Повелители Чёрного леса

Геннадий Авласенко

«Повелители Чёрного леса» – второй роман фэнтезийной серии «Хроника Чёрного леса». Молодой воин Стив объединяет враждующие человеческие племена благодаря могущественной воле и сверхчеловеческим способностям. Объединение, жёсткое, даже жестокое, ценой страданий, крови и смертей, – это единственный шанс людей отстоять право на существование в кровавом противостоянии с могущественными и безжалостными пришельцами из-за гор. Даже гномы заключают временный союз с жителями долины, некогда злейшими врагами, дабы вместе разгромить вражьи полчища, предотвратив их вторжение в долину, гибельное не только для людей, но и для горных гномов.

Глава 1

Гэл

В районе предгорий, на этой пограничной территории между людскими поселениями и таинственной, непонятной цивилизацией горных гномов, испокон веку никто не жил. Для земледелия и животноводства, основных занятий населения долины, местность эта была излишне суровой и капризной, а значит, малопроизводительной. Горные гномы тоже не селились в этих местах, но уже по совершенно иной причине. Полезных ископаемых тут было маловато, сама же местность являлась излишне открытой и слишком доступной для возможных человеческих набегов.

Впрочем, небольшие поселения гномов, так называемые, фактории, здесь всё же имелись, но это было раньше, в те, относительно недавние ещё времена, когда между людьми и гномами велась торговля. Гномы-торговцы использовали эти фактории как перевалочные пункты, во время своих продолжительных экспедиций в долину или на пути обратно в горы. Впрочем, и сами люди из близлежащих селений тоже охотно навещали фактории гномов с целью, как можно дешевле приобрести тут необходимые им товары: орудия труда, вооружение, разнообразные украшения и предметы роскоши.

Но всё это уже осталось в прошлом. Без всякого объяснения гномы вдруг прекратили все торговые сношения с людьми: караваны с товарами перестали спускаться с гор, все фактории были почти одновременно покинуты гномами и сожжены. И хоть никаких боевых действий между людьми и гномами пока не велось, всё шло к этому. И это было ещё одной причиной для того, чтобы без крайней на то необходимости в эти опасные места не соваться. Ни гномам, ни, тем более, людям.

Тем не менее, Гэл вот уже с самого утра никак не мог избавиться от неприятного ощущения, что за ним внимательно и неотрывно наблюдают. Это ощущение то усиливалось, то ослабевало, но никак не исчезало полностью. Кем был таинственный наблюдатель (или наблюдатели), этого Гэл не знал, как не знал и его (их?) будущих намерений относительно собственной своей персоны.

Так что, следовало держаться настороже.

Гэл и был настороже. Арбалет его, тщательно осмотренный и заряженный, находился всегда под рукой, но полной безопасности это, разумеется, не давало. Тем более что у таинственного наблюдателя (наблюдателей?) тоже мог иметься арбалет и даже не один.

Тягостно вздохнув, Гэл бросил внимательный взгляд на солнце, уже почти скатившееся к тёмной далёкой полоске на горизонте. Именно так, скромно и вполне безобидно выглядел отсюда, с возвышенности, страшный Чёрный лес. С возвышенности хорошо просматривалась и огромная плодородная долина, уходящая вправо и влево, казалось бы, в самую бесконечность. Но Гэл хорошо знал, что и справа, и слева отсюда долина эта постепенно начинала суживаться, а потом высокие Северные скалы, что возвышались сейчас прямо за спиной Гэла, и таинственный Чёрный лес, темневший узенькой полоской на горизонте, смыкались между собой, служа естественной границей и самой долине, и человеческому проживанию на ней. Это и был весь мир, известный Гэлу… что же находилась там, за пределами долины, этого Гэл не знал, как не знал этого никто из жителей долины. Даже жрецы, которые самодовольно делали вид, что им известно всё на свете, даже они этого не знали. Возможно, какой-то информацией владели горные гномы, хотя бы о том, что находится за бесконечными этими горными хребтами… а может, и гномы тоже ничего об этом не ведали…

Оторвавшись, наконец, от бесцельного созерцания окрестностей, Гэл вернулся к занятиям более будничным и необходимым. Острым боевым топориком он довольно быстро заготовил необходимый для ночлега запас топлива, благо, сухих поваленных деревьев вокруг было в избытке. Потом он развёл костёр, не очень большой, но вполне достаточный для того, чтобы освежеванная чуть ранее тушка горной антилопы хорошо прожарилась на вертеле.

Горная антилопа, несмотря на скромные свои размеры — чрезмерная порция для одного-единственного воина, каким бы знаменитым едоком он не был. Потребности в еде у Гэла были самые скромные, но запас, как говорится, беды не чинит. Не каждый раз бывает такая вот охотничья удача, ну, а хорошо прожаренное на костре мясо сохраняется гораздо дольше сырого.

