Отряд. Трилогия «Материализация легенды». Том 2

Геннадий Анатольевич Бурлаков, 2018

Как можно представить себе возникшего из ниоткуда нового графа Монте-Кристо? А почему именно графа, а не графини? Или принцессы? Главное не титул, а наличие средств и возможностей, ненависти и любви, стремлений и тормозов. Ну, и сказки, – само собой, – светлой Сказки! Лично я не теряю надежды на продолжение.

Враги-009. Лейла.

Лейла перестала улыбаться сразу же, как Олег закрыл за собой односторонне прозрачную дверь ее кабинета. Все снаружи думали, что дверь ее кабинета изготовлена из мутного природного стекла, — очень редкого и дорогого. Они просчитались! Да, природное стекло. Да дорогое! Очень дорогое! Но никто не знал, что это стекло было покрыто специальным «зеркальным» составом, который делал его односторонним проводником света. Т.е. со стороны приемной — это мутное стекло из дорогого природного минерала неясного цвета и рисунка, а изнутри кабинета при выключении специального генератора поля становилось совершенно прозрачным. И всё и все, что было в приемной, становилось видно ей прямо с ее кресла. Для этого не надо было ни камер, ни мониторов, — хотя они тоже имели место. Об этих свойствах двери не знали никто, кто мог находиться в стенах этого офиса.

Она теперь смотрела вслед этому бывшему ФСБ-шнику, — толи предателю родины, толи просто мошеннику и ловкачу. Никто не сбрасывал со счетов то, что он мог быть хорошо разыгранным и внедренным к ним агентом, — вот только кто мог в «конторе» предусмотреть «изподкрановку» в руках «бывшего» сотрудника? Вообще-то, как можно было разбрасываться спецами такого класса и такого происхождения? Если заметали следы к своим «жировым отложениям», то должны были его просто пустить в расход. Если хотели проучить зарвавшегося «умника», то как могли спустить его так глубоко на дно? А если он «откусил» часть того пирога, который попал в «жировые отложения»? Тогда должны были его водить, как домашнюю болонку, — на коротком поводке. Однако, наблюдатели и аналитики «Тени» ничего в его окружении не нашли.

Вершиной конца его «карьеры» можно считать три (!!!) пули в разные части тела и полное отсутствие интереса к его особе в течение тех недель, которые он провел сначала в реанимации, а потом в отделении. Даже наручники с него сняли… Даже присмотр со стороны полиции не стали продолжать… Списали полностью? Скорее всего, его списали еще тогда, когда его уволили и выбросили на улицу.

Не давала успокоиться мысль, когда-то давно, еще в конце прошлого века, прочитанная в нашумевшей тогда книге «Аквариум» Виктора Суворова: « — Закон у нас простой: вход — рубль, выход — два. Это означает, что вступить в организацию трудно, но выйти из нее — труднее. Теоретически для всех членов организации предусмотрен только один выход из нее — через трубу. Для одних этот выход бывает почетным, для других — позорным, но для всех нас есть только одна труба. Только через нее мы выходим из организации. Вот она, эта труба…» (Для непонятливых, — указывалось на трубу крематория.) « — Труба — это не только наш выход, труба — источник нашей энергии, труба — хранительница наших секретов.»

Если бы Олег был столь важным потомственным сотрудником, то его должны были бы, исходя из политики этой страны, проводить в последний путь в виде дыма из трубы крематория. Если он не имел никакой ценности в их системе, тогда как он мог принять участие в тех операциях, о которых она рассказывала только что Олегу, и выйти не через трубу? Если он несанкционированно «открысил» часть «улова», то он не такой дурак, чтобы об этом узнали его покровители. А если узнали, то через трубу он должен был проходить медленно и по частям. И если он всё же поделил в свою сторону общий улов, то почему не рванул сразу в «теплые страны», а почему-то до сих пор влачил жалкое существование в бедняцкой квартире родителей?…

