Путешествие по спине зебры

Геннадий Варганов, 2015

Действие романа затрагивает события начала девяностых годов прошлого века в одном из городков Южного Урала, города Сатка. Главными героями являются два молодых парня, ищущих свое «место под солнцем». Захватывающие события в их жизни начались после появления в стране новых экономических условий и зарождения соответствующего политического строя. Парни пытаются организовать свой бизнес, но постоянно натыкаются на препятствия, перед которыми либо пасуют, либо стараются их обойти. В конце концов, незаметно для себя, они оказываются втянутыми в криминальную группировку.

Глава 5

В очередной раз друзья собрались вместе, чтобы провести «семинар» и выработать «стратегию их линии поведения» на ближайшие год-два. В спорах принимал участие и спаниель Чаки, но только в качестве безмолвного статиста, по причине сложности обсуждаемого вопроса и неумения, как выразился Анатолий, дискутировать. Он лежал рядом, положив голову на передние лапы, и переводил взгляд с одного «докладчика» на другого. Поочередно выслушав каждого, он начинал вилять своим обрубком хвоста, очевидно, в знак полного согласия, но вместо этого обрубок лишь стучал по деревянному полу, создавая впечатление легких, скупых аплодисментов.

— Толя, вот ты мне скажи, ведь у тебя большая, светлая как изнутри, так и снаружи, голова: что это за время, в котором мы живем? Почему всем на имеющиеся законы просто наплевать? Разве милиция на автозаводе, где мы покупали автомобили, не знает, что часть изготовленных машин мафия продает как свои? А ведь на заводе расположено целое УВД! Возникает вопрос: она не может или не хочет пресекать это безобразие? Или вникни, что делается на нашем заводе, да во всем городе? Ты оглянись вокруг и содрогнись! Каждый норовит обмануть другого и при этом извлечь корысть для себя!

— Сила и правда в твоих словах есть, но ты не правильно расставляешь акценты в своем вопросе. — Откликнулся Анатолий мудрой фразой, явно с «чужого плеча» и продолжил: — Не забивай себе голову подобными вопросами. Недавно я разговаривал на эту тему с очень умным человеком, так он мне доходчиво объяснил ситуацию. Дескать, сейчас страна быстрыми темпами возвращается назад, в капитализм, и идёт накопление первичного капитала, а накопить его за такой короткий срок без обмана, хищений, крови, наконец, невозможно.

Он также сказал интересную мысль: основной закон капитализма — обмани ближнего своего и возрадуйся, ибо он обманет тебя и тоже возрадуется. Так что ты лучше думай, как нам удобнее всего встроиться в эту ситуацию и открыть собственное дело, а без него мы будем вынуждены до конца жизни продавать новым владельцам предприятия свою рабочую силу и зависеть от хозяина в смысле его оценки нашего товара. Это вытекает из того, что в данном случае, бизнесмен, покупатель нашей рабсилы, то есть нашего товара, по закону рынка будет постоянно стремиться заплатить нам за неё как можно меньше, чтобы увеличить свою прибыль.

Вывод здесь очень простой: необходимо стараться стать таким покупателем такого товара, то есть открыть свое дело, а для этого необходим первичный капитал. И ещё этот умный человек выдал интересную мысль: это раньше, при социализме у государства было основное заявленное направление «максимальное удовлетворение всех потребностей человека», а сейчас, при капитализме — «получение прибыли из всех возможных сфер деятельности человека, не взирая ни на что».

— Да, похоже, мое мнение о капитализме, как о системе начинает тускнеть, более того, уже просматривается, как говорили в армии на политзанятиях, его хищный оскал, но мы не выбирали его, а нас поставили перед фактом, так что жить будем исходя из условий, которые имеем. Что касается первичного капитала, то я согласен — он просто необходим, без него нам не открыть собственного дела!

— Вот, вот, сиди и думай!

— Думай, не думай, а законным способом нам такие «бабки» не скопить, занять у банка, то есть взять кредит, с нашими доходами можно с вероятностью «чуть более чем никогда», другими словами тоже невозможно. Осталось только взять «кистень и на большую дорогу» или «забивать баки этим базарным коммерсантам», однако насилие — это зло, но и мошенничество — тоже зло.

–Твои мысли мне нравятся, и текут они в нужном направлении. Так вот, из двух зол мы, пожалуй, выберем оба, но модернизируем их в легкую, некриминальную форму. Теперь нам надо понять и определить то место, где наши мечты сбудутся у нас, а не у кого-то другого. Вспомни небезызвестного Коляна — «крышует» на рынке всего то несколько ларьков, а уже ездит на машине покруче нашей и пьет баночное пиво. А чем мы хуже этого недоумка?