Меж тем, солнце уже успело коснуться румяным своим боком далёкого леса на горизонте. Для жителей долины солнце уже давно зашло, там царили самые настоящие сумерки, но тут, на возвышенности, день длился чуть дольше. Что ж, хоть одно преимущество имелось у суровой и бесплодной этой местности…

Разводя костёр, Гэл мог не опасаться, что отблеск его пламени привлечёт хоть чьё-то внимание. Будучи человеком опытным и бывалым, он выбрал для костра хорошо защищённое место: в небольшой расщелине, спрятанной между двумя скальными выступами. Тут было удобно ещё и потому, что ветра в расщелине не ощущалось совершенно и тепло костра не улетучивалось бесследно и бесполезно в окружающее пространство, а, отражаясь от почти вертикальных и на удивление гладких каменных стен, частично возвращалось назад, к костру, чуть согревая, таким образом, окружающий воздух. Единственным недостатком уютной этой расщелины, но недостатком существенным, был ограниченный обзор окружающей местности, а значит, сюда можно было пробраться (и довольно близко) совершенно незамеченным.

Или почти незамеченным…

Где-то, неподалёку от расщелины, слабо хрустнула ветка. Звук этот, еле различимый на фоне куда более громкого потрескивания костра, всё же привлёк внимание Гэла, хоть чисто внешне это никак на нём не отразилось. Бывалый воин продолжал сидеть тихо и неподвижно, не меняя положения, не шелохнувшись даже, хоть правая рука его, сдвинувшись чуть в сторону, уверенно и надёжно легла на тёмное, отполированное временем дерево арбалетного приклада. Впрочем, больше ничего такого подозрительного Гэл так и не услышал.

Вполне возможно, что тревога была ложной: ветка могла хрустнуть под ногой какого-либо проходящего мимо животного… но так же вероятно, что это был человек…

Или гном…

Ни тот, ни другой вариант не сулил Гэлу ничего хорошего.

Осторожно поднявшись, Гэл, не выпуская арбалета, бесшумной тенью выскользнул из расщелины и, прижимаясь к скале, стал медленно продвигаться по направлению к насторожившему его звуку. Уже почти совсем стемнело, но видимость была ещё довольно сносной, и Гэл успел разглядеть впереди чей-то тёмный силуэт, испуганно метнувшийся прочь. Силуэт, скорее, принадлежал человеку, нежели гному, во всяком случае, это был кто-то с вполне человеческими пропорциями тела…

Это ли существо следило весь сегодняшний день за Гэлом, одно оно было или их тут несколько — этого Гэл, разумеется, не знал. Но это обязательно следовало проверить, и совершить сие нужно было безотлагательно.

Бесшумно ступая, Гэл двинулся вслед за незнакомцем, двигаясь, впрочем, из предосторожности, не прямо за ним, а чуть стороной. Пологий горный склон тут заметно начинал приподниматься вверх, но идти было легко.

Впереди вновь хрустнула ветка, из чего Гэл предположил, что человек (существо?), которого он преследует, не привык двигаться совершенно бесшумно, тем более, в сумерках. Потом в той же стороне послышался негромкий стук камней, сдвинутых с места чьей-то неосторожной ногой…

Хорошо присмотревшись, Гэл различил впереди себя что-то чёрное и округлое. Скорее всего, это был вход в пещеру или, скорее, в некое подобие небольшой пещерки.

Тот, кого он преследовал, находился сейчас там, внутри, в этом Гэл был совершенно уверен. Вот только самому соваться туда было бы не только несколько опрометчиво, но и по-настоящему опасно. Да и глупо, к тому же…

— Кто здесь?! — вполголоса выкрикнул Гэл, приблизившись вплотную и чуть сбоку к чёрному отверстию в скале и, одновременно, внимательно за этим отверстием наблюдая. — Выходи!

Ответа не последовало, и, конечно же, из отверстия в скале никто не вышел, это было бы слишком просто. Но Гэл уже твёрдо знал, что не ошибся: тот, кого он преследовал, затаился сейчас там, в тёмной глубине пещеры.

— Выходи! — повторил Гэл, чуть приподнимая арбалет. — Выходи или я буду стрелять!

Угроза эта могла подействовать лишь в том случае, если незнакомец его понял. Ещё пещёра эта могла тянуться бесконечно долго вглубь скалы, у неё также могли иметься боковые ответвления или углубления… так что шансы на то, что угроза подействует, были крайне невелики. Вернее, их почти и не было…

Но, то ли пещерка эта и в самом деле была всего лишь небольшим углублением в твёрдой скальной породе, то ли ещё по какой причине, но внутри пещеры послышался вдруг слабый шорох… потом чуткое ухо Гэла уловила звук быстро приближающихся шагов.

— Выходи! — повторил Гэл, поднимая арбалет и прицеливаясь. — И без глупостей!

— Не стреляй! — послышался в ответ испуганный женский возглас. — Я выхожу!

Услышав это, Гэл тут же сделал шаг назад и чуть в сторону, но арбалет пока так и не опустил. Мелькнула вдруг запоздалая мысль, что зря он всё-таки не зарядил его стрелой с серебряным наконечником, но сожалеть об этом было слишком поздно. На перезарядку времени у Гэла уже не оставалось.

А из пещеры тем временем и в самом деле вышла женщина. Лицо её было почти неразличимо в плотно сгустившихся сумерках, но у Гэла возникло вдруг невольное ощущение, что женщина эта ещё очень молода. Фигуру её разглядеть было тем более невозможно из-за какого-то плотного покрывала, в который женщина была укутана с ног до головы. В правой руке она крепко сжимала внушительного размера кинжал, никакого другого оружия у незнакомки, судя по всему, не было.

— Опусти арбалет! — сказала женщина, останавливаясь у самого входа. — Ты же видишь, что я не представляю для тебя никакой опасности.

