Мой друг – домовой

Гектор Шульц, 2023

Соседи бывают разные. Кому-то везет, кому-то нет. Мне же повезло по полной, потому что моим соседом стал самый настоящий домовой, превративший мою жизнь в комедийный сериал. В этом сериале нашлось место и смеху, и грусти, и бесконечным проделкам вредного и ехидного домового. Но я ни о чем не жалею, потому что без Нафани моя жизнь была бы очень пресной.

Глава вторая. Нафаня.

Я пришел в сознание на свежевымытом полу и обнаружил, что заботливо укрыт старым шерстяным пледом. Но стоило только приподняться, как голову пронзила чудовищная боль. В висках шумели и стучали молотки горных троллей, дико хотелось пить, а в голове полный кавардак. Однако на кухне, кроме перевернутого мусорного ведра, ничего не обнаружилось. Вздохнув, я поставил на огонь маленький чайник и покачал головой.

— Ага. Домовой, как же! — налив кипяток в чашку, я зажмурился от пряного аромата цветов и мяты. Ох, люблю я мятный чай.

— А мне? — раздался неожиданный, но весьма знакомый голос. — Или ты энтот, как его? Эгоист-единоличник?!

Я повернулся на звук голоса. Сердце, замерев, забилось с утроенной частотой. На табурете, как и вчера, сидело странное и волосатое нечто. Меня тут же бросило в холодный пот, а в животе что-то испуганно булькнуло, когда нечто улыбнулось, показав желтые клычки.

— Ты это. Только не падай в обморок, — попросил гость, легонько постучав мохнатой ладошкой по столу. — Я тебя не пугать пришел, барин, а познакомиться. Кто ж знал, что ты зубами скрежетать начнешь, а потом в стену лбом убьешься?

— Ты кто, блин, такой?! — прошептал я, вжимаясь в стену.

— Я — домовой. Забыл уже, али стена у тебя все мысли выбила? — сварливо ответило существо. — Я тут живу. Вот и пришел знакомиться с новым хозяином. А новый хозяин падает в обмороки и визжит будто ему ногу отдавили.

Голос у существа был скрипящим и немного писклявым. Домовой растягивал слова и забавно ойкал на манер типичного крестьянина из далекой деревни. Сидя на табурете, он болтал маленькими ножками и с любопытством рассматривал меня. Я опасливо потянул из пачки сигарету дрожащими пальцами, и это не укрылось от внимания незваного гостя.

— Мне тоже дай, — потребовал домовой, протянув мохнатую ладошку. Я прошептал ругательство, смотря, как он тянется к пачке. — Вот же счастья привалило. Новый хозяин и тот припадочный.

— А ты не обзывайся, чудище неведомое, — буркнул я, понимая, что мне это не кажется и с головой вроде все в порядке, если исключить легкую боль в лобной части. Я подвинул пачку к гостю и добавил. — Бери сам. Только ко мне не приближайся.

— Это я-то чудище неведомое? — удивился домовенок. — А по лбу не хочешь? Или в лоб? Как, кстати, правильно?

— Никак. Не хочу в лоб, стены хватило, — честно признался я. Домовой невнятно что-то хмыкнул, возясь с зажигалкой. — Что ты делаешь в моей квартире? Только не говори, что я сошел с ума.

— Не сошел, барин. Все по-настоящему, — сверкнул глазами домовой. — Я тут живу. Уже почитай, как сто лет. Может и больше, не помню. Дом-то старый. А ты, чьих будешь?

— Чьих? — удивился я. — В смысле?

— Вот неразумный, а, — покачал он головой. — Кто таков, спрашиваю. Как тебя зовут?

— Андрей, — пробормотал я, не отрывая от домового взгляд. Тот соскочил с табурета, и смешно семеня ножками, направился ко мне.

— Нафанаил, — серьезно заявило существо, протягивая ладошку. Я с опаской ее пожал, машинально отметив теплоту и мягкость. — Очень приятно, барин. Надеюсь, подружимся и ты об стены убиваться перестанешь. Петька, старый сосед, такой идиот был, мама моя. Постоянно пьянствовал, а как напьется, давай зеркала крушить и ругаться матом на меня. Мол, я какая-то горячка там.

— Белая? — подсказал я, поднимаясь с табурета и перебираясь ближе к окну. Домовой кивнул.

— Во, во. Она самая. А шо это такое, барин?

— Болезнь. На почве алкоголизма, — я засомневался, а не болен ли я.

— Ну, нет. Я не такой, как эта горячка. Я настоящий.

— Слушай, Нафанаил. Мне тут на работу пора, — соврал я, бросив взгляд на часы. — Если не приду, то будут ругать. Понимаешь, нет?

— А я тебе чего? Иди, барин, — захохотал домовой, высовывая лиловый язык, кончик которого мигом исчез в левой ноздре. — Я же не нянька тебе, слава Боженьке. Ступай, а я за домом присмотрю. Ты мне только сигарет оставь. Ох, истосковалась моя душенька по табачку-то. Прошлые-то хозяева…

Я пулей вылетел из квартиры, схватив ключи и сумку с документами. И только оказавшись на улице, я решился взглянуть наверх. Все было спокойно, в отличие от того, что творилось внутри. Правда голову продолжали терзать вопросы, главным из которых был: «что мне теперь делать»?

