Вечерний силуэт

Гаспар Софенский

Перед читателем проходят детство и юность героев – пора пылкой влюбленности.Диана живет в Комптоне, известном засильем уличных банд. Вместе с Максом они мечтают прожить вместе всю жизнь. Одну из банд возглавляет ее брат, вспыльчивый вольнодумец Эдди, мечтающий избавить сестру от ужасного городка. В погоне за легкими деньгами его жизнь оказывается под угрозой, которую только Диане по силам отвести. Стремительно лишившись юности, все трое подвергаются испытанию разлукой и безвестностью.

Часть 1

Детство

Глава 1

2000 год. Частная школа имени

Генри Стенсфилда, Калифорнийский филиал

Взор Макса не успевал охватить всю потрясающую красоту, открывшуюся перед ним. Только они выехали из давящих зарослей лос-анджелесских домов и взяли курс вдоль побережья Тихого океана, как бескрайняя эспланада природы развернулась во всем своем великолепии. Взъерошенная зелень морщинистых холмов справа сопровождала чередующуюся полосу городков и деревушек, занявших всю береговую полосу. После Голеты городки исчезли, обнажив выжженного цвета землю, на которой редкими клочками расположились приземистые, словно вздутые рощицы. Неизменной оставалась кристальная гладь океана, то скрытая за складками земли, то простирающаяся до горизонта с переливчатыми, как блестки на коже, бликами. Кристина демонстрировала знание дороги:

— Скоро развернемся и проедем мимо пляжа. Сейчас отдалимся от берега и углубимся в холмы.

Вскоре Максу показалось, что кроме дороги, по которой они едут, человеческая рука не коснулась здесь ничего. Они виляли между каменистыми сероватыми и грязно-бордовыми наплывами холмов, отдалялись от берега и приближались, ехали вдоль железной дороги, тянущейся весь путь, будто тоже направляющейся в Стенсфилд.

Свернув с побережья, машина проехала около мили по узкой прямой дороге мимо отлогих пригорков, усеянных клочками приземистых деревьев и скрюченных кустов. Впереди выросли гигантские кованые ворота кромешного черного цвета, на верхней раме которых, украшенной волнистым орнаментом с позолоченными раскрывшимися листьями, сиял баннер: «Добро пожаловать домой!». У края правой створки приютилась маленькая кирпичная будка охраны. Здесь родители дали детям последние напутствия, расцеловали и попрощались до рождественских каникул.

— Слушайся сестру, — наставлял отец. — Будь внимательна к брату.

— Мы будем навещать вас по выходным, — сжав обоих в объятиях, пообещала мать.

— Не волнуйся, мама, я за ним пригляжу! — бодро ответила Кристина.

Только сейчас Макса, понявшего, что отлучился от родителей, объял настоящий ужас перед этой неизвестной, скрытой в призрачных холмах школой. От ворот вела дорожка, обложенная красно-белым выпуклым камнем с замысловатым узором, по обе стороны которой разместились скамейки, скрытые под тенью игольчатых деревьев. Прямо впереди, напротив портала главного входа шумел круглый фонтан с высоким каменным парапетом, сплошь обложенным чемоданами. Студенты встречались здесь, сбивались в кучки, звонко ворковали, приглушая шелест воды. Они остановились в стороне от толпы.

— Подождем здесь, — заявила Кристина, нетерпеливо поглядывая по сторонам.

— Кого мы ждем? — Макс чуть успокоился при виде такого количества учеников. Школа уже не казалась столь таинственно-страшным местом, спрятанным в недосягаемых холмистых складках.

— Друга. Мы с Эдди всегда встречаемся у фонтана.

Школа представляла собой два корпуса, соединенных каменным переходом в виде арочного моста, получившим от студентов прозвище «виадук». Главный корпус представлял собой внушительный дворец классической постройки, с громадным, увенчанным серым куполом порталом главного входа, величавость которого усиливала пышную выразительность не только самой школы, но и окрестностей. Пока ждали, Кристина сказала, что здесь располагаются зал приемов и зал развлечений, кабинеты преподавательского и руководительского состава, столовая, школьная библиотека, дополнительные кружки и обслуживающие помещения. Сероватые колонны по сторонам портала, тянущиеся по всей длине широкие окна, строгость и лаконичность дворца подчеркивались спокойным серо-коричневым цветом школьного камня. Учебный корпус раскинулся позади него размашистым полумесяцем. Такой же торжественно-чинный, он будто брал в объятия раскинутую позади него просторную лужайку, излюбленное место дискотек и отдыха на свежей мягкой траве.

— Нравится? — спросила Кристина с участливой улыбкой. Повсюду росли причудливые деревья и кустарники, в пурпурных газонах цветы сплетали неразборчивые формы, поодаль от школы блестел хрустальной гладью овал озера, заросший могучими деревьями и широкими листьями неизвестных ему растений. Слева от школы, у края небольшой полосы зарослей, выглядывали трибуны футбольного стадиона.

— Кажется, мы на краю света, — смущенно ответил Макс. Голос его утонул в полотне всеобщего гомона, на котором лоснящимися пятнами выделялись настойчивые призывы преподавателей идти внутрь. Пока его мысли метались в тысячах вопросов вроде «как здесь моют одежду» или, например, «есть ли парикмахерская», Кристина за спиной звонко воскликнула:

— Привет, разбойник!

К ним подошел смуглолицый мальчик. Черные вихры волос густо вились вбок, под резкими, выдвинутыми вперед бровями блестели и щурились от солнца энергичные глаза. Он заключил Кристину в объятия и ласково сказал:

— Я искал тебя со стороны портала. Долго ждала?

— Несколько минут. Знакомься — Макс, мой брат. Поступил на первый курс. Макс, это Эдди Назарян, мой одногруппник и лучший друг.

Взгляд Назаряна оценивающе пробежал по Максу. Он протянул руку, глядя сверху вниз на брата Кристины. Ладонь у Эдди была широкой, под стать высокому росту и развитым плечам. Пальцы — короткими и толстыми, рукопожатие — крепким.

— Вижу, — кивнул Эдди Назарян. — По лицу студента всегда можно узнать, что он только поступил, — Назарян улыбался приятной, сближающей улыбкой. Максу невольно захотелось улыбнуться так же; вдруг показалось, что если ему не удастся вложить в улыбку то же дружелюбие, что Эдди в свою, то это его оскорбит. — Как тебе у нас?

— Очень далеко, — шутливо посетовал Макс.

— Все лучшее достигается с трудом.

— Где твоя сестра, Макиавелли?

Эдди обернулся, выискивая сестру где-то у дорожки.

— Я оставил ее на скамейке, не хотел заводить в сутолоку. Вон она. Идем.

Троица вышла из толпы, и тут же им навстречу вскочила со скамейки девочка с длинными прямыми волосами, спадавшими на плечи. Их золотисто-каштановый оттенок удивительно подходил к белоснежной коже, тонкой настолько, что под шеей Макс разглядел бледную ветку вены. На ее губах застыла ленивая, какая-то полулукавая улыбка. Улыбался только один уголок рта, слегка возвышаясь над вторым. И вновь возникло то же чувство, что от улыбки Эдди. На девочке была футболка в красно-синюю полоску, с круглым вырезом, и джинсовая юбка поверх белых чулок.

— Я их выудил! — похвалился Эдди. — Знакомьтесь — моя сестра Диана. Диана, это Кристина Манукян, моя одногруппница, и Макс, ее брат. Он будет учиться с тобой на экономическом.

Несколько секунд Диана внимательно и, казалось, с подозрением разглядывала обоих, и вновь улыбнулась. Той самой вальяжной улыбкой, чуть приподняв уголок рта.

— Какое счастье, что с нами есть еще армяне, — сказала Диана.

— Я рассказывал Диане о тебе, — сказал Эдди Кристине и, повернув взгляд на сестру, приятельски потряс ее по плечу. — Видишь, тут совсем не страшно. Моя трусиха-сестра боялась, что станет вроде тех пяти северян, которых унес воздушный шар.

— Не моя вина, что школа стоит на задворках штата, — бросила Диана и скорчила язвительную гримаску. — И да, ты невероятно начитанный, братец.

Макс поймал себя на мысли, что все это время неотрывно разглядывает каждую черточку на ее лице: плавный, горделивый изгиб бровей, длинные густые ресницы окаймляли большие темно-карие, почти черные глаза. Небольшие, но полные губы, под строгим правильным носом чуть вывернутая верхняя губа; закругленный подбородок выдавался, придавая особенной внешности Дианы неподражаемость. Такой подбородок может подойти только к ее лицу, думал Макс. Длинная шея двигалась легко, как все ее тоненькое тело. От острых плеч, скрытых наполовину тканью футболки, выдавались ключицы. Бурлящие интересом глаза довершали прекрасную картину. Он силился отвести от нее взгляд, чтобы не выдать смятения, не мог и еще сильнее волновался. В результате он стал бесцельно озираться и продолжал украдкой разглядывать ее, подобно мелкому воришке, которого не заметили за кражей жвачки и решившему продолжить испытывать удачу.

— Идем в зал, иначе не останется мест, — предложил Эдди. Оживленная река студентов вилась от фонтана до главного портала. Компания влилась в поток. Шли медленно, сжатые с обеих сторон учениками, от подобных им первокурсников до басящих статных мужчин и задорно щебечущих молодых женщин. Эдди и Диана впереди, Макс с Кристиной за ними. Манукян размышлял над тем, понял ли кто-то его смятение. Навострив ухо, он ловил каждое слово Дианы, а точнее голос. Высокий, резкий, режущий предложения подобно свисту звонкой сабли.

— Ты чего скис? — Кристина легонько ткнула его в бок, чем неприятно отвлекла. Диана о чем-то увлеченно говорила брату.

— Не знаю. Наверное, буду скучать по родителям.

— Я думала так же в первый год. Но ты вскоре найдешь столько занятий, что скучать будет некогда. Оглянись! Мы одни посреди гор! В заботливых руках школы. Свежий воздух, близкий океан, делай что вздумаешь. Например, дискотеки на лужайке учебного корпуса…

Голос Кристины уплывал мимо ушей. Максом завладели новые тревожные думы. Эта девочка, несомненно, станет первой красавицей курса. А что он? Впервые в жизни Макс решил оценить себя. Ростом не ниже большинства сверстников, не столь подчеркнуто спортивный, как Эдди, но весьма поджарый, довольно крупные нос и губы, толстая ровная линия бровей. Интересно, считаюсь ли я красивым? Было ли во взгляде Дианы что-то еще, кроме любезности? Конечно, нет. Заметил ли кто-то, как я смотрел на нее? Конечно, да. И в первую очередь она сама. Несколько раз Диана перехватывала его взгляд, отчего приходилось лихорадочно отводить глаза.

Наконец они прошли портал и оказались в светлом просторном вестибюле главного корпуса. Тут же отметилось отличие внутреннего убранства от наружного. Белые ровные стены, потолок испещряли плотные ряды больших круглых светильников, утопленных в светлое деревянное обрамление. Посредине вестибюля расположилась широкая лестница с блестящим ограждением и темными, с обрезиненным покрытием, ступенями. Макс поднял голову: толстая каменная балюстрада ограждала первый этаж, стоящий на белоснежных колоннах, у которых раздавали какие-то буклеты, журналы и старосты собирали свои группы. Чувство потерянности вновь обдало Макса. Вокруг незнакомцы — или такие же новые, как он, или ловкие старшекурсники, знающие школу наизусть. Он почувствовал себя, как забытый родителями в громадном музее мальчик. Успокаивала теплая рука Кристины, единственный огонек уюта в этом незнакомом, таинственном океане. Макс бессознательно сжал ее крепче. Он не сводил глаз с Дианы — она казалась совершенно спокойной, вместе с Эдди они словно были тут постояльцами.

