Алиса в закулисье

Гектор Хью Манро (Саки)

«Алиса в закулисье» (The Westminster Alice) Гектора Хью Манро (Саки) – политическая сатира, пародия на известные всем «Алису в Стране чудес» и «Алису в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Впервые произведение было напечатано в 1902 году в «Вестминстерской газете». Перевод выполнен в 2020 году в мастерской Надежды Казанцевой. Издание осуществлено при финансовой поддержке Алексея Анатольевича Мясникова. В оформлении обложки использована иллюстрация Артура Рэкхема. На русском языке публикуется впервые.

Переводчик Юлия Коряжкина

Переводчик Марина Шацкая

Переводчик Наталья Кулыгина

Переводчик Светлана Чекунова

Переводчик Василиса Александрова

Редактор Надежда Казанцева

Иллюстратор Фрэнсис Каррутерс Гулд

© Гектор Хью Манро (Саки), 2021

© Юлия Коряжкина, перевод, 2021

© Марина Шацкая, перевод, 2021

© Наталья Кулыгина, перевод, 2021

© Светлана Чекунова, перевод, 2021

© Василиса Александрова, перевод, 2021

© Фрэнсис Каррутерс Гулд, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0053-2527-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие к русскому изданию

Гектор Хью Манро (1870—1916), публиковавшийся под псевдонимом Саки, — британский писатель и журналист, мастер сатирического рассказа. Его «Алиса в закулисье» (The Westminster Alice) была впервые напечатана в 1902 году в «Вестминстерской газете». В то время это было так называемое «клубное издание», специализировавшееся на сатирических скетчах на политическую тематику. Иллюстрации создал известный карикатурист «Вестминстерской газеты» Фрэнсис Каррутерс Гулд (1844—1925).

«Алиса в закулисье» — политическая сатира, пародия на известные всем «Алису в Стране чудес» и «Алису в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Главная героиня произведения Саки, как и у Кэрролла, безуспешно пытается постичь образ мысли взрослых, а теперь и сильных мира сего. Она по-прежнему непосредственна, наивна и не стесняется задавать неудобные вопросы, чем смущает и приводит в негодование собеседников. Она не только задевает самолюбие «состоявшихся» людей, но и вскрывает серьезные проблемы во внешней и внутренней политике. А поскольку эти проблемы остаются неизменными на протяжении веков, произведение находит отклик и у современных читателей.

Воссоздав уникальный кэрролловский стиль, который является образцом литературы абсурда, Саки под именем уже знакомых читателю персонажей, таких как Чеширский Кот, Мартовский Заяц, Болванщик и других, выводит на авансцену видных политических деятелей Англии рубежа XIX—XX столетий. Поэтому внимательный читатель легко узнает в описываемых событиях характерные исторические реалии и известных личностей.

Наряду с персонажами Кэрролла, в «Алисе» Саки появляются и новые действующие лица. Так, уже в первой главе автор знакомит нас с Неуместингсом. В оригинальном произведении автор дает этому герою имя Ineptitude, что является производным от одноименного существительного и дословно переводится как «неумение», «неспособность». Прототипом этого персонажа мог быть как реальный исторический деятель, так и собирательный образ различных политических фигур. Но кем бы ни был этот прототип, читатель хорошо понимает, каково было отношение автора к политикам его времени.

Произведение Саки также наполнено игрой слов, построенной на омонимах, — словах с одинаковым звучанием, но разным значением. Саки филигранно пользуется этим инструментом и доносит до читателя свое истинное отношение к ситуации в современной ему Великобритании и на территориях ее влияния. Также он привлекает внимание к политическим реалиям и общественным проблемам, умело маскируя их с помощью, на первый взгляд, совершенно обыденных бытовых понятий или наименований. Каждое слово для этого произведения выбиралось автором с невероятной тщательностью, и ни одно из них не появилось без причины.

В 1901 году, со смертью королевы Виктории, закончилась целая эпоха британской истории. Престол занял ее сын — король Эдуард VII. Среди выдающихся политических деятелей Англии начала ХХ века, к которым отсылает нас Саки, помимо самого короля присутствуют премьер-министр Роберт Артур Гаскон-Сесил (3-й маркиз Солсбери), министр колоний и член кабинета министров Великобритании Джозеф Чемберлен, министр иностранных дел Артур Бальфур, архиепископ Кентерберийский Фредерик Темпл, британский военный деятель и главнокомандующий сэр Редверс Буллер, лидер либеральной партии лорд Розбери и другие. Их лица узнаваемы и на карикатурах Гулда, взявшего за основу своих иллюстраций классические гравюры сэра Джона Тенниела, созданные им для «Алисы» Кэрролла.

В 1899—1902 годах Британская империя находилась в состоянии войны с Южно-Африканской республикой (Республикой Трансвааль) и Оранжевым Свободным Государством (Оранжевой республикой). Эта военная кампания вошла в историю под названием второй англо-бурской войны.

