Наша жизнь. Том пятый

Геннадий Ульянов

Что делать? Как быть? Как избежать Краха буквального?Во-первых, надо виновников краха ведать!Во-вторых, узнав, кто они, немедля арестовав – судить!И в-третьих, в первую очередь судить публичным судом виновника, Краха – главного!!!

Ты меня не бойся…

ТЫ МЕНЯ НЕ БОЙСЯ

Однажды в Томске в пору студёную,

Я девушку местную поздним вечером

до дома провожал.

И чтобы не замёрзнуть в ночь морозную,

До гостиницы томской, где я проживал,

Бегом по сугробам высоким бежал.

Но на ночь она закрывалась и я,

до закрытия — опоздал!

Стою у закрытых дверей,

Звоню, стучу — не открывают!

Вдруг сзади хриплым голосом кто-то

сказал: «Не робей!» —

И женщина похожая на мужика добавила:

«Что не пускают?

Ты мужик, меня не бойся!»

На ка вот, телогрейку — накройся! —

И ключами звеня, перед носом моим

отмороженным крутила.

А я и не боюсь, ей говорю, меня так просто

не запугаешь!

Пойдём к тебе, коль скоро и убедительно

ты предлагаешь!

Только от гостиницы по улицы Ленина

мы отошли,

Такие домишки убогие по улочкам

тёмным пошли…

А моя спасительница, что от холода спасти

меня решила,

Всю дорогу, «Ты мужик, меня не бойся!» —

грубым пропитым голосом мне говорила!

Когда к её дому мы подошли,

Я обрадовался, увидев дымок над трубой.

Но только мы, в наполовину провалившего

в землю дома зашли,

Как от невыносимого запаха, я перестал

владеть собой.

В этом доме часто были попойки и шумные

гулянки.

Кругом было грязно и валялись бутылки,

окурки после очередной пьянки.

Хозяйка, есть ли что-нибудь выпить у меня

спросила.

И узнав, что я пустой, чифирь заварить

решила.

Пить его по глотку, как в тюрьме,

мне предложила.

И за стол в картишки с ней, перекинуться —

посадила!

В карты хозяйке избы, бесподобно играла.

А за игрой, всё в пастель лечь вместе с ней,

мне предлагала.

Я, не отказываясь, её попросил, чтобы она

постелила чистую простынь и одеяло.

Она не обиделась, куда-то толи в сени

побежала искать, а может у соседки взяла.

В общем, чёрт знает где, она чистое бельё

нашла!

И раздевшись до гола краснея и стесняясь,

она в пастель легла!

От увиденного я остолбенел.

Её тело было похоже на картинную галерею.

Каких только не было не её теле тюремных

наколок!

Я признаться в их значении никакого понятия

не имел.

И даже не представлял, сколько на этот

иконостас было потрачено чернил и иголок!

Я до сих пор себя виню, хотя и молод был. —

За то, что этой полюбившей меня женщине,

я нагрубил.

Я видел её семейный альбом, который она

посмотреть мне давала.

На фотографиях до тюрьмы и ссылки в Томск,

она очень красивая была!

И я дурачок не понял тогда,

Что не она сама свою жизнь сломала.

А государственная система, которая даже

к слабым женщина беспощадна была:

До такой недостойной человека жизни,

мою спасительницу — довела!

Когда наконец, утро настало,

И мне находиться в гостях совсем в невмоготу

стало,

Я уходить немедля собрался.

А хозяйка, мне в дорожку сказала,

Чтобы я скорее из её дома убирался

И больше на её глаза, никогда — не попадался!

Хорошо бы и сегодняшней власти также,

как говорила горя хлебнувшая моя знакомая,

сказать:

Ты уважаемая власть, народ не бойся!

Но ежели не будешь его волю исполнять,

С глаз народа и всё видящего Божьего ока,

навеки — скройся!

Ты меня не бойся — не трусь! — А я тебя и не боюсь!