Великий Шёлковый путь. В тисках империи

Геннадий Меркулов, 2020

Многие сотни лет Восток и Запад развивались обособленно, имея друг о друге смутные представления. Судьбоносная встреча состоялась в 128 году до нашей эры: посланника китайского императора Чжан Цяня, искавшего на Западе союзников империи Хань, судьба свела с сарматской воительницей Заряной, во исполнение воли Рима искавшей страну, где владеют секретом производства шёлка. Через предательство и плен, сражения с жестокими кочевниками и доисторическими чудовищами отчаянные храбрецы сумели заложить маршрут, объединивший Восток и Запад. Он получил название «Великий шёлковый путь» и просуществовал без малого две тысячи лет. Об этой эпохе остались скупые исторические факты. Тем ценнее тот захватывающий древний мир, который сумели создать авторы в романе. Не удивительно, что эта история уже легла в основу будущего многосерийного художественного фильма. И это лишь начало. Кажется вполне логичным, если через несколько лет Великий шёлковый путь возродится в реальности – ведь уже давно настало время для объединения стран и народов Евразийского континента.

Глава 5

Эхо восстания семи уделов

Чанъань, столица империи Хань

1

Солдаты в блестящих доспехах громят грязных, одетых в лохмотья кочевников, пытающихся отстреливаться из маленьких луков. Музыканты трубят победу. Публика весело рукоплещет, лишь император мрачен.

Императору опять снился один и тот же сон. Ему хочется рассказать о нем, но он уже твердо усвоил: даже если ты моложе подданного, все равно ты старше. А старшему нельзя выглядеть встревоженным, неуверенным, испуганным. Отец может порой отдавать неверные, ошибочные повеления. Но он не имеет права позволить детям понять, что не знает, как жить дальше.

Сон таков. По невысокой замшелой стене небольшой пограничной крепостицы, напряженно вглядываясь в сумерки, туда-сюда ходит китайский солдат, совсем мальчишка. Ему холодно и неуютно от завывающего северного ветра. Ему тревожно и тоскливо. На мгновение он отвлекается и смотрит в сторону города, освещенного огнями торговых лавок. Солдат улыбается: совсем недалеко обыденный, безмятежный мир, занятый делами жизни. Мирный мир. Начинает моросить дождь. Молодой солдат поднимает голову, присматриваясь, куда и откуда идут тучи, сулят они ливень или нет. Но, обгоняя падающие капли, с неба неожиданно прилетает со змеиным свистом стрела и вонзается в стену рядом. У основания наконечника тлеет промасленная пакля. Солдат всполошенно кидается к стреле и торопливо тушит зловещий огонек. Вокруг слышатся крики. Солдат видит: мир непоправимо изменился. На город рушится огненный дождь стрел, словно кара Неба, посланная невесть за что; тут и там вспыхивают пожары, мечутся растерянные люди. От теряющегося в мороси горизонта с диким гиканьем несутся сотни лучников на приземистых степных лошадях. На глаза испуганного мальчишки наворачиваются слезы, и в этот миг император понимает, что мальчишка — это он сам, это на своем собственном лице он видит слезы…

И, просыпаясь на мокрой подушке, владыка понимает, что действительно плакал во сне. Как такое расскажешь? Кому?

Прошедшие годы изменили Уди. Теперь это не рефлексирующий подросток, десять лет назад отправивший Чжан Цяня на поиски неведомых союзников, а уверенный в себе владыка Срединной империи. Несколько лет назад ушла в мир иной неугомонная бабушка Доу. Честолюбивая императрица-мать присмирела и уже не смеет навязывать ему свои советы. «Внешний» двор разгромлен, самые ярые оппозиционеры казнены, остальные тщательно скрывают свои истинные мысли. Все больше главные посты в администрации занимают молодые выдвиженцы императора. Вот совсем недалеко от Уди сидит Мю Цзы — по буфану с журавлями на форменном халате и рубиновому шарику на шапочке — теперь крупный чиновник в Приказе церемоний. А ведь когда-то всемогущий Ван Куй собирался предать его позорной казни. Да и где теперь сам генерал? Старается лишний раз не попадаться владыке на глаза. Вот и на театральном представлении его нет, сказался больным.

Император задумчиво оглядывает придворных.

— Ксу, — обращается он к верному слуге, словно тень, застывшему за его спиной, — почему им так весело, ты понимаешь?

— Это же театр, мой император. Людям нравятся смешные сцены из жизни…

Уди вспыхивает.