— Надеюсь на это… — пробормотал Гэл, медленно опуская арбалет. — Но если бы ты ещё сунула свой ножичек обратно в ножны, я бы тебе скорее поверил…

— Это не ножичек! — немного обиженно отозвалась женщина. — Это боевой кинжал!

— Тем более! — сказал Гэл, вновь чуть приподнимая ствол арбалета. — Итак, или ты сейчас же прячешь свой кинжал в ножны, или я стреляю!

Женщина повиновалась. Она сунула кинжал в ножны, висевшие на кожаном поясе, и, демонстрируя пустые руки, внимательно посмотрела на Гэла.

— Ты боишься умереть, воин? — с какой-то даже насмешкой спросила она. — Вот уж никогда бы не подумала!

— Я боюсь умереть глупой смертью! — сказал Гэл. — Тем более, от руки женщины…

Он замолчал, женщина тоже стояла молча и, казалось, к чему-то прислушивалась. А, может, и не прислушивалась, может, она просто стояла молча.

— Ты тут один? — внезапно спросила женщина. — Впрочем, можешь не отвечать! Я знаю, что ты один, я наблюдала за тобой сегодня. Только, может, ты кого-то ждёшь?

— Я никого не жду, — сказал Гэл, внимательно вглядываясь в женщину. — А как насчёт тебя?

— Я тоже никого не жду! — женщина сделала шаг в сторону Гэла и вновь остановилась. — А ещё я озябла и очень хочу есть! Ещё вопросы будут?

— Нет!

Гэл повернулся и пошёл вниз, в сторону костра. Поворачиваться спиной к незнакомой женщине (да и женщине ли?) было довольно опрометчиво… впрочем, Гэлу до смерти надоело шарахаться от малейшего даже шороха и в каждом встречном подозревать наёмного убийцу. Почему-то он был совершенно уверен, что метать ему нож в спину женщина не будет, да и не умеет она метать ножи, скорее всего…

Отойдя с какой-то десяток шагов, Гэл обернулся. Тёмный силуэт женщины виднелся на прежнем месте, хоть она, скорее всего, пристально смотрела сейчас ему вслед.

— Если ты ждёшь особого приглашения, — сказал Гэл сухо, — то учти — приглашения не будет! Но если ты и в самом деле озябла, то ты знаешь, где найти то, чего тебе так сейчас не хватает: тепло костра. Поесть, кстати, там тоже найдётся.

Он вернулся к костру, уселся на прежнее своё место и принялся ждать. Ждать, впрочем, пришлось совсем недолго…

— Садись! — сказал Гэл, кивком головы указывая на противоположную от себя сторону костра. — Будь как дома.

Арбалет, впрочем, он предусмотрительно положил подле себя с правой стороны.

Наверное, женщина и в самом деле очень озябла. Некоторое время она лишь молча сидела подле костра, с наслаждением ощущая на себе его живительное тепло. Потом, немного поколебавшись, вновь вытащила из ножен кинжал.

— Я отрежу кусочек? — почти умоляюще проговорила она, указывая на аппетитно пахнущую тушку на вертеле. — Можно?

Гэл лишь молча кивнул головой.

Женщина довольно неумело отполосовала от тушки большущий кус мяса и тут же, не дожидаясь даже, пока мясо остынет, жадно впилась в него зубами.

— Ну, как? — спросил Гэл. — Вкусно?

Женщина, не переставая жевать, лишь молча и благодарно кивнула.

— Соли нет, жалко! — вздохнув, добавил Гэл. — Была бы хоть щепотка…

— И так сойдёт!

Теперь, при свете костра, Гэл смог уже куда более детально рассмотреть свою гостью. Молодая, слишком даже молодая… скорее девушка, чем женщина. И красивая, несмотря на грязь и копоть, глубоко и прочно въевшиеся в обветренную кожу её юного, полудетского ещё личика. Почему она здесь, в безлюдных гиблых этих местах? Прячется от преследователей, или, наоборот, сама преследует кого-то? Впрочем, вряд ли… не очень то она похожа на преследователя…

А вот на преследуемую девушка очень даже похожа. И одна ли она здесь, в самом деле, как уверяла?

А что, если это всё же оборотень?!

От одной этой мысли Гэлу стало вдруг как-то не по себе. Да нет же — принялся мысленно успокаивать он себя — девушка эта никак не может быть оборотнем! Оборотни, даже в обманном человеческом обличье не терпят никакой одежды… да и нож в руке оборотня, это явный уж перебор…

Впрочем, не так и много известно людям об оборотнях, чтобы утверждать такое наверняка. Да и сведения все эти почерпнуты лишь из печальных примеров столкновения людей с оборотнями в таинственных и бесконечных дебрях Чёрного леса. Кто знает, может быть тут, в узких ущельях предгорья, оборотни ведут себя совершенно иначе?

И так же может быть, что тут, у самого подножия Северных скал, вообще, никакие оборотни не водятся…

Очнувшись от невесёлых своих размышлений, Гэл поднял голову и обнаружил, что девушка внимательно, хоть и исподлобья за ним наблюдает. Встретившись с Гэлом взглядом, она почему-то смутилась и быстро опустила глаза.

— Как тебя зовут? — спросил Гэл, хоть, по правде, это было ему совершенно даже безразлично. Но нельзя же всё время сидеть и играть в молчанку.

