Фузеи и Карамультуки

Гейдар Джахидович Джемаль, 2009

«Фузеи» и «карамультуки» – название ружей: первые стояли на вооружении регулярных армий, вторыми же пользовались пастухи и охотники Ц. Азии и Кавказа. Российская империя – «тюрьма народов» – вырастала из смертельного диалога этих стволов в дни Суворова и шейха Мансура, Ермолова и шейха Шамиля, Скобелева и защитников Хивы и Коканда… Тексты в данной книге – это свидетельства нашей эпохи, в которой беспощадно противостоящие друг другу силы встречаются перед началом генеральной битвы, обмениваясь до времени одиночными выстрелами из укрытий. Они писались со знанием того, что в будущем историки станут рассматривать первое десятилетие третьего тысячелетия как пролог к коренным, возможно, катастрофическим изменениям в облике известной нам мировой цивилизации. И каждый отдельный выстрел – сделан ли он из «фузии» или тщательно сберегаемого в сакле дедовского «карамультука» – содержит в себе в зародыше весь грядущий шквал огня, в котором, быть может, без остатка сгорит наше сегодняшнее время.

«Сами мы не местные»

В этот раздел входят тексты, связанные с современной Россией и положением мусульман в ней.

Интервью порталу УТРО.ру

«YТРО.ru». 23.03.2006

YТРО.ru. Как бы Вы оценили современное состоянии религии Ислам в России?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ. Ситуация заключается в следующем. В силу сложного переходного периода Российского государства и неопределенности во внешнеполитическом плане, Кремль сделал выбор после событий 11 сентября 2001 года — поддержать так называемый «крестовый поход» американцев против международного терроризма. Это была фундаментальная ошибка, потому что события 11 сентября, трактующиеся как «постановка» частью экспертов, были призваны обеспечить базу для наступления Соединенных Штатов, во имя своей позиции сверхдержавы, на права других народов. И, в первую очередь, народов Старого света.

В этом наступлении Исламский мир оказался слабым организационным звеном в геополитической структуре Старого света, поскольку состоит из 64 стран-участниц Исламской конференции, управляемых постколониальными неэффективными бюрократиями. С точки зрения американских геополитических интересов, есть ряд слабых национал-бюрократий, которые легко ошельмовать, подвергнуть различным санкциям и привести их к разгрому.

Для России это тяжелейший удар, потому что эти страны составляют «южный пояс» традиционных соседей. Советский Союз имел тесные отношения с Исламским миром, возглавив, в значительной степени, антиимпериалистическую и антиколониальную борьбу. И, в конце концов, завоевал огромный политический капитал среди народов Третьего мира.

Y. Как вышеописанное связано с внутренним состоянием религии Ислам в России?

Г.Д. Здесь есть своя неумолимая логика. Америка поддерживает националистические режимы, которые, побеждая, становятся ее сателлитами. США, спонсируя национализмы, заинтересованы в том, что бы бороться с интернационализмом. Рухнула советская система — гарант международного рабочего движения. Теперь вторым бастионом интернационализма является Ислам. Ислам — это интернационалистская антиэтническая доктрина. А мы — Россия, страна, ставшая великой державой на принципе интернационализма. Но, присоединившись к декларированной борьбе Соединенных Штатов с международным терроризмом, мы встали на путь национализма, в данном случае — русского этнократического.

Русский этнократический национализм никогда не был в повестке дня ни в Царской России, ни в СССР. Только при Сталине был короткий период, но ничего хорошего из этого не вышло. Дело в том, что всегда Россия строилась на неком суперэтническом принципе. А чем опасна вот эта националистическая демагогия? Тем, что она всегда не искренна и всегда в пользу третьего лица. Данилевский в своей книге «Россия и Европа» хорошо об этом пишет: Европа отвела России мессианскую роль цивилизатора Средней Азии и бескрайних просторов Сибири. А дальше он добавляет, а не жирно ли это будет для великой страны, заниматься цивилизованием нескольких десятков тысяч туземцев?

Y. Можно поподробнее о суперэтническом принципе?

Г.Д. Русские православные были гарантом прав остальных народов, связующим звеном, но никогда не было идей размежевания по расовому признаку. Всегда было огромное уважение к мусульманам. Охрана царя, как вам известно, состояла из мусульман.

