Как я у рыб, змей и стрекоз интервью брал

Геннадий Авласенко

Герои третьей книги из цикла «Мои необычные интервью» очень разнообразны. Это и рыбы, и земноводные, и рептилии, и насекомые… Да разве всех перечислишь! В общем, все те обитатели нашей фауны, кои к зверям и птицам никакого отношения не имеют.

Моё интервью с рыбами

Сегодняшнее моё интервью и в самом деле несколько необычным предполагалось. Во всех предыдущих было так: встречал я того или иного представителя нашей фауны, а он мне о себе подробно рассказывал. Ну, иногда не только о себе, о родичах своих ближайших тоже упоминал. А мне оставалось всего лишь рассказ этот выслушать, записать его как можно точнее, а после вам, уважаемые мои читатели, пересказать слово в слово…

Но все эти животные были сухопутными или хотя бы (как тот лебедь, к примеру) водоплавающими. А сегодняшнее интервью у меня намечалось с рыбами, полностью подводными жителями… и пришлось мне к ним под воду самому спускаться. В маске и ластах, как и положено.

Вы можете спросить: а как же у рыб интервью брать можно, ежели они вообще не разговаривают? Даже пословица такая есть: нем как рыба…

Что ж, может вы и удивитесь немного, услышав от меня, что рыбы, оказывается, разговаривают да ещё как! Среди них даже весьма болтливые встречаются. А не слышим мы рыб по той простой причине, что ухо человеческое не приспособлено воспринимать звуки, что не через воздушное пространство, а посредством воды передаются. Вот потому и кажется нам, что под водой сплошное безмолвие.

Впрочем, меня это никоем образом не остановило. Знакомый волшебник подарил мне специальный слуховой аппарат посредством которого я мог воспринимать все подводные разговоры. Вот потому то и согласился я взять интервью у рыб и даже договорился заранее с тремя из них о подводной встрече. Потом надел ласты, маску на лицо натянул, и смело нырнул под воду.

А там меня уже щука дожидалась. Не из самых больших, но и не сказать, чтобы маленькая… где-то около метра. Увидала меня, зубы ощерила плотоядно.

— Ты подожди, — говорит, — я только перекушу маленько. Тем более, что еда сама в пасть ко мне плывёт!

— Да ты что! — остановил я её. — И никакая это не еда, а второй мой собеседник, карась. Так что воздержись, пожалуйста, от любых агрессивных действий!

— Вот, вот! — подтвердил карась, к нам подплывая. — И пускай воздержится! Взяла, понимаешь, моду: чуть что — зубами щёлк!

— Но, но! Поговори у меня! — и в самом деле щёлкнула всеми своими зубищами щука. — Мы с тобой потом побеседуем, после интервью!

И посмотрела на карася с интересом. Гастрономическим…

— Угрожает! — завопил карась, прячась за меня. — Будь свидетелем!

А тут и третий наш собеседник подоспел, окунь. Крупный такой. И тоже на карася с неподдельным интересом уставился, да так, что у того самая настоящая истерика началась. Насилу я беднягу карася успокоил.

А потом принялся расспрашивать всех троих. И первым моим вопросом был такой: в чём особенности рыб?

— Разумеется, в способе передвижения, — первой вступила в разговор щука. — Ведь у нас нет конечностей, а движемся мы при помощи хвостового плавника. Он — наш двигатель…

— Но ведь у вас и другие плавники имеются, — говорю я. — Они-то вам зачем?

— Как это зачем? — даже удивился карась. — Парные плавники: грудные и брюшные — для торможения, поворотов, всплывание к поверхности или опускания вниз. А непарные плавники, спинной, к примеру, — для сохранения равновесия. Или, другими словами, чтобы во время движения вверх брюхом не перевернуться.

— А у меня, — похвастался окунь, — спинных плавников целых два! И один из них, с колючками острыми — для защиты!

— Везёт же дураку! — пробормотал карась вполголоса и почему-то вздохнул.

— Это кто тут дурак?! — воинственно взъерошил острый спиной плавник окунь. — Ты, карась?

— Естественно, я! — вторично вздохнул карась и вновь за меня спрятался.

— Ладно, с плавниками разобрались, — решил я сменить тему разговора. — А чешуя вам зачем? Тоже для защиты?

— И для защиты, разумеется! — согласился со мной окунь. — Впрочем, на чешую надейся, а сам не плошай!

— Между прочим, по чешуе можно узнать возраст рыбы, — пояснила щука. — На ней годовые кольца имеются, как на стволах деревьев. А вот знаешь ли ты, почему мы, рыбы, такие скользкие?

— Ясное дело, почему! — сказал я. — Потому, что мокрые! От воды.

— А вот и нет! — мотнула головой щука. — Скользкими нас специальная слизь делает, которая из кожных желез выделяется. Благодаря этой слизи рыба легко скользит в толще воды, а ещё слизь не даёт всевозможным кожным паразитам развиваться, угнетая и даже убивая их!