Услышав его вопрос, девушка вздрогнула и, вновь посмотрела на Гэла, молча и, как ему показалось, с каким-то непонятным даже упрёком.

— Ну, чего смотришь? — сказал Гэл. — Имя у тебя есть хоть какое?

— Зачем тебе моё имя? — хрипло и насторожено проговорила девушка, продолжая в упор разглядывать Гэла.

Гэл задумчиво пожал плечами.

— Вообще-то, мне наплевать, как тебя там дома папа с мамой называли! — сказал он довольно резко. — Но должен же я хоть как-то к тебе обращаться, пока мы тут мило беседуем…

— А мы и не беседуем вовсе! — ещё более резко отозвалась девушка. — И, тем более, не мило! Я поем, посижу тут немного у костра и тотчас же уйду!

— Ну и проваливай! — проворчал Гэл, осторожно поворачивая вертел. — И скатертью дорожка, как говорится!

Девушка ничего на это не ответила. Она вновь принялась за еду, а Гэл, даже не глядя в её сторону, осторожно подбросил в огонь небольшую порцию свежего топлива.

— А ты не очень то и любезен! — как бы мимоходом заметила девушка.

Ничего ей на это не отвечая, Гэл лишь молча продолжал наблюдать, как набросился огонь на свежую добычу, как жадно принялся её пожирать…

— Ты что, не хочешь со мной даже разговаривать?

— Я любезен лишь с теми, кто этого заслуживает! — буркнул Гэл. — И разговариваю только с теми из них, кто сам желает вести со мной разговор! У тебя, как я понял, такого желания не наблюдается!

— Какой ты понятливый! — девушка хмыкнула. — И с чего взял, что я не желаю с тобой разговаривать?

— Ну… — Гэл пожал плечами. — Ты же не соизволила сказать мне своё имя, когда я тебя об этом спросил. Скажи тогда, от кого ты тут скрываешься? Или это тоже секрет?

— Ты не мой мужчина, чтобы я тебе рассказывала обо всём этом! — немедленно огрызнулась девушка. — Не надо быть таким любопытным!

— Вот уж чем не страдаю!

Гэл привстал, аккуратно снял с деревянных рогулек вертел и, положив его около себя на широкие листья лопуха, принялся нарезать ножом тонкие мясные ломти. Тут только девушка заметила, наконец, что у собеседника вместо кисти левой руки блестящий стальной трезубец…

— Ты где потерял руку? — как ни в чём не бывало, спросила она. — В набеге?

— Ты не моя женщина, чтобы я рассказывал тебе об этом! — в тон ей ответил Гэл. — Не надо быть такой любопытной!

— Подумаешь, какой обидчивый! — девушка насмешливо фыркнула. — Да мне совсем даже не интересно, где ты потерял свою руку!

— Мне тоже! — Гэл вздохнул и, наконец-таки, принялся за еду. — Тем более, что руку этим не вернуть, так что…

Он замолчал, не договорив, и некоторое время они так и сидели молча. Гэл с отсутствующим видом жевал мясо, девушка исподтишка за ним наблюдала.

— Можно, я переночую тут, у костра? — произнесла она почти умоляюще. — Там слишком холодно. И страшно…

— Где это, там? — спросил Гэл, не переставая жевать. — В той крохотной пещерке?

Девушка ничего не ответила.

— Ночуй! — сказал Гэл, бросая начисто обглоданную кость в костёр. — Вдвоём, оно всё же веселее как-то…

— Вдвоём?!

Подозрительно покосившись на однорукого воина, девушка вздрогнула и как бы невзначай поправила нож на поясе.

— Ты об этом даже не мечтай! — сказала она вздрагивающим каким-то голосом. — Понял?! Даже не мечтай об этом!

— О чём, об этом? — Гэл недоуменно уставился на девушку, потом до него, наконец, дошло. — Ах, вот ты о чём?!

— Да, вот я о чём! — девушка вызывающе уставилась на Гэла. — И не говори, что ты об этом сейчас не подумал!

— Размечталась! — Гэл насмешливо хмыкнул. — Ещё думать о тебе, много чести…

— Что?! Да как же ты…

Девушка оскорблено вскочила с места. Некоторое время она стояла неподвижно и лишь молча сверлила Гэла сердитым взором, чего Гэл, вновь принявшись за еду, кажется, даже не заметил.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — сердито осведомилась девушка.

— Да как пожелаешь! — невозмутимо ответствовал Гэл, с хрустом вгрызаясь в тонкие, хрящеватые рёбрышки антилопы и перемалывая их вместе с мясом крепкими зубами. — Хочешь — уходи, хочешь — оставайся! Как-то мне всё равно, знаешь…

— Как же, всё равно! — девушка продолжала недоверчиво смотреть на Гэла. — Знаю я вас!

— Ну, тогда ты знаешь обо мне больше, чем я сам, — Гэл вздохнул, выбросил в костёр дочиста обглоданные кости. — Слушай, или садись или уходи! Не стой над душой!

Немного поколебавшись, девушка вновь опустилась на прежнее своё место. И вновь принялась молча, исподтишка, наблюдать за Гэлом.

— Странный ты какой-то, — задумчиво произнесла она. — Не такой, как другие…

— Ты тоже странная! — сказал Гэл, вытирая руки о край плаща. — Но я же не сверлю тебя взглядом. Кстати, если тебе некуда смотреть — смотри на огонь, это успокаивает…

— Тоже мне, советчик! — презрительно фыркнула девушка, но взгляд всё же отвела и, как бы послушавшись дельного совета, принялась внимательно и сосредоточенно смотреть на пляшущее пламя костра.