Сегодня впервые в российской истории стоит вопрос о превращении мусульман в граждан второго сорта. Сотни людей арестовываются только потому, что они — мусульмане. Принимаются антиконституционные законы в республиках, где мусульмане являются титульными нациями.

Y. А конкретные примеры антиконституционных законов вы можете привести?

Г.Д. В Дагестане, например, принимаются законы, фактически объявляющие уголовное наказание за ту или иную литературу, которая издана в Москве, появляется в московских магазинах и является законной. Такие законы принимаются на основании произвола местных властей. В Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии и Дагестане принимаются подзаконные акты против ваххабизма, хотя, что такое ваххабизм, никто законодательно не определил.

Y. Хорошо, давайте поговорим не о власти, а об обществе. Что надо сделать обществу, чтобы различные религиозные общины, да и не только религиозные, в Россиижили и взаимодействовали нормально?

Г.Д. У общества нет инициативы. Обществу навязывают тот или иной идеологический режим сверху. Государство вбивает в голову россиянам вражду к кавказцам. Это проявляется везде, даже в каких-то минимальных нюансах жизни общества.

Y. В каких нюансах?

Г.Д. Знаете, есть такая группа «Блестящие». В одном своем клипе парень с определенным акцентом предлагает им стать его четвертой женой, а они, отплясывая в восточных одеждах, под восточную же музыку в ответ предлагают ему стать их шестым мужем.

Y. Не вижу криминала.

Г.Д. Правильно, вы не видите, но, например, мне одна мусульманка жаловалась, что ее оскорбляет эта идея. Ее нравственность задета, потому что если бы эти девочки позиционировали себя как московские, то ради Бога. Но они-то представляют себя как восточные девушки, и нравственность мусульманки оскорбляет идея пропаганды многомужества.

Y. Все-таки, как на Ваш взгляд сегодня происходит взаимодействие русских с исламскими общинами на низовом уровне?

Г.Д. На низовом уровне обычное население прекрасно относится к мусульманам. Мало того, скажу, что между коренным населением и мусульманскими диаспорами в глубинке часто наблюдается крайне неприятный для администрации симбиоз.

Допустим, обращения местного населения к помощи чеченских преступных группировок против беспредела милиционеров. Это факты. Представьте, пьяный начальник милиции района избил чьего-то сына. После этого правду законным путем бесполезно искать. Несчастный русский отец идет к местному чеченскому лидеру и жалуется. Чеченцы вступают в контакт с милиционером и определенным образом конфликт регулируется.

Y. А если мы не говорим об экстремальных ситуациях.

Г.Д. Если говорим об обыденном существовании, то оказывается, что мусульманские диаспоры состоят из нормальных людей, которые могут помочь. Они более активны, у них сейчас больше возможностей для помощи.

Y. Неужели это не вызывает зависти у коренного населения, что они более активны?

Г.Д. Может быть, в каких-то случаях и вызывает, но диаспоры редко проявляют себя таким образом, чтобы колоть глаза всем остальным. В отличие, скажем от пресловутых «новых русских», особенно в 90-ых годах. Вот «новые русские», они провоцируют негатив и зависть.

И наоборот, многие русские сегодня задумываются, что, может быть, в Исламе спасение России. Потому что Ислам — это запрет на алкоголь, это здоровый образ жизни, система законов, имеющих фундаментальный — неизменяемый и неотменяемый — характер. Ясные и понятные законы, которые не являются плодом крючкотворства бюрократов.

Y. Несколько лет назад было много разговоров о так называемом «русском Исламе».

Г.Д. Русские и сегодня принимают Ислам. В действительности, есть две линии. Есть русские, принимающие Ислам, потому что они хотят использовать Ислам для возрождения русской нации. И есть русские, которые принимают Ислам, потому что они воспринимают его как религиозную истину. Первые формируют Национальную организацию русских мусульман, насчитывающую уже несколько тысяч человек.

Y. Мне кажется, это совсем немного в масштабах страны, чтобы говорить о полноценном общественном феномене.

Г.Д. Там находится очень незначительный процент от реально принявших Ислам. Большинство русских, принявших Ислам, не входят ни в какие организации. Они понимают, Ислам — интернационалистская доктрина и быть «национальной организацией русских мусульман» нелепо. Под данным МВД сейчас в России между 80–100 тысячами этнических русских, принявших Ислам в последние годы.