— Справа библиотека, самое красивое место в школе, слева столовая, — наспех знакомила Кристина.

— Самое вкусное место в школе, — добавил, обернувшись, Назарян и засиял приветливой улыбкой. Диана тоже повернулась, не переставая осыпать брата градом вопросов:

— Как насчет больницы, прачечной? Можно ли здесь гладить одежду? Как быть, если мне вдруг захочется фруктов, конфет, почитать журнал? В конце концов, у нас есть телевизор?

— Да, моя нетерпеливая обезьянка, у нас есть все, — коротко отвечал Эдди. Они прошли лестницу, и перед взором открылись тяжелые деревянные двери в глубине вестибюля, распахнутые в ожидании зрителей. Под лестницей, занимая внушительное пространство, покоились сотни чемоданов. Компания оставила здесь свои пожитки и продолжила путь налегке.

— Мы подошли к залу развлечений, — пояснила Кристина. — Здесь проходят мероприятия вроде концертов, фильмов и представлений. Еще у нас есть зал приемов, где проходят студенческие балы. Он в правом крыле, дальше по коридору. С ним познакомишься позже, а пока насладись этим.

Выстроенный в форме полукруглого театра, зал развлечений утопал в темно-коричневых тонах. Между стрельчатых окон высились, теряясь у потолка, могучие колонны. Деревянный барельеф стен в виде стремительных линий и тяжелые потолочные своды гармонично уживались с такими деталями современности, как замшевые кресла, тянувшиеся по окружности зала, колонки по углам стен и обложенная аппаратурой сцена. Студенты рассаживались по местам, первокурсники в изумлении разглядывали убранство. Над зрительным залом висели флаги Стенсфилда — две вертикальные черные полосы по краям, в центре на оранжевом фоне был изображен герб школы — два орла, держащих щит по бокам. На стенах висели картины с изображением школы разных годов. Одна картина датировалась 1910 годом.

— Сколько лет Стенсфилду? — зачарованно спросил он.

— Без нескольких годов сто, — ответила она и продолжила с гордостью: — Макс, наша школа легендарна! Первая в сети школ Генри Стенсфилда. Он вложил в нее кучу денег, старался придать ей величие, не уступающее лучшим американским университетам. И нам есть чем гордиться — наша школа самая большая среди всех.

— Сколько всего школ в сети?

— Шестнадцать.

Макс отчетливо представил, как сто лет назад строители возводили эти стены, почти увидел, пусть и не зная в лицо, Генри Стенсфилда, энергично руководившего строительством.

Эдди прыгнул на свободное кресло и подозвал остальных. Макс сел с краю рядом с сестрой. Отсюда трудно прислушиваться, о чем говорит Диана, к тому же мешал монотонный гул.

— Не опасно бросить там наши чемоданы? — спросил Макс. Кристина посмотрела на него с мягким упреком.

— Твое барахлишко в безопасности. И вообще, ты слишком напряжен, братец. Слушайся меня, и тебе не о чем будет волноваться.

Несколько минут усиливавшегося по мере заполнения зала гула, и на сцену вышел пожилой мужчина и под жаркие аплодисменты зашагал мелкими шагами к установленной в центре сцены микрофонной стойке. Голоса разом стихли. Это был полный коренастый человек в огромных круглых очках, на макушке поблескивала лысина. Седые усы огибали бледные губы, опускаясь до подбородка. Шел он немного прихрамывая. Его толстый, в три складки, подбородок трясся при ходьбе.

— Эдвард Харрисон, директор, — шепотом пояснила Кристина.

— Руководит школой больше десяти лет, — послышался шепот Эдди.

Эдвард Харрисон остановился у микрофона и дождался, пока аплодисменты стихнут.

— Вот мы снова дома, друзья! — торжественно произнес он неожиданно сильным голосом. — Мы с большой радостью приветствуем первокурсников, присоединившихся в этом году к нашей большой семье, и поздравляем их с этим важным событием. Позвольте сказать несколько слов о нашей школе. Заранее прошу прощения у остальных, что отбираю ваше бесценное время, ведь вы, верно, уже рветесь на дискотеку. — Волна хохота прокатилась по залу. — Калифорнийский филиал Стенсфилдской школы является одной из шестнадцати школ с объединенным образованием в Соединенных Штатах, где учебная программа совмещает среднее и высшее образование. Шесть лет вы будете проходить школьную программу, после чего сдадите экзамены и поступите на бакалавриат. В эти шесть лет набор предметов различается в зависимости от выбранного вами института, поэтому наиболее простым решением будет поступление в ваш бакалавриат. Однако это вовсе не означает, что вы не сможете, сдав, разумеется, экзамены, получить степень бакалавра в другом институте по вашему желанию. Учеба сложна — недаром наши выпускники, пожелавшие продолжить обучение в магистратуре, поступают в лучшие университеты страны. К вашим услугам имеется все, что необходимо для удобного и комфортного проживания. Обслуживающий персонал всегда готов помочь вам сделать все, что вы попросите. Единственной заботой должна быть учеба. Все необходимое вы найдете здесь, в главном корпусе. Рекомендую больше времени проводить в библиотеке, она у нас располагает самым обширным фондом среди школ. Помимо обучения, Стенсфилд предлагает вам широкий выбор спортивных и дополнительных секций — футбол, единоборства, фигурное катание, художественные кружки рисования, танцев и рукоделия. В нашей медицинской части вы сможете получить первую помощь и лекарства, только не становитесь частыми посетителями. Ведь мы хотим, чтобы вы были здоровы, крепки телом и умом и всю энергию отдавали на свое развитие. Скоро познакомитесь с многочисленными сообществами, где приверженцы тех или иных интересов собираются, проводят время и организуют тематические вечеринки. Они проходят здесь же, в залах главного корпуса, коих у нас достаточно, чтобы никого не стеснить. — Директор взял паузу, прокашлялся. — Итак, друзья, первое, весьма приближенное представление о Стенсфилде вы получили, далее дело в ваших руках. Напоследок позвольте поделиться небольшим откровением. — Он вновь помолчал, обвел исподлобья публику медленным взглядом, тяжелые очки съехали к носу. — Каждый новый учебный год я провожу первую беседу с учениками. Каждый год вижу взросление, вижу обогащающиеся знаниями, сияющие все сильнее умом взгляды, наблюдаю за моими воспитанниками. Казалось бы, мог бы и привыкнуть, но нет. Каждый раз я испытываю волнение, сопоставляю впечатления от моих студентов прошлого года, замечаю их развитие, и это доставляет мне несказанную радость. Блаженны те, чья работа и добродетельна, и видна. И сегодня я вижу новое поколение, ступившее в наши стены. Прошу вас, друзья, не доставляйте горя больному старику — пусть не меркнет в ваших глазах светоч роста, чтобы каждый следующий год, что мне суждено проводить приветствия, я бы видел его в вас и радовался вашим успехам. — Зал погрузился в трепетное молчание, никто не смел разорвать благородную ткань его речи, пока сам директор не решил развеселить слушателей.

— Довольно лирических словечек! Позвольте еще раз искренне поприветствовать вас, новых членов нашей большой семьи, и пожелать успехов в учебе, высоких результатов во всем, чем бы ни занялись, и твердо встать на путь реализации вашего призвания!

Под оглушительные аплодисменты внушительного зала Эдвард Харрисон покинул сцену, и тут же возобновилось гудение. Старшекурсники встали первыми, приглашая младших к выходу, и принялись сопровождать их к общежитиям. Макс и компания тоже стали медленно продвигаться.

— Ты говорила, что в Стенсфилде учится шесть тысяч человек, — задал Макс еще один из не дававших покоя вопросов.

— Верно, — кивнула Кристина, шагая вполоборота к нему.

— Как же зал был полон, а здесь явно не шесть тысяч?

— Не все идут на приветственную речь, — пояснила сестра. — В основном старосты, их друзья и младшекурсники с братьями и сестрами, как мы с тобой.

Поднялся невообразимый шум; старосты и появившиеся за дверьми взрослые, должно быть, преподаватели, организованно вели первокурсников к выходу. Бесконечная вереница из сотен студентов протянулась от зала до самого выхода. Макс с сестрой шли впереди Назарянов. Эдди время от времени что-то говорил Кристине, та оборачивалась, отвечала. Они о чем-то смеялись, перекрикивались, обсуждали кого-то, словом, неосознанно создали Максу хорошую возможность вновь украдкой поглядывать на новую знакомую, с появлением которой в нем засел непонятный, беспокойный скрежет. Они вышли к фонтану, свернули влево и направились по узкой дорожке в тянувшейся почти до самых общежитий змейке учеников. Слова директора возымели действие — младшекурсники шли под впечатлением, и общий фон голосистости остыл. Взгляд Макса скользнул по металлически-блестящей глади озера, на которой хаотичным вальсом двигались тени от листьев, создавая мелко бегущие отсветы. В паре сотен ярдов перед лужайкой учебного корпуса шесть одинаковых зданий, примыкая друг к другу с небольшим зазором, образовали прямоугольник с внушительным внутренним двором. На лужайке шли подготовительные работы — устанавливались исполинские, ростом с Макса, колонки, вырастал диджейский стол, сгущалась вереница проводов, черными змеями вьющихся в ослепительно зеленой траве. Из-за учебного корпуса показался во всю ширь, ставший вполоборота, стадион — два блока трибун, коротких и высоких, по контуру обнесенный черно-оранжевым ограждением. Прозрачная крыша стояла на сплетении черных металлоконструкций, обе трибуны были выкрашены в огненно-оранжевый цвет. Чуть в стороне, между стадионом и лесной чащей, располагался серый приземистый овал ледовой арены.

Навострив уши, Макс старался улавливать разговор чуть отставших Назарянов, полный неразборчивого поначалу смысла и стремительно менявшийся. Он запоминал каждое слово; все, связанное с Дианой, будило в нем колючий интерес.

— Посмотрела бы я на тебя, танцующего под «Брэйв Комбо», — подтрунивала Диана. — Правда, ты ни разу не танцевал на этой лужайке?

— Нет, — рассеянно отвечал Эдди. — И ты не должна сегодня танцевать. День был трудный, тебе нужно отдохнуть.

— Чушь! — вскипела сестра. — Ты что, видишь меня впервые? Ты разве не знаешь, что я никогда не устаю?

— Хватит нести глупости, — ровным тоном парировал Эдди. — Здесь другой воздух, нужно время к нему привыкнуть.

— Ерунда, ерунда, ерунда! Не знаю никакого привыкания и никакой усталости! Если ты устал, иди спать и не мешай мне. Я иду танцевать!

— Ты здесь, чтобы учиться, а не танцевать! — настал черед Эдди возмутиться. — Уроки начинаются завтра утром. Плохи твои дела, если в голове одни танцы.

— Прекрати паниковать! — наступала Диана. — А учиться буду как-никак точно лучше тебя. Не сомневайся!

Спор продолжался, пока четверка не вошла во внутренний двор. Кристина указала на здание на противоположной стороне, ближнее к ним из двух. Над входом в каждое общежитие висели огромные прямоугольные фасадные табло с названием института. В раздольном внутреннем дворе, медленно заполняемом впадающими речками студентов, величавое умиротворение постепенно разбавлялось оживлением. В центре обширного двора, отделанного бугристым мощеным променадом, ступая по которым, выгибалась стопа, стояла овальная выпуклая клумба, а вернее, целый сад. Пестрые цветы беспорядочно огибали низкие извилистые деревья, тонкие стволы которых, казалось, вылепили из пластилина и изогнули в причудливые формы. Макс не видел таких маленьких деревьев, или больших кустов, заостренные листья которых провисли, словно были из глины и выкрашены в зеленый цвет. Он сбавил шаг, вглядываясь в маленькие конусообразные листья, и не заметил, как Эдди ускорил шаг и с Кристиной обошел его и Диану. Он не помедлил заговорить с ней.

