Судьба моя – море. Из цикла «Три моих жизни»

Геннадий Лобок

Освежающий бриз, брызги солёной воды, борьба за живучесть судна во льдах и тушение пожаров на ходу, будни и романтика морских переходов… Эта автобиографическая книга – признание в любви морю и жизни. Будучи мальчишкой, Геннадий Лобок мечтал о море и дальних странах. Окончил мореходку, служил и работал во всех океанах. Вместе с автором мы окунёмся в суровую жизнь 60-х – 70-х, в давно ушедшую эпоху. О своих буднях, приключениях и неожиданных событиях автор рассказывает в этой книге.

Глава 6

Дама, которой моя болезнь спутала все карты

Ночные приключения с женским полом

Экспедиция за деньгами

Землетрясение так напугало, что и о деньгах забыл

Как старпом тренировал мою память

Почему я не встречаюсь с молодыми девчонками

Совет Яковлевича «послать» капитана

Вечером сидел в каюте Володи Путинцева, а он мне и говорит: «Твоя болезнь спутала все карты одной нашей даме». Спрашиваю: «Как это? Не успел я тут ни с кем познакомиться». — «А тебе ничего и делать не надо, тем более знакомиться. У этой дамы (ее Людмила зовут) страсть на новых руководителей — она сама запрыгнет к тебе в постель, а на следующий день будет рассказывать своим подружкам: мол, я от четвертого штурмана пошла ко второму, а потом к кочегару; первые два слабаки, а вот кочегар — титан. Так что ты девочку не обижай».

Дня через три меня Володя спрашивает: «Ну что, была у тебя Людмила?» — «Была», — отвечаю. «И-и-и?» — «Володя, никаких „и-и-и“ не было. Я ей сказал, что себя не на помойке нашел и что не то развлечение она себе выбрала. Она только сказала, что я об этом пожалею». — «Правильно она тебе сказала. Ты дурак, Геннадий Васильевич, ведь она тебе подлянку запросто может сделать — уже не одному подпортила карьеру». Но она, слава богу, не приходила ко мне больше, да и Володя этот вопрос не поднимал.

Но вот другая дама однажды меня подставила, и очень круто. Начну с того, как я обычно уходил в море. Рейсы в то время были по девять-десять месяцев, я покупал сто — сто пятьдесят пар носков, сотню пар трусов, десяток рубашек, два костюма (костюмы, правда, покупал, когда возвращался из рейса). Носки я два-три дня носил, потом бросал в рундук, надевал новые, нижнее белье носил дольше, а когда рундук наполнялся, я брал это белье и нес в стирку: у нас были большие промышленные стиральные машины и паста вместо порошка — черта отстирает. После третьей но́ски носки́ летели за борт, так же я расправлялся и со всем нижним бельем, а по приходе в порт покупал новое по необходимости. Но в то время, когда я пришел на судно, денег у меня было немного, и белье я вынужден был стирать.

В тот день я сходил после вахты в душ, постирал трусы и майку (до вахты они должны были высохнуть) и лег спать в чем мать родила. А вахта была тяжелая, я зверски устал и ночью спал как убитый. Вдруг просыпаюсь от того, что с меня содрали простыню. Пытаюсь найти ее руками — не могу. В каюте сильный запах алкоголя. Включаю ночник над головой и вижу: стоит дама с моей простыней и говорит: «Я хочу тебя!» Пьяная вдрызг. Она мне: «Дай воды». У командного состава буфетчицы заваривали чай и наливали в графины. У меня, как у четвертого, каюта была очень маленькая, и графин стоял в специальном устройстве со стаканом. Я налил ей чаю, она берет его и швыряет мне в лицо: «Мудак!» Стакан вдребезги, я в воде и осколках стекла. Тут во мне проснулась злость, и я бросился за ней, чтобы хоть пинка дать.

Пробегаю за ней по всему командному коридору (там жили все судоводители во главе с капитаном), по трапу на нижнюю палубу, потом через кают-компанию и вылетаю на основную палубу, по которой можно пройти с бака на корму. И только там я осознаю, что на мне ничего нет. Надо быстрее бежать в каюту — не дай бог, кто-то увидит. Я-то надеялся, что в третьем часу ночи моего забега никто не заметил, но впоследствии оказалось, что это не так. Завод работает круглосуточно. Тем более там был вход в цех и в помещение к микробиологам.

Вскоре я заметил, что буфетчицы в кают-компании хихикают, показывая на меня своим подругам. Я вызвал к себе в каюту старшую буфетчицу и спросил, что это они так развеселились при виде меня, что во мне смешного? Она сначала отнекивалась, но я ее дожал. И она мне поведала, что вместе с другими буфетчицами сидела во время смены на кухне у окна раздачи и видела, как я несся в непотребном виде за дамой. А потом они об этом рассказали еще и Диме, моему матросу.

Я немного отвлекусь, чтобы пояснить: с каждым штурманом на вахте стоят два матроса: один на руле, второй — смотрящий вперед, через час меняются. Одного моего матроса звали Дмитрий, второго — Владимир. Надо сказать, что Дмитрий был очень талантливый парень. Я удивлялся, как хорошо он рисует, и всегда говорил, что ему надо учиться.

Конец ознакомительного фрагмента.