Y. Процесс принятия Ислама русскими нарастает, нет?

Г.Д. Я вам уже говорил о преследованиях мусульман, так вот, на русских мусульман обрушились такие же репрессии, что и на всех остальных. Одна из дубинок — обвинение их в принадлежности к различным террористическим группировкам. Это такой удобный рычаг, чтобы использовать его в деле давления на русских мусульман. Кроме обвинений, натравливание на них скинхедов. Поэтому трудно оценивать динамику этого процесса.

Y. Каковы перспективы «русского Ислама»?

Г.Д. Дело в том, что Ислам в Европе и России апеллирует не к широким низам, а к среднему классу и его интеллигентной части. Привлекательность Ислама, в первую очередь, распространяется на элитные круги. Насколько я знаю, это профессура, люди творческих профессий.

Русский Ислам — во многом религия контркультуры. Как и везде в мире, исламизация происходит добровольно. Из истории известно, что никто в Ислам никого не тянул. Лучшие люди, бывшие аутсайдерами при предыдущем режиме, например, как христиане-несторианцы в зороастрийском Иране, бывшие гражданами второго сорта, с приходом арабов принимают Ислам и превращаются в авангард общества, который вместе с арабами берет на себя дело создания нового иранского общества. А вслед за этим и низы, естественно, принимают Ислам.

Так происходит по всему миру. Контрэлита, которую преследовали при предыдущем режиме, интересуется Исламом. Приходят мусульмане, показывают Путь, эти люди принимают Ислам, и мгновенно меняется расклад сил в обществе.

Принятию Ислама в России, в первую очередь, способствует общая неопределенность духовной жизни.

Дьявол кроется в деталях. Для правоверных существует только одна партия — партия Бога

«ГУДОК». 26.11.2007

Конфликта между мусульманами и христианами в России не существует, и даже сознательные попытки его спровоцировать обречены на провал.

Гудок. Гейдар Джахидович, на каких основаниях строятся отношения мусульман и христиан в России?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ. Межконфессиональное взаимодействие в нашей стране имеет три основных аспекта. Самый главный из них — это отношения между реальными представителями религий. В первую очередь речь идет о православных и мусульманах. Второй план — это отношения между духовенством этих конфессий. И, наконец, третий аспект — это взаимоотношения конфессий и власти, то есть та игра, которую политические элиты страны ведут, то организовывая сближение конфессий, то провоцируя напряжение между ними. Что касается этого последнего аспекта, то мы можем констатировать, что некоторые властные элементы активно стараются поссорить православных с мусульманами. В этом им помогают различные неформальные организации, например, ДПНИ. Они создают ксенофобскую атмосферу, пытаясь доказать, что именно она и является наиболее точным выражением отношений православных к мусульманам. Причем СМИ зачастую тоже участвуют в этой игре.

Г. Что Вы имеете в виду, говоря об участии СМИ?

Г.Д. Для обсуждения проблем иммиграции и межконфессиональных отношений в ток-шоу приглашаются эксперты. Обычно в этом качестве выступают такие личности, как Владимир Жириновский или лидер ДПНИ Александр Белов. Естественно, обсуждения превращаются в обвинительные процессы для диаспор и мусульман. Даже, если речь идет об убийстве таджикской девочки, то тональность передачи становится такой, словно это таджики убили русскую девочку, а не наоборот. Власть полагает, что межконфессиональные конфликты — это рычаг, с помощью которого можно манипулировать населением, отвлекая его от подлинных проблем. Я никоим образом не пытаюсь обвинить всю российскую власть оптом. Ведь существуют различные группировки и кланы, как на федеральном, так и на региональном уровнях. У них разные интересы. И я верю, что во власти есть силы, искренне желающие нормализации отношений между представителями различных религий. Но есть и те, кто играет именно на обострении конфликтов.