— Брат строг с тобой? — спросил он с улыбкой.

— Пустяки, — отмахнулась Диана. — Это наше привычное общение. Мы можем кричать друг на друга и через секунду обняться. Он прекрасно знает, что у меня нет чувства усталости.

Сказано это было столь твердо и непререкаемо, что Макс чуть было не уверился в истинности ее слов.

Около входа в общежитие института экономики и бизнеса расхаживал невысокий сухощавый человек в темно-бордовом кардигане поверх белой рубашки и гладких брюках с прямыми стрелками. Живой взгляд радушно встречал каждого студента, мужчина активно плескал руками, что-то говорил обступившим его ученикам, смеялся, широкими жестами приглашал внутрь. Заметив приближавшийся к орбите его внимания квартет, мужчина размашистым движением подозвал их к себе.

— Мистер Барский! — одновременно воскликнули Эдди с Кристиной и ускорили шаг. Мужчина протянул длинную руку, оба поочередно пожали ее.

— Мистер Вэл Барский, наш декан, — представил Эдди.

— Наш любимый декан, — подчеркнула Кристина.

Светящийся добродушием взгляд Барского скользнул по первокурсникам. Лицо его, свежее, еще не тронутое морщинами, выражало искренний интерес к своим новым студентам.

— Жду вас ровно в семь часов в фойе общежития. Полагаю, у вас есть некоторые вопросы? Так я на них отвечу.

Фойе представляло собой заставленное вдоль стен столами и креслами просторное помещение, по центру каменная лестница, стены тепло-лазурного тона как напоминание о близости океана и подобной ему необъятности знаний. На двух дальних от входа углах крепились телевизоры, уставленные столиком и диванами. Преподаватели вели группы первокурсников на свободное пространство перед лестницей, где уже собралась внушительная толпа. Остальные, обхватив чемоданы, поднимались по лестнице или на лифтах.

— Декан будет произносить речь, — сказал Макс, понизив голос. Диана кивнула, притихнув в ожидании дальнейших событий. Старшие подвели их к собранию.

— Малыши, здесь нам придется ненадолго оставить вас, — объявил Эдди. — Мы с Кристиной должны занять комнаты, и хотелось бы не в самом краю коридора.

— Как выяснить, где моя комната? — спросила Диана.

— Выберешь сама.

И Максу, и Диане ответ показалось иронией, тем более что произнесено было насмешливо.

— Ваши комнаты на первом этаже. Как только мы с Эдди разместимся, придем туда и дождемся вас. После речи декана сразу же поднимайтесь, никуда не сбивайтесь, — дала указ Кристина, чмокнула Макса и подмигнула Диане. Вид брата, моливший не оставлять их вдвоем, увиден и понят не был. Диана тут же заполнила стеснительное молчание, возникшее с уходом старших:

— Не могу поверить, что здесь может быть все необходимое для обычной жизни. Зачем понадобилось Генри Стенсфилду строить свою первую школу среди дикой природы? Надеюсь, он предусмотрел, скажем, минимаркет.

— Кристина сказала, что неподалеку отсюда есть город Ломпок. — Он застенчиво улыбнулся. — Наверное, нужно поверить директору.

— Скоро сами выясним, — более спокойно ответила Диана.

— Простите, мистер и мисс…

Макс и Диана одновременно обернулись. Перед ними стоял худощавый мальчик с угольно-черными волосами, падавшими на лоб косой челкой. Взгляд его изучающе блуждал по ним.

— Макс Манукян, Диана Назарян. А ты?

— Джефф Кастелано, — представился поджарый мальчик. — Услышал, как вы гадали, есть ли в школе минимаркет, и решил вас обрадовать. Есть! В глубине главного корпуса, левее по коридору от зала развлечений.

— Спасибо за подсказку, теперь не так сильно хочется бежать отсюда, — сказала Диана, и все трое засмеялись.

— Поверьте, я уже побывал в большей части школы, никакого недостатка испытывать нам не придется, — заверил Джефф Кастелано. — Вы уже познакомились с нашим русским деканом?

— Вэл Барский — русский? — Макс и Диана переглянулись, прочтя в глазах друг друга довольство. Оба знали с ранних лет, что русские чрезвычайно одарены и дружны с армянами. Можно сказать, почувствовали близкую себе душу в этой громаде покрытого мраком неизвестности, а потому пока что пугающего замка.

Диана одарила Кастелано улыбкой, вернее, ленивым приподниманием уголка рта. Потом перевела взгляд куда-то в сторону выхода и некоторое время задумчиво молчала. Кивнув Максу, она коротко бросила:

— Я сейчас, — и направилась к выходу. Манукян только успел заметить, прежде чем разросшееся студенческое море скрыло ее из вида, что она подошла к какой-то девочке у дверей. В подвижную щель меж рядов учеников показался Вэл Барский. По мере его приближения к лестнице ряды сгущались; вошедшие только и стоявшие у дверей спешили занять клочок пространства, откуда смогут разглядеть декана. Манукян забеспокоился, неуверенный, сумеет ли Диана отыскать путь обратно.

Медленно протискиваясь, расточая извинения, Диана сумела вернуться. И не одна, а с девочкой, ранее одиноко стоявшей у входа.

— Это Марисела Гонсалес Солер, — представила она смуглую худенькую, раскрасневшуюся от смущения девочку. Волосы цвета черной ночи волнистыми шлейфами ложились на горевшие уши и шею. Казалось, еще немного, и она лопнет от напряжения.

— Можете называть меня Мари, — проронила Марисела.

— Откуда ты родом? — спросил Джефф.

— Из Пуэрто-Рико.

— Я Макс Манукян, а это Джефф Кастелано.

Диана беззвучно зашевелила губами, и друзья поняли, что она позже объяснит, зачем взяла ее с собой. Четверо новых друзей стали плотно друг к другу и приготовились слушать.

— Добрый вечер, дорогие первокурсники! — Шум стих мгновенно, все взоры обратились к говорившему. Голос Вэла Барского несколько противоречил небольшому росту и интеллигентному лицу — такой твердый, сочный басистый голос подошел бы скорее военному или очень старательному актеру.

— С некоторыми из вас мы уже познакомились, а с кем нет — представлюсь. Вэл Барский, декан института экономики и бизнеса. Хочу поздравить вас с тем, что вы поступили в одно из лучших учебных заведений страны, школу, представляющую собой маленькое царство, где созданы все условия, чтобы вы, наши жители, чувствовали необходимость учиться, черпать знания, и могли бы полноценно это делать. Признаться, мне, как выпускнику этого института, немного завидно. Перед вами десять незабываемых лет — лет, которые, несомненно, останутся с вами на всю жизнь. Студенческий быт Стенсфилда, помимо уроков, весьма увлекателен. Издавна у студентов заведено объединяться в сообщества. Вы можете вступить в любое, какое пожелаете, или создать свое, собрав единомышленников. До третьего курса старосты старших курсов будут помогать вам в бытовых вопросах, но после вы станете самостоятельными. Принцип расселения по этажам прост: в соответствии с вашим курсом. Это значит, что комнаты первокурсников находятся на первом этаже, второкурсников — на втором, и так далее. Все спальни двухместные. Во избежание путаницы преподаватели нашего института помогут вам разместиться. Селиться можете как угодно. Но не хочу отнимать у вас много времени. Кто проголодался — столовая в главном корпусе, вы могли видеть ее по пути в зал развлечений, старосты или преподаватели укажут вам путь. Ужин заканчивается в половину восьмого, но для первого дня мы делаем исключение и продлеваем работу столовой до восьми. Посмотрите туда, — он указал на информационный стенд справа от него, пестрящий голубыми, белыми, лиловыми и оранжевыми листами. — Там висят списки групп вашего курса и расписание занятий. Если кому-то понадобится помощь, я здесь и готов вам все объяснить. Мой кабинет находится на первом этаже главного корпуса, номер сто тринадцать, — Барский выдержал короткую паузу; взгляд его принял строгое, чуть упрямое выражение, будто на любой вопрос он готов был ответить: «Нет!» Но он быстро смягчился и вновь обрел мягкую доброжелательность. — Итак, дорогие мои, поднимайтесь на первый этаж, селитесь в комнаты, затем изучите списки групп и расписание, и до самого вечера вам предоставлена полная свобода. Старосты, преподаватели и штатный персонал вам в помощь. Есть какие-либо вопросы?

— Как проходит запись в спортивные и дополнительные секции? — тотчас выпалил Джефф.

— Начиная с завтрашнего дня и когда угодно. На нулевом этаже главного корпуса, возле зала приемов находится клуб «Спортивная лига Стенсфилда». Там вы выберете подходящий вам вид спорта и узнаете все относящееся к тренировкам. Все дополнительные секции располагаются на третьем этаже. Любую интересующую информацию можно найти на информационном стенде.

— И про сообщества тоже? — спросил Джефф.

— И про сообщества тоже, — с улыбкой кивнул декан. — Еще вопросы? Нет? В таком случае благодарю за внимание, позвольте мне попрощаться с вами до завтрашнего дня.

С этими словами декан быстрой походкой направился к выходу, подмигивая по пути тем смущенным ученикам, виды которых напрашивались на поддержку. Вмиг поднялась сумятица; лестница наполнилась медленно двигавшимся, раскачивавшимся под тяжестью чемоданов потоком первокурсников. Конечно, имеются грузовые лифты, но их чересчур мало, так что Макс и компания даже не попробовали подняться на них.

В узкой галерее, выложенной мягким ковром насыщенно-земельного цвета, толчея продолжилась, но по мере того, как сформированные пары жильцов исчезали в комнатах, этаж пустел. Эдди и Кристина появились одновременно с младшими и долго искали им комнаты. В конце концов Максу и Джеффу удалось расположиться в спальне в самом конце коридора, рядом с высоким витражом. Кристина заметила ретивость в брате и подмигнула:

— Беги, я разложу твои вещи.

— Я с тобой! — крикнул вдогонку Джефф, и они с Максом выскочили в коридор. Бедняга Кастелано думал, что сейчас они будут бродить по окрестностям, но Максу не терпелось найти Диану. Их с Мари комната находилась в центре этажа. Макс увидел в распахнутую дверь, как они вынимают вещи из чемодана, Эдди размещает стопки одежды в шкаф. Комната состояла из крохотной прихожей, предназначенной разве что для обуви и сумок, по правой стороне от которой находилась ванная, и собственно спальни — две кровати вдоль стен, между ними узкий проход, а у изголовий, под окном, пристроилась широкая тумба с кровать высотой. Ближе к двери, примкнув к кроватям, стояли два довольно просторных письменных стола, каждый со своей настенной полкой. У самой двери два гардероба верхней одежды замыкали мебельную цепочку.

— Зачем нужен гардероб, если в Санта-Барбаре не бывает холодно? — спросил Джефф с апломбом от обнаруженной оплошности.

— Чтобы хранить в нем парадный костюм, — бросил не глядя Эдди. Диана подняла голову и, улыбнувшись, вышла в коридор. В это же время из правой от них комнаты появилась белокурая девочка, задумчиво оглядывавшаяся по сторонам. Троица оказалась ближе всех к ней, и она подошла к ним. Взгляд ее скользнул по Максу и Джеффу и остановился на Диане.

— Кто-нибудь знает, где этот штатный персонал, который должен быть к нашим услугам?

Джефф опередил всех:

— Я к твоим услугам. Кажется, мисс…

— Эмма Даррен.

— Мисс Эмма Даррен чем-то всерьез обеспокоена.

— Мне хочется познакомиться с моей группой. И хотелось бы знать, какие учебники взять к завтрашним урокам.

Недовольный голос привлек Эдди. Выйдя из спальни, он с интересом оглядел жаловавшуюся.