Прошло ещё некоторое время, и прошло оно, это время, в полном и обоюдном молчании.

— Ты ведь из племени Совы? — неожиданно и как бы невзначай спросил Гэл, и сразу же заметил, как дрогнуло и напряглось лицо девушки. — Впрочем, можешь не отвечать, я и так это вижу.

— Я уже не из племени Совы, — тихо и как-то тоскливо произнесла девушка. — Я — изгой…

— Я тоже! — сказал Гэл, подбрасывая в костёр несколько новых поленцев. — И я тоже из племени Совы…

— А из какого селения? — с каким-то жадным любопытством поинтересовалась девушка. — Ясно, что не из нашего, иначе бы я о тебе слышала…

— Вряд ли ты бы слышала обо мне, — сказал Гэл равнодушно и принялся помешивать в костре длинной палкой. — Мне уже почти сорок, а изгоем я стал, считай, в твоём возрасте. Тебе сколько сейчас, семнадцать?

— Мне уже восемнадцать! — громко, с каким-то даже вызовом произнесла девушка, потом она помолчала немного и добавила уже значительно тише: — Скоро будет…

— Вот я и говорю… — Гэл отложил палку в сторону, внимательно посмотрел на девушку. — Выходит, я стал изгоем ещё до твоего рождения…

— Но ты всё равно не из наших… — задумчиво произнесла девушка, в свою очередь внимательно рассматривая однорукого воина. — Я — первый изгой из нашего селения, вернее, второй! Первым был…

Вздрогнув всем телом, она замолчала, так и не закончив фразы.

— Не будем о грустном, — сказал Гэл.

— Нет, будем!

Слова эти девушка почти выкрикнула.

— Хочешь, я расскажу тебе, как я стала изгоем?! Хочешь?

— Хочу, — осторожно проговорил Гэл, стараясь не встречаться при этом с девушкой взглядом, ибо затравленный взгляд её был переполнен сейчас ещё и какой-то внутренней болью и отчаяньем. — Но если тебе это тяжело — можешь не рассказывать.

— А, может, мне станет легче, если я расскажу тебе об этом? — тихо и как-то тоскливо произнесла девушка, опустив, наконец, глаза. — Я ведь никому ещё ничего этого не рассказывала. Возможно, потому мне так тяжело…

— Тогда говори, — сказал Гэл, по-прежнему не глядя на неё. — Кто знает, может ты и права…

Он вновь подбросил в костёр очередную порцию топлива и приготовился слушать, но девушка молчала.

— Ты ведь из Гремучего лога, так?

Вздрогнув как от удара, девушка вновь вскочила на ноги.

— Откуда ты знаешь? — гневно и звонко выкрикнула она. — Или ты… ты, может… может, ты тоже был тогда с ним… с ними?

— Я не был с ними тогда, — сказал Гэл негромко. — Так что можешь успокоиться и сесть! Но я знаю обо всём, что тогда там произошло…

— Знаешь?

— Знаю! — повторил Гэл. — Так что, начальную часть повествования можешь просто опустить. И лучше бы тебе сесть, не люблю, понимаешь, когда напротив меня кто-то стоит, а я в это время сижу…

Девушка вновь опустилась на землю и, подобрав подле костра несколько разноцветных камешков, принялась бесцельно и беспорядочно перебирать их в тонких своих пальцах.

— Ничего ты не знаешь! — проговорила она, оставив, наконец, камешки в покое. — Ты знаешь только то, что тебе рассказали! А я… я там была!

Последние слова она вновь почти выкрикнула.

— Не надо кричать, — предостерегающе сказал Гэл. — Особенно в горах, тут далеко слышно.

— Я знаю, — тихо отозвалась девушка. — Извини!

Некоторое время они сидели молча, и лишь негромкое потрескивание костра оживляло немного давящую эту тишину.

— Я знаю, что всех женщин тогда… — Гэл замолчал, не договорив. — Ну, я имею в виду, всех молодых и красивых…

— И некрасивых тоже! — проговорила девушка со странным каким-то смешком. — Красивых бы на всех не хватило…

— Ты красивая, — неожиданно даже для себя самого произнёс Гэл и, немного помолчав, добавил: — Значит, и тебя тоже?

— Нет! — совершенно позабыв о предостережении Гэла, вновь во весь голос выкрикнула девушка. — В том то и дело, что нет! Этот убийца, этот предатель своего племени… он не разрешил никому из них даже прикоснуться ко мне!

Гэл понял, что девушка говорит о Стиве.

— Почему он запретил им тебя трогать? — спросил он, вновь стараясь при этом не встречаться с девушкой взглядом. — Он оставил тебя для себя?

— Нет! — вновь выкрикнула девушка. — Он просто приказал им не трогать меня! Одну из всех!

Замолчав, девушка вдруг судорожно всхлипнула, прижала к груди маленькие грязные кулачки.

— За что он так поступил со мной?! — прошептала она с отчаяньем. — Что я ему такого сделала… скажи, что?!

— Ты жалеешь о том, что никто из них не тронул тебя? — Гэл с искренним удивлением уставился в измученное, перекошенное страданием лицо девушки. — Ты об этом жалеешь?!