Г. Вернемся к другим аспектам межконфессиональных отношений…

Г.Д. Если мы говорим о взаимоотношениях клерикалов, то они прекрасны! Представители духовенства понимают, что в российских условиях они являются ставленниками одной и той же системы. Корни этой ситуации уходят к началу Второй Мировой войны, когда Иосиф Сталин позволил подняться с колен не только православной церкви, но и мусульманам. Тогда началось возрождение религии, но происходило оно в жестких рамках государственной политики. С тех пор связь между мусульманскими муллами и православными священниками была довольно тесной. Естественно, православное духовенство смотрит на мулл сверху вниз, а те, отчаянно завидуя, хотели бы приобрести политический вес, сопоставимый с тем, что есть у РПЦ.

Г. А как складываются отношения между рядовыми православными и мусульманами?

Г.Д. Они совершенно не такие, какими бы их хотелось видеть власти, которая, как я уже сказал, мечтает, чтобы отношения были напряженными. Но без специально организованных провокаций они такими не становятся. Не желают православные и мусульмане вцепляться друг другу в горло! И даже две чеченские войны не смогли уничтожить запас стабильности, существующий в отношениях русских и мусульман.

Г. А почему это так? Ведь на протяжении веков православные действительно прекрасно уживались с мусульманами, в то время как с братьями во Христе, католиками, регулярно возникали конфликты.

Г.Д. Православные — это просто люди. А мы живем в империи, возглавляемой привилегированным меньшинством. В царские времена это была династия Романовых и окружавшая ее придворная камарилья. Кавказские войны велись не в интересах православных, а в интересах империи, ее колониальной политики. В то же время казаки всегда стремились поддерживать с кавказцами союзные отношения. Происходило это все потому, что Российская империя не была полностью самостоятельной. Зачем ей был нужен Кавказ? Геополитически он ей ничего не давал. Зато Британии хотелось, чтобы Кавказ был в подчинении у такого субъекта международного права, с которым она могла бы поддерживать нормальные отношения. Также и в Азии — Англия пустила Россию в те регионы, куда не смогла проникнуть сама. Лондон обратился к Петербургу с предложением взять эти территории под свой контроль. Иными словами, руководители империи всегда были настроены исламофобски, а народы, напротив, стремились к миру. Что касается католиков, то тут все просто. Ватикан настроен намного более агрессивно, чем православная церковь. Католики ведут активную прозелитическую политику. Естественно РПЦ не может с этим смириться.

Г. А разве не всякая конфессия склонна к прозелитизму?

Г.Д. Последние несколько лет наметилась тенденция к переходу русских людей в Ислам. По этому поводу РПЦ неоднократно делала выговор муфтиятам, которые, будучи заинтересованы в мирном сосуществовании двух религиозных корпораций, выступали с речами, звучащими просто смехотворно! Они говорили: «Мы не приветствуем переход русских в Ислам, поскольку каждый должен держаться своих священников». Противодействовали даже введению понятия «русский Ислам». А ведь речь в этом случае идет не об Исламе обращенных русских людей, а о значении русского языка для мусульман. Жители постсоветского пространства и многие арабы, учившиеся в СССР, владеют русским. Русский язык — это сильный политический фактор в мировом и российском исламском пространстве. Но, по мнению клерикалов, в России должен существовать лишь татарский Ислам. В многонациональных городах проповеди читаются по-татарски. И половина мусульман их не понимает просто потому, что не владеет татарским языком. Я считаю такое положение абсолютно неприемлемым. В России клерикальные мусульманские позиции оказались узурпированы определенной татарской группировкой, не допускающей в качестве имама хотя бы одной из мечетей не то, что русского, а даже татарина, скажем, из Сибири!

Г. Как сами мусульмане относятся к этой татарской монополии?

Г.Д. Они плевать хотели на то, как себя позиционируют клерикалы. Мусульманин не обязан идти к имаму, чтобы считаться полноценным членом общины. В Исламе нет таинств, для которых нужен священник. Исторически сложилось так, что существуют лица, читающие проповедь и смотрящие за мечетью. Их выбирает община. Они институализированы де-факто, а не де-юре.

Г. А какова роль Ислама в международной политике? Джордж Буш открыто сравнивал иракскую кампанию с крестовыми походами. Насколько уместным Вам представляется тезис о начале войны между христианской и мусульманской цивилизациями?