— Ты сказал «смешные»? Смешные! — он вскакивает с места и забирается на сцену, расталкивая испуганных актеров. Император хватает одного из «грязных» за волосы и, пока тот корчится от боли, показывает его опешившим министрам. — Это хунну. Я верно понял задумку? — публика неопределенно гудит. Чиновники еще не определились, что хочет владыка и как реагировать им — хвалить или порицать.

— Если это так, — продолжает император, — как вы смеете потешаться? Над кем? Над собственным бессилием?

Чиновники молча и удивительно синхронно кивают головами. Надо порицать! Уди пинает «грязного» и спускается в зал, обходя вытянувшихся по струнке министров.

— Значит, вот какие победы вас радуют? Да? Ответьте мне на вопрос, мудрейшие! Каждый год мы платим варварам десять тысяч даней рисового вина, пять тысяч ху проса, десять тысяч кусков ткани! Но зачем, если хунну все равно у границ? Где Ван Куй?

Эхо от голоса императора еще не затихло, а в зал уже вбегает запыхавшийся генерал.

— Тот, у подножия трона которого я нахожусь, — в поклоне начинает Ван Куй, — конечно знает, что это хэцинь — договор о мире и родстве. Если не будем платить, плотину прорвет…

— И это смеет говорить генерал императорской армии? Вы все с ума посходили? Нас больше! Почему мы терпим унижение?

— Смею напомнить историю первого императора великой династии Хань, когда Гаоцзу оказался окружен у деревни Байдэн…

Уди перебивает генерала:

— Я знаю эту историю! Но с тех пор прошло больше семи десятилетий!

— Прикажете идти в степи?

Уди вынимает игрушечный меч из рук одного из распластавшихся ниц дрожащих актеров.

— Десять лет назад я послал в степи хорошо тебе знакомого Чжан Цяня. В отличие от тебя у него была цель — добраться до народа «лунных котов» и заключить с ними союз, — Уди приставляет меч к горлу военачальника. — А какая цель у тебя, Ван Куй? Устроить очередной смотр на место новой жены или еще один конкурс пьянства? Тебе не кажется, что пора прекратить жить прошлым и стоит подумать о будущем, включая будущее своей страны?

Лицо Ван Куя становится белым, как некрашеное шелковое полотно.

— Да, мой император. Какие будут приказы?

Уди вкладывает игрушку в руку Ван Куя. Тот покорно ее берет.

— Ты старше меня в два раза, а ведешь себя как юнец, дорвавшийся до власти. Вот тебе оружие — оно как раз подходит твоей манере вести войну. И пошел вон! Все вон!

На выходе из дворца Ван Куй больно впивается в запястье Ксу и тихо шипит:

— Ты ведь не забыл восстание семи уделов, евнух?

— Это угроза?

— Император предает позору верных соратников своего отца. С кем он останется? Если что, пойдут за мной, а не за ним.

Ксу приближает подслеповатые глаза к лицу Ван Куя и качает головой:

— Нет, Ван Куй. Мы с тобой — прошлое и не можем быть вечными, как бы ни молодились. А император умен и прозорлив!

Ван Куй нервно смеется.

— Да. В точку! Поэтому он поверил в Чжан Цяня? Поэтому понадеялся на каких-то «лунных котов», которые спят и видят, как бы помочь Хань?

Ксу мягко разжимает пальцы генерала и освобождает руку.

— Так и не простил его?

— Никогда! Я каждый день молюсь Небу, чтобы он остался жив. Знаешь зачем? — Ван Куй делает страшную гримасу. — Чтобы сломать ему хребет лично, вот этими руками!

2

Император стоит перед строем стражников: они, как истуканы, замерли по периметру тронного зала.

— А что ты будешь делать, если на твоего императора нападут? Палкой забьешь?

Стражник не отвечает. Уди достает из его ножен меч, который оказывается изящно сделанной бамбуковой обманкой. Охранник стоит, не шелохнувшись, глядя в стену напротив. Император проводит рукой перед глазами воина — тот даже не моргает, император хлопает — ноль эмоций.

— Никак не привыкну к новой охране.

— Их с четырех лет готовят служить Сыну Неба. Молчать, не двигаться, тренировать мочевой пузырь и пользоваться деревом вместо железа…

— Да… Они сами как деревья… Ты говорил про двадцать четыре головы, что это значит, Ксу?

