Кровопийца. Уральский криминальный роман

Геннадий Мурзин

«Кровопийца» – это второй роман уральского литератора из цикла «Уральский криминальный роман», состоящего из пяти книг. В книге повествуется о страшных по своей чудовищной дикости преступлениях. Их расследованиями занимаются уже известные читателю герои, с которыми он познакомился в первом романе «Псы одичалые». Развязка, как и полагается для детектива, наступит лишь в последней главе.

Глава 3

В прокуратуру поступил сигнал…

22 января. Четверг. 19.55

Телефон, молчавший уже с полчаса, подал голос. Он нажал на специальную кнопку и, не снимая трубку, услышал взволнованный голос мужчины.

— Это кто?

— Дежурный следователь прокуратуры Прижелезнодорожного района… Что у вас?

— Я правильно попал, да? Я только что прочитал в газете… Там указан и этот телефон. Набирал другой номер, но он все время занят.

— Пожалуйста, покороче. Только суть.

— Извините. Время позднее. Я подумал, что…

— Не в этом дело. В прокуратуру можно звонить в любое время суток. Говорите, что у вас?

— В газете сказано, что просят всех, кто что-нибудь знает насчет убийства…

— У нас убийств много. Вы о каком?

— Я? Об убийстве женщины и ее дочери… в нашем доме. Ну, в ночь с тринадцатого на четырнадцатое января.

— Вы хотите сказать, что живете в том же доме?

— Да. Моя квартира 10, на втором этаже.

— Что вам известно?

— Я, кажется, видел…

— Кого?

— Возможных убийц…

— Вы говорите, «убийц»? Их несколько?

— Точно! Это были мужчина и женщина, точнее — молодая девочка. Он ее под руку поддерживал. Она как-то не совсем уверенно ступала. Возможно, из-за гололеда у дома.

— Почему вы так решили?

— Вы о походке девочки?

— О том, что именно они убили.

— По времени. Ну… я возвращался с работы. Задержался я тогда. Торопился. Подходя к дому, увидел их выходящими из нашего подъезда. Во всяком случае, они не из нашего дома — это точно.

— Вы могли бы их опознать?

— Безусловно.

— Откуда у вас, гражданин, такая уверенность?

— Я их раньше видел возле дома.

— Вместе?

— Нет, порознь. Ничего, если я к вам завтра подъеду и подробно расскажу?

— Почему «завтра»?

— Сегодня — не смогу. Дочка с зятем ушли к приятелям. Внучку на меня оставили. Вернутся поздно.

— Сколько ей?

— Кому?

— Внучке.

— Шесть месяцев и двадцать два дня.

— Вот что… Ждите…

— Кого?

— Работников нашей прокуратуры. Мы ждать до утра не можем. Слишком серьезно ваше сообщение. Спасибо за звонок. Если ваша информация окажется полезной для раскрытия убийства, то вполне возможно, что вознаграждение получите.

— Мне ничего не надо. Не из-за денег позвонил.

— И тем не менее… Ждите наших людей.

— Когда приедут?

— Минут через двадцать. Да, еще. Ваша фамилия? Нужно для регистрации.

— Кривощеков — моя фамилия, Матвей Афанасьевич.

— Записал. Ждите. Скоро приедут. И не волнуйтесь, когда позвонят в дверь, хорошо?

— А я не из пугливых.

— Тогда — отлично… Значит, как я вас, Матвей Афанасьевич, понял, вы сможете опознать обоих?

— Не сомневайтесь. Насчет девочки — вообще…

— Что «вообще»?

— Насчет ее могу показать… Имя ее знаю. Однажды сидел у подъезда. Они выходили…

— Кто «они»?

— Мариша, которая убитая…

— И?..

— И та девочка, Юля. Слышал: так ее Мариша называла.

22 января. Четверг. 21.05

Войдя в кабинет, следователь спросил:

— Разрешите?