— Мисс Эмма Даррен, если я верно услышал? Так вот. Знакомство с группой произойдет завтра на первом уроке, а до этого вас ждет вводная лекция, во время которой вам проведут инструктаж и выдадут список книг, которые необходимо взять в библиотеке. Поэтому не торопитесь, мисс, — за столетнюю историю школы эти вопросы удалось решить.

Белокурая девочка подавила смущение, на бледных щеках вспыхнул румянец.

— Спасибо за помощь, а с кем я разговариваю?

— Эдди Назарян, третьекурсник. Так что знаю, о чем говорю. И вообще, вам, малыши, следует угомониться и не думать ни о чем до завтрашнего утра. На лужайке учебного корпуса состоится дискотека, советую вам расслабиться. Кроме тебя, — он наставил указательный палец на Диану.

— Назидания бесполезны, — язвительно ответила сестра. — И потом, я пообещала Мари вернуться не позже, чем через час.

— Смущенная пуэрто-риканская сеньорита не пойдет? — полушепотом спросил Джефф.

— Нет. Она пока еще боится всего, что видит. Поэтому я должна вернуться не поздно и побыть с ней. В конце концов, конечно, я за ней присмотрю, но привыкать можно только постепенно.

— В таком случае не будем терять время, — бодро произнес Макс, воодушевленный шансом побыть подольше с новой знакомой. — Эмма, ты с нами?

— Нет, спасибо. Все-таки хочу побывать в библиотеке.

Диана вошла в комнату, сказала несколько слов Мари и вернулась с видом исполненного долга. Эдди, хоть и со скрежетом, все же смирился с желанием сестры и обещал вскоре присоединиться с Кристиной.

Ночь упала быстро, черное небо замерцало бесчисленными мотыльками звезд. В отяжелевшем от сырости воздухе гуляли запахи древесных листьев, с которыми только предстояло познакомиться, и проникших вглубь с океана терпко-соленых запахов. Не так давно пустая лужайка заиграла весельем, музыка залила пространство до общежитий. Танцевать Диана начала еще по пути и так резво влилась в пестрящий хаос дискотеки, что Макс на миг потерял ее. Он старался не упускать ее из виду, пытался отогнать сверлящее удивление из-за ее непринужденности. Само положение, при котором девочка, едва знакомая с ним, так вольно пошла с ним на дискотеку, будило в нем неловкость. При этом его захлестнуло восхищение от изящности ее танца, но он стыдился признаться ей в этом, боялся допустить ошибку. Вдруг ей покажется что-то неверное. Едва ли она придает значение его походу с ней. Ей просто не терпелось потанцевать, и вот она здесь, во власти блаженства, и никто не имеет влияния на ее желания и упорство. А потому ему нужно быть осторожным. Джефф Кастелано время от времени появлялся в поле его зрения и быстро исчезал. Макс едва сдерживал смех, видя неуклюжие прыжки, беспорядочные взмахи руками и несуразные выбрасывания ног. Он не сдержался, склонился к уху Дианы и со смехом сказал:

— Посмотри, как скачет наш новый друг.

Диана чуть повернула голову, улыбнулась замечанию и с придыханием спросила:

— Как думаешь, он итальянец?

— Возможно. Ты определила по фамилии?

— Не совсем. Он очень похож на Челентано.

Их смех утонул в шуме. К концу часа, отведенного себе Дианой, к ним присоединились Эдди и Кристина. Пыхтя и отдуваясь, Диана отошла в сторону и объявила, что ей пора. Макс, подавляя желание вызваться ее проводить, смотрел, как она говорит с братом, как они отходят к общежитиям. Его внимание отвлекла Кристина.

— Весь день наблюдаю, как ты смотришь на нее. Осторожнее, братец, не делай резких шагов.

— Понимаю, — кивнул Макс. — Мне тоже пора.

— Ложись спать, я же хочу увидеться с сокурсниками.

Пылающий, с блестящими лбом и щеками Кастелано отдышался, попрощался с Кристиной и заявил, что у него ноги подкашиваются от усталости. Все его тело дышало резким уксусным запахом пота. По пути в общежитие Макс вспомнил про сравнение с Челентано. И правда, схожесть велика — такое же овальное лицо, пухлые скулы, грубо высеченный нос и очень низкие брови. Мысли тянулись к Диане. Странная тоска объяла Макса — ему вдруг почудилось, что больше он ее не увидит, не глянет на ее причудливо выпирающий подбородок, не насладится шевелением ее губ. Непонятный темный страх сверлил его насквозь, создавая ощущение, будто его душа оголена перед чем-то таинственным, что малейшее неверное слово или действие обрушит это таинственное на его нагое, стыдящееся сердце и навсегда заметет только явившееся, еще совсем хрупкое и запутанное в новорожденной неопределенности чувство.

Музыка стихла, только когда ступили на променад внутреннего двора. Макс прикрывал глаза, и от усталости ему казалось, что в эти мгновенья, когда веки налипают на глаза, ему снятся сны, едва фиксируемые и мимолетные. Поднимаясь по лестнице, он отметил, что всю дорогу новый знакомый не проронил ни слова, хоть до того был сама активность. Оба упали на кровати и уснули глубоким, детским сном.

* * *

Возглас Джеффа разорвал покой мирного сна.

— Просыпайся, скорее! Ты завтрак проспишь! Давай, уже восемь часов!

В сладкой дреме, еще не открыв глаз, Макс представил склонившегося над ним залихватского товарища. Кастелано метался по комнате, беспорядочно бросая в сумку тетрадки и книги, и подталкивал Макса с назойливостью мухи.

— Ты хочешь опоздать в первый же день?! — звонко восклицал Джефф. Зараженный возбужденностью друга, Макс наспех оделся, помылся, и они выбежали из комнаты. Пока Джефф запирал дверь, Макс прошелся к комнате Дианы. Заперто. Постучал в дверь Эммы, осторожно нажал на ручку. Заперто. Все уже на завтраке.

Погода стояла чудесная — солнце еще не пекло, но уже вовсю предвещало предстоящую жару, тиранической рукой вычистив небо до ослепительно-бирюзового блеска. Макс едва поспевал за пылко шагавшим, точно желавшим глубоко втоптать брусчатку другом.

Столовая Стенсфилда представляла собой громадное полукруглое помещение, по левой стороне которого тянулась длинная стойка с блюдами; все остальное пространство занимали столы — от двух до десятиместных. И конечно, — визитная карточка школы, — гигантский витраж по центру стены, пускающий поток летнего настроения. Диана, Эмма и Мари завтракали за круглым столом у витража.

— Идите к нам! — вытянув руку, позвала Диана. Эмма любезно улыбнулась знакомым, Мари застенчиво отвела взор. Когда пятерка сложилась вместе, пошли разговоры о вчерашней дискотеке и сегодняшних делах, сдобренные звоном приборов и прерываемые жеванием.

— Вы узнали, в какой группе учитесь? — спросила Эмма.

— Не успели, профессор, весь вечер промотались на дискотеке, — потупив взор, ответил Джефф.

— Как же иначе, — дерзко обронила Эмма. — А я внимательно читала фамилии. Со мной в первой группе Диана Назарян, Макс Манукян, — она неуверенно повела глазами на Макса и Джеффа. Манукян кивнул.

— Это я.

— Прости, еще не всех запомнила, — с полуулыбкой сказала Эмма. — И Джефф Кастелано.

— Все ты знаешь, — поддразнил Джефф и шутливо нахмурился. — Почему она все знает?

— Потому, что должна стать нашей старостой, — отчеканила Диана, повернулась к Мари. — А ты в какой группе?

— В третьей, — пискнула Мари.

— Жаль, что не вместе, — вздохнула Диана. Вероятно, скованность Мари долго смущала Джеффа, и он решил все прояснить.

— Почему ты такая запуганная? Ты что, боишься нас?

— Джефф! — угрожающе нахмурилась Диана и обняла раскрасневшуюся Мари за плечи. — Не обращай внимания. — Окинув друзей боевым взором, она заговорила громко и твердо: — Родители Мари умерли еще в середине девяностых во время вооруженного нападения на их дом в Пуэрто-Рико, и с пяти лет она жила с двоюродным дядей в Сан-Хуане. Дядя не пожалел денег и усилий для того, чтобы отдать ее сюда. И вот, Мари здесь, прилетела издалека, чтобы учиться с нами. В отличие от всех нас, у нее нет рядом родителей, так что не смейте обижать мою подругу. — Тут она остановила каменный взор на Джеффе. — И прикуси, пожалуйста, язык, мистер Джефф Челентано.

Кастелано вспыхнул, зарделся, лицо приобрело пунцовый окрас.

— Ты чего так взъелась? Я ведь в шутку! И моя фамилия Кастелано!

Макс засмеялся, примирительно хлопнул разгоряченного товарища по плечу. Диана поглядела на Мари, затем на Джеффа, тоже улыбнулась.

— Видишь, Мари? Он пошутил, так что прости его, и давайте обсудим, кто в какую секцию запишется. Я решила — фигурное катание.

— Мы с Максом на футбол! — возвестил Джефф. — Да, Макс?

Манукян безмолвно поднял большой палец, проглатывая сосиску. Затем, съев, добавил:

— Еще я два года учусь игре на гитаре, и хочу продолжать.

— А это интересно! — изрек Джефф. — Всегда мечтал иметь друга, играющего на гитаре, потому что прекрасно пою. Я буду Яном Гилланом, ты Ричи Блэкмором. Что ты скажешь, Эмма?

— Я пока не решила, — задумчиво протянула Даррен. — Прежде я должна справиться с учебой.

— Куда предпочтет записаться многоуважаемая сеньорита Марисела Гонсалес? — с лакейским почетом произнес Джефф.

— Кастелано, еще слово, и я… — начала было Диана, но тут Джефф прервал ее негодующим возгласом:

— Диана, мы же просто шутим! Что тут такого? Или ты будешь стрелять в меня за каждое слово? Мари, прости, если вдруг я тебя обидел, просто я такой!

Громогласный окрик за их спинами прервал спор:

— Малыши, в вашем возрасте я в это время уже сидел за партой!

Эдди Назарян в сопровождении Кристины и какого-то мальчика подошел к ним, улыбаясь друзьям сдержанной улыбкой.

— Знакомьтесь, дети мои. Роберт Уилсон, мой однокурсник и лучший друг. — Несмотря на худощавость, Роберт Уилсон выглядел несколько устрашающе. Ростом не ниже Эдди; глубоко посаженные глаза, приютившиеся под козырьками век, оценивающе смотрели на первокурсников. На смуглом лице читалась некая отстраненность. Беспорядочно разбросанные белобрысые волосы вкупе с подозрительно-отстраненным взглядом придавали их владельцу схожесть с дикарем.

— Это Диана, моя сестра, и Макс, брат Кристины. — С какой-то неохотой Роберт Уилсон пожал Максу руку и кивнул Диане и остальным.

— Приятно со всеми познакомиться. — Говорил Роберт так же отстраненно, будто над каждым действием приходилось подолгу раздумывать. Эдди ухмыльнулся, посмотрел на притихших первокурсников.

— Роберт — поэтическое светило будущего. Он думает о вас немного иначе, чем вы о себе, поэтому будьте с ним вежливы.

— Он всегда восхищался мной, но вы не обращайте внимания, — лениво протянул Роберт.

— Роберт очень скромный, — добавила Кристина. — Как спалось в первую ночь?

— Превосходно! — улыбнулась Диана, напряженно дуя в стакан в попытке остудить чай.

— Посвятите нас в ваше расписание, — попросила Кристина.

— Первый урок — вводная лекция вместе с физматовцами, — с готовностью ответила Эмма.

— С физматовцами? — переспросил Эдди и повернулся к Роберту.