— Ну, с этим разобрались, — сказал я. Потом подумал немного и добавил: — А что ещё у вас, рыб, такого особенного имеется?

— Плавательный пузырь, — быстренько, чтобы никто не перебил, проговорил карась. — Благодаря пузырю этому мы можем запросто зависать в толще воды и стоять, вернее, висеть там сколько заблагорассудится. А, изменяя объём пузыря, можем опускаться или подниматься, даже не двигая плавниками…

— А вот у акулы такого пузыря нет, — добавила щука. — И бедная акула должна всё время двигаться, чтобы не утонуть. Вернее, чтобы камнем ко дну не пойти…

— Тоже мне, бедная! — фыркнул карась. — Это я бедный! Впрочем, сие к делу не относится. А ещё у рыб есть особый орган чувств: боковая линия. Благодаря ей мы ток воды ощущаем и можем даже в полной темноте свободно ориентироваться.

— Очень хорошо, — сказал я, посмотрев на влагонепроницаемые часы. — Жаль, что время наше ограничено. Так что теперь каждый несколько слов о себе, только кратко. Начинай, щука!

— Я — щука из семейства щуковых отряда щукообразных! — с гордостью проговорила щука. — Самая крупная, кстати, белорусская рыба, если не считать сома. Хищник и этим горжусь!

— Нашла чем гордиться! — истерически вскричал карась. — Я вот — карась золотистый, исконный белорусский вид. Кроме меня встречается в наших водоёмах карась серебристый, его когда-то с Дальнего Востока к нам завезли и акклиматизировали. А относимся мы оба к семейству карповых.

— Ты лучше про размеры свои скажи! — насмешливо фыркнула щука.

— А что размеры? — встрепенулся карась. — Я, кстати, до килограмма могу вырасти, а серебристый мой брат и свыше полутора килограммов встречается!

— Великаны просто! — засмеялся окунь. — Вот я трёх-пяти килограммов веса достигаю! Конечно, это меньше, чем щука, — поспешно добавил окунь, — но вот мой родственник, судак, может вырасти до метра и иметь вес до 10 кг. Кстати, оба мы относимся к семейству окунёвых!

— А ты бы лучше размеры ерша назвал, другого своего родича из семейства окунёвых, — с ехидцей попросил окуня карась. — Там вес не на килограммы, на граммы идёт. А вот мой родич сазан, он же карп, до тридцати двух килограммов бывает…

— Ну ладно, не будем переходить на личности, — сказал я. — А как вы, простите, размножаетесь?

— Икру мечем! — хором ответили все мои собеседники. — Это нерестом называется. А потом из икринок мальки вылупляются. И растут, растут постепенно…

— А вы их охраняете, еду им поставляете… — вспомнив птиц, предположил я.

Ничего мне на это мои собеседники не ответили, переглянулись только недоуменно.

— Вот ещё! — фыркнул карась. — Делать мне больше нечего!

— Именно! — добавил окунь. — Конечно, неприятно говорить такое, но я могу запросто и икру слопать, и мальков собственных…

— Есть в нашей реке один такой оригинал, — лениво добавила щука. — Колюшкой называется! Вот он к икринкам своим бережно относится!

— Да, не слопаешь у него икринок! — добавил с сожалением окунь. — Хоть маленький, но ужасно сердитый! И колючий до невозможности!

— Ну, с этим вопросом разобрались! — поспешил я завершить дискуссию о размножении. — А теперь ещё один вопрос, может, не совсем для вас приятный. Какими такими способами люди вас ловят?

— Меня на удочку, — вздохнул карась. — На хлеб, на червяка… Ещё сетями, хоть это браконьерством называется!

— Меня тоже можно на удочку поймать, — с горечью проговорил окунь. — Но чаще на спиннинг, как и тебя, щука.

— Казалось бы, блесна эта совершенно даже на рыбу непохожа! — досадливо добавила щука. — А вот же обманываемся… бросаемся вслед за ней…

— Так вам и надо, речным хищникам! — злорадно заявил карась. — Питались бы как я: червячками да растениями, не попадали бы тогда на эту вашу блесну!

На этом моё интервью и завершилось. Ибо щука, разозлившись на карася, тотчас же за ним погналась, окунь тоже рванул следом… и я остался один, так и не успев задать рыбам все свои вопросы…

А жаль!

Заинтриговали меня рыбы своими разговорами о колюшке, которая единственная из всех местных рыб к икринкам своим бережно относится, и решил я, во что бы то ни стало, разыскать необычную эту рыбку.

Потому не выбрался на берег, а поплыл дальше, попеременно работая ластами и посредством маски воду вокруг себя внимательно озирая.

Плыл я, плыл, но никакой колюшки так и не увидел. Зато случайно узрел возле самого дна большущую такую рыбину, которая из-под коряги на меня уставилась. Сперва я её за сома принял, но присмотрелся повнимательнее: нет, не сом!

— Представьтесь, пожалуйста! — попросил я рыбину, вплотную к ней подплывая.