— Да! — крикнула девушка, глядя Гэлу прямо в лицо. — Да, я жалею об этом! А знаешь, почему?!

— Догадываюсь, — пробормотал Гэл, опуская глаза. — Все женщины селения возненавидели тебя за это…

— Не только женщины!

Девушка плакала… не плакала даже, просто, слёзы сами бежали у неё из глаз тонкими струйками, бежали почти непрерывно и оставляли на чумазом девичьем личике две хорошо заметные светлые полоски.

— Разве это я виновата в том, что произошло с семьёй его дяди?! — с каким-то отчаяньем прошептала она, уставившись в костёр тоскливым, невидящим взглядом. — Разве я виновата в этом больше других?

— Ну, может, он просто не хотел причинять тебе боль…

По какому-то негласному взаимному уговору они оба не упоминали имени Стива.

— Может, он хотел сделать как лучше. Для тебя, я имею в виду…

— Как лучше?! — девушка даже задохнулась от негодования. — Этот предатель, этот грязный убийца… он хотел, как лучше?!

— Кого он убил? — перебив вдруг девушку, спросил Гэл.

— Он убил нашего лучшего воина! Он снёс ему голову мечом!

— Он напал на него предательски, со спины? — снова спросил Гэл. — А, может, вашего воина перед этим связали?

— Нет, — нехотя призналась девушка. — Был поединок и вот…

— Тогда это не убийство, — сказал Гэл.

— Ты так считаешь? — с возмущением произнесла девушка. — Ну, пусть так, пусть это произошло в честном бою! Но ведь жреца он просто сжёг! Связанного и беспомощного!

— А незадолго перед тем жрец хотел сжечь его самого, — напомнил Гэл. — И сжёг бы, будь у него такая возможность. Связанного и беспомощного…

— Ты, что, оправдываешь его?! — от гнева и возмущения девушка даже плакать забыла. Глаза её, ещё недавно полные слёз, полыхали теперь самым праведным гневом. — Ты пытаешься оправдать этого предателя, этого убийцу, этого… этого…

Как видно, не найдя больше подходящих эпитетов, девушка наконец-таки замолчала. Гэл тоже молчал и ждал продолжения.

— Как можно даже сравнивать праведные деяния жреца, освящённые Высоким Небом, с нечестивыми поступками отвергнутого племенем отщепенца?! — проговорила вдруг девушка, не совсем, правда, уверенно.

— Мы с тобой тоже отщепенцы, отвергнутые племенем, — напомнил ей Гэл. — Да, кстати, ты так и не рассказала мне, из-за чего тебя прокляли. Ведь не за то только, что тебя возненавидели односельчане?

Девушка ничего не ответила. Уставившись остановившимся взглядом в почти догоревшие угли костра, она вновь погрузилась в какие-то свои невесёлые мысли.

Гэл ей не мешал. Он подбросил в костёр очередную порцию топлива, и тоже принялся думать о своём, наболевшем. Одновременно с этим он внимательно наблюдал за бешеной пляской оранжевых языков пламени, жадно пожирающих свежую добычу. Потом девушка тихонько пошевелилась, и Гэл, почти позабывший за это время о самом её существовании, вновь перевёл взгляд на неё.

— И всё же, за что тебя изгнали? — негромко спросил он. — Ведь не за это же?

Девушка как-то судорожно вздохнула.

— Меня никто не изгонял, — тихо проговорила она. — Я сама ушла. Вернее, убежала.

— Почему?

Девушка ничего не ответила.

— Ведь была же какая-то причина?

— Была! — девушка резко, с каким даже вызовом вскинула голову. — Понимаешь, они все меня ненавидели, но не трогали, пока… пока был жив отец. Потом он умер…

— Отчего он умер? — спросил Гэл, по-прежнему не сводя с девушки пристального взгляда. — Он что, был ранен тогда?

— Нет! — большие глаза девушки вновь наполнились слезами. — Он просто не вынес всего этого… просто не смог этого вынести…

— Того, что тебя так ненавидят?

— Нет, дело совсем не в этом, — тихо, еле слышно проговорила девушка. — Вернее, не только в этом. Просто он был одним из тех, кто, следуя указанию жреца, пошёл тогда в дом его дяди, и…

Девушка замолчала, не договорив, но и без этого Гэл всё понял.

— Указание жреца ещё не приказ! — довольно резко произнёс он. — И твоему отцу вовсе не обязательно было следовать этому указанию, если только он сам…

Тут уже, не закончив фразы, замолчал сам Гэл.

— Он не хотел идти туда, как те, другие! — с болью и гневом выкрикнула девушка, правильно уразумев всё то, что хотел сказать, да так и не сказал её собеседник. — Он и там ничего такого не делал, просто пошёл, понимаешь?!

— Просто пошёл… — задумчиво повторил Гэл. — Как часто мы идём туда, куда не хотим идти, и как часто мы делаем то, чего не желаем делать…

— Ты это к чему? — гневно осведомилась девушка. — За что ты осуждаешь моего отца?

— Да никого я не осуждаю! — устало проговорил Гэл. — И хватит об этом! Итак, мы остановились на том, что до смерти твоего отца тебя ненавидели, но не трогали. А что случилось потом?

Девушка ответила не сразу. Некоторое время она лишь молча и сосредоточенно всматривалась в мерцающие угли костра.