Г.Д. Американскому президенту хотелось бы думать, что такая война началась. Но он выражает мнение небольшого сегмента американского общества. В США на базе баптизма выросло движение диспенсиалистов, последователи которого верят, что существование государства Израиль необходимо для развязывания финальной битвы между Добром и Злом, в результате которой христиане будут спасены, а сам Израиль пойдет в ад вместе со всеми нехристианами. Но среди диспенсиалистов есть группировка доминианистов, к которой принадлежит и сам Джордж Буш, полагающая, что эсхатологию надо приближать, чтобы поскорее Господь забрал христиан в рай, а всех прочих низвергнул в преисподнюю. Для президента Буша мировая война, армагеддон, эсхатология — не абстракции, а реальные политические мотивировки.

Г. Но ведь в США не все придерживаются этой доктрины…

Г.Д. Безусловно. Я сильно сомневаюсь, что подобные идеи популярны среди американских католиков. Но диспенсиалистов в Америке около 60 млн. человек. Правда христианский мир состоит не из одних только Соединенных Штатов. А, к примеру, католическая Латинская Америка поголовно настроена антиамерикански и готова сотрудничать с Исламским миром. Президент Венесуэлы Уго Чавес называет президента Ирана Ахмадинежада своим братом, а Джорджа Буша — дьяволом. Что касается Европы, то ее сложно считать частью христианского мира. Она пребывает в пострелигиозном состоянии. Когда голландский гомосексуалист и фашист оскорбляет мусульман и его за это убивают, поднимается страшный вой. Можно ли назвать эту ситуацию конфликтом христианской и мусульманской цивилизаций? Нет, конечно! Это конфликт верующих людей и безбожной либеральной тусовки, в которой нет ничего христианского. Есть конфликт, в основе которого лежат политические и социальные причины, конфликт между группами элит, но к противостоянию Ислама и христианства это все отношения не имеет.

Кот-хатыб и мыши

«КОНТРУДАР». 12.11.2007

Судя по всему, некоторые муллы стали уставать от своей непыльной работы: читать перед началом пятничного намаза по бумажке хутбы о необходимом благонравии мусульманской «паствы» (потому что они точно обращаются не к Умме, и во всяком случае, как правило, игнорируют ее нетатарскую часть).

Естественно, имам-хатыб не может вот просто так взять и перепоручить свою миссию окормления потенциальных террористов богоугодным словом кому-нибудь другому. Во-первых, мусульмане могут этого не понять, во-вторых, это могут неправильно истолковать «высокие инстанции». Ведь одна из сладостных компенсаций за тяготы служения имамом в мечети — это возможность зачитывания разнообразных чиновничьих телеграмм, поздравляющих «сверху» граждан России мусульманского вероисповедания с их дозволенными туземными праздниками. (Надо видеть и слышать, с какой пафосной слезой некоторые матерые представители «духовенства» произносят самые священные и вслух непроизносимые всуе имена!)

Короче говоря, муллы готовятся к тому, чтобы переложить часть своих обязанностей на плечи политического класса России. Для начала они собираются приучать собрание «молящихся», приглашая в мечеть российских политиков почитать лекцию после намаза. Очевидно, когда эта практика войдет в привычку и получит распространение, сначала одному-двум, а потом, возможно, и целому контингенту таких политиков будет доверено выступать и перед пятничной молитвой.

Конечно, к гражданам второго сорта пойдут и политики второго сорта. Вот, в Историческую мечеть Москвы 09.11.07 тамошние «держатели объекта» пригласили Жириновского. Конечно, Грызлов или там Володин к мусульманам не пойдет: рылом-с не вышли, чтобы, понимаешь, из самой партии власти к ним ходить! Да и Миронов не пойдет: ведь в названии его партии содержится слово «Россия». А какая такая Россия у чурок?

А вот Владимир Вольфович, тот пойдет. Может, даже Явлинский пойдет. Я уж не говорю, что очень и очень возможен Никита Белых, и даже Леонид Гозман (последнего, наверное, будут тащить на аркане его товарищи по партии). Конечно, не пойдет Каспаров — он не политик, а идеалист, искренне ненавидящий мусульман. Но вот Касьянов может пойти, почему бы и нет?

В итоге мы можем, приходя в наши мечети, оказаться лицом к лицу с довольно экзотическим для этих мест контингентом персон, непринужденно похаживающих около минбаров, время от времени приобнимая за плечи смущенных чалмоносных хозяев (а может и не смущенных, а вовсе пунцовых от счастья).