Рассказать о домовом в полиции значило упрячь себя в психбольницу, друзья бы не поверили, о родителях и думать не стоило.

— Библиотека! — осенило меня. — Вот там наверняка найдется информация, как сладить с домовым.

Улыбнувшись, я поправил сумку и помчался в библиотеку, перепрыгивая редкие лужи.

Пожилая библиотекарша удивленно уставилась на меня, когда я подлетел к стойке со странной просьбой дать книги о домовых, и как от них избавиться. Подивившись, она все же ушла в большой зал по соседству, чтобы спустя пару минут вынести стопку книг, которые смогла найти.

Я поблагодарил ее и, заняв свободное место, погрузился в чтение…

— «Мифический хозяин дома, обеспечивающий порядок и здоровье семьи…»

— «Шумит, грохочет вещами, бормочет…»

— «Взъерошенный вид, добродушный, защитник…»

— «В христианстве злой дух… Выгоняют священники…»

— «Может вредить тому, кого не полюбит… Душитель…»

Оторвавшись от книги, я взлохматил волосы. В одной из книг указывался заговор, как с помощью простой свечи из церкви выпроводить домового. Не сказать, что я верил в успех этого метода, но попробовать стоило. Сейчас поверишь, чему угодно.

Забежав по пути в церковную лавку, я купил одну свечу и направился домой с самыми твердыми намерениями, изгнать домового из квартиры. Это мой дом, и я не отдам его какому-то чумазому духу.

Быстро поднявшись на пятый этаж, я аккуратно открыл дверь ключами и прошел в темный коридор, после чего прислушался. В квартире царила тишина и я достал из кармана заранее приготовленный листочек с заговором и свечу. Зажег ее и, медленно идя вперед, принялся читать написанное.

Текст был нелогичной бредятиной, над которой современный человек лишь посмеется. Однако я верил в то, что это поможет. Верил всей душой. И домовой не показывался, что несомненно было добрым знаком. По крайней мере, я на это надеялся.

Но стоило зайти в комнату, как я поперхнулся. Злой дух висел на люстре в позе ленивца и показывал мне язык.

— И что ты там читаешь, Андреюшко? Ходишь, как тать, со свечкой по квартире. Завываешь, — домовой передразнил меня своим писклявым голосом. Я же покраснел от смущения и с трудом сдержался от грубости, хотя Нафанаил продолжал издеваться. — Восподь тоби поможет, дитятко. Ой-ёй. Свят-свят-свят, едрить тебя за нос!

— От тебя хочу избавиться, образина ты волосатая, — набравшись смелости, крикнул я. — Это моя квартира и какой-то дух тут жить не будет! Сим заклинаю тебя — сгинь!

В меня тут же полетела лампочка, а разозленный домовой, повиснув на люстре, грозил мне кулачком, причем его глаза страшно мерцали красными углями.

— Я тебе, барин, жопу нарумяню! — ругнулся домовой. — Ишь ты, будет он тут командовать! Моя квартирка, так-то! А ну пшёл вон отседова! УХ! УХ!

Увернувшись от второй лампочки, я выскочил в коридор, а затем и из квартиры, заметив, что домовенок схватил старую швабру, прислоненную к стене, и бросился на меня.

Стоя на площадке, я слышал, как дух лупит со всей мочи по двери черенком, и вопит, словно безумный.

— Ну ладно, — хмыкнул я и побрел вниз. — Сам напросился.

Открыв тяжелую дверь небольшой церквушки, расположенной по соседству с домом, я вошел внутрь. Тяжелый запах горящих свечей и благовоний витал в спертом воздухе. Редкие прихожане, потупив очи, стояли перед иконами, погрузившись в одним им понятные мысли. Осмотревшись по сторонам и заметив священника, я поборол природную робость и направился к нему. После чего, дождавшись, когда он закончит с прихожанами, попросил разговора наедине.

— Да, сын мой, — голос священника напомнил мне буйного домового. Я помотал головой, прогоняя странные мысли, и тяжело вздохнул. — Что тебя гложет?

— Понимаете, у меня дома кто-то живет. Он называет себя домовым.

— Домовой? — улыбнулся священник, причем в его глазах я увидел насмешку. — Как он выглядит? Как ведет себя?

— Грязный, лохматый, ругается, — перечислил я. — Драться бросается. Чуть шваброй не отлупил сегодня. Вы можете его изгнать? Я заплачу. Сколько скажете.

— Хорошо, завтра я буду у вас, — священник встал, но я вцепился в его рясу.

— Я домой попасть не могу! — воскликнул я. — Помогите сегодня, а?

— Ох, сын мой. Нетерпение не есть добродетель, но так и быть, — он нахмурил брови и добавил более благосклонно. — Оставь адрес и после службы я приду.