— Входи, конечно, входи. Что нового? Как дежурство?

— Борис Иосифович, был один странный звонок…

— По какому поводу?

— Позвонил некто Кривощеков. Он прочитал в газете обращение по поводу убийства Подкорытовых. Утверждает, будто знает убийц несчастных. По крайней мере, он так считает.

— Так в чем же дело? — удивленно спросил заместитель прокурора Прижелезнодорожного района Федоровский. — Не знаешь, что делать? Пусть немедленно приезжает сюда. Надо допросить.

— Он сейчас не может. Говорит: полугодовалая внучка на руках. Не поедет же он с ней. Говорит, что завтра с утра приедет.

— Мы не можем ждать. А что, если его информация подтвердится?

— Разрешите, Борис Иосифович, мне съездить к нему и на дому взять объяснение?

— А здесь кто останется?

— Я же быстро.

— Не пойдет. Свяжись с полицией. Там в дежурной части наверняка найдется один опер. Пусть съездит по адресу и допросит.

— Но я Кривощекову сказал, что приедут от нас, из прокуратуры.

— И что? Мало ли…

— Разрешите съездить, а? У меня все же опыт.

— Ни в коем случае. Я же тебе сказал. Не хватало, чтобы следователь прокуратуры бегал по каждому звонку.

— Александр Степанович мне бы обязательно разрешил.

— Да? — Федоровский придвинул телефонный аппарат. — Звони. Он дома. Я полчаса назад с ним разговаривал. Как он решит, так и будет.

— Неудобно как-то беспокоить в такой поздний час. Нет, не буду звонить. Сделаю так, как вы сказали.

22 января. Четверг. 21.32

Фомин все еще сидел в кабинете. Знал ведь, что дома ждут не дождутся. Но что-то его удерживало. Он все думал об убийстве Подкорытовых. Выстраивал разные версии, но потом сам же их рушил. Потому что все противоречило здравому смыслу. Семья — самая что ни на есть заурядная и потому к мафии, конечно, не имеет никакого отношения. Не может иметь отношения. Иначе говоря, не заказное убийство. Погибшие не могли никому помешать. Хотя… Нельзя полностью сбрасывать со счета чистую случайность. Например, случайно стала Подкорытова-старшая свидетельницей чего-то такого, что для мафии смерти подобно. Станут, что ли, церемониться? Нет! Для них кровь людская, что водица. Убрали старшую, а заодно и младшую. Да, но зачем глумление над девочкой? Нет, все же киллер таким заниматься не будет. Убьет — да, но не это же! Однако сделано-то все профессионально. Так чисто работают только киллеры.

В кабинет пулей влетел старший оперативный дежурный райотдела Смирнов.

— Что с тобой, Иван Ильич? Какая муха укусила?

— Убийство!

— Понимаю, что убийство. И что? Первое в твоей практике?

— Нет, но…

— Вот и действуй. Звони в прокуратуру. Отправляй на место группу. Разве без меня ты этого не знал?

— Знал, но…

— «Но» да «но»… Сколько можно? Есть же и другие слова.

— Александр Сергеевич, послушайте…

— А я что делаю? Говори, что еще там. Только покороче. Домой ухожу. Давно пора.

— В прокуратуру был звонок. Позвонивший сообщил, что он предположительно знает, кто убил Подкорытовых, но прийти не может. По просьбе Федоровского я поручил Топчиеву съездить по указанному адресу и взять показания.

— Ну и что дальше.

— Он — на проводе и рассказывает такое… Его, конечно, трудно понять, но основное понял: там — труп.

— Где он сейчас?

— На проводе. Ждет дальнейших указаний.

— Пойдем. Сам с ним поговорю. И, слушая тебя, я также мало что понял.

Они спустились на первый этаж, вошли в дежурную комнату. При появлении подполковника все замолчали.

Фомин взял лежащую на столе трубку.

