Нивей и Аурей. Повесть

Геннадий Владимирович Тарасов

Ангелами не рождаются, ими становятся.Но прежде того – на ангелов учатся.О забавных и не очень похождениях двух студентов-ангелов в небольшом земном городке эта книга.

2. Сосланы. Приморский город Каки

И тут неожиданно ангелов проняло, они поняли и осознали — это Каки!

Они — в Каках!

— Что это еще за Каки такие? — подвесил в воздух вопрос недовольный Нивей и потянул носом, принюхиваясь. Ощущать запахи — едва ли не единственное из того, что было доступно ангелам в материальном мире. — Пахнет соответственно, — резюмировал он. — Как и должно пахнуть в Каках.

— Ну, что ты несешь, бледнолицый брат мой? — возразил другу Аурей. — Что ты смыслишь в том, как должны пахнуть Каки?

— Каки, каки, — уточнил Нивей.

— Ах, каки! — понял и оценил, наконец, глубину его мысли Рыжий.

Они осмотрелись.

Ангелы явились земному миру и утвердились в нем посреди, надо полагать, центральной площади города. Площадь была просторна, залита солнечным светом, прожарена его огнем и выметена резвым ветром. От раскаленной плитки, бледно серой и розовой, которой площадь была недавно заново перекрыта, устремлялись вверх дрожащие потоки горячего воздуха. За спинами у них высилось большое, похожее на Дом культуры и бывшее им, здание с огромным портретом какого-то человека в расстегнутом пиджаке и с доброй улыбкой в пол-лица на фасаде. А прямо перед ними, чуть поодаль, за веселым бетонным заборчиком, украшенным религиозными символами, высилась красивая бело-голубая церковь. Маковки ее куполов плыли куда-то по синему-синему небу во славу Господню. Ангелы впервые увидели воочие культовое сооружение земного типа, поэтому торопливо осенили себя крестным знамением и поклонились в пол, благодаря Творца за предоставленную им соответствующую возможность.

Когда формальности были соблюдены, Рыжий ухватил друга мосластой рукой за одежды и потянул его за угол Дома культуры.

— Каки, говоришь? Дурно пахнет, ага… А вот, пойдем-ка, я тебе нюх прочищу, — приговаривал он. — А заодно и должок верну. Нехорошо, когда должок есть. Надо отдавать, да…

— Что ты, что ты! — забеспокоился Нивей. Почуяв неладное, он стал вырываться из дружеских объятий Рыжего. Он упирался, как мог, он растопыривал локти, он изворачивался крыльями — тщетно все. Физические возможности были явно предпочтительней у Аурея, он был и повыше, и шире в кости — ну, своей, ангельской кости. Сильней он был, если говорить по-простому, а кто сильней, того, как известно, попробуй не послушать. Единственное, что могло бы спасти Белого от взбучки, это если бы он снова психанул, как намедни в кампусе, но, застигнутый врасплох, никак не мог выйти на требуемый для этого уровень экзальтации. В общем, мало-помалу, увлекал Рыжий заклятого своего дружка за угол дома, где предвидел наличие укромного местечка для короткого, но решительного объяснения.

— Да подожди же ты! — взмолился, наконец, Белый. — Ну, что ты, ей Богу! Ну, поспорили мы, и что такого? Каждый имеет право на личное свое мнение.

И он неистовым каким-то образом воспротивился увлекающей его в не желаемое грядущее силе и — о чудо! — сумел превозмочь ее на короткое время и даже остановить неумолимо двигавшийся на него айсберг.

— Ну, ты фрукт! — воскликнул Рыжий, останавливаясь. При этом, он сжал руку Белого, словно жимками, и подтянул его к себе ближе. — Ты на самом деле не понимаешь, или, по обыкновению, прикидываешься?

Белый пожал плечиками и бледно улыбнулся.

— Ну, подрались… Подумаешь! — промямлил он, скаля зубы.

— Да при чем здесь драка! — продолжил заводиться дальше Рыжий. — То, что подрались, это нормально. Это даже хорошо. А вот то, что ты меня перед Испытующим сердца и внутренности подставил, вот это плохо. Это очень плохо. И за это тебе придется ответить…

— Так, для твоего же блага, — промямлил Нивей.

— Эва! — удивился Рыжий. — И в чем же здесь, по-твоему, мое благо?