Я ждал священника в подъезде, не рискуя зайти в квартиру, где сидел разозлившийся домовой с грозной шваброй. Расскажи кому, не поверили бы. А Сашка и вовсе бы на смех поднял.

Но увидев поднимающегося по лестнице священнослужителя, я выдохнул с облегчением. Тот кивнул мне и, глубоко вдохнув, повелел открыть дверь.

Священник, пройдя внутрь квартиры, сразу же принялся распевать какие-то молитвы и махать кадилом, из которого струился робкий дымок. Я с надеждой направился за ним следом, попутно гадая, что делать, если домовой сейчас выскочит из-за угла со шваброй.

Войдя в зал, священник остановился и спросил меня, вижу ли я домового. Я отрицательно мотнул головой и пожал плечами. Служитель кивнул и продолжил свой таинственный обход. У меня начала кружиться голова от звука его голоса и запаха благовоний, а потом послышался знакомый голос.

Домовой важно и чинно следовал за священником, держа в руках швабру и распевая матерные частушки. Я вздрогнул от неожиданности, но духа это лишь позабавило. Он, обернувшись, хохотнул и показал мне мясистый язык.

— Батюшка. Он прямо за вами, — промычал я. — Кривляется и машет шваброй.

Служитель развернулся и долго смотрел на домового, показывающего ему фиги и неприличные жесты, но нападать злой дух не спешил. Странно. На меня-то он кинулся сразу.

— Ничего не вижу. И не чувствую, — признался священник. Нафанаил бурча что-то, погасил кадило, вызвав у священника улыбку. — Вот и все. Скоро он уберется отсюда.

Я с сомнением посмотрел на священника и сидящего у его ног домового.

— Ладно, спасибо, что пришли, — я выдавил самую доброжелательную улыбку и, открыв кошелек, дал священнику несколько купюр за оказанную услугу.

Чуть позже сидя на кухне и потягивая чай, я мрачно смотрел на домового. Дух хохотал и косолапо ходил по кухне, пародируя недавнего гостя.

— И ты подумал, что этот пузырь меня прогонит? — веселился домовенок. — У него же пузо, как у бегемота. Да и врал он все, мол чувствует что-то. Петька тоже монаха раз приволок, так я монаху рясу порвал. Эх, видел бы ты, как они бежали по ступеням. Вот потеха-то…

— Ты меня не оставишь в покое, да? — спросил я Нафанаила. Тот кивнул и гаденько улыбнулся.

— Я тут живу, барин. И коли ты тут теперь хозяин, будем жить вместе. Идет? Я так-то славный, ты не подумай плохого, — умильно посмотрев мне в глаза, ответил он.

— Ты голоден? — спросил я домового. — Или ты вообще не ешь? Я как-то с домовыми раньше не общался.

— Голоден, барин. Ох, голоден. Приготовь мне жаркого доброго, да чарку пива заморского, — кивнул мохнатый чревоугодник, загибая толстые пальцы.

— А икры на хлебушке не дать? — огрызнулся я в ответ, открывая холодильник. — Яичницу пожарю. Будешь?

— Буду, — насупился дух, но любопытный нос в холодильник все же сунул.

Я принялся жарить яичницу. В принципе, кроме яиц и сосисок в холодильнике ничего не было. Посыпав пышущее жаром лакомство небольшим количеством зелени, я добавил сосисок и поперчил перед подачей. Домовой уже глотал слюнки, сидя за столом, и откуда-то вытащил пыльную тарелку.

— Э, нет. Так не пойдет, — я покачал головой и взял тарелку, чтобы сполоснуть её от векового слоя пыли. — Марш руки мыть!

— Докомандуешься, Андреюшко. Вот возьму и душить начну, — пробурчал тихо домовой, но направился в ванную. То, что злой дух меня слушался, вселяло надежду.

Придя обратно, он показал мне свои ладошки, которые чище явно не стали. Я удовлетворенно хмыкнул и поставил перед ним тарелку с яичницей. Домовой принялся медленно есть, старательно пробуя еду на вкус.

— Что, давно не ел? — улыбнулся я. Дух кивнул. — Кушай. Приятного аппетита.

— Спасибо, барин, — прослезился домовой. — Хороший ты, Андреюшко. А я хотел тебя шваброй отлупить.

— И, слава Богу, что не сделал этого, — буркнул я. — И вообще. Нафанаил — странное имя, как по мне.

— Имя, как имя, — привстал со своего места домовенок и внимательно на меня посмотрел. — А ты, чего, по-другому меня назвать хочешь?

— Ага. Будешь Нафаней, — засмеялся я, вспомнив любимый в детстве мультик. — Звучит получше.

— Нафаня, — повторил домовой, улыбнувшись толстыми губами. — А мне нравится, барин. Ласково так, теплышко.

Сидя на кухне, я смотрел, как ест Нафаня, и удивлялся чудесам, что со мной приключились. То, что с домовым скучно не будет, я уже понял. Как понял и то, что мохнатый грубиян с этого момента стал моим соседом.