Первым историографом этой войны стал Артур Конан Дойл, очевидец и участник событий. Первое издание его книги «Англо-бурская война» (The Great Boer War) вышло в 1900 году; позднее книга многократно переиздавалась. В завершающей главе он пишет: «Это была война неожиданностей, но неожиданности, к несчастью, до настоящего момента неизменно были неприятными». Один из многих колониальных конфликтов где-то на другом краю земли внезапно обернулся затяжной и кровопролитной войной. В итоге огромная и могущественная Британская империя победила — но не так легко и не так быстро, как можно было бы ожидать исходя из соотношения сил. «Великая борьба, — подытоживает писатель, — стоила нам двадцати тысяч жизней и сотни тысяч раненых, наряду с двумя сотнями миллионов фунтов». Вскоре эти цифры померкнут на фоне чудовищных потерь Первой мировой войны, но, по сравнению с потерями Англии в первой англо-бурской войне двадцатью годами ранее (четыре сотни погибших, умерших и пропавших без вести) — это очень много. Будучи патриотом, Конан Дойл при всяком удобном случае превозносит доблесть своих соотечественников: отчаянные атаки на господствующие высоты, многомесячная оборона осажденных городов, отказы капитулировать перед превосходящими силами противника. Впрочем, стремясь к объективности, он не может умолчать и о просчетах командования, из-за которых этот героизм потребовался. Все это, наряду с неудобными вопросами морально-этического характера, вызвало в британском обществе недоумение, разочарование, резкую критику и политические конфликты.

Буры (от голландского boer — «крестьянин») — потомки жителей Капской колонии, основанной голландцами, а позднее, во время наполеоновских войн, захваченной англичанами. В 1830-х годах из-за конфликта, связанного с отменой рабства (за освобождение рабов, труд которых использовался на фермах, полагалась компенсация, но она была недостаточной), а также из-за других противоречий с английской администрацией, буры ушли вглубь континента, за реку Вааль. Отсюда название одной из независимых бурских республик — Трансвааль, другая же получила название Оранжевой Республики — в честь реки Оранжевой. Жители этих земель занимались в основном скотоводством и земледелием.

В начале XIX века казалось, что южноафриканские территории не представляют особой ценности сами по себе: земля, пригодная для сельского хозяйства, но не более того. Капская колония была нужна англичанам как перевалочный пункт на долгом морском пути в индийские владения. К концу столетия ситуация изменилась. С открытием Суэцкого канала путь в Индию стал короче, но значение южноафриканских земель не уменьшилось — из остановки на пути в страну сказочных сокровищ они сами стали источником богатства. В 1867 году в окрестностях города Кимберли обнаружили алмазы (в честь этого города названа алмазоносная порода кимберлит, а также тип месторождения — кимберлитовая трубка). Это вызвало новое обострение англо-бурских конфликтов. А в 1886 году в Трансваале нашли залежи золота. Началась «золотая лихорадка», и вскоре количество приезжих (в основном англичан) превысило население страны. Правительство Трансвааля, встревоженное ситуацией, год за годом все больше ограничивало для этих людей возможность получить избирательное право и другие гражданские права. Пользуясь формальным поводом, за их интересы вступилась Британская империя, выдвигая все более жесткие требования. Этот конфликт и стал поводом для второй англо-бурской войны. Обе стороны декларировали, что выступают за справедливость и свободу: Англия — против ущемления прав иностранных работников золотых приисков, а Трансвааль и союзная Оранжевая Республика — за свою независимость. Позиция буров в этом конфликте вызывала большее сочувствие у мирового сообщества. Так, в России победам буров радовались, словно успехам русского оружия, а песня «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне…» стала очень популярна. Буры получали от других стран не только моральную поддержку. Заметную часть их сил составляли иностранные добровольцы. Не все они сражались по зову сердца за правое дело: эта война, помимо прочего, была прекрасной возможностью для стран-соперниц насолить Англии, формально оставаясь ни при чем, но были и борцы за справедливость, и просто искатели приключений. Роль Ирландии в этой войне неоднозначна. Разумеется, в рядах британской армии сражались по призыву ирландские солдаты, проявляя немалый героизм и самопожертвование. На стороне буров же, хоть и в меньшем количестве, воевали ирландские добровольцы.

Первым неприятным сюрпризом в ходе войны стало то, что осенью 1899 года буры нанесли упреждающий удар. И оказалось, что Великобритания к войне катастрофически не готова. Конечно, она располагала гораздо большими ресурсами, но непосредственно в Южной Африке подавляющего преимущества не имела, а подкрепления еще нужно было доставить — и британские войска едва избежали полного разгрома до прибытия помощи.

Буры оказались лучше вооружены. Разумеется, ни пулеметы «Максим», ни винтовки «Маузер» не могли добиться успеха сами по себе, — но буры, прирожденные охотники, были хорошими стрелками. Британская армия немало пострадала от меткого огня снайперов. Бурская артиллерия также превосходила английскую. А использование недавно изобретенного бездымного пороха затрудняло обнаружение и подавление позиций.

