава, а достойной замены им не нашлось. Армейцы даже были вынуждены прибегнуть к помощи земляков из «Луча», команды первой лиги, дабы наскрести игроков для стартового состава, да так и играли вшестером едва ли не весь чемпионат. В итоге мы распрощались с «Автомобилистом», который затем ненадолго возвращался в группу сильнейших, прежде чем надолго исчезнуть с волейбольного горизонта. О чем можно было только сожалеть.

ЦСКА под занавес турнира совершил настоящий подвиг, взяв верх в споре за бронзовые медали над безвольными искровцами. Между тем надо было не радоваться неожиданному взлету москвичей, а с грустью констатировать: о каком уровне нашего мужского волейбола могла идти речь, если медали достались клубу, наполовину составленному из игроков даже не высшей — первой лиги.

Но внутренние разборки были завершены, а меня ждала сборная. Это был мой тренерский дебют на посту главного тренера. Хочу отметить, что с самого начала моей работы отношения с руководством федерации складывались у меня не совсем гладко. Приходилось много спорить, отстаивать свою точку зрения на правах главного тренера сборной команды, а в дальнейшем вице-президента ВФВ, но при этом мы всегда приходили к консенсусу и находили правильные решения.

* * *

В сборной с самого начала я чувствовал себя уверенно. Прежде всего, потому, что большинство игроков главной команды составляли мои воспитанники — волейболисты «Белогорья-Динамо». Они-то и были на первых порах, да и в дальнейшем, моей главной поддержкой и опорой. Мы провели в сезоне тридцать восемь матчей, тридцать из которых выиграли, участвовали в трех соревнованиях — отборе к чемпионату Европы, Мировой лиге и чемпионате мира в Японии.

Основным, понятное дело, было мировое первенство. Но туда мы могли взять только дюжину волейболистов. А этих двенадцать игроков важно было отобрать по ходу матчей Мировой лиги. В моей же обойме насчитывалось семнадцать «патронов». К тому же на тот момент была полная неразбериха с только что придуманным новым амплуа — либеро. Было не очень понятно — то ли один и тот же игрок должен играть на этой позиции постоянно, то ли жилетка «свободного защитника» могла переходить от волейболиста к волейболисту в каждом новом матче.

В первых матчах Мировой лиги в Липецке против сборной Польши и в Югославии — в Нови-Саде и Белграде на этой позиции мы пробовали Андрея Воронкова и Евгения Митькова. Последний считался одним из лучших в стране на приеме. Именно поэтому ему и доверили столь «почетную» должность. Однако после первых четырех матчей Митьков заявил, что либеро быть не желает, и поставил условие — либо его переводят в доигровщики, либо он уходит из сборной. Понятно, что после подобного заявления мы, к счастью временно, расстались. Но тот матч в Белграде вспоминаю все же с удовольствием. Во время игры объявили о радостном событии в нашей семье — у меня родилась первая внучка Аделина. Весь зал тепло аплодировал этому счастливому событию.

Кстати, свой первый важный матч (отборочные встречи к чемпионату Европы с австрийцами и португальцами всерьез не принимал) с поляками в рамках Мировой лиги сборная проиграла. В пяти партиях, но уступила. Следуя рекомендациям своего ассистента Олега Антропова, я не совсем точно определился с составом. Естественно, потом пожалел об этом. С другой стороны, любое поражение учит, и первая неудача послужила для меня хорошим уроком. Понял главное: выслушай всех, помощников прежде всего, но решение принимай сам. Ведь именно с тебя спросят за итоговый результат.

С того момента в стартовом составе во всех матчах Мировой лиги на позицию связующего выходил Хамутцких, появилась стабильность, а за ней пришел и результат. В итоге в этом важном коммерческом соревновании мы финишировали вторыми, показав лучший на тот момент результат в истории сборной России.

Главным же, повторяю, для всех нас был чемпионат мира в Японии. К этому моменту команду покинул Антропов. При семейном разводе в таких случаях указывают следующую причину: не сошлись характерами. Между нами произошло что-то наподобие этого. Не стану углубляться, не вижу в этом никакого смысла. Зато я смог заменить Антропова человеком, которому полностью доверял и в которого верил — так вместе с нами в Японию поехал Юрий Венгеровский.

* * *

Японский чемпионат был донельзя раздут — наверное, никогда не пойму, зачем понадобилось призывать для участия двадцать четыре команды. Расширить географию волейбола? Привлечь больше зрителей? Ни того, ни другого достигнуть не удалось. Да и кто пойдет на матч, к примеру, Италия — Таиланд, если соперник за партию забивает в лучшем случае пару очков? Зато растянут был турнир почти на три недели. Прибавьте сюда еще запутанную систему розыгрыша, многочисленные переезды из города в город и по четыре игры в день, первые из которых начинались ни свет ни заря и проходили при совершенно пустых трибунах. Нам, кстати, тоже приходилось играть в такую рань.

Мы очень серьезно готовились к мировому первенству в хорватском Пориче, затем сыграли в Италии три контрольных матча с двукратными чемпионами мира, два из которых выиграли. Обидно только, что из-за травмы потеряли Хамутцких, и в Японии в качестве основного связующего в основном выступал Ушаков. Но надо сказать, что Костя очень здорово пасовал в контрольных встречах с итальянцами. Это успокаивало.

В принципе, было очень непросто подвести команду в нужном состоянии к такому растянутому по времени турниру. Поэтому я поначалу был не очень доволен действиями большинства игроков: на пик формы они должны были выйти позднее. Зато у нас появилось время для экспериментов — мы пробовали Диму Фомина в доигровке, а Александра Березина в центре сетки, искали постоянное место в составе для Станислава Динейкина.