— А в том! — почуяв перемену и малую возможность для приемлемого разрешения ситуации, торопливо зашептал Белый брат. — В том, что я уступил тебе право напрямую пообщаться с самим Саваофом. Когда б еще тебе такое счастье выпало?

— Уж больно это счастье на подставу похоже! — не унимался Аурей. — Вот сам бы и общался, тем более что ты как раз и драку начал. Ты же меня зачинщиком выставил!

— Оба мы хороши были, что уж вспоминать теперь, — продолжал карабкаться наверх Белый. — Но прошу учесть, что для друга, для тебя то есть, мне ничего не жалко!

— Ах, ты! — выдохнул в изумлении Аурей и весело, запрокидывая рыжую кудрявую голову, засмеялся. — Вот же вьюн! Всегда вывернется. Подлец, но люблю!

Он отпустил руку друга и, поднеся к его носу увесистый и мозолистый свой кулак, предупредил:

— Последний раз. Попомни! Больше спуску тебе не будет. Это последний раз!

— Ладно, ладно, — нашелся, что ответить Белый. — Кто знает, как оно все дальше сложится. Глядишь, и я буду условия ставить. Поживем, Бог даст, увидим.

И, склонившись и растирая ущемленную руку, полоснул он снизу вверх коротким синим ятаганом взгляда.

Но Рыжий, зная достоинства друга, не расслабился до срока.

— Но-но, — подтвердил он установку. — Я сказал: попомни! И для окончательной убедительности сунул все еще парящий навесу кулак в самый тонкий нос Нивея.

— Хорошо, хорошо! — сразу с готовностью и охотой согласился тот, отворачиваясь от аргумента с презрением. — Я же сказал, что понял!

И, выдержав достаточный отрезок времени, легко пальчиком отвел весомый довод в сторону.

На этом конфликт, собственно, был исчерпан, и друзья наконец смогли приступить к выполнению того, ради чего они сюда, в Каки, прибыли.

Но для начала им еще следовало стать на ангельский учет. Процедура была стандартной, касалась всех входящих и выходящих, и избежать ее могли только сущности более высокого порядка, обладавшие полной свободой перемещения и тайной меткой установленного образца.

— Ну, что, где у них тут комендатура? — спросил Белый, отправив вопрос в незнакомое и потенциально опасное пространство.

— Не дрейфь, — откликнулся Рыжий. — Сейчас определимся на местности. Где-то я видел указатель…

Он покрутил головой в поисках знаков, тайных для местных аборигенов и явных для всех остальных, и быстро их обнаружил. Знаки весьма грамотно были наложены поверх портрета на фасаде Дома культуры. Ясными символами они светились прямо на лбу у улыбающегося мужика в расстегнутом пиджаке, который даже и не подозревал о том, какую пользу приносит невесть кому. И хорошо, что так, надо сказать, иначе, в соответствии с местными традициями, предоставление пользы было бы немедленно монетизировано.

— Вот, указатель! — радостно воскликнул Аурей. — Я же помню, что видел. Теперь не потеряемся.

Следуя указаниям, они быстро добрались до комендатуры, которая, кстати, располагалась тут же, на площади, на чердаке переоборудованного в торговый пассаж старого кинотеатра. Местные, естественно, ни о чем таком не подозревали.

Предупрежденный об их прибытии, комендант уже ждал.

— Как добрались? — спросил он ангелов вместо приветствия.

— Быстро, — ответствовал Белый. — Долго искать не пришлось.

— С указателем вы славно придумали, — подхватил Рыжий. — Креативненько так.

Комендант смущенно улыбнулся. Было видно, как приятна ему похвала, и это наводило на очевидную мысль, что идея с использованием портрета в качестве основы для нанесения знаков принадлежит ему. Да, собственно, кому же еще? Ведь это его прямая обязанность.

— Эта, — сказал комендант, — меня предупредили, что не следует вам мешать, поэтому путаться у вас под ногами не буду. У меня, честно говоря, и без вас хлопот хватает. Округ большой, а я в нем один. Я и комендант, и околоточный, и благочинный — един в трех лицах. Сотрешься о пространство, носясь с места на место, пока тебя заметят. Ну, а чтобы оценили, про это и вовсе молчу. Из разночинцев ведь мы… Поэтому, если что нужно, говорите сразу, потом я сам не знаю, куда меня занесет.