— У хунну двадцать четыре темника, они называют их ваньци. Десять из «золотого рода», к которому принадлежит шаньюй, остальные — из четырех других родов…

— Чью голову мы ждем?

— Это сянь-ван из западного клана Сюйбу. Ван Куй разбил его отряд на границе.

— Значит, не все потеряно с этим пьяницей?

Действительно, отправившись на границу, Ван Куй неожиданно добился успеха. Неожиданно для себя и для бывшего хозяина Чжан Цяня, чья очередь настала пограбить южан, что он начал делать привычно и лениво, вовсе не ожидая засады и стремительной контратаки от взбешенного унизительной императорской выволочкой генерала.

— Ну что ж, посмотрим на подарок Ван Куя, — подводит итог осмотра стражи император.

3

Ко входу подъезжает кавалькада всадников, среди которых выделяется высокий для китайца сотник Фенг. Вооруженные солдаты спешиваются и идут к массивной двери, где их встречает начальник стражи и его люди.

— Оружие сложите вон туда! — повелительным жестом начальник стражи показывает на большую скамью рядом.

Фенг улыбается и снимает с себя меч, потом достает кинжал из правого сапога. Императорская охрана тщательно обыскивает каждого, изымая любые острые предметы, снимаются даже пряжки и броши.

Фенг весело скалится:

— Кругом враги?

— Где голова? — начальник стражи официален и не поддерживает его веселья.

Фенг кивает одному из своих провожатых, тот достает большой шелковый сверток, заскорузлый от пропитавшей его крови. Начальник стражи морщится, разглядывая отсеченную голову хунна.

— Выглядит как торговец рисовым вином!

— У них все аристократы вечно пьяные, — хмыкает сотник.

Начальник стражи вынимает из свертка отсеченную руку, на которой видны большая красочная татуировка в виде волка и несколько драгоценных перстней на пальцах.

— Это что такое? Перстни нельзя!

— Хочешь присвоить? Это подарок императору, очень дорогой подарок! — с вызовом отвечает Фенг.

Начальник стражи недовольно теребит жидкую бороду, скребет длинным ногтем мизинца по массивному перстню на указательном пальце и отдает руку Фенгу. Жестом показывает: пропустить.

4

Распластавшись у трона вместе с пятью сопровождающими, Фенг, не поднимая головы, обращается к владыке:

— О Сын Неба, у подножия трона которого недостойный Фенг ждет милости! Один из ваших врагов повержен.

Уди кивает:

— Я рад, сотник Фенг.

Из-за спины сотника один из солдат ставит к ногам императора голову на золотом подносе. Уди пристально смотрит на нее.

— Это и есть один из столпов хуннского народа?

— Да, повелитель! Сянь-ван Бяслаг. Его клан Сюйбу вместе с Цюлинь владеет западными землями территории хунну. Это большая потеря для народа «четырех рогов»!

— Как это случилось? — император показывает ладонью, что Фенг может встать.

— Удачная вылазка, — Фенг скромно пожимает плечами, — они ехали с курултая и решили поживиться напоследок. Мы окружили их: убито восемьдесят отборных воинов.

Уди довольно потирает руки.

— Кто руководил операцией? Лично Ван Куй?

— Да, мой император!

— А почему он сам не приехал?

— За Бяслага будут мстить, — поясняет Фенг. — Ван Куй нужен на границе! — Фенг берет с подноса руку. — Это скромный подарок. Здесь родовые украшения клана Сюйбу. Говорят, они приносят мужскую силу!

— Подай сюда, — заинтересованно кивает Уди.

Охранник протягивает руку, чтобы передать конечность императору, но Фенг отстраняет его — сам! Уди с интересом рассматривает татуировку.

— Дикарям не чуждо искусство! Это что-то значит?

— Да. Это смерть, — глухо отвечает сотник.

— Чья смерть? — еще не понимая, переспрашивает император.

— Твоя! — с судорожным выдохом Фенг неожиданно выхватывает у императора кисть и извлекает из нее стилет, искусно замаскированный в кости. Фенг наносит удар, но Уди какими-то чудом успевает увернуться и лезвие лишь рассекает дракона на объемном шелковом халате с левой стороны груди. Всего несколько сантиметров, и клинок бы достал сердце Сына Неба, но сегодня Небо защищает своего сына!