Эту квартиру спецы Клиники обшарили неоднократно и обстоятельно. Никакого работающего электронного оборудования не нашли. Заподозрили тайник, аккуратно просветили, — но там лежал старый пистолет деда Олега с патронами, — больше не было ни бумаг, ни ценностей. Сам Олег после выписки из больницы побывал в квартире только один раз, но ничего не искал, ничего не проверял, ничего не взял… Он даже не взглянул ни разу лишний раз по сторонам, — за ним внимательно наблюдали «клопы» Клиники. Он грустно смотрел по сторонам, сидел на стуле, перебирал старые диски… Он даже не проверил пистолет, хотя знал о его существовании, т.к. на нем были и его отпечатки пальцев. Он не включал ни компьютер, ни радио, — похоже, что он просто тихо грустил и думал о чем-то семейном. Не переоделся, не взял ничего на память… Имел ли какое-то специальное значение рисунок, который он нарисовал на пыли, накопившейся на зеркале? Криптологи проверили этот рисунок и его части на предмет послания или отчета, — проверять, так проверять, — но ничего путного не обнаружили: просто детский рисунок. Каракули, словом…

В ресторане он ни с кем не встречался: ни в первый раз, ни во второй раз. Наружное наблюдение за ним велось с той самой корпоративной вечеринки, или как это там, у русских называется? Было похоже, что в тот вечер Олег на самом деле сильно страдал, — хотя трудно сказать, какие у него на самом деле были мысли.

Но от того, — первого, — вечера в ресторане осталось СЛИШКОМ МНОГО вопросов: Откуда взялся револьвер? Кто стрелял? Почему убиты именно эти люди? Куда делся револьвер? Почему при столь интенсивной стрельбе охранников были только три попадания? И почему именно в Олега? Ведь ни на одной камере нет данных, что стрелял именно он?

Да и в реанимации вопросов оставалось много: Почему от простых не смертельных и некритических ран он провалялся столько времени в бессознательном состоянии? Какую роль играл в этом состоянии наш новый наркотик? Что он видел в своих снах? Сны ли это были? Что это было? Что на тех рисунках? Неосознанное прошлое или приближающееся будущее?

Кто из нас знает что-то о прошлом и будущем, — даже своем? Кто из нас думает о своем будущем? — Мы живем и всё! Живем, строим планы, мечтаем, — и всё. Ведь будущего ЕЩЁ НЕТ, и думать о нем нереально.

А о прошлом мы помним, но стараемся много не думать. Тем более, о чужом прошлом. Ну, кроме сладостных — на грани грез — моментов, и кроме ярких личных уроков, — мы о прошлом не думаем. Прошлое — УЖЕ не существует, и оно никому уже не нужно. Воспоминания нужны для следователей и врачей, а не для рядового гражданина.

А если человек начинает помнить не свое, а чье-то чужое прошлое? Разве такое возможно? Или он помнит свое прошлое, но, как это принято говорить, прожитое в другом ментальном теле?

Если он описывает — события, обстоятельства, обстановку, факты, — о которых он физически не мог знать ничего! Что это? Как можно получить информацию от давно умерших людей, с давно исчезнувших территорий, о минувших или несостоявшихся событиях? Даже шизофреники и другие больные психиатрических клиник не могут в своем бреде детально и неоднократно нарисовать карту или предметы, которые они никогда не видели!

И воспоминания ли это? Как проверить, что это не «лапша», умело и искусно «повешенная на уши» ей и экспертам? И что это? Воспоминания, бред больного воображения? иллюзии, — или, может быть, необузданный полет фантазии? Но любой из этих терминов не объясняет нарисованной карты и пр.

Я не спорю, что Олег может быть хороший специалист в программировании и взломе, — он себя показывал ранее, уверена, что покажет и теперь. Возможно, он хороший артист, но играть бессознательное состояние, глубокую кому, — или как там еще называется это состояние, — на глазах очень компетентных специалистов-медиков, объяснить мастерством актера нереально.

В магический Информационный Канал Земли (или Информационное Поле Космоса), о котором столько говорили спиритисты, маги, экстрасенсы и другие агитаторы потустороннего мира, Лейла не верила. Шарлатанам свое, ученым свое. Но откуда-то же он получил эту информацию!…

Заработали не только любознательность и интерес ученого, но и любопытство женщины. Она ХОТЕЛА ЭТО ЗНАТЬ, — и всё! Не для диссертации, не для Клиники или «Тени», — она просто хотела это знать! Для себя.