Новое оружие требовало и новой тактики. Британцы, как в старые добрые времена, атаковали не цепью, а сомкнутым строем, что облегчало задачу вражеским стрелкам. Такой строй должен был обеспечить успех штыковой атаки, но до нее просто не доходило — солдаты гибли, не успев добежать до противника.

Плохую службу сослужил англичанам и традиционный красный мундир. Он был слишком хорошо заметен, что делало невозможной маскировку и скрытное перемещение. Красоту пришлось оставить для парадов и церемоний, а цвет полевой формы по итогам этой войны сменили на хаки, или защитный, — не такой красивый, зато сливающийся с местностью.

Не лучшим образом дела обстояли с картографией и с разведкой. Британские войска неуверенно ориентировались даже на своей территории: были случаи, когда на марше войска сбивались с пути, или в том месте, где планировалась переправа, не оказывалось брода. И вплоть до конца войны возникали ситуации, когда англичане попадали в засады, не обнаруженные заблаговременно, или подвергались внезапным нападениям противника, перемещения которого не удавалось отследить. Объяснялось это в том числе и тем, что пешая разведка за конным противником просто не успевала.

Вопрос мобильности вообще был очень болезненным. Знаменитое стихотворение Киплинга «Пыль» посвящено воистину героическим форсированным маршам британской пехоты:

День — ночь — день — ночь — мы идем по Африке,

День — ночь — день — ночь — все по той же Африке…

(перевод А. Оношкович-Яцын)

Но даже лучшей пехоте в мире нелегко угнаться за конницей противника. Не все хорошо с мобильностью было и у английской кавалерии. «Начинался третий год войны, — пишет Конан Дойл, — а британские силы все еще передвигались медленнее буров, и эта наиболее поразительно необъяснимая вещь во всей этой странной кампании происходила после того, как наши войска проникли во все уголки страны и могли получить лошадей изо всех частей света». Проблема была не только в качестве, но и в количестве лошадей: у англичан не было запасных, у буров — были, и «погоня солдата с одной лошадью за солдатом с двумя лошадьми являла собой зрелище печальное для нас и смехотворное для остальных». В результате даже в случае поражения буры легко уходили от преследования.

Хроники первых месяцев войны состоят из записей о поражениях и потерях. С прибытием подкреплений и с приобретением опыта англичане перешли в наступление. Предложение буров о мире было отвергнуто, боевые действия переместились на территорию противника, и уже к середине лета 1900 года крупные бурские города были захвачены. В начале осени того же года регулярные войска буров были разбиты. Но тут англичан ждал новый сюрприз. «Ожидалось, что рассеивание главных сил бурской армии, захват и уничтожение артиллерии, большие потери среди бюргеров и иностранных наемников ознаменуют конец войны. Эти ожидания, однако, не оправдались, и Южная Африка была обречена на страдания, а вся Британская империя — на волнения, вызванные бессмысленной партизанской войной».

Разумеется, партизаны придерживались другого мнения. Они продолжали борьбу до мая 1902 года, «напоминали надоедливых мух, которые, когда их сгоняешь, с жужжанием поднимаются вверх, но тут же вновь усаживаются на старое место, и остается лишь стараться сделать это место менее привлекательным».

Для контроля над захваченными территориями понадобилось множество солдат, большинство из которых были заняты охраной опорных пунктов (блокгаузов) и коммуникаций. Чтобы лишить партизан поддержки, англичане применяли жесткие методы. Использовалась тактика «выжженной земли» — бурские фермы разоряли и сжигали. Гражданское население, в основном женщин и детей, помещали в концентрационные лагеря (иногда их изобретение приписывают англичанам, но это не так, — незадолго до описываемых событий испанцы применяли такие лагеря на Кубе). Британцы не стремились к уничтожению бурского населения, но из-за голода и болезней в лагерях умерло не менее двадцати шести тысяч человек.

Лидерам бурских республик не удалось добиться поддержки иностранных держав, на которую они надеялись, а силы партизан были не бесконечны. В конце концов буры сдались, и 31 мая 1902 года был заключен мир. Как пишет Конан Дойл, «Великобритания никогда не была столь готова к военным действиям, как накануне заключения этого мира». Возможно, он не имел в виду насмешки, — в отличие от Саки, который беспощадно высмеивает некомпетентность и генералов, и правительства, — но звучит эта фраза несколько иронично: возможно, к войне стоит готовиться до ее начала, а не к моменту окончания.

Те или иные отсылки к событиям этой войны можно найти практически в каждой главе «Алисы в закулисье». Однако мастерство Саки как сатирика заключается еще в том, что каждый персонаж представляет собирательный образ, актуальный в любую эпоху.

Конец ознакомительного фрагмента.