— Это верно. И что ты предлагаешь?

— Будем «крышевать».

–Кого?

— Вот это нам и надо определить.

Друзья располагали некоторой информацией на эту тему, но, правда, полученной на уровне слухов. Они знали, что согласие коммерсантов «зайти под крышу» добывалось с помощью обыкновенной резиновой груши-спринцовки и купленного здесь же, на рынке, элемента китайского фейерверка. Не убежденному на «крышевание», а потому не согласному коммерсанту создают ситуацию, которая на языке соискателей на данный вид «бизнесса» называется — «получи фашист гранату!». Под покровом ночи с помощью резиновой груши, наполненной бензином, впрыскивают через щель внутрь ларька некоторое количество этого топлива, а с другой стороны — подожженный элемент фейерверка, который сработает с замедлением в две-три минуты и взорвет появившиеся к тому времени пары бензина. Охваченный огнем ларек споро и деловито тушит, приехавший вскоре пожарный расчет, а наутро специалист дает заключение о возгорании и, как правило, из-за неисправной электропроводки. Иногда даже не принималось во внимание, был ли подключен ларек к электросети или нет. Непострадавшие от пожара ларьки коммерсант немедля сдает «под крышу» и, кроме того, на избежавших этой участи «деловых людей» этот пример действует «стопроцентно» в пользу «соискателей». Однако данный сценарий привлечения коммерсантов «под крышу» рассматривался нашими друзьями как исключительный случай, ибо они не были морально готовы применить его на практике. Их вполне устраивал метод убеждения. Перебрав и обсудив несколько кандидатур для «крышевания», они остановились на деловой, бойкой женщине средних лет, владевшей на рынке тремя торговыми палатками: двумя продуктовыми (мясо, куры) и вещевой палаткой (куртки, джинсы). Итог коллективным размышлениям подвел Анатолий загадочной фразой:

–Чем дальше в лес, тем злее партизаны!

Эта предприниматель-женщина была не просто бойким, а чрезвычайно бойким коммерсантом. На рынке к ней обращались по имени отчеству — Анастасия Григорьевна. Коллеги по её нехитрому ремеслу вкладывали в это обращение высшую степень уважения к ней и одновременно восхищение от её удачных, можно сказать, уникальных торговых операций. Если разобраться, то в этом её качестве ничего не было удивительного, просто она была очень умной женщиной.

Совершенствоваться её ум начал еще в индустриальном техникуме, где она училась после школы, а достиг своего апогея на работе в отделе главного технолога горного перерабатывающего предприятия, расположенного в их городке. Этому способствовало её поразительное трудолюбие и способность предвидеть причинно-следственные связи в тех или иных действиях. Если первое свойство её характера было природным даром, то второе — явно приобретенным. Процесс приобретения этого свойства начался с одного, казалось бы, рядового события, происшедшего с Анастасией Григорьевной в период начала работы технологом.

В те годы каждая женщина, желающая красиво и модно одеваться, была сама себе «кутюрье» и, как правило, портным в одном лице. Не была исключением и Анастасия Григорьевна, к тому же в то время она уже имела виды на своего будущего мужа, а потому желала подтолкнуть во времени его выбор с помощью своего модного, красивого гардероба. Собственноручно сконструировала, а потом сшила себе из легкой красивой ткани костюм, состоящий из блузки и длинной широкой юбки. Последняя деталь костюма имела застегивающуюся на красивые перламутровые пуговицы от щиколоток ног до пояса полу. Получился очень удачный «ансамбль», а его владелица в нем была так просто неотразимой женщиной. С появлением этого костюма в гардеробе Анастасии Григорьевны дни холостяцкой жизни будущего её мужа были сочтены.

Однажды её, как молодого, подающего надежды технолога, отправили на недельную учебу по повышению профмастерства в областной центр. Каждый день от общежития, где её поселили на время учебы, до учебного центра она добиралась на троллейбусе. Стояла жаркая погода, ну просто очень жаркая. Почти все окна в салоне троллейбуса были открыты, но пассажиры всё-таки изнывали от высокой температуры воздуха внутри него. В довершение ко всему салон троллейбуса был переполнен по причине часа пик.