— Брат Кранца поступил на физмат, — сказал Роберт тихо, будто делясь тайной. Эдди сел на свободный стул.

— Слушайте меня, малыши, — вкрадчиво начал он. — В Стенсфилде, особенно на физмате, учится много выходцев из Комптона. Среди них есть один, которого я не очень-то люблю. Старайтесь не разговаривать с чернокожими из физмата. Поняли?

Наступила напряженная пауза, которую попыталась разрядить Кристина неопределенной улыбкой.

— Мы поняли, — нашлась Диана и посмотрела на друзей. — Я потом все объясню.

Без пяти девять друзья вошли в лекционную аудиторию и по совету Дианы, чтобы иметь возможность разглядеть всех присутствовавших, сели в дальнем верхнему углу. Мари села у окна, рядом с ней Эмма и Диана. Макс поспешно упал на стул рядом с Дианой, вызвав у нее легкий смешок — видимо, она и так придержала ему место. Джефф замкнул ряд.

Поток торопившихся первокурсников заполнял аудиторию, монотонный шелест становился все сильнее.

— Простите мою невежественность, но что такое Комптон? — спросила Мари, заметно осмелевшая после заступок Дианы и извинения Джеффа. Она разложила школьные принадлежности и с любопытством разглядывала окружающих.

— Комптон — это город, где собраны все преступники, — коротко, с кислой миной ответила Эмма. — Я слышала, что там каждый день кого-то убивают.

— Неправда, — деланно возразила Диана. — Каждые два дня.

Изумленные взгляды друзей мгновенно метнулись на Диану.

— Я там живу.

— Ты живешь в Комптоне? — ошеломленно переспросила Эмма. — Как долго?

— Шесть лет, — отстраненно отвечала Диана, явно недовольная реакцией.

— Я думал, туда заселяют только чернокожих и латиноамериканских убийц, — вставил Джефф. — Как вы там оказались?

— Сможешь сам ответить без подсказки? — воскликнул Макс с несвойственной ему вспыльчивостью. — Как еще люди оказываются в Комптоне, Джефф?

Его взгляд остановился на Диане, изучавшей аудиторию с поникшим видом.

«Осторожнее», — шепнул он себе.

Диана пристально смотрела куда-то в сторону первых рядов.

— Видите чернокожего типа со шрамом на шее? — Она указала вперед, не отводя глаз, в которых смешались презрение, озабоченность и напряженность.

Макс понял, о ком речь и о каком Кранце упоминал Эдди.

— Это Кранц, которого Эдди не очень-то любит? — спросил он.

— Это его брат, — вздохнула Диана.

— Их еще и двое, — процедил Джефф, чем навлек несколько недовольных взглядов сидевших вокруг. — Ты его знаешь?

Диана фыркнула, не спуская глаз с плотного коренастого студента с толстыми плетеными волосами в стиле Cornrows, явно чувствовавшего себя здесь вольготно в окружении нескольких компаньонов. Абрис шрама показывался на зашейке, теряясь у левого уха под туго стянутыми клоками.

— Кармак Кранц, — понизила голос Диана. — Живет в Комптоне, вместе со старшим братом Эрионом и такими же безмозглыми прохвостами часто лезут на нашу улицу. Банда Эдди прогоняет их, но они все равно продолжают свои набеги. Их отца никто никогда не видел, и у всех свои догадки, кто он, где и чем занимается.

— С кем же они живут? — опасливо поинтересовалась Мари.

— Не знаю, я не бываю на их улице.

— Как такие поганцы могут учиться в Стенсфилде? — спросила Эмма, исподлобья поглядывая на Кранца.

Тут Диана умолкла, и Макс понял почему. Кармак Кранц поймал ее взгляд и теперь приближался к ним с торжествующим выражением.

— Узор моей ржавой жизни! Нет, нам сами небеса велели быть вместе! — Голос у него был неровный и булькающий, будто горло было забито слизью. Жирным он не был, но его тело казалось каким-то рыхлым и дряблым, как бывает изнанка шляпки у грибов. Тонкий, полуобросший кожей шрам придавал без того грубой внешности Кармака вовсе страшный вид.

— Сколько же выложил твой папаша, чтобы воткнуть тебя сюда? — презрительно уронила Диана. Мари и Эмма в ужасе смотрели на Диану, не понимая, как можно грубить такому типу.

Кранц обдавал Диану ледяным, пронизывающим взглядом, откровенная ненависть в котором вывела Макса из себя.

— Ты что-то имеешь против нее? — вызывающе бросил он. Джефф с готовностью встал. Кармак пренебрежительно поглядел на Макса, губы его дрогнули, видимо, в попытке сдержать ругательства.

— А ты кто такой, белоснежный цыпленок? Думаешь, ты крутой? Приходи на нашу улицу и там покажи всю свою прыть. — Взгляд его вновь упал на Диану, твердо глядевшую на него, со стиснутыми зубами.

— И где ты только взяла эту уродскую футболку? Ты в ней похожа на Фредди Крюгера.

— Заткнись и исчезни отсюда. — Макс угрожающе двинулся было на опостылевшего типа, как тут раздался сильный голос преподавателя.

— Всем занять свои места, лекция начинается! — призвал мужчина средних лет в сером костюме, с сероватым лицом, бледно-рыжими волосами и ворохом веснушек на лице.

— Здесь мы говорить не будем, с нетерпением жду тебя на Рив-стрит, — прокаркал Кранц, быстро повернулся и стал спускаться к своему месту.

— Не угрожай мне, сукин сын, — бросил вслед дрожавший от ярости Макс.

Всю лекцию компания сидела с хмурыми лицами, под впечатлением от отвратительного знакомства.

— Никогда не видела такого противного гадкого типа, — возмущенно перешептывалась Эмма с Дианой. — И что за глупость про небеса, которые велели вам быть вместе?

Макс старательно прислушивался к их разговору, его самого мучили вопросы.

— Еще когда они наведывались к нам, он только и норовил нагрубить мне. Все это делалось для того, чтобы произвести на меня впечатление.

— Нагрубить с надеждой, что понравишься? — недоумевала Мари.

— Это Кармак Кранц и его ржавая жизнь, — вздохнула Диана.

* * *

Наконец заливистый звонок возвестил об окончании лекции, и томившаяся целые сорок минут молодая энергия плеснула за край в форме бурно поплывшей к выходу реки. Всю лекцию Макс прожигал затылок этому толстомясому наглецу и думал о том, что теперь просто обязан быть всегда с Дианой. Наспех собрав вещи, Кранц с кучкой товарищей покинул аудиторию, не оборачиваясь к друзьям.

— Чего никак не могла ожидать, так это того, что увижу его здесь, — понуро говорила Диана, когда они спускались по лестнице в библиотеку, с внушительным списком необходимых учебников. — Несколько месяцев они приходили на нашу улицу и нападали на Эдди и наших друзей. А в Комптоне не принято просто так ходить по чужим улицам. Эдди не жаловался старшим, все хотел решить сам, несколько раз была ужасная драка.

— И только для того, чтобы понравиться тебе? Ему казалось, это сработает?

— Он не знает другого, поэтому и казалось. Но вскоре он понял, что банда Эдди сильнее, и махнул рукой. Теперь же, пожалуйста, шоу продолжается, — Диана уныло усмехнулась. — Будем вести битву взглядов.

— Не бойся, я буду всегда с тобой и не дам этому негодяю победить в этой битве. — Смущение охватило его раньше, чем он понял, что выпалил так поспешно. Зардевшись, Диана слегка наклонила голову к нему, улыбнулась.

— Забудем о нем, — предложила она. — Сегодня нужно многое сделать.

С наступлением вечера жара слабела, улица наполнялась гуляющими. Кто-то ложился у озера, под сенью душистых вытянутых, как увеличенные корнишоны, листьев эвкалипта. На лужайке учебного корпуса играли во фрисби, волейбол и маткот. «Синие чулки» заняли скамейки во внутреннем дворе, в однообразных серо-коричневых пуловерах, схожих круглых очках, и погрузились в раскрытые на острых коленях книги. Пары фланировали вдоль клумбы, ведя праздные беседы. Первокурсники обступали клумбу, разглядывая цветы. Некоторые собирали семена с калифорнийских маков, а особенно любопытные жевали их, наверное, памятуя о рассказах про индейцев, использующих семена в пищу. Все это наблюдал Макс из фойе общежития, возвратившись из спортивного клуба, где он, Диана, Эдди и Кристина провели полвечера за изучением спортивных секций и определились с выбором. Смотрел, как солнце медленно всачивается, как вода в землю, в горизонт, распуская на прощание горячее сияние, вместе с чем полный знойного лиризма вечер становится все тише. В холле шла борьба младшекурсников, назойливо крутившихся у телевизора, и отгонявших их старшекурсников, не намеренных уступать. За другими столами играли в настольные игры, пили чай, взятый из кафетерия в подвальном этаже, или просто сибаритничали, утопленные в мягкие кресла, с полузакрытыми глазами. Макс оторвался от вида за окном, посмотрел на Диану. С утреннего происшествия она заметно поникла, почти не говорила. И сейчас, казалось, не участвовала в разговоре, флегматично водя взглядом по присутствующим.

— Они состоят в банде? — Макс не знал, с какого вопроса из целого роя начать.

— Пока нет, но у них сбитая команда, они главные на своей улице и, как видно по их набегам, готовятся стать бандой.

— Рив-стрит — их улица?

— Восток-Рив-стрит. Улица, где живут Кранцы и кузены Винс Уоррен и Уэйн Тунис. Они-то и суются к нам.

— Объясните мне кто-нибудь, как типы из бандитских мест учатся в Стенсфилде? — недоумевала Кристина.

— Известно как, — фыркнул Эдди. — Как вы с Максом поступили? Бесплатно?

— Конечно, нет! Но родители платят за нас обоих двадцать тысяч в год. Есть у них такие деньги?

— У отца Кранцев, значит, есть. Этот бестолочь надеется, что Стенсфилд исправит таких же как он, безмозглых сынков.

Макс и Кристина замолчали. Эдди все отводил от них взгляд, явно не желая поднимать занавес своей жизни. Диана поглядывала на Манукянов с немой просьбой не продолжать расспросы.

— Расскажите лучше о своих новых друзьях, — сменил Эдди тему, глянул на сестру и слегка коснулся подушечками пальцев ее подбородка. — Хватит киснуть, тебе не идет вялость. Что скажешь про Мари и Эмму? Вижу, вы подружились.

— Думаю, они отличные подруги, и мы здорово сладим. Мари нужна поддержка, здесь у нее никого нет. Эмма, мне кажется, будет лучшей студенткой курса. Советую тебе, Макс, дружить с ней, хотя бы для того, чтобы списывать уроки.

Манукян тускло ухмыльнулся.

— Как Джефф Челентано? — продолжал Эдди, стараясь подбодрить сидящих.

— Очень жизнерадостный, настоящий итальянец.

— И очень развязный, — добавила Диана. — Вот кого нужно привести на улицу — Сеск и Доминик быстро отучили бы его задевать девочек.

— Он не хотел задеть Мари, — вступился за друга Макс. — Это всего лишь его способ общения. Жаль, если ты думаешь о нем плохо, — он будет надежным другом.

Диана махнула рукой. Жест этот означал, что надежность Джеффа не подвергается сомнению, если ты, Макс, так настойчив в этом вопросе, и что вообще это не так важно ей, как тревога за то, что противный Кармак и здесь не даст ей покоя. Примерно так же махнул рукой генерал Ли, когда во время сражения у Питерсберга узнал о планах Конгресса урезать полномочия президента Дэвиса и присвоить ему звание верховного главнокомандующего. О каком звании идет речь, когда у него на кону жизнь Конфедерации? Разве ему это важно?