Друзья переглянулись и пожали плечами.

— Ничего не нужно! — ответили хором. — Все есть!

— Вот и ладненько, — резюмировал комендант. — А если нужда появится — вызовете, тут написано, как. Он указал на тайные знаки на стене. — По сему, не мешкая, откланиваюсь.

Он опустил глаза и пропал из виду.

Друзья некоторое время оторопело смотрели на внезапно опустевшее место в пространстве.

— Надо же, разночинец, — протянул, наконец, Рыжий. — Это кто же такие, разночинцы?

— Ась? — вновь, сверкнув глазами, явился под крышей на прежнем месте комендант.

— Ничего, ничего! — созвучно успокоили его ангелы.

— А и ладно! — успокоился комендант.

Он снова погасил глаза и пропал, теперь уж окончательно.

Ангелы-попаданцы, попридержав дыхание, выдержали молчаливую паузу, достаточную для того, чтобы быть уверенными, что уж теперь-то они остались одни. После чего одновременно выдохнули и расслабились. Белый хлопнул в ладоши и стал потирать одну руку другой, Рыжий же подошел к слуховому оконцу и посмотрел наружу, где, неосведомленная об их прибытии и потому к нему равнодушная, бурлила местная разновидность жизни. Понаблюдав какое-то время за ее проявлениями, попадающими в поле зрения, он удовлетворенно хмыкнул и, повернувшись к товарищу, спросил:

— Ну, с чего начнем миссию?

Нивей перестал тереть руки и устремил к другу свое остренькое птичье лицо.

— Для начала надо бы уяснить, в чем миссия заключается, — с вызовом заявил он. — А то послать послали, а никакого полетного задания или там предписания не выдали.

— Ты бы не шумел по-пустому, — сразу предложил перейти к конструктиву Рыжий. — Или ты думаешь, что Яхве слова на ветер бросает? Он, конечно, Пастырь добрый, но справедливый, и я тебя прошу, прикуси язык свой ангельский, пока он не подвел по монастырь и меня вместе с тобой.

— А я что? — поспешно согласился с ним Белый. — Я ничего. Я говорю — конкретики маловато. Надо бы четче задачу сформулировать.

— Да все, в общем, понятно. Нам с тобой надо определиться: карать или все же лучше миловать.

— Это как же нам сделать? Целую вечность до нас над этим думали и ничего не придумали, Господь, вон, сам весь в сомнениях и раздумьях, а мы такие с тобой скорые и деловые, прилетели и сразу все решили! Вот как реально нам это сделать?

— А что, — ухмыльнулся Аурей, — мы такие, мы могем. Да не бойся, справимся. Я предлагаю прибегнуть к теории малых чисел.

— Как это? — вопросил Нивей.

— Все просто! — разъяснил диспозицию Рыжий. — Если мы с тобой здесь, в, прости Господи, Каках найдем хотя бы одного человека, которого мы оба захотели бы помиловать, это будет означать, что и на всем человечестве крест ставить рано. Я думаю, что этот человек должен нас чем-то удивить, или даже восхитить. Еще лучше, если он нас в чем-то сможет превзойти.

— Смеешься? — не уловив иронии, поинтересовался Белый. — Разве же это возможно, чтобы человек превзошел ангела?

— Знаю, что невозможно, — прозвонил в грустный колокольчик Рыжий. — Знаю. Но, для чистоты эксперимента…

Нивей с подозрением посмотрел на друга. От острого приступа проницательности даже зазолотились, словно нити накаливания, редкие волоски на подбородке, раскалился кончик носа.

— Ну да, — сказал он, — для чистоты эксперимента. Если ты рассчитываешь, что я тебе подыграю — напрасно. Ты мою принципиальную позицию знаешь. В драку больше не полезу, но и в поддавки играть не намерен. На что ты надеешься?

Рыжий, рассыпав по плечам огненные кудри, покачал головой.

— Я просто уверен в своей правоте, — отвечал он. — Надеюсь, что и у тебя будет возможность убедиться в том же.

— Посмотрим, посмотрим… — произнес Белый в ответ, нервно улыбнулся и оскалился. — Уж к какому-то выводу прийти должны. В конце концов, иначе нам отсюда не выбраться.