В мгновение ока стражники бамбуковыми мечами сносят безоружных заговорщиков, плотным кольцом окруживших своего лидера и его жертву, на пол. Еще попытка, но молодой император проворен — он успевает вскочить на трон и отбивает удар ногой. Убийца понимает, что через миг доберутся и до него, и всю силу вкладывает в бросок. Но за мгновение до этого старый евнух швыряет в нападающего сумку с лечебными травами и зельями, которая спрятана за троном на случай недуга владыки. Содержимое сумки с грохотом разлетается и сбивает прицел сотника — смертельное жало впивается в спинку трона в считаных сантиметрах от императора.

Злоумышленник хладнокровно срывает один из перстней с мертвого пальца, твердым движением вскрывает себе яремную вену на шее и падает с кровавой улыбкой на губах у ног владыки одновременно с тем, как его хватают десятки рук. Схватка закончена. Все злодеи лежат на мраморном полу: у кого-то сломана шея, кто-то еще дышит. Уди, забыв о страхе, подбегает к Фенгу, истекающему кровью.

— Срочно остановите ему кровь! Он мне нужен живым! — Охранники суетятся, пытаясь пережать разорванную вену, но Фенг слабеет на глазах. — Кто тебя послал? Ван Куй? — кричит император.

Его голос слышится все тише и тише. Тело Фенга охватывает приятная истома, окружающее распадается на цветные яркие пятна, переливаясь пестрым калейдоскопом. Спать… спать… Собрав последние силы, он манит императора пальцем. Оттолкнув стражников, Уди опускается на колени и приближает свое ухо к лицу умирающего. Прерывистая речь сотника клокочет, забрызгивая лицо Единственного кровью.

— Восстание семи уделов… Тебя еще не было, но был твой отец и мой… Его звали Лю Суй… Будь ты проклят и все твое семя… — Фенг закрывает глаза и с улыбкой погружается в вечный сон.

Не сдержавшись, Уди бьет мертвеца по лицу.

— Кто такой Лю Суй?

Ксу с поклоном подает императору шелковый платок:

— Один из повстанцев. Князь Чжао. Закончил жизнь так же, как и этот пес…

В зал с грохотом врывается вооруженная охрана, императора окружает стена сверкающих мечей. Уди брезгливо утирает кровь с лица.

— Ваш отец жестоко покарал повстанцев, лишив жизни, а их детей — власти. Этот Фенг мстит за то, что рожден князем, а на деле лишь сотник…

— И все? Личная месть и Ван Куй ни при чем?

— Мы проведем следствие… — Ксу приближается к Уди и, склонившись в поклоне, шепчет так, чтобы не слышали стражники: — Я скажу, что при чем! Но еще скажу, что он окружил себя такими Фенгами, готовыми мстить. Мой совет: не ворошить сейчас осиное гнездо, если Тот, у подножия трона которого я нахожусь, не хочет, чтобы армия двинулась на столицу. Мы будем действовать как Ван Куй. На хитрость хитростью. Драконы боятся тигров, пока не копируют их повадки и не думают как тигры!

Беседу Уди и Ксу прерывает доклад начальника стражи: два — со сломанными шеями, двое вскрыли себе вены прямо зубами, один живой.

Избитого заговорщика швыряют к ногам владыки. Несчастный плачет и вытирает кровь из разбитого носа:

— Я не хочу умирать, не хочу… Молю пощадить…

— На что ты рассчитывал, поднимая руку на Единственного? — тихо спрашивает Уди. Он уже успокоился и опять контролирует свои эмоции.

— Это не я… Я не знал, что будет так… — рыдает солдат. — Пощадите… Это они из княжеских семей, а я просто слуга… Один из них заболел, и меня взяли вместо него. Я не виноват!

— Проверить, так ли это, — бросает император Ксу. — Пока в темницу его! Если скажет что-то действительно ценное, оставлю жить!

— Скажу! Скажу! Очень ценное! — солдатик в возбуждении даже пытается встать, но вновь утыкается разбитым носом в холодный мрамор, получив молниеносный удар по затылку. Уди кивает. — Я был там, когда поймали Бяслага! Хунн сказал, что у него долгие годы служил Чжан Цянь.

Уди меняется в лице.

— Ты сказал «Чжан Цянь»?

— Да, да! — почувствовав надежду, тараторит солдатик. — Ван Куй сильно удивился! А потом лично отрубил ему голову.

— Чтобы не наговорил лишнего, — тихо комментирует Ксу.

— Он жив? — в голосе Уди тоже слышится надежда.

— Его отправили в рабство на запад…