— Фомин. Докладывай, что еще у тебя. Так… Слушай, лейтенант, говори медленно, спокойно… Вот-вот… Так… Что? Ты хочешь сказать, что тот, по чьему звонку ты выехал, убит?.. Но мертвые не звонят!.. Ты того же мнения? Ясно!.. Ясно, говорю! Ничего не трогать, понял? Никого не впускать. Жди приезда нашей группы. За все головой отвечаешь, понял?.. Хорошо, если понял. Ну, жди.

Подполковник положил трубку.

— Дежурную группу — на выезд. Майор, созвонись с Федоровским. Спроси, кто от них.

— Александр Сергеевич, я уже созвонился.

— Ну и…

— Он просит послать машину за Вайнштейном. Он дома. Больше, говорит, нет никого.

— Такого юнца и на «мокруху»? — удивился Фомин.

Смирнов развел руками.

— Так: мы немедленно выезжаем, а ты, майор, пошли другую машину за следователем и пусть его везут сразу на место происшествия. Мы его ждем. И про «скорую» не забудь.

— Понял, господин подполковник!

22 января. Четверг. 22.10

Они поднялись на второй этаж знакомого уже им дома. Повернули налево. Вошли в секцию. Там толпился народ. Перед дверью квартиры №10 стоял Топчиев, не пропуская никого внутрь.

— Ну, как, лейтенант?

— Все в порядке, господин подполковник. Никого не впустил, да. Только… — он замялся.

— «Только»? — переспросил Фомин. — Не значит ли, что ты все же для кого-то сделал исключение?

— Там, — он показал в сторону двери, — плакал… маленький такой, в кроватке. Шибко жалко стало. Сходил и вынес…

— Кого «вынес»? Я тебе что говорил, а? Ничего не трогать!

— Шибко жалко, — повторил Топчиев, — девочку. Маленькую-маленькую. Кушать захотела. У соседей теперь она. Молчит.

— Грудной ребенок?

— Так точно.

Прибыла бригада «скорой». Врач почему-то сердито спросил:

— Что случилось?

Ответил Фомин:

— Мы и сами пока не знаем.

— Но нам сказали: то ли убитый, то ли…

— Там, — Фомин кивком указал на дверь.

Врач повернулся к своим:

— Пошли.

Врач открыл дверь, перешагнул порог. Дверь осталась открытой. И из коридора все могли наблюдать за манипуляциями врача. Через две минуты он вышел. На вопрошающий взгляд подполковника развел руками.

— Увы. Мужчина мертв. Большая потеря крови. Нож вошел в грудную клетку, по самую рукоять, видимо.

— Нож там?

— Не заметил. Но смерть, если, конечно, я не ошибаюсь, все-таки наступила не от ранения, а от удушения: на шее виден след от удавки. Подробный отчет — после вскрытия. Можно забирать?

— Нет. Нашим людям надо зафиксировать все.

Эксперт с помощником вошли в квартиру.

— Доктор, не смогли бы сказать, когда наступила смерть потерпевшего? — спросил Фомин.

— После вскрытия, господин подполковник.

— Если приблизительно?

— Совсем недавно. Где-то не раньше восьми вечера и не позднее девяти.

— Спасибо, доктор, — Фомин повернулся к толпе. — Есть соседи?

— Это — я, — вперед выступил мужчина лет примерно сорока, — квартира рядом, слева, одиннадцатая.

— Назовите ваше имя.

— Омельяненко Осип Захарович.

— Вы весь вечер были дома?

— С работы пришел в полседьмого и больше никуда не уходил.

— Вы что-нибудь видели или слышали?

— Не видел и не слышал.

— Совсем?

— Почти.

— Что это значит?

— Ну… Вон, видите, нашу общую входную металлическую дверь?

— Вижу. И что?