— Вот что, — решительно прервал молчание Эдди. — Позовите-ка их прямо сейчас к озеру, на дальний от нас берег. Если вы уже отстаиваете честь друзей, значит, какая-то химическая реакция в вас уже произошла. А мы с Кристиной найдем Роберта и неспешно пойдем туда. Так, быстрее, малыши, мы не собираемся вас ждать до полуночи! Марш за остальными цыплятами, и бегом к озеру!

* * *

Потребовалось добрых полчаса, чтобы убедить недоумевавших друзей покинуть уютные комнаты, отогнать сонливость и пойти в назначенное Эдди место. Максу и Диане значительно облегчило бы задачу по склонению друзей к этому маленькому походу знание, зачем это делается. Но Эдди со свойственной ему скупой точностью дал лишь указание, не утрудившись ничего объяснить. Все же в конце десятого часа, когда быстро упавшая ночь внесла в Стенсфилд покой и еле проглядываемую тьму, пятерка первокурсников шаркающими шажками побрела к озеру.

— Дальний берег, прямо сейчас, — ворчал Джефф. — Почему мы должны выполнять его приказы, как верные собачки?

— Мой брат ничего зря не делает, — урезонивала Диана. — Через пару минут все узнаем.

С приближением к озеру отчетливее становилась черная гладь, отражающая стальную полосу лунного света. Три призрачные фигуры двигались в дальнем краю берега, сливаясь со стволом нависшего над озером дерева и оставляя вместо себя почти невидимые силуэты. Не знай Макс, что это Эдди, Кристина и Роберт, решил бы, что ветер так играет листьями, образуя эти крупные тени.

— Войско прибыло, — окликнул Роберт Назаряна. Тот стоял спиной к подошедшим, запуская плоские камни в воду так, что они несколько раз отскакивали от поверхности, долетая чуть ли не до середины. Обернувшись, он выронил камни, довольная улыбка озарила лицо.

— Все пришли, — сам себе сказал Эдди не без удовольствия. — Пока вас не было, я научился метать камни по воде.

Джефф вспылил.

— Нет, мне нравится! — гаркнул он с ожесточенными рукоплесканиями. — Он позвал нас сюда для того, чтобы сказать, как он научился метать камни по воде!

— Терпение, друг мой Челентано.

— Кастелано!

Кристина приблизилась к брату, ласково потрепала по волосам и подмигнула Джеффу:

— Слушайте внимательно.

— Итак, друзья. Вы уже знакомы с некоторыми положениями Стенсфилда. Одно из них — это сообщества, в которые вступают почти все. Так вот, предлагаю создать нашу собственную команду. Не просто группу по интересам, а команду друзей, где наши взаимоотношения будут выходить далеко за пределы общих интересов. И это не львиный прайд, где львы готовы убить своего за добычу и не раздумывая бросят раненого члена прайда, если тот не может идти с ними. Это волчья стая, где каждый готов отдать жизнь за своего, поделиться добычей и защищать раненого всей стаей, хотя бы ценой жизни. Предлагаю вам сейчас же, не медля ни минуты, — сложим нашу энергию в один тигель. Пусть вас не смущает, что вы знакомы только один день. Мне известно, что ты, Джефф, готов был вместе с Максом защитить мою сестру от нападок этого слизняка. Мне известно, что к тебе, Мари, моя сестра испытывает особенное чувство. И как только она заметила тебя в толпе студентов? Она хочет сделать все, чтобы ты не чувствовала себя здесь одиноко. И я готов ей помочь. И наконец, какая семья без мозгового центра? Эмма, только обещай, что будешь иногда позволять своим друзьям списывать уроки, когда они об этом попросят?

— И это вся моя роль в семье? — быстро нашлась с ответом Даррен. — Не согласна — заниматься нужно самим, с этим помогу. Но списывать не думая — простите, друзья.

Эдди хохотнул, довольный пониманием.

— Исключить! — шутливо выкрикнул он, выбросив руку в прогоняющем жесте.

— Но мы ведь пока не создали семью, чтобы меня исключить. Разве не будет никакого ритуала?

— Да, требуем ритуал! — вставил Джефф. — Потому что иначе ты мог не выщипывать нас из постели, а сказал бы за завтраком.

— Спокойно, дети мои, ритуал есть, и сейчас мы его исполним. Подходите ближе, образуйте круг.

Эдди экзальтированно вытянул руки, все двинулись к нему. Он явно не ожидал столь бархатного отклика на свой призыв. Восемь учеников сформировали узкий круг, держа друг друга за руки. Макс стоял между Эдди и Дианой.

— Повторяйте за мной: с этой минуты и на всю жизнь…

— С этой минуты и на всю жизнь! — вторил хор.

— Мы связываем друг друга стальными канатами дружбы.

— Мы связываем друг друга стальными канатами дружбы, — восторженно разливалось вокруг.

— Пусть вся школа, весь мир берет пример с нашей сплоченности. Скажите это громко!

Слившийся в один, мощный голос окутал Макса благоговейным чувством близости ко всем находящимся здесь. Вдруг показалось, что ладонь Дианы стала теплее, а обхват Назаряном его руки крепче.

* * *

Этот маленький неприметный обряд сделал свое дело: знакомое всего один день, новоиспеченное сообщество стало живо проникаться знакомством друг с другом. Чем сильнее различались члены компании, тем интереснее они были друг другу. Грозный Эдди Назарян, несомненный лидер с непререкаемым авторитетом. Его сестра Диана Назарян, перенявшая от брата неуемный источник жизненных сил и прямоту, а в остальном — полная его противоположность. Мягкая, покладистая, само олицетворение доброты и сердечности. Одним своим взглядом — теплым, прямым и открытым — она пробуждала в друзьях спокойствие и уверенность, что на нее можно положиться. Кристина Манукян казалась идеальной парой для Эдди. Не лишенная высокомерия и жеманства, она гордилась тем, что Эдди избрал именно ее, и старалась соответствовать статусу подруги парня, которого сторонятся иные старшекурсники. Будучи весьма хороша собой, с черной гривой густых волос, овальным лицом с резкими линиями бровей и кошачьим проницательным взглядом, Кристина прекрасно понимала, что Эдди нужна рядом такая девушка, чтобы вызывать в других зависть и не стесняться быть с ней. У лидера и подруга должна быть соответствующей: привлекательной, гордой, умеющей наполнить жизнь лидера всем, что ему понадобится. И однако, Кристина ничуть не была кривлякой и ветреницей.

Словоохотливый позер Джефф Кастелано никогда не даст заскучать. Немного тщеславный, он испытывал аффектированный восторг от нахождения в центре внимания. Его неотесанная, дубовая манера высказывать свое мнение сперва насторожила друзей, но по прошествии некоторого времени стало ясно, что манера эта, в сущности, безобидна и вызвана лишь неуменьем Джеффа угнаться за собственным языком.

Роберт Уилсон, наиболее степенный и рассудительный в новообразованной компании, слыл среди однокурсников голосом Стенсфилда. Дружелюбный, неторопливый, благожелательный, он обрел множество знакомых и благодаря им знал все, что происходит в школе. Эдди Назарян был его кумиром, и Роберт всегда готов следовать за своим лидером.

Эмма Даррен станет, несомненно, самой прилежной ученицей. В первые дни она призналась, что мечтает окончить школу с отличием и в будущем занять место декана своего института. Помочь сделать домашнюю работу, объяснять уроки — Эмма взяла на себя роль живой библиотеки, в которой не нужно часами рыскать в поисках нужных сведений. Марисела Гонсалес, самая робкая и тихая, всем своим видом будто бы просила защиты. Неудивительно, что друзья, видя ее боязнь всего вокруг, относились к ней с должной обходительностью.

Традиционно студенты объединялись в сообщества, формировавшиеся по интересам членов и именовавшиеся соответствующе: «Любители покера», «Сообщество сторонников утопического социализма» или «Клуб фанатов LA Lakers». Сообщества создавались и распадались, набирали новых членов и расставались с ними, организовывали конкурсы, игры и тематические вечера.

До третьего курса Эдди, Кристина и Роберт не состояли ни в каком сообществе. Эдди хотел создать собственное, нечто вроде того, что он видел в Комптоне. Его завораживала сама идея, а еще больше ее воплощение, что он может собрать в банду несколько близких ему людей и сплотить их. Часто после возвращения из начальной школы имени Роберта Кеннеди, где прошли их с Дианой первые школьные годы, он смотрел передачи про дикую природу и как-то наткнулся на выпуск про макензийских волков. Он был охвачен неописуемым восторгом от их социального поведения и тогда стал мечтать когда-нибудь иметь собственную команду, столь же крепкую и преданную своим членам. Вдобавок ему не терпелось доказать этим прохвостам Кранцам, входившим в сообщество подобных им выходцев из восточного Комптона, что и тут он не намерен уступать. За пределами Стенсфилда Эдди с наслаждением всыпал бы обоим гадам, но в школе они были в неприкосновенности. Проведенный им обряд был призван вселить в малышах бдительность друг к другу, и кажется, к великой его радости, задумка удалась. Ведь даже место и время он выбрал подобающее волчьей стае — ночью под луной. Еще более отрадно ему было от того, что Макс выглядит тем, кто способен ответить любому негодяю. Такой-то и нужен его бедняжке-сестре, кто нажила беду лишь по вине своей красоты и кажущейся хрупкости. В свои тринадцать Эдди прекрасно знал про объединяющую силу трудностей; пусть общий враг сблизит их, а Макс попутно подтвердит веру в способность постоять за сестру. «Этому юнцу предстоят тяжелые испытания, чтобы я успокоился», — размышлял каждый раз Назарян, глядя на него.

* * *

Со следующего дня Стенсфилдская жизнь заискрилась во всей пестроте — увлекательные уроки, выполнение объемных домашних заданий в библиотеке и комнатах, футбольные тренировки, где Макс и Джефф присоединились к Эдди и Роберту. На счастье, младшим курсам каждого института приставлены гувернеры, помогающие в бытовых вопросах. Иногда вечерами устраивались танцы на лужайке за учебным корпусом, изредка друзья посещали представления, проходящие раз в неделю в зале развлечений. Безмятежность Стенсфилдской жизни казалась незыблемой. Эмма Даррен охотно помогала друзьям справляться с уроками, которые, надо отметить, были весьма трудны.

Хорошие успехи показывал Макс на тренировках. Однажды, после очередной игры, его окликнул Вэл Барский, вдруг появившийся на кромке поля.

— Мистер Барский, я не знал, что вы бываете на стадионе, — прерывистым от одышки и волнения голосом сказал Макс.

— Мне нравится смотреть на детей, — сказал Барский полнокровным, сочным голосом. — В вас столько чистого и естественного. Ты поймешь, о чем я, лет через двадцать. — Декан мягко улыбнулся. — Я впечатлен твоей игрой. Вероятно, ты уже слышал про ежегодную межшкольную олимпиаду?

— Да, сэр.

— Так вот, у тебя есть все шансы стать героем школы и помочь выиграть кубок по футболу.

— Спасибо, сэр.

— Не останавливайся. Играй так, будто желаешь с каждой игрой открыть в себе новую сторону, какой прежде не знал. Но об этом лучше скажет тренер. Я же просто хотел отметить твой талант и попросить продолжать в том же духе.

Так стартовала учеба Макса Манукяна — многообещающе, радужно и безоблачно. Единственный неприглядный валун, портящий идиллию бескрайней океанской глади, Кармак Кранц, после стычки в первый день, и тот перестал волочиться за Дианой. Кроме редких встреч в столовой или на улице, парень с прической Cornrows и змееподобным шрамом на шее никак себя не обнаруживал.