— Впрочем, можешь ничего больше не рассказывать, — сказал Гэл. — Если тебе тяжело…

— Они заявились ко мне поздно вечером… — девушка вновь вскинула голову, в глазах её теперь сверкала одна лишь ненависть, и ничего кроме ненависти там не было. — Ещё и суток не прошло после погребального костра, а они…

— Женщины? — спросил Гэл.

— Мужчины! Пятеро или шестеро, не помню точно. Они заявили мне, что должны проделать со мной то, чего я избежала в тот страшный день. И что тогда я стану такой же, как все остальные, и никто ни в чём меня уже не упрекнёт…

— И что было дальше? — спросил Гэл, так как девушка вновь замолчала. — Ты согласилась?

— А моего согласия никто и не спрашивал! — девушка засмеялась вдруг сухим, злым смехом. — Просто они бросили жребий, и тот, на кого он выпал, потащил меня в спальню. Остальные же, усевшись за стол, принялись пить вино и играть в кости, в ожидании своей очереди…

Девушка в очередной раз замолчала, и Гэл тоже молчал, ожидая продолжения и в то же самое время, почему-то, страшась услышать его, это продолжение…

Впрочем, продолжение это оказалось совсем не тем, чего он так страшился услышать.

— Они так и не дождались своей очереди! — с каким-то мрачным даже торжеством произнесла девушка. — Я убила того, первого, его же собственным ножом! Вот этим самым!

Девушка выхватила из ножен кинжал и некоторое время так и сидела, держа его в крепко сжатом кулачке.

— Спрячь! — строго сказал, приказал даже Гэл. — И никогда не вытаскивай кинжал просто так! Не привлекай духов смерти!

— Суеверие! — презрительно бросила девушка, но кинжал всё же спрятала.

— Вот так я оказалась здесь! — проговорила она некоторое время спустя. — А ты?

— Что я? — не совсем понял Гэл.

— Ты-то, почему здесь? От кого прячешься?

— Ни от кого.

— Так я тебе и поверила!

— Скажи, — спросил Гэл, меняя тему разговора, вернее, вновь направляя его в прежнее русло. — Ты убежала сразу, после того, как убила его?

— Да! — кивнула головой девушка. — Те, остальные, пьяно шумели и ничего не расслышали. А я завернулась в это покрывало, одеваться было некогда… да и не во что, эта скотина изорвала всю мою одежду в клочья, раздевая меня. Потом я сняла с убитого пояс с ножнами и выбралась через окно наружу. Было уже темно… я долго бежала, очень долго, всю ночь. Утром я спряталась в зарослях кустарника, просидела там до вечера, потом пошла дальше…

— Понятно, — сказал Гэл. — Ну и сколько же времени ты здесь прячешься?

— Сколько времени?

Девушка задумалась, что-то подсчитывая в уме.

— Неделю, наверное… Или две. Не помню точно. А что?

— Ничего.

Гэл встал, и девушка вновь насторожено положила руку на костяную рукоятку ножа.

— Я буду спать тут! — Гэл указал трезубцем левой руки на плоское углубление в скале. — Понятно?

— А я?

Девушка смотрела на однорукого воина с тревогой и, одновременно, во взгляде её было ещё что-то, странное какое-то выражение, надежда какая-то, что ли…

— Где мне спать?

— Да где пожелаешь!

Гэл неопределённо провёл рукой по воздуху.

— Можешь лечь здесь. Или вот здесь, ещё удобнее. Только советую для начала наломать побольше молодых веток горного кипариса. Его тут много вокруг, а спать на нём одно удовольствие.

Девушка разумному совету не вняла. Нахохлившись и как можно плотнее завернувшись в безобразное своё одеяние, она лишь молча продолжала сидеть у костра, исподтишка наблюдая за тем, как Гэл готовит себе удобную постель.

А постель и в самом деле получилась знатная. Гэл не пожалел ни времени, ни сил, натаскав столько кипарисовых веток, что хватило бы и для нескольких лежанок поскромнее. Сверху, на мягкие пахучие эти ветки, Гэл расстелил свой поношенный плащ. Проделав всё это, он искоса посмотрел в сторону девушки.

— Ну что, так и будешь всю ночь сидеть у костра?

Девушка ничего не ответила.

— Ну, как знаешь!

— А можно, я лягу рядом с тобой? — робким, просительным каким-то тоном, так не похожим на прежний её задиристый тон, спросила вдруг девушка. — Можно?

Гэл ничего не ответил. А девушка, встав, расстегнула пояс с кинжалом и бросила его себе под ноги. И почти сразу же там оказалось покрывало.

Больше на девушке ничего не было, и Гэл вновь ощутил, ежели и не страх, то, по крайней мере, определённое беспокойство. Он знал, что оборотни не носят одежды, но ведь покрывало, это не совсем ещё одежда. И что, если…

Глупости, попробовал успокоить себя Гэл. Она просто убежала сразу же после убийства, убежала, закутавшись в одно лишь покрывало, у неё просто не было времени подыскивать что-либо более подходящее. К тому же, она так хорошо помнит своё недавнее прошлое…

Тут Гэлу припомнилось вдруг то, что рассказывал ему Стив о своей встрече с девушкой-оборотнем в Чёрном лесу, о том, что девушка эта вовсе не пустая, ничего не помнящая оболочка, как многие полагают…

— Ты разрешишь мне лечь рядом с тобой?