Приближалась необходимая Анастасии Григорьевне остановка и она, протискиваясь меж потных тел в своем новом «ансамбле», остановилась на верхней ступеньке выходной двери троллейбуса. Следом за ней, как мощный ледокол среди мелких льдинок, двигался высокий мужчина, неся впереди себя невероятных размеров живот. Поскольку мужчина имел большую массу, а равно инерцию, то, подойдя к владелице шикарного ситцевого «ансамбля», не смог резко остановиться и слегка толкнул её животом, что оказалось достаточным для принудительного перемещения Анастасии Григорьевны на следующую, более низкую ступеньку. Однако пола её шикарной юбки осталась на том месте, где она стояла до «телепортации», и мужчина тут же поставил на неё свою ступню, которая из-за своих размеров могла бы стать предметом зависти любого «снежного человека». Этот великан не только по росту, но и по животу, давно страдал «зеркальной болезнью», суть которой заключалась в том, что всю «оперативную обстановку» вокруг ступней ног он мог видеть только с помощью зеркал (так, как мешал живот), а при их отсутствии — только по «рассказам» окружающих его людей.

Но ущемление полы юбки, этого печального факта, никто не заметил, включая и саму хозяйку великолепного летнего «ансамбля», так что эта информация осталась «секретной». Троллейбус остановился, дверь открылась, и молодой, подающий большие надежды технолог смело, энергично шагнула из салона на остановку, в результате чего была задействована на полную мощь гравитация и здравый смысл. Траектория движения молодого, трепетного тела Анастасии Григорьевны была свободной, пока выбирался материал юбки широкого покроя, но как только он закончился, возникло кратковременное противостояние юбки и её хозяйки. Первыми этого не выдержали перламутровые пуговицы и с пугающим дробным стуком автоматной очередью освободились от юбки. Теперь уже хозяйке ничего не мешало и она, наконец-то, сошла на остановку, правда, её «ансамбль», под гнетом обстоятельств непреодолимой силы, разительно изменился — вместо юбки на ней были плавки, которые могли бы напоминать пляжные, если бы не легкомысленные цветочки, рассыпанные по всему изделию легкой промышленности. В последний момент из закрывающейся двери троллейбуса высунулась заботливая рука доброхота и подала юной Анастасии Григорьевне её юбку, но она уже была, увы, без придающих незабываемый шарм перламутровых пуговиц.

Это, казалось бы, рядовое, но не имеющее прецедента, событие внесло в мировоззрение успешного молодого технолога определенные коррективы: теперь она точно знала, что любые незапланированные или случайные события могут иметь далеко идущие, непредсказуемые последствия, и, тут же, этот вывод стала использовать в своей работе, поскольку для каждой технологии любое отступление от санкционированных операций, даже пусть с благими целями, совершенно недопустимо. Применяя в том числе и это вновь открытое правило при исполнении своих должностных обязанностей, она вскоре добилась больших показателей в соблюдении технологий изготовления изделий, а её портрет в красноватом ситцевом «ансамбле», как следствие, начал красоваться на доске почета.

Стремительно набирал вес её авторитет, а заодно росли почет и уважение на родном предприятии, но… грянули незабвенной памяти девяностые годы. Количество выпускаемой на предприятии продукции уменьшалось и съёживалось, такой же процесс происходил и с зарплатой работников, но за счет небывалой инфляции количество нулей в ведомостях на начисление заработка росло, пока все трудящиеся предприятия не стали миллионерами. Но ворох денежных нулей в своих карманах совершенно не радовал рабочий люд, к тому же начались задержки в выплате этих нулей. Такое положение дел огорчало (если не сказать больше) энергичную Анастасию Григорьевну, у которой к тому времени уже была семья с маленькими детьми.

Надежда на мужа в решении вопроса об устойчивости семейного бюджета была нулевой, и она сама возложила на себя эту задачу. Для начала купила на последние деньги в оптовом магазине несколько коробок замороженных куриных «деталей» и, на удивление, очень выгодно продала их в розницу, получив приличный «навар». Правда, в этом процессе ей досадливо мешала её «рабочая совесть технолога», но она к концу первой коробки научилась её подавлять, представляя в своем сознании своих ребятишек. Вскоре она повторила, и опять удачно, подобную торговую операцию, а баламутившая её сознание «рабочая совесть» была окончательно отторгнута и расценивалась Анастасией Григорьевной как пережиток прошлого, совершенно не приемлемый в новых условиях. С этого момента аллюр её судьбы перешел в галоп. Удачная торговля надоумила действующего технолога уволиться со своего предприятия и всецело отдаться новой страсти.

Постепенно рос её торговый оборот и, пропорционально, благосостояние её семьи, которое выросло за короткое время примерно в два раза — если раньше они с мужем заваривали один пакетик чая на двоих, то теперь каждый заваривал себе индивидуальный. Деньги, разузнав путь в её кошелек, с тех пор там не переводились. Вскоре она имела свою пару палаток на рынке и определенный авторитет среди торгового люда. Так постепенно произошла, как сейчас говорят, интеграция бывшего технолога в торговую среду.