Мы и раньше знали, а в Японии окончательно убедились, что Воронков — никакой не либеро в полном смысле этого слова. Да, он волейболист с хорошей общей игрой, но с весьма средним приемом и неважными действиями в защите. Я ставил на него, потому что был уверен: на каждую игру чемпионата мира смогу заявлять нового либеро. Но буквально накануне чемпионата вышло очередное предписание, по которому игрок этого амплуа должен быть один на время всего турнира. Был не до конца доволен и Тетюхиным с Шулеповым. Если с приемом они как-то справлялись, то по действиям в защите и в атаке у меня были к ребятам серьезные претензии. Впрочем, турнир ожидался продолжительным, и я не сомневался, что игра команды должна наладиться.

Мы начинали в городе Уодзу, выиграли без особых проблем у турок и австралийцев, но споткнулись на югославах: проиграли в пяти партиях матч, который практически ничего не решал.

На втором этапе в городе Тиба, недалеко от Токио, трудное испытание ожидало нас в первом же матче — мы играли с американцами. Можно было заранее предсказать, что нам придется непросто, ведь в сборную после более чем десятилетнего перерыва вернулся Даг Бил, великий тренер, выигравший со сборной США первое олимпийское золото в 1984 году. Вот только звезд в его нынешней сборной было не так много, как в период расцвета американской команды середины восьмидесятых годов. Тон задавали бронзовые призеры чемпионата мира 1994 года Ллой Болл и Дэн Лэндри, а также Кевин Барнетт. Во всяком случае, в матче с нами именно эта троица доставила больше всего хлопот.

Мы начали традиционным составом. Но играть с незалеченной травмой Хамутцких было некомфортно, и от этого страдало качество передач, особенно когда стало очевидно, что игра затягивается: она и продолжалась почти четыре часа. А заменить его на Ушакова я сразу не решился. Зато когда с самого начала не пошла игра у Яковлева, я выпустил вместо него Фомина. И тот на опыте, на интуиции смог переломить ход встречи, и вместе с Русланом Олихвером ребята помогли одержать столь важную победу.

Следом мы выиграли у сборных Китая, Греции и Украины.

Заключительные игры второго группового этапа проходили в Хамамацу. И важнейшей оказалась опять-таки первая игра с командой Италии. Я бы назвал ее ключевой: выиграй мы этот матч — быть нам в первой четверке.

Долго спорил накануне со своим учителем, определяя стартовый состав на эту важнейшую игру. В итоге сошлись на том, что усилим атаку в ущерб приему, и на место Шулепова в доигровку вышел Фомин. Я же, как всегда, рассчитывал на своих, белгородцев, они не должны были меня подвести. Но, судя по всему, ребята «перегорели» — знали мы итальянцев лучше других, как играть против них, разбирали не раз. Тут, правда, все карты нам смешала травма по ходу первого сета связующего итальянцев Марко Меони. Его заменил опытнейший Де Джорджи и сыграл гениальный матч.

Но и соперник вышел на матч абсолютно уверенным в своем превосходстве. Чего не могу сказать про наших. Как я ни пытался встряхнуть ребят, ничего не помогло: мы проиграли важнейший матч. И даже победы над сборными Голландии и Югославии не помогли пробиться в финал.

С голландцами мы встретились еще через несколько дней уже в Токио и вновь выиграли и заняли пятое место. А чемпионами в третий раз подряд стали итальянцы, победившие в финале югославов.

Не скажу, что был удовлетворен итогом. Нам вполне по силам было поспорить за более высокое место. Однако команда провела турнир не в том ключе, как мне бы хотелось. Но это был первый опыт, а первый блин чаще получается комом.

* * *

Из-за чемпионата мира, который финишировал в первые дни календарной зимы, наше национальное первенство началось как никогда поздно — 19 декабря. Главная особенность — это был первый чемпионат, в котором волейболисты соревновались по новым правилам. Теперь каждый розыгрыш мяча оценивался очком вне зависимости от того, какая из команд подавала. И подсчет отныне велся не до пятнадцати, а до двадцати пяти очков в партии.

Нововведение специалисты волейбола встретили неоднозначно. Николай Васильевич Карполь, главный тренер «Уралочки» и женской сборной команды России, на президиуме федерации настоял, чтобы женский чемпионат проходил по прежним многолетним волейбольным законам с переходом подачи и до пятнадцати очков. Было странно видеть матчи внутреннего чемпионата, которые проходили по старинке, и одновременно с этим та же «Уралочка» выступала в Кубке европейских чемпионов, матчи которого игрались по-новому. Мне же, напротив, новый вариант показался прогрессивным — игра стала быстрее, гораздо понятнее для зрителей.

«Белогорье-Динамо» в первых пяти турах потерпело четыре поражения. Даже и не припомню такого кошмарного начала с момента выступления нашей команды в компании сильнейших клубов страны. Но и объяснить произошедшее было легко: заметна была усталость лидеров после марафонского международного сезона и многочасовых перелетов с континента на континент. Сказалось, конечно, и то, что вскоре после прилета из Японии мы потеряли Юрия Наумовича Венгеровского, скончавшегося прямо в зале во время тренировки. Правда, после столь неудачного начала мои ребята одержали пятнадцать побед подряд, в том числе две на своей площадке над «Изумрудом», лидировавшим в чемпионате с первого тура. В конце концов нам удалось почти настигнуть уральскую команду, разница между нами составила всего два очка. В этом случае регламентом была предусмотрена очередная финальная суперсерия. И вновь было сыграно пять матчей. И вновь после четырех из них было полное равенство 2:2. Только заключительная встреча проходила не в Белгороде, а в Екатеринбурге. Именно это во многом определило исход соперничества.

Конец ознакомительного фрагмента.