Сокровища Хана Кучума

Геннадий Бодров

Читая сказки, даже взрослый человек мыслями как бы переносится в детство, а значит: в душе начинает чувствовать себя моложе. Окунитесь в мир сказок, дорогие читатели, и пусть у вас сбывается всё то, что сбывается у героев сказок, когда побеждает Добро. Геннадий Бодров

ЕРОФЕЙ И ВОДЯНОЙ ЗМЕЙ

На берегу озера Чаны в одной из захудалых деревенек жил старик Ерофей с тремя взрослыми сыновьями. Были сыны красивые и статные, да только неженатые. А старик перед смертью хотел ещё и на внуков полюбоваться, да, видимо, не суждено было этому сбыться.

Однажды в ту деревеньку зашёл старик Любомир, путешествующий в то время по Сибири и решивший проведать старого Ерофея. Тот и поделился с гостем своей проблемой в отношении сыновей.

— Нет невест в нашем селении, хоть век холостым живи! — горько посетовал он, заканчивая свой рассказ.

— Ну, это горе поправимо, — утешил его Любомир. — Завтра мы тебе и снох сыщем, и сыновей оженим.

— Правда!? — удивился и засомневался одновременно старый Ерофей. — А где же ты невест сразу столько возьмёшь?

— Ну, об этом позволь позаботиться мне, — уклончиво ответил именитый гость, — а сыновьям завтра только вели отправляться на рыбалку со своими излюбленными снастями, а пока давай будем спать. Утро вечера мудренее.

На другой день сыновья отправились на рыбалку. Старший сын Анисим взял блесну и поплыл на широкое плёсо озера. Средний — Аникей был более ленив, поэтому он просто поставил сети, и вернулся домой. А младший Иванушка взял банку, накрошил туда крошек и опустил эту импровизированную снасть прямо с мостков в воду.

К обеду вернулся старший сын, неся в своём садке щуку. Средний сын выловил сетями серебристую пелядь, а младшему сыну в банку забралась плотвичка-невеличка. То-то было смеху у всех, но Любомир серьёзно сказал:

— Ну, что ж, кто что поймал, у того и невеста такая будет! — и велел всем смотреть на Солнце, а сам стал читать какое-то заклинание.

Все смотрели на Солнце до тех пор, пока ни начали слезиться глаза от яркого света. Когда Любомир разрешил отвести свой взор от светила, все проморгались и ахнули от удивления: перед ними стояли три девицы — красавицы.

Анисиму понравилась самая статная и красивая девушка, хотя взор её был строг и холоден. Аникей выбрал симпатичную толстушку, правда, с несколько сонным взглядом и предложил ей руку и сердце и ещё что-то из ливера. Ну а Иванушке досталась простая, невзрачная на вид, но весёлая девушка.

Вскоре справили свадьбу всем троим одновременно и старик сразу же отделил сыновей, благо пустующих домов в деревеньке было предостаточно, и все стали жить — поживать, а старик — внуков ждать.

После свадьбы Любомир отправился дальше по своим делам: сеять доброе, разумное, вечное, а Ерофей занялся улаживанием своего быта. После раздела в его избушке ни-чего почти не осталось, всё отдал сыновьям. Да и много ли старому человеку надо.

Снохи старших сыновей к свёкру почти не заглядывали, а если изредка и придут, понукаемые своими мужьями, то старшая подожмёт свои губы и с таким недовольством глядит, словно таракана средней упитанности проглотила, а весь мир перед ней в неоплатном долгу.

Средняя же, как снулая рыбина, вытащенная на берег, сразу же начинала дремать или, если подобное мероприятие не удавалось, начинала играть либо с котом или собакой.

И лишь только жена Иванушки часто наведывалась к отцу своего мужа. Она ему и обед сготовит, и полы помоет, и в избушке поможет прибраться, и бельё постирает. В общем — на все руки мастерица.

Жизнь у Ерофея наладилась, забот убавилось, и он теперь частенько просиживал с удочкой в руках на озере. Однажды, как и всегда, он взял свои удочки и отправился на рыбалку, чтобы побаловать себя и детей своих свежей рыбкой. Столкнув лодку на воду, поплыл к заветным камышам, где частенько прикармливал рыбу.

Наловив на уху, старик уже было, собрался плыть обратно к берегу, как вдруг вода перед лодкой с шумом расступилась, и перед Ерофеем вынырнул водяной в образе озёрного чудища.