Как и на промышленном предприятии, Анастасия Григорьевна была энергичным руководителем. Она постоянно была в движении и общении с людьми: давала указания своим наемным продавцам, спорила с поставщиками, экспедиторами, выясняла отношения с дирекцией рынка, даже договора заключала на бегу, а подписывала их на своем полноватом колене. Однако эта спешка не влияла на качество её торговых мероприятий, всё шло, как она выражалась, по науке и с весомой прибылью. У неё никогда не было издержек ни при торговле продуктовыми товарами даже скоропортящимися, как мясопродукты, рыба, ни промышленными, такими как куртки, джинсы, над которыми постоянно висит «дамоклов меч» в виде несовпадения с сезоном и модой. Анастасия Григорьевна разработала целый набор приемов и ухищрений для придания товару свойств, необходимых ему, чтобы изменить его нулевой спрос до максимально возможного. Для этой цели у неё был «заплечных дел мастер» в лице её мужа–подкаблучника.

Муж Анастасии Григорьевны имел высшее гуманитарное образование и загадочно-гордое имя Эдуард, хотя в быту, в обиходе, никто не ценил загадочную составляющую его имени, а потому все называли его просто Эдик. Он был младше своей жены на два года — на этом его положительные качества, по мнению супруги, заканчивались. В далекой юности, когда ему стукнуло восемнадцать лет, он пошел в армию, но не дошел буквально два квартала, а зашел в местный университет и сдал вступительные экзамены на исторический факультет.

Окончив университет, он получил направление в один из архивов области, где плодотворно трудился архивариусом. На этом поприще он достиг заметных успехов — готовил материалы для кандидатской диссертации. Научный руководитель умело направлял его пытливый ум на раскрытие аспектов, не замеченных ранее учеными–историками в рабочем движении с конца девятнадцатого века и по сегодняшний день. Всё было прекрасно в плане профессиональной деятельности, да и в личной жизни всё складывалось весьма удачно. Тогда же он женился на Анастасии Григорьевне, а потом безумно влюбился в неё.

Когда начались отчаянные девяностые годы и пошли задержки выплаты заработной платы, которые месяц от месяца всё нарастали, он потерял своё терпение в этом вопросе, а затем и постоянную работу. С того момента ему не давала покоя мысль о том, что долг мужчины обязывает его кормить свою семью и домочадцев в лице своей престарелой тёщи. В данном случае он самостоятельно принял решение и начал «таксовать» на своей старенькой «копейке», то есть старых «Жигулях» марки ВАЗ 2101.

Однако пассажиры были в основном такие же, как и он, неимущие, так что часто возникала неприличная пауза, обусловленная нерешительностью клиента в вопросах оплаты проезда, тогда действительность подсказывала водителю необходимость восстановления справедливости с помощью личного обаяния и монтировки. Жизнь учит всему и всех, но только не его. Как оказалось, он не был готов на столь решительные действия. Вскоре с помощью жены он понял: с его характером в этом бизнесе больших успехов не достичь.

После этой неудачной попытки внести свою лепту в семейный бюджет маленькая мыслишка в его душе о долге мужчины совсем обнаглела и превратилась в большую «душевную занозу», которая продолжила отравлять его жизнь. По этой причине его сон ночью стал беспокойным. Эдик часто просыпался ночью и долго лежал с открытыми глазами, слушая как журчит жидкость по камешкам в его почках. И всё бы ничего, но через некоторое время с домогательствами «занозы» «солидаризировались» законные требования по данному вопросу Анастасии Григорьевны, а этого «правильный муж» уже не смог вынести. Он согласен был на любую работу, но в маленьком городке, пусть и районном центре, найти эту «любую» работу было не просто.

Однажды он удачно вспомнил, что у него от природы хороший музыкальный слух, и даже в свое время принимал участие в деятельности студенческого музыкального ансамбля в качестве игрока на ударной установке этого коллектива. Преодолев оставшуюся от лучших времен гордыню, через одного из немногочисленных знакомых он предложил свои услуги руководителю городского духового оркестра соседнего городка. К тому времени оркестр влачил жалкое существование, поскольку исторический отрезок времени, когда он был востребован, закончился. Жизнь теплилась в этом оркестре за счет ритуальных мероприятий, а попросту говоря, похорон.