И то, что Владимир Вольфович оказался первой пташкой, вовсе не удивительно. В политическом классе России он — такой специальный шут гороховый, который специализируется на контакте с наиболее одиозными туземцами. К Саддаму ехать — поручали ему (ну, конечно, и различной «китч-патриотике» типа разудалых казаков в лампасах, отставных генералов свадебного рода войск и прочей сволоте, которой в забубенные 90-е годы развелось — хоть лопатой греби!)

Опять же, Жириновский ездил к Муаммару Каддафи, когда к тому никто не ездил. Получил от несчастного вождя пустыни несколько миллионов долларов на организацию жиденькой демонстрации перед американским посольством в поддержку джамахирии.

С его подачи в 1995 был создан Союз мусульман, который чуть было не возглавил прихлебатель ВВЖ Яхья Халидов; слава Всевышнему, удалось выгнать того в пинки, и председателем СМ стал покойный Надыршах Хачилаев (рахимухуЛлах!).

Чуть было не отправился Жириновский и в Судан на встречу с доктором Тураби… Слава Аллаху, братьям удалось довести до сведения руководителя Исламского Конгресса, что такой визит означает помещение Судана в гетто неприкасаемых, с которыми работает только медбрат исламского лепрозория Владимир Вольфович.

Неукротимое желание Жириновского общаться с мусульманами сравнимо только с остротой психических травм, полученных им в детстве от казахов и в юные годы от турок. Интересно, в фильме о детстве ВВЖ, который снимают сейчас в Казахстане, будет ли уделено достаточно места показу национального гнета, который потомственный юрист испытал от великодержавных наследников батыевщины? Мы предлагаем заодно сделать и фильм о турецкой эпопее Жириновского — «Полночный экспресс–2», где роль главного героя — студента Жириновского — будет играть какой-нибудь одаренный «малыш», которого «папа» сам выберет.

Но вот теперь дело дошло и до того, что Жириновский учит в мечети мусульман тому, какие бяки американцы. Замечательно! Но после 11 сентября 2001 года именно Владимир Вольфович прорвался через рогатки американского посольства в заокеанский Госдеп (не желавший его поначалу было пускать) и признался там в любви ко всему звездно-полосатому, а заодно и сдал содержание всех своих конфиденциальных бесед с Саддамом. После чего, вернувшись в Россию, в нескольких номерах «Совершенно секретно» опубликовал новую версию своей биографической эпопеи, в которой впервые после 91-го года назвал себя евреем и пожаловался, как ему, еврею, всю жизнь было плохо в заповеднике воинствующего антисемитизма — СССР.

Жириновский настолько утомляет, что от него сбежал даже Митрофанов, который не сбегает никуда ниоткуда и может выдержать все, что угодно. Митрофанов был с ним с самого начала — а это как минимум 18 лет! — и вот сбежал к Миронову… Видимо, мысль о том, что его тоже могут потащить читать хутбу мусульманам по пятницам, сломала спину верблюду…

Жалко, Павлов умер. Такой материал для вивисекций и опытов, как мусульмане, пропадает. До безбожного академика, резавшего беспризорников на проверку рефлексов, сегодняшним российским политикам далеко. Единственное, что они могут сделать, — поставить возле мест скопления «молящихся» биотуалеты, чтобы сразу уж и мочить там после прослушивания политинформации.

Критерий перемен

«ВЛАСТЬ». № 22 (775). 09.06.2008

Долгие дискуссии о судьбе высшей российской власти, наконец, разрешились в соответствии с наиболее простым и вместе с тем наиболее конституционным сценарием, в который многие не очень верили. Не получилось третьего срока. На место В. Путина встал Д. Медведев. В глазах мирового сообщества это, бесспорно, знак того, что Россия принадлежит к заветному кругу «цивилизованных» стран, в которых политическая игра идет по неким «демократическим правилам». Сказать, однако, что нет настораживающих уже сейчас моментов в совершившейся смене власти, нельзя. Слишком большие силы слишком много теряют с приходом нового президента. И это, кстати, не зависит ни от каких договоренностей и ни от какой доброй воли участников политического сценария смены президентов. Обострение отношений с Грузией, новый виток конфликта с Киевом вокруг Крыма, жесткие силовые действия властей в отношении митингов и демонстраций — все это приходится на период, предшествующий инаугурации нового президента. Бесспорно, есть люди, которые хотели бы продемонстрировать миру, что с его приходом ничего не изменится.Вместе с тем в смену власти в Кремле инвестированы большие ожидания общественности как внутри страны, так и за ее пределами. Это, прежде всего, ожидания, связанные с надеждами на либерализацию политики Кремля.