С первого дня Макс и Диана садились за соседние парты, совместно делали домашнее задание и часто проводили время в прогулках по территории школы. Владения Стенсфилда были поистине внушительными: стройные эвкалипты с размашистой кроной, зеркально чистое озеро, подернутое чапаралем, раздолье для прогулок, привлекающая близость океана, а вокруг зеленеют и шепчут окутавшие школу сочно-зеленые рощи кустов со стреловидными листьями. Прогуливаясь по вечерам, друзья наслаждались великолепием природы, дивились множеству посаженных по всей территории земляничников и кустарников литокарпуса, запоминали их названия и учились различать одни деревья от других. С каждой прогулкой крепло влечение Макса к Диане. Эта девочка поражала его день ото дня. Исполненная задора и детской пылкости, она будто никогда не уставала. Будь то после долгой прогулки, занятий или фигурного катания, Диана неизменно была полна сил, весела и разговорчива. Вместе с тем, когда они с Максом разговаривали, она смотрела на него взглядом, от которого он невольно думал: «Я просто не могу что-то скрыть». Ее большие темно-карие глаза смотрели столь честно и доверчиво, что каждый раз под таким взглядом его охватывал необъяснимый страх. Казалось, что стоит лишь осечься, как Диана тут же испугается и навсегда убежит от него, улетит, как летучка одуванчика, подхваченная порывом ветра. Макс боялся стать этим ветром. Он и сам не заметил, как привязался к ней настолько, что уже не представлял себя без нее. Каждый раз, прощаясь с Дианой у двери ее спальни, ему грезилось какое-то смутное чудо, находившееся где-то поблизости, размытое и пока непонятное, и будто бы верно приближающееся. Диана всегда была мила с ним, несмотря на умение дать резкий колкий ответ; она относилась к Максу с некой бережливостью, даже скрытностью. Тем не менее, она охотно принимала все его приглашения прогуляться или посидеть в студенческом кафе, а домашнюю работу неизменно делали вместе.

Однажды ранним вечером, в выходной день позднего сентября, когда солнце начало разрывать серебристые облака, вонзая в них золотистые лучи, Макс и Диана вышли из библиотеки, утомленные домашней работой. Они последними среди друзей завершили ее и собирались остудить вскипевшие мозги. Днем приезжали родители обоих, в третий раз за месяц, и остались весьма довольны положением детей. У них была долгая беседа, затронувшая учебу, быт, спортивные секции, друзей и досуг. Щемящая тоска, присутствующая всегда при прощании, и в этот раз глодала Макса.

— Ужин только через час, — с сожалением отметил он.

— Я не голодна.

— Тогда предлагаю прогуляться, отдохнуть и наиграть аппетит.

— Где тебе хочется погулять?

Макс подумал. Все места Стенсфилда уже были посещены.

— Хочешь взглянуть на океан с высоты? — предложила Диана. — Когда мы ехали сюда, я заметила одно место. Мне показалось, что оттуда открывается прекрасный вид на океан.

Она зашагала по дорожке к выезду, не дождавшись ответа.

— Идти надо быстро, оно довольно далеко, — ускорив шаг, сказала Диана. Манукян едва поспевал за ее ровным энергичным шагом.

— Если так, мы можем побежать, — предложил он. — Ведь мы оба спортсмены.

— Побежали!

Они вышли из поста охраны и быстрой рысью побежали по дороге. Растущие по обе стороны чапарали подрагивали от бега, исчезая из вида нескончаемым потоком. По мере приближения к океану заросли становились реже, разбавляясь поначалу прогалинами, затем приличными просветами, и, наконец, остались лишь одиноко раскиданные деревца средь сухой, крошащейся земли. Дорога сдвоилась, уходя вправо и влево. Решили идти прямо. Каждый их шаг поднимал кисейную пыль, садился на обувь и одежду, но героев это не смущало. Устав, они сбавили шаг, жадно глотая воздух. Слева уже красовался океан, изумрудный у берега и темнеющий, переходящий в темно-васильковый, окропленный мелькающими повсюду барашками волн. Перед ними появился мыс.

— Мы идем туда? — догадался Макс.

— Верно.

Железная дорога пересекала их путь, та самая, что сопровождала всю дорогу в Стенсфилд, вспомнил Макс. Постепенно земля становилась сырее и темнее. Вот они уже на мысе. Волнение возросло, как только они дошли до края, и захлестнуло восхищение, только Макс поднял взор. Они стояли на самом краю, отделенные от обрыва несколькими футами.

— Потрясающе, — только и смог вымолвить он. Безбрежное покрывало сливалось с горизонтом, и то ли соединялось с небом, то ли небо укутывалось в него. Он сделал шаг, опустил взгляд. Неистово ревел прибой, вода, дико ударяясь об отвесные скалы, крошилась на белые крупинки, напоминающие частички разбитого вдребезги стекла. Впереди и левее виднелись очертания трех островов, теряющиеся в раскаленной дымке. Туда наставила палец Диана.

— Посмотри на острова. Что это за острова? Они обитаемы? А если нет, жили там когда-либо люди или эти острова — место, где можно увидеть природу в ее первозданном виде?

Голос Дианы был спокоен, но проникнут зачарованностью. Макс взглянул на нее. Она улыбнулась ему своей лукавой, немного ленивой улыбкой. Понадобилось не больше секунды, чтобы Макс понял, что в нем изменилось за эти несколько секунд. С этого вечера Диана Назарян окончательно заняла главное место в его душе.

Глава 2

Привычка незадолго до отбоя проводить время на мысе стала постоянной. Несколько раз в неделю, обычно после того, как особенно утомятся от уроков и домашней работы, Макс и Диана выбегали из школы и, как в первый день, рысцой неслись в одно и то же место. Туда, где суша резко обрывается, как внезапно закончившаяся краска фломастера во время рисования, и непроглядный океан предстает во всем своем застывшем величии. Кажется, он вытесан из массивов слоящегося друг на друга зеленовато-сизого лазурита, неподвижного вдалеке и беснующегося у берега.

— Я и не знал, что мне так нравится смотреть на океан, — говорил Макс. Они прохаживались вдоль песчаного берега, садились на скалистые откосы и подолгу разговаривали. Выяснилось, что обе семьи в Ереване жили на одной улице. Рассуждали, в каких местах на улице Московян могли вместе играть, обсуждали занимательные события в жизни школы.

— Ты заметила, как Джефф смотрит на Эмму? — спросил Макс. — Она определенно ему нравится.

— С трудом представляю, как могут сойтись бунтарный говорун Джефф и спокойная Эмма. Но если это получится, у них будет прекрасная пара.

В начале октября погода была по-летнему жаркой и влажной; студенты толпами гуляли по вечерам, занятые каждый своим делом, наслаждаясь безмятежными часами отдыха. В один из таких вечеров Макс и Диана прогуливались около озера, где сотни студентов облепили берег. Одни дремали, другие оживленно болтали, третьи читали, четвертые играли в мяч. Друзья условились встретиться в семь часов в столовой.

— Чувствуешь аромат океана? — Макс протяжно вдохнул запах бриза, свежести и морских водорослей.

— Запах Стенсфилда. Мне кажется, что все это происходит во сне. — Они неторопливо расхаживали вдоль берега, не забывая глядеть перед собой, чтобы ненароком не наступить на какого-нибудь зеваку, нежившегося на траве. — Здесь просто потрясающе!

Резкий возглас откуда-то со стороны заставил обоих замереть и оглянуться.

— Сестра Назаряна с этим подлецом! Идем, Эрион! — вещал булькающий голос. Кармак Кранц, а с ним еще один тип постарше стремительно направлялись к ним.

— Кранцы, — упавшим голосом выдохнула Диана, но тут же приняла решительный вид.

— Смотрите-ка, у подружки появился парень! — пророкотал Кармак, злобно ухмыляясь брату во всю ширину рта, явно замышляя что-то отнюдь не доброе.

— Кто такой, белоснежка? — пренебрежительно бросил Эрион Кранц Максу. Ростом он был выше его, плотный, с животом в виде бесформенной груши. Черные волосы его сальной шапкой покрывали голову. Судя по футболке, наполовину вылезавшей из темно-коричневых мятых штанов, этому типу совершенно безразличен свой внешний вид.

— Тебе-то что, увалень? — огрызнулся Макс.

— Парень этой девки! — Кармак указал на Диану, глядя на нее злобно и одновременно торжествующе. — Он угрожал мне в первый день. Что теперь скажешь, белый кролик? Знакомься с моим братом. Как думаешь, Эрион, я могу утопить его в озере?

— Заткнись, Кармак, — процедила Диана. — Отстань от нас.

— Молчи, крошка, — рявкнул Кармак. — Опять на тебе эта уродская футболка?

— Еще слово, и я тебя повешу на этих деревьях, — пригрозил Макс, наступая на Кармака и закрывая Диану спиной. Ему и в голову не пришло, что все его представления о Стенсфилде, как колыбели спокойствия, мигом рухнут после его слов. Не успел он опомниться, как тяжелый кулак Эриона с силой врезался ему по лицу, оставив на верхней губе и носу обжигающую боль. Боль эта вызвала в нем настоящее бешенство, и, позабыв о школьных правилах, он бросился на старшего Кранца, яростно размахивая кулаками. Кармак не повременил с подмогой.

— Мы быстро разучим тебя пыжиться перед подружкой! — гаркал он. Вдвоем они повалили Макса на землю, завязалась ожесточенная драка. Сквозь глухой шум в ушах Макс слышал, как Диана звала на помощь и пыталась утихомирить налетчиков:

— Вас выкинут отсюда, вот увидите! Дикари! Помогите же ему кто-нибудь!

Несколько старшекурсников, весьма недовольные тем, что мирный сон прерван, кинулись разнимать дравшихся. Кто-то схватил Эриона за шкирку и оттолкнул в сторону с громогласным криком:

— Прекратите сейчас же!

Когда, наконец, удалось утихомирить эту маленькую, но беспощадную войну, Диана в ужасе подскочила к Максу и оттащила его на несколько футов от братьев. Все трое были грязны, как обезьяны, вышедшие из джунглей.

— Эй, Назарян, я хочу поговорить с тобой! — Кранц-младший хотел было побежать к ним, но несколько старшекурсников плотным кольцом окружили братьев и силой поволокли их в сторону школы.

— Поговоришь с деканом, малец, — шикнул один из них.

Когда братьев увели, Диана принялась энергично сбивать пыль с Макса.

— Тебе не очень больно? — беспокойно говорила она. — У тебя кровь из губы.

— Пустяки, — отмахнулся Макс, морщась от оскомины на губах и во рту. — Пойдем-ка лучше в комнату, мне надо переодеться.

Покончив, насколько это возможно, с грязью, Диана еще раз провела руками по плечам Макса и взглянула на него.

— Спасибо. — Она улыбнулась широко и искренне, но не успел Макс подумать, как прекрасна ее улыбка, как она тут же одернула его:

— Бежим скорее, надо остановить кровь и помыться!

* * *

Диана позвала брата и Кристину в комнату и поведала о случившемся.

— Что за припадок бешенства! Они будто упали с неба! — негодовала она. — Набросились на Макса на глазах у всех!

— Надо настоятельно попросить декана вышвырнуть этих недоносков из школы, — решительно заявила Кристина.

Эдди смотрел на Макса со смесью сочувствия и полуулыбки.

— Ты хоть сумел впечатать им?

Диана ответила быстрее:

— Да поодиночке он бы втоптал их в землю! — И посмотрела на Манукяна в поисках поддержки. — Да, Макс?

Манукян хмуро пожал плечами. Несколько секунд Эдди задумчиво ходил по комнате, потом заговорил медленно, с выражением, делая акцент на каждом слове.

— Слушайте меня, дети мои. Повторяю еще раз. В Стенсфилде много выходцев из Комптона. Эти Кранцы — дети преступника, их здесь целая банда, они называют себя «Африканские кочевники».