Традиция провожать уважаемого человека в мир иной под живую музыку духового оркестра, существовавшая с незапамятных времен в этом городке, ещё продолжалась, можно сказать, по инерции. А между тем во всех направлениях жизни обозначились разительные перемены. И прежде всего это коснулось торговли, где были сняты все ограничения, в том числе и моральные. Новоявленные купцы пригоняли в маленький городок несколько железнодорожных цистерн питьевого спирта, в основном марки «Ройял», «затаривали» им все питейные, а также торговые заведения и даже вели бойкую торговлю прямо из этих емкостей, находящихся в тупике железнодорожных линий станции. В этих условиях заметно активизировался «естественный отбор» среди «алчущих» алкогольного зелья, что повлекло, в свою очередь, заметный рост востребованности ритуального духового оркестра.

Однако «боевые потери» не обошли и коллектив оркестра — в «неравной борьбе с зеленым змием» безвременно пал их заслуженный сотрудник, при проведении ритуальной услуги ударявший в большой барабан в такт похоронного марша, так что предложение Эдуарда оказалось как никогда кстати. Его приняли в оркестр с испытательным сроком, так как работа в коллективе была творческая, и необходимо было выявление у него определенных способностей. Но Эдик, памятуя о прошлых своих злоключениях при поиске работы, очень старался, и это не осталось не замеченным — его вскоре утвердили постоянным членом оркестра. Он совершенно не обращал внимания на такое неудобство, как необходимость ежедневно добираться на автобусе до места «дислокации» оркестра, который находился в соседнем городке на расстоянии двадцати километров, считая эту малоприятную деталь ничтожной в условиях безработицы.

Через некоторое время у него появились деньги, которые пополняли семейный бюджет и ликвидировали «занозу», которая противодействовала душевному спокойствию. Понемногу Эдуард стал привыкать к сложившейся ситуации и даже перестал закрывать лицо козырьком от глубоко натянутого кепи с целью маскировки и препятствия установления его личности сторонним наблюдателем, когда он принимал участие в похоронной процедуре.

Однажды на похоронах одного очень пожилого, зажиточного, уважаемого человека оркестру в счет оплаты его услуг выделили значительную сумму денег и её надо было распределить до конца ритуала. Распределение денег в их коллективе сложный процесс — необходимо было учитывать коэффициенты, имеющие зависимость от стажа и трудности извлечения печальных звуков из инструмента. Обычно эту работу делал руководитель оркестра, но сегодня он сам пострадал в борьбе с «зеленым змием» и временно находился в состоянии напоминающего «анабиоз». Мнение коллектива по этой причине указало на Эдика, как на человека, имеющего высшее образование и могущего в уме вычислить денежные суммы вознаграждения посредством процентов. Эдуард всегда был человеком отзывчивым и добросовестно относился к просьбам, а особенно к поручениям. Вот и сейчас, шагая в последней шеренге оркестра, он всецело погрузился в математические расчеты, его внимание исключило восприятие всякой реальности вокруг себя, но его рука с колотушкой продолжала мерно ударять в «режиме автопилота» по большому барабану, причем ни разу не сфальшивила, не отступила от такта печальной музыки.

Надо сказать, что по негласным традициям такого небольшого городка, в знак уважения к покойному, траурная процессия шла пешком до самого кладбища, причем последний километр скорбного пути оркестр играл, соответствующую данному случаю, музыку, находясь в самом хвосте траурной колонны. Когда один из музыкантов, временно исполняющий должность руководителя оркестра, подал сигнал и коллектив начал извлекать из инструментов вызывающие безмерную скорбь звуки музыки, печальная колонна шла по шоссе, ведущему в соседний город, а затем плавно свернула на дорогу, которая вела к кладбищу и была расположена примерно под углом тридцать градусов к основной магистрали. Духовой оркестр, продолжая играть, также повернул, следуя за процессией.

Однако Эдик, сознание которого было занято только расчетами, а также соблюдением такта музыки, не заметил этого плавного поворота и продолжал идти по шоссе «дискретной, пружинистой походкой», но уже в гордом одиночестве, мерно ударяя колотушкой по барабану. Изумленные музыканты прекратили играть и начали выразительно смотреть в сторону этого «вольнодумца», более того, все провожающие в последний путь покойника, излучая гнев, также присоединились к музыкантам. Безутешная молодая вдова, на которой лежали негласные обязанности распорядительницы церемониала, гневно сверкнув заплаканными глазами, дала знак, после чего колонна остановилась, а к «заблудшему» Эдику побежал посыльный и, употребляя нелитературные выражения, несовместимые с общим настроем похоронной процедуры, вернул его на законное место в оркестре, тем самым поставил на путь истинный. Соответствующее настроение всех участников этого процесса было восстановлено, и все в безмерной скорби продолжили путь до места упокоения уважаемого гражданина.