Российское общество устало от демагогической трескотни, сопровождающейся правовым беспределом силовиков, повсеместным ростом насилия, которое, в первую очередь исходя от государства, провоцирует ответную реакцию в наиболее нестабильных слоях российского общества. Обнадеживающе прозвучали слова Д. Медведева о его намерении восстановить верховенство закона. Вопрос лишь в том, насколько это реально, насколько могущественные силы, привыкшие к безнаказанности, которые желали бы сохранить контроль над ситуацией в России, позволят новому хозяину Кремля что-то изменить.

Наиболее опасным сценарием стала бы «либерализация» внешней политики России, сопровождающаяся «закручиванием гаек» внутри страны. При таком раскладе мир получил бы Россию, к удовольствию Запада отказавшуюся от великодержавных амбиций, послушно выстроившуюся в фарватер США, сдавшую своих пока еще остающихся немногочисленных союзников… Короче говоря, мир получил бы Россию, принявшую сценарий «однополярности». А внутри страны продолжилось бы подавление инакомыслия, пресечение любых поползновений восстановить гражданское общество, охота на экстремизм и тому подобные «прелести». Не нужно быть аналитиком, чтобы понять губительность такого расклада для страны. Прежде всего потому, что дисбаланс «либерализма» снаружи и «автократизма» (пользуясь выражением Бжезинского) внутри с неизбежностью ведет к коллапсу системы.

В России сегодня сформировалась устойчивая и показательная «группа риска» (в политическом смысле!). Это российские мусульмане. Именно против них проводится основная масса спецопераций, именно они по сфабрикованным обвинениям сотнями сидят по российским зонам. Именно их книги запрещают суды по первому представлению местных прокуратур и с подчеркнутым игнорированием позиций экспертов… На Северном Кавказе администрации некоторых республик вообще ведут необъявленную войну против собственной молодежи, в первую очередь, против верующих мусульман, которые на жаргоне силовиков получили кодовое обозначение «молящиеся». Мусульмане чувствуют себя в современной России гражданами второго сорта. А возможно, и вообще «негражданами», во всяком случае, их положение хуже, чем у многооплакиваемого русскоязычного меньшинства в странах Балтии.

После инаугурации президента Д. Медведева каждый демонстративный акт насилия, совершенный против мусульман, превращается в некий сигнал, посылаемый обществу: новая власть не может изменить сложившуюся ситуацию, насилие будет продолжаться. В ряду таких сигналов стоят и новые, совсем свежие запреты на книги, расширившие список «запрещенной литературы» до 120 наименований, и такие отвратительные акты, как избиение в метро тремя бритоголовыми молодчиками женщины в мусульманском платке (кстати, первая фраза следователя, пришедшего к ней в больницу, была: «Постарайтесь вспомнить, может быть, Вы упали?»). Мусульмане нужны как жертва, как образ врага именно тем, кто не приемлет никаких демократических перемен, никакого свежего воздуха в России. Корпоративная бюрократия, к настоящему моменту узурпировавшая практически весь властный ресурс, нуждается в подстегивании самой себя и в постоянной мобилизации общественного внимания к некой угрозе. Российские мусульмане идеально подходят на эту роль: «враг среди нас, он с виду похож на нас, но по сути не имеет с нами ничего общего!» Беспроигрышный миф в формате Стругацких… Это дает бюрократии суррогат идеологии, которую она не может иметь реально. Ненависть к мусульманам давно стала «национальной идеей» люмпенов в высоких креслах. Поэтому именно по положению мусульман в ближайшее время можно будет судить о том, совершаются ли в российской реальности какие-то перемены в сторону очеловечивания общественного климата. До тех пор, пока радикально не изменится политический подход к этой части российского общества — многомиллионной, международно-влиятельной и обладающей могучим человеческим потенциалом, — нельзя будет поверить в то, что новое президентство оправдает возлагаемые на него смелые ожидания.