— Свят! Свят! Свят! — закрестился с испуга пожилой рыбак, но чудовище не исчезло, а, усмехаясь, рыкнуло — Ну, что, старый, напугался? — и захохотало на всё озеро так, что даже чайки взметнулись в небо и с криками улетели дальше.

— А — ва — ва, — с испугу старик не мог вымолвить и слова и только маячил руками.

— Ты что, онемел со страха? — удивился водяной.

— Ага, — наконец смог вымолвить рыбак.

— Понятно, — самодовольно усмехнулся водяной чёрт и насмешливо спросил:

— А чего это у тебя штаны стали мокрыми?

— Так ведь водой плеснуло от тебя и как раз мне на портки, — виновато стал оправдываться старик.

— А почему вонью так сильно потянуло? — брезгливо сморщив нос, продолжал глумиться водяной.

— Нюхай, друг, хлебный дух, — ответствовал рыбак, — лучше всё равно нет. Что имеем, тем и пахнем. Какова жизнь, таковы и запахи.

— Что ты мелешь, старый пень!?

— Можно подумать, что ты пень молодой, — не уступал в споре осмелевший немного рыбак. — Если тебе что надо, так и говори, а не трать время попусту.

— Ну, хорошо, — перешёл на серьёзный лад водяной. — Дело в том, что один из твоих сыновей женился на красавице Плотве, которую любил я. Видимо, Высшим силам угодно, чтобы она жила на земле, а не в озере. Ничего не поделаешь, но я бы хотел, старик, чтобы и ты выполнил моё заветное желание: я хочу увидеть мир не через тину и водоросли, а с высоты птичьего полёта. А мне летать, а мне летать, а мне летать охота! — вдруг дурашливо запел он, подражая своему двоюродному брату водяному из болота.

— Если сможешь выполнить моё желание, я к тебе претензий иметь не буду, а не выполнишь, пеняй на себя — я твоих всех снох вновь обращу в рыбин, и ты снова останешься без снох и без внуков.

— Ну, хорошо, — согласился рыбак, вспомнив в это время историю о лягушке-путешественнице, — завтра я захвачу свои снасти и снова приплыву на это место, а ты будь готов к воздушному полёту.

— Всегда готов! — с пионерским оптимизмом воскликнул водяной Змей и с шумным всплеском ушёл в глубину.

На другой день старик взял крепкую верёвку, старую сеть и булку хлеба. Выплыв на озеро, он разломал булку на мелкие куски и разбросал по воде. Вскоре к хлебу собрались стаи мальков и стали отщипывать лакомые кусочки. Это заметили стаи чаек и мартынов и с криками устремились к появившейся добыче.

Водяной змей с интересом наблюдал за манипуляциями рыбака, но ничего не понимал. А старик крепко-накрепко обвязал его верёвкой, которую закрепил с сетью, а сеть закинул прямо на птичью стаю, что лакомилась мальками.

Птицы всполошились и взмыли в небо, выдернув Змея из воды. Тот, впервые оказавшись в незнакомой и непривычной среде, со страха заблажил и завыл, ибо от высоты у него сразу же сильно закружилась голова и приключилась «медвежья хворь».

Птицы, увидев, какого страшного и странного пассажира им приходится поднимать, закричали ещё беспокойней и взмыли ещё выше.

— Спаси меня, старик! — страдальчески воскликнул Змей, боясь даже шелохнуться и глянуть вниз. — У меня кружится голова и мне очень плохо!

— А кому сейчас хорошо в наше смутное — то время, — рассудительно промолвил Ерофей и напутствовал — Лети дальше, Икар ты наш сибирский! — А сам снова уселся с удочкой, напевая себе под нос: «Орлята учатся летать».

А птичья стая, опутанная сетью, улетала всё дальше и дальше. Долго летел так этот необычный экипаж. Но вот сеть уже стала рваться под ударами крыльев, и птицы, одна за другой, стали вырываться сквозь образовавшиеся дыры из этого неожиданного плена. И когда последняя птица покинула тенёты сетей, Змей рухнул вниз и угодил в шотландское озеро Лох-Несс, где живёт и до сего вр емени. Но с той поры чудовище даже боится показываться на глаза людям, чтобы те его опять не обхитрили.

Иногда, тоскуя о сибирском озере Чаны, высунется из воды приютившего его гигантского водоёма и его жалобный скорбный вой разносится далеко над притихшими водами шотландского озера.

Вот в такие редкие мгновения его и видят местные жители, рассказывая потом одну историю невероятней другой, чем и привлекают в свой край бесчисленных туристов, которые тоже жаждут лицезреть нашего сибирского монстра в шотландских водах озера Лох-Несс.