Однако для Эдуарда этот инцидент имел самые печальные последствия — его уволили с подвернувшейся под руку руководителя формулировкой: «за дискредитацию музыкального коллектива». В этой истории он нашел слабое утешение лишь в том, что его трудовая книжка при приеме-увольнении не использовалась. Сам же факт увольнения прошел примерно так, как происходит развод с неверной женой у мужа в некоторых мусульманских странах: супругу для этого достаточно лишь сказать ей три раза «ты свободна», а в его случае сказали всего — то один раз — «ты свободен» и процесс увольнения состоялся. Так в очередной раз неудачно закончилась попытка мужа Анастасии Григорьевны зарабатывать деньги и приносить их в бюджет семьи.

Однако его аналитический ум сделал поразительный вывод: он не сможет самостоятельно победить проблему трудоустройства в сложившихся условиях, и лучше всего положиться в решении этого вопроса на прозорливость своей супруги. Несмотря на удары судьбы, Эдуард не растерял еще всю свою интеллигентность, да и полученное образование время от времени проявляло себя. Теперь, когда жена отчаянно спорила с поставщиками или с привередливыми покупателями, он всегда поддакивал ей, говоря, в зависимости от сюжета спора, либо «да, да», либо «нет, нет», но всегда вкладывал (как ему казалось) в сказанное «исторический уклон». Благодарная за помощь в споре, супруга говорила после этого своим подружкам: «Я себя с ним такой умной чувствую!». Какой смысл она вкладывала в это утверждение — никто не знал. Все считали его замкнутым и малоразговорчивым, поскольку он слушал свою супругу в два раза медленнее, чем она говорила, при этом никогда не возражал, а лишь кивал головой в знак согласия. Однако была одна тема, когда он весь преображался и даже мог позволить себе возразить жене, говоря: «Нет, Настя, ты не совсем права!».

Это была тема о внутренней, а тем более о внешней политике, «разбор полетов» властей федеральных и областных, а так же правительства. Полученное образование позволяло ему грамотно и аргументировано анализировать то или иное событие. Наличие пива в придачу со слушателями стимулировало его мозговую деятельность по данной теме, но как только исчезала одна из двух этих составляющих, он опять превращался в обыкновенного, ничем не примечательного мужа-подкаблучника, которого жена «по полной программе» использовала в своем бизнесе. Правда, чтобы получить такого замечательного помощника в своей деятельности, ей пришлось долго, терпеливо трудиться над внутренними убеждениями своего мужа. Вначале она, путем длительных «информационных воздействий» и заклинаний, можно сказать даже «камлания», сумела притупить его «обостренное чувство социальной справедливости» и моральной ответственности, заявив при этом, что весь «грех» она берет на себя. В этот момент муж поймал себя на мысли, что История уже слышала подобное заявление из уст одного воинственного диктатора и все знали, чем всё это кончилось, но провести аналогию вслух, а тем более перечить своей жене не посмел.

Такая «коррекция внутренней сущности» мужа продолжалась несколько месяцев. Она закончила его психологическую обработку такой странной фразой: «Мы начинаем жить при капитализме, а при нем, родимом, каждый сам за себя — либо ты обманешь, либо тебя, и вообще, человек человеку волк!». С последней фразой в его сознании что-то щелкнуло и он почувствовал у себя желание выполнить любой «греховодный приказ» своей жены, правда, при этом продолжал мысленно противиться (без заметных последствий) добровольно входить в противоречие с уголовным кодексом, но его внутреннее «я» уже не испытывало мощного давления со стороны совести.

Для хранения скоропортящихся продуктов две продуктовые палатки Анастасии Григорьевны были оборудованы холодильными камерами, но беда была в том, что электроэнергия подводилась к рынку одной воздушной электролинией, построенной еще, очевидно, по плану ГОЭРЛО в двадцатых годах прошлого века. Опоры этой линии были столь ветхими, что такие крупные птицы, как вороны, не рисковали садиться на вершины столбов, опасаясь за свою жизнь, а местные кобели, пробегая мимо этой древней электросети и испытывая острую необходимость задрать лапу, чтобы пометить элемент сетевой опоры, отказывались от этой затеи по той же причине.