— Я был на кухне, когда хлопнула эта дверь. Потом — хлопнула соседская дверь. Видимо, хозяин выходил и открыл ту дверь, впустил кого-то. Потом и соседская дверь хлопнула.

— Вы не слышали, он спрашивал, кто там?

— По-моему, нет. Наверное, ждал кого-то.

— Может, по шагам слышали, сколько человек было?

— Нет, не понял.

— Не обратили внимания, во сколько хозяин открывал дверь?

— Не могу точно сказать. Да, погодите… В восемь двадцать закончились по телевизору «Вести». Я смотрел. Потом пошел на кухню. Может, через десять, может, через пятнадцать минут прохлопали двери.

— Но когда ушли приходившие? Не слышали?

— Нет. Я ведь ушел с кухни. Начался фильм.

— Дома, кроме вас, никого не было?

— Никого. Жена во вторую смену работает. Дочка, приготовив уроки, убежала к подружке. Пришла недавно.

— У вас какие были взаимоотношения с потерпевшим?

— Отличные. Все подтвердят, — он повернулся к стоящим рядом. — Я правильно говорю?

Все утвердительно закивали.

— Ясно. А вы тоже ничего не видели и не слышали?

Другие соседи ответили отрицательно.

Вернулись эксперты: криминалист Соловейчик Яков Исаакович и фотограф, молодой парень, Митя Андриянычев. Появился и следователь прокуратуры, только что приехавший, Вайнштейн.

Фомин спросил Соловейчика:

— Ну, что? Нашел что-нибудь?

Тот пожал плечами.

— Увы, ничего. Потерпевший не оказал сопротивления: ножевое ранение было для него непредсказуемым. Потом, для верности, было удушение. Очередность действий убийц, возможно, были другие.

— Отпечатки пальцев? Следы? Орудия убийства?

— Ничего нет. Убийца далее прихожей не проходил, то есть, вошел, ударил ножом, накинул удавку (скорее всего, в виде шнурка), затянул; убедившись, что тот не дышит, снял шнурок, забрал нож и вышел. Ушло, предположительно, не более пяти-семи минут.

— Считаешь, был один?

— Необязательно. Насчет следов: отчетливо видны лишь те, которые ведут в детскую и обратно. Это следы от ботинок Топчиева. Я проверил. Он говорит, что прошел, чтобы забрать плачущее дитя.

Подошел врач.

— Можно забрать труп?

Фомин ответил утвердительно.

Вайнштейн, Фомин и два оперативника вошли в квартиру. Но там осматривать, собственно, было нечего. Все было на своих местах, светился включенный хозяином экран телевизора. Никаких признаков ограбления. Фомин (скорее, по привычке, чем по нужде) внимательно осмотрел замки входной двери. В скважине одного из них болталась связка ключей.

Фомин, завидев топчущегося на месте Топчиева, обратился к нему:

— Лейтенант, расскажи-ка подробно, как ты сюда приехал?

— Я не понимаю…

— Ну, вот ты получил задание съездить по указанному адресу и снять показания. Поехал… И что было дальше? Пожалуйста, подробно.

— Приехал, да. Вышел из машины, да. Поднялся на второй этаж. Дверь в секцию была закрыта. Осмотрелся, да. Увидел панель с кнопками. Нажал на ту, на которой была нарисована цифра «10». Нажал еще один раз. Прислушался, да. Никто не шевелится. Стал давить на кнопку долго-долго. Никто, да. Тогда позвонил в одиннадцатую квартиру, которая рядом. Оттуда сразу вышел мужчина. Спросил: «Кто?» Я сказал. Он открыл дверь. Я вошел. Я спросил: сосед дома? Ответил: наверное, дома. Я сказал: почему не ответил на звонки? Он сказал: спросите сами. Он остался рядом, когда я подошел к двери. Я взялся за ручку и потянул на себя. Она легко открылась, да. И все… Увидел лежащего лицом вверх мужчину, рядом с дверью. Побежал звонить.