Теперь голос девушки звучал жалобно и как-то совсем даже по-детски.

— Я позволю тебе делать со мной всё, что ты пожелаешь! Я и вправду буду очень послушной, обещаю!

Вместо ответа Гэл вновь подошёл к костру и оказался при этом совсем недалеко от девушки. Она невольно вздрогнула при его приближении, но Гэл, пройдя мимо, наклонился, поднял покрывало девушки и вновь воротился назад. Сорвав с кипарисовых веток свой плащ, он аккуратно уложил на его место покрывало, расправил его правой рукой.

— Иди сюда! — сказал он, не поворачиваясь даже в сторону девушки. — Быстрее!

Девушка послушно подошла.

— Ложись! — по-прежнему не глядя на девушку, сказал Гэл.

Девушка легла. Мельком взглянув в её сторону, Гэл увидел, что глаза у девушки крепко зажмурены, а нижняя губа закушена почти до крови.

— А теперь спи!

Гэл накинул на обнажённое тело девушки свой плащ и вновь вернулся к костру. Сел подле него, неторопливо подкинул в едва тлеющие уголья несколько свежих поленцев. С каким-то интересом даже принялся наблюдать за возрождающимся пламенем…

Некоторое время девушка лежала молча и совершенно неподвижно, потом она открыла глаза и, чуть скосив их в сторону, посмотрела на Гэла.

— Ты что, так и будешь сидеть там всю ночь?

— Нет, — сказал Гэл, стараясь не глядеть на неё. — Сейчас я встану и приготовлю себе спальное место вон у той стены. Так что, можешь не волноваться. Лучше постарайся уснуть, тебе это необходимо…

Девушка ничего не ответила, а через некоторое время, когда Гэл уже решил, было, что она крепко уснула, он вдруг услышал с той стороны приглушённое всхлипывание.

— Не надо плакать! — по-прежнему не поворачивая головы в сторону девушки, негромко проговорил Гэл. — Всё у тебя ещё будет хорошо, вот увидишь!

— Ты добрый! — сказала девушка, продолжая негромко и часто всхлипывать. — Я даже не думала, что такие бывают. Наверное, ты один такой, да?

— Наверное, — сказал Гэл. — А теперь давай, спи!

— Если бы ты знал, как я устала!

Голос девушки был сейчас каким-то тоскливым, надломленным… и ещё в нём звучала полная безнадёжность, что ли…

— Я ведь была тут совершенно одна… всё эти долгие дни и ночи я была тут совершенно одна! — шептала девушка, глядя на Гэла. — Особенно ночи… они такие длинные! И такие холодные! А я… я даже костёр остерегалась разжигать ночью, я так боялась выдать себя этим! Я всего боялась, понимаешь?

— Понимаю, — сказал Гэл. — Очень даже понимаю!

— Я и тебя испугалась поначалу, хотела убежать, но почему-то так и не смогла этого сделать. Не знаю почему, но я так и не смогла заставить себя убежать…

— Ты просто соскучилась по людям, — проговорил Гэл, по-прежнему не отводя глаз от костра. — Это нормально.

— Нет! — отчаянно затрясла головой девушка. — Это ненормально! Потому что я не смогу больше быть одна! Я не смогу больше остаться одной! Раньше могла, а теперь не смогу!

Она замолчала, словно в ожидании ответа, но Гэл так ничего ей и не ответил.

— Иди ко мне! — вновь прошептала девушка. — Ты мне нужен, понимаешь! И я тебе нужна, я же вижу, что нужна тебе!

— Ты боишься, что я уйду, пока ты будешь спать? — догадался Гэл. Повернувшись, наконец, в сторону девушки, он пристально посмотрел ей в лицо, чумазое, жалобное и, вместе с тем, такое привлекательное даже сейчас. — Не бойся, я никуда не уйду! Тем более… — он замолчал, улыбнулся и добавил: — Тем более что у тебя мой плащ. Как же я уйду без плаща?

— А утром? — всё так же жалобно проговорила девушка. — Утром ты ведь уйдёшь?

— Утром мы уйдём вместе, — сказал Гэл. — Обещаю тебе!

— Куда мы уйдём утром?

Этого Гэл и сам не знал, а потому ничего не ответил.

— Почему ты не захотел лечь со мной? — спросила вдруг девушка жалобно. — Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — сказал Гэл, думая о чём-то своём. — А ты и в самом деле этого хочешь?

— Хочу! — Девушка помолчала немного и добавила: — Почему ты мне не веришь?

— Потому, что мне сорок, а тебе всего только семнадцать! — сказал Гэл. — Я, наверное, даже старше твоего отца, ведь так?

— Мне почти восемнадцать! — сказала девушка с какой-то странной интонацией в голосе. — А моему отцу было больше шестидесяти, к твоему сведению!

Гэл ничего не ответил.

— И ты мне нравишься! Правда, нравишься!

— Милая моя девочка! — Гэл встал, подошёл к девушке, некоторое время молча смотрел на неё, чувствуя, как подкатывает изнутри к горлу какой-то тугой солёный комок, как подозрительно защипало вдруг под веками. — Я не брошу тебя завтра! Обещаю!

— Поцелуй меня! — неожиданно попросила девушка и вдруг, не успел ещё Гэл и наклониться к ней, сама обхватила его за шею обеими руками и припала горячими своими губами к обветренным его губам.