Немудрено, что небольшие перебои с электричеством были постоянны и закономерны, к ним как-то привыкли, но длительные — это была уже трагедия, особенно для мяса, замороженной птицы и рыбы. В этом случае товар приобретал специфический запах и печальный вид. Эти вновь приобретенные свойства не исчезали после вторичной заморозки. Кроме того, ранее замороженная со льдом рыба, а теперь размороженная становилась намного легче, по причине растаявшего льда, а это уже прямой ущерб владельцу товара. Тогда Анастасия Григорьевна, исходя из того, что мужчина может всё, а женщина всё остальное, подключала в эту ситуацию своего мужа, который вступал в дело, используя полученные от жены уникальные знания по этой теме и свои «экологически чистые шаловливые ручки». В своей усадьбе он организовал целую «реставрационную» мастерскую и вдыхал в испорченные продукты или устаревшие предметы одежды новую жизнь. Для этой цели подсобные помещения дома были оборудованы большими ёмкостями, где, перед тем как попасть в раскаленный гриль, в специальных растворах вымачивались с последующим копчением рыба и тушки птицы с легким незатейливым душком, который появлялся при их хранении с несоответствующей температурой.

Легкая метаморфоза ожидала тушки кур, имеющих «подпорченную репутацию». Млея после бактерицидного раствора с благородными специями, тушки птицы попадали на вертела гриля, где под действием высокой температуры приобретали благородный оттенок и освобождались почти от всех болезнетворных бактерий. Таким чудесным способом, бывшие в начале процесса «куры–гниль» превращались в «куры–гриль». Благородное впечатление усиливала напечатанная в местной типографии красочная упаковка.

У подпорченного мяса тоже не было особого выбора — его ждала участь шашлыка. Заведшимся в этом мясе и начавшим было активно размножаться болезнетворным бактериям в итоге тоже крупно не везло — воздействие уксуса со специями на фоне высокой температуры от углей, да еще присоединившейся впоследствии холодной водочки почти не оставляла шансов в перспективе на жизнь этим представителям микромира. С охлажденным мясом, имеющим компрометирующий запах и избегшим печальной участи шашлыка, на пути к благополучию торговца поступали более корректно: при помощи большого шприца в него загоняли весьма слабый раствор марганцовки, тем самым добивались двойной цели — увеличение веса и нанесение коварного удара пребывающим в праздном неведении гнилостным бактериям.

Бывало, что покупатель обходил своим вниманием отдельные продукты, и они становились своеобразными «продуктовыми старыми девами», то есть не реализованными вовремя, а оттого имевшими просроченные сроки хранения. С ними поступали ещё проще: им меняли упаковку или торговые ярлычки, на которых стояла необходимая предельная дата срока реализации. Иногда покупатели, особенно перед получкой на градообразующем предприятии, теряли интерес не только к деликатесам, но и к рядовой мясной продукции, что отрицательно сказывалось на дневной выручке от торговли. Тогда Анастасия Григорьевна собственноручно распыляла из купленных у вездесущих китайских торговцев аэрозольных баллончиков в закрытом помещении запахи свежеприготовленного шашлыка и мясных копченостей для покупателей её торговой палатки. Покупатель, глотая набежавшую слюну, не мог дальше противиться неожиданно возникшему у него искушению и на последние деньги покупал мясные продукты. Правда, через некоторое время начали роптать наемные женщины-продавцы: дескать, мы, работая в палатке, итак уже имеем нежелательные последствия от условий труда в виде излишков собственного веса, а тут еще эти запахи, которые стимулируют и без того повышенный аппетит на мясные деликатесы. Анастасия Григорьевна учла это мнение и метод «принуждения к покупкам» стала применять только уж совсем в безрадостные, в смысле выручки, дни. Такими незатейливыми способами хозяйка торгового предприятия обходила все подводные камни, возникающие при торговле продуктами питания, и денежный поток прибыли никогда не оскудевал.

Муж Анастасии Григорьевны имел также опыт общения и с вышедшими из моды, а потому потерявшими покупательский спрос куртками из различных материалов и джинсами. С помощью нескольких машинок «Зингер», устройства для нанесения декоративной, отделочной фурнитуры и двух молчаливых дальних родственников, куртки приобретали многочисленные блестящие заклепки, множество кармашков в самых неожиданных местах, а также лишенных всякого практического смысла дополнительных замков-молний, красочные «лейблы» раскрученных фирм и новую жизнь вместе с повышенным интересом покупателей. Подобным образом проходили такую же корректировку внешности слегка отставшие от моды джинсы.

Само собой было понятно назначение всех этих ухищрений, а так же уловок: они делались лишь для того, чтобы покупатель легко и просто, не задумываясь, расставался со своими деньгами, а не философствовал по теме — соотношение цены и качества товара.

Благодаря этим мероприятиям торговая фирма Анастасии Григорьевны процветала, несмотря на «козни» городских электросетей и моды, не в меру быстрыми шагами идущей по жизни. Она, как предприниматель, даже подумывала о расширении своего предприятия.

Вот в таких условиях, естественно, не зная всех тонкостей о них, Владимир и Анатолий сделали свой выбор в пользу Анастасии Григорьевны, имея целью предложить ей свои услуги в виде «крыши». Немаловажным в принятии этого решения был также факт, который они усмотрели в период сбора первичной информации: в её здоровом, полноватом теле жил полноценной жизнью здоровый и стройный дух.

В день реализации выстраданного мероприятия они встали рано, хотя день был выходной, воскресенье, и поспешили в кооперативный гараж за одной из своих автомашин. Для этой цели быстрым шагом пришли на остановку общественного транспорта, где Владимир немедля «кинул зигу» маршрутному такси (жестом попросил остановиться). Поскольку они торопились, то сели в маршрутку №4, именуемую у горожан «шахидкой», причем, на переднее сиденье, чтобы быстрей доехать. Водитель этого такси как утопил ногой педаль «газа» в начале пути, так и не отпускал её до конца поездки, стилем езды оправдывая «псевдоним» — «шахидка». «У меня все хорошо» — подумал водитель данного пассажирского транспортного средства и чуть было не поделился этой мыслью с придорожным столбом. Тем не менее, испытания судьбы на этом не кончились: вероятность того, что «газелька» может совершить на повороте «двойной тулуп» вдоль продольной оси возросла как никогда, однако, надо полагать, у водителя были «железные нервы, а так же крутой ангел-хранитель», который постоянно кружил над микроавтобусом и вовремя вмешивался в ситуацию. А между тем, полотно дороги неслось навстречу со скоростью не менее 25 м\сек, мелькали и оставались далеко позади все встречные, и, что еще хуже, попутные участники дорожного движения. Вскоре показался большой автомобильный прицеп, занявший почти всю проезжую часть дороги. Владелец этого прицепа честно всех предупреждал, что «сигналов нет и не будет». Благодаря этому обстоятельству водитель-экстремал «Шахидки» вынужден был снизить скорость. Владимир воспользовался этим подарком судьбы и выбрал момент, когда звуковая волна от его просьбы могла бы догнать водителя, произнёс: «Остановите нам около кооперативных гаражей», — затем, подумав, добавил — «Если доедем». Благодаря мысленному обращению пассажиров во время движения к высшим силам этот «скоростной шайтан — болид» благополучно добрался до указанной остановки, и ребята, для которых время в пути текло медленнее согласно теории относительности, вышли в указанном пункте.

В гараже их встретила компания местных «служивых» собак, несших важную функцию охраны чужой собственности, то есть выполняла сторожевую миссию. В данный момент они решили немного поразвлечься и потому облаивали все выезжающие из кооператива автомобили. Находящиеся на службе псы делали это исключительно для своего удовольствия, а не из служебной необходимости. Пока Анатолий выгонял из своего гаража автомобиль, вся собачья компания разлеглась вокруг и терпеливо ждала начала движения машины.

Но, не смотря на кажущуюся безмятежность, у всех членов команды, находящейся «при исполнении», проглядывалась некая настороженность. Виной тому был недавний случай нечаянной встречи сторожевой бригады с «быкующим» бараном, невесть как забредшего в гаражный кооператив. Обстоятельства сложились так, что самый недальновидный член сторожевой бригады совершенно беззлобно, скорее для порядка, тявкнул на этого гостя. Вероятно он вскоре пожалел об этом, но этот «гав» не воробей и цепочка нежелательных последствий была запущена. Этого факта оказалось достаточно, чтобы рогатый «беспредельщик», суровый представитель травоядных обиделся и послал им «черную метку» в виде нескольких постукиваний о землю передней конечностью (ногой, лапой или как её называют у баранов, ну, в ообщем, тем биомеханическим устройством, на котором прикреплено копыто). Сторожевая команда легкомысленно проигнорировала это послание и тогда баран организовал им небольшой, но энергичный конфликт, чем навел тоску на весь собачий коллектив, оставив им памятные, сувенирные шишки, а так же ссадины от его мощных рогов. Можно предположить, что быкующий баран, очевидно, до сих пор ломает свою рогатую голову-достаточно ли хорошо он проучил этих гаражных наглецов? Вот почему сейчас некоторые из ждущих чутко дремали, но все вынуждены были бдить. При этом большинство занялось своим любимым «хобби»: свирепо «прищурив» нос, они начали подвергать «репрессиям» свой индивидуальный комплект блох, и без того существовавший на них в условиях постоянного и оголтелого «геноцида».

Конец ознакомительного фрагмента.