— Мы даже не заметили, откуда они появились, Эдди! — настойчиво повторила Диана. После этой истории она была не на шутку взволнована. — Он все пытался что-то мне сказать.

— Кармак влюблен в Диану по уши, — сказал Макс. — И очень мне завидует. Теперь я для них злейший враг. Вместе с тобой, Эдди.

— И как только таких принимают сюда? — возмущалась Кристина. — Что делать, Эдди? Будем каждый раз убегать от них?

— Они боятся Эдди с тех пор, как он с друзьями выбивал из них дурь.

— На что же тогда он надеется? — недоумевала Кристина. — Оскорбляя тебя, полагает, что понравится тебе?

— На что можно надеяться, если у тебя в голове не мозг, а грецкий орех? — спокойно ответил Эдди. Происшествие, казалось, не удивило его. — Они не чувствуют боли, когда их бьешь. Не понимают, когда советуешь не соваться. Но за одну драку никого не отчислят. Поэтому единственный способ отделаться от них — держаться подальше. Неизвестно, когда у него случится припадок, два месяца их не было видно. Ты молодец, Макс, что постоял за мою сестру.

— Какой черт принял их в школу, — злобно бормотала Кристина. — Так или иначе, им не выдержать экзаменов. Надеюсь, в будущем году их отчислят за неуспеваемость.

— Может случиться как раз наоборот, — сказал Эдди. — Именно у таких, как они, сильная мотивация выучиться и устроить себе порядочную жизнь. Вы не поймете, что значит жить в Комптоне, пока не увидите. Со временем они поймут, что Стенсфилд — их единственный шанс не умереть от шальной пули или сесть за торговлю наркотиками.

— Что же значит этот ваш Комптон? — недоверчиво сказала Кристина. — Почему-то ты можешь быть порядочным, а они нет. Хотела бы я посмотреть на то, чем ты их так упорно обеляешь.

— Тогда мы с Дианой приглашаем вас к нам домой, в эти выходные. — Эдди повернулся к Диане. — Да, сестренка?

Диана, сидевшая неподвижно на стуле, резко взглянула на брата, как на умалишенного, и выпрямилась.

— Ни за что, — отрезала она. — Ты хочешь, чтобы они увидели, где мы живем?

— А разве они не наши друзья? — парировал Эдди, не обращая внимания на сверлящий взгляд сестры. — Им интересно знать, почему Кранцы так себя ведут и почему они могут стать лучшими студентами, — вот мы и покажем им нашу жизнь изнутри. Покажем наглядно, откуда мы и кто мы.

— А я не хочу показывать им это! Не хочу! — не сдавалась Диана. — Ничего хорошего они про нас не узнают.

— Не кипятись, сестренка, — спокойно отвечал Эдди. — Побывав у нас, они лучше поймут, как относиться к чернокожим здесь, а заодно узнают лучше нас. В конце концов, если мы дружим, то рано или поздно вы должны были бы знать. Почему же не устроить это на следующих выходных?

— Так, извините, что вмешиваюсь, но мы все-таки можем сказать свое мнение, — выступила Кристина и посмотрела на Диану. — Мы с удовольствием приедем к вам домой, и поверь, наше мнение о вас не изменится, что бы мы там ни увидели.

Безнадежно вздохнув, Диана вынужденно отступила.

— Как знаешь, Эдди. Но твоя вина, если их пристрелят.

— Диана! — рявкнул брат. — Глупая недотрога!

Обиженно насупившись, Диана взглянула на ошеломленных Манукянов и быстро подмигнула, давая знать, что это лишь шутка.

* * *

Макс глотнул холодного чая и откинулся на спинку мягкого соломенного кресла, обитого пушистыми подушками. Движение в столице накалялось — нескончаемые потоки машин вливались в площадь Республики, и улицы грозились в любую секунду замереть в пробках. По мере повествования Максу вспоминались все новые и новые подробности, и почти все усугубляли уныние.

— Впервые я влюбился в Диану на мысе Говермент-Пойнт. Но то была лишь влюбленность в очаровательную девочку с такой необычной улыбкой и глубоким взглядом. Во второй раз, после пребывания у них дома, я влюбился в нее сильнее. Про Комптон я знал разве что из нескольких музыкальных клипов. Та поездка открыла мне совершенно иную Диану. Эдди и без того всегда был парнем жестким, и в его ретивости уже тогда не было сомнений, но Диана слишком сильно контрастировала с окружением. Сколько бы я ни описывал ту действительность, ты не поймешь, если не увидишь своими глазами. Эти вереницы одноэтажных одинаковых домишек с мусорными баками на тротуаре и сидящими на крыльцах группами подростков. Стены, разрисованные символами банд, громоздкая паутина проводов на деревянных мачтах вдоль дорог, обветшалых настолько, что боишься к ним подойти. Парки с площадками, где по вечерам играют в баскетбол. Торговцы наркотиками стоят на перекрестках, расхаживают около своего поста, предлагая товар. Многим едва за тринадцать. Но самое важное — банды. Их не встретить когда угодно, днем жизнь их в основном кипит в домах, иногда они выходят на улицу и проводят тренировочные драки. Вечерами снуют по десять-пятнадцать человек, у всех строго соответствующая цветам банды одежда. Днем в жару их не видно, и кажется, что они сели где-то в засаде. К вечеру каждая улица заполняется своей бандой, ходят и глядят по сторонам, некоторые с пистолетами, а у старших еще и портативные приемники радиочастот. Они используются для прослушивания переговоров полиции и своевременной координации действий во время рейдов. Хотя, по правде говоря, полиция сама щедро кормилась из рук наркоторговцев. Это один из немногих уголков планеты, в отношении которого здравый смысл перестает работать, — деятельность полиции заключалась лишь во внезапных вспышках устрашения. Тебя могут застрелить за то, что ты ненароком ступил на чужую территорию. В бандах имеются специальные люди, чья работа заключается в том, чтобы просматривать свою улицу. Сидя на крыше дома, в парикмахерской, в машине, они следят, чтобы чужаки не заходили на их землю. Молодые преступники не знают ни закона, ни порядка. Чем круче твое оружие — тем круче ты. Зарабатывают банды как могут — угоняют машины, занимаются мелким рэкетом, грабят дома, похищают людей, торгуют наркотиками. В начале двухтысячных в Комптоне действовало больше шестидесяти банд, в том числе ячейки крупнейших международных группировок. Одной из них были «Латиноамериканские короли», контролировавшие обширную область на юге города, и сопредельные с ними на востоке банды чернокожих — Bloods и Crips, покончивших с войной в начале двухтысячных. Эти три банды договорились создать так называемый «квадрат мира» по границам своих южных владений, где не будет убийств и банды смогут жить мирно. Мир между чернокожими и латиносами — неслыханно для Комптона, невероятно для Южного Лос-Анджелеса.

Анна смотрела на Макса невидящим взором, унесшись далеко отсюда, представляя, видимо, криминальные войны, комптонские улицы, и пытаясь понять, что такое этот Комптон.

— Большие банды не были бедны. Наоборот, их не интересовали мелкие дела. К примеру, группировка «Латиноамериканских королей» в «квадрате мира» тесно сотрудничала с управлением полиции округа в Комптоне. До них мы скоро доберемся.

Сегодня Комптон довольно красивый и обеспеченный город. Но двадцать лет назад процесс распада банд только начинался. С ростом цен на недвижимость многие люди стали уезжать, а приехавшие не имели отношения к действующим бандам. И это был медленный, незаметный процесс. Тот Комптон, в который мы с Кристиной приехали, уже остыл от дыма пистолетных пуль, но повсюду все еще был разбросан термит, способный мгновенно полыхнуть и снова охватить город. Тебя утомил рассказ?

Анна изобразила виноватую улыбку.

— Сложно представить тот Комптон. И понять, как ужились в нем Назаряны.

— Тебе нужно построить в голове два мира — Стенсфилд и Комптон, сопоставить их различия, и тогда ты поймешь, что вся эта история обязана своим появлением сложению этих двух миров в двух людях — Эдди и Диане. До поступления в Стенсфилд они учились в начальной школе имени Роберта Кеннеди с латиносами, Эдди Назарян обретал первых друзей, будущих соратников.

Прослушав этот небольшой исторический очерк, Анна приняла глубоко задумчивый вид и замерла на несколько секунд. Макс подумал, что сейчас в ее голове слышен свист пуль далеких девяностых.

— Эдди тоже вступил в банду?

— Нет. Он создал свою.

— Армянин создал банду в латиноамериканском районе?

Макс вспомнил, как сам некогда удивлялся этому факту.

— На самом деле, национальность не помешала ему. Эдди не любил черных с первых дней жизни в Комптоне. Дом Назарянов находился на территории латиносов и соседствовал с кварталом черных, где жили Эрион и Кармак Кранцы, Винс Уоррен и Уэйн Тунис. Кармак влюбился в Диану уже тогда и потому подстрекал брата и друзей нарушать границу. Эдди приходилось вместе с друзьями отбивать их вечные нападения. Так он сплотился с латиносами против черных. К счастью, «квадрат мира» охватил и их улицы, там порядок обеспечивали сеты Crips и Bloods по южному Комптону.

— Ты сказал, Кармак влюбился в Диану. Почему же он ей грубил? Как хотел драками с братом добиться ее расположения?

Макс побарабанил пальцами по столу и опустил руку на колено.

— Обычное проявление тщеславия. Ему хотелось утвердить в ее глазах свое превосходство. К сожалению для него, Диана лишь ужасалась его манерам.

* * *

Старшие Назаряны с готовностью откликнулись на приезд гостей. Субботним днем, когда солнце начало медленно сваливаться с зенита, отец Назарян приехал за детьми и их друзьями. Кристина в разговоре с родителями назвала адрес Назарянов и условилась с отцом, что в восемь часов он приедет за ними. Два часа пути в сопровождении океана, затем несколько попутных городков, и мимо роскошной Санта-Моники, где из-за густых сплетений стройных, прямых, как солдаты на смотре, пальм выглядывали вереницы домов, машина заехала в трущобы городской суеты.

— Мы на Алондра-Бульваре, следующий поворот наш, — возвестил Эдди, когда они съехали с фривея. Сидя спереди, он стал часто поглядывать на друзей с лукавой ухмылкой.

Все время движения по фривею Макс с трепетом, нетерпеньем и тревогой ждал съезда в город. Он был убежден, что благодатная панорама тотчас сменится грязными улицами и покосившимися домами, ожидал полчища бесцельно мельтешащих подростков с взведенными пистолетами. На фоне ожиданий увиденное им походило на раннее утро после Рождества. Улицы и дорога были пустынны, не считая тихо сидевшей у крыльца группы подростков. Две машины ехали им навстречу, лениво, как попытка сытого до отвала к пробежке. Они с Кристиной прилипли взглядами к компании, чем навлекли их возмущенно-вызывающие взоры.

— Ну как вам? — Диана чуть заметно улыбнулась. Макс быстро отвел взгляд от банды.

— Лучше не смотреть ни на кого, — заключил он.

— Верно, — кивнул Эдди. — Видите двух типов впереди? Это Луис Каттано и Чино, двое из шести генералов «Латиноамериканских королей», кому принадлежит наша округа.

— Тебе бы меньше интересоваться всякой дрянью, — презрительно одернул отец. — Для того вы с сестрой и учитесь в Стенсфилде, чтобы отойти от этой гадости.

Замечание отца ввергло Эдди в явное неудовольствие. Грозно нахмурившись, он готов был вступить в бой и сдержался лишь благодаря присутствию друзей.

— Смотрите на провода, — он указал пальцем, Макс и Кристина направили туда взгляды. Над ними висела пара привязанных к электрическим проводам кроссовок. — Знаете, что это значит? Кроссовки погибшего члена банды вешают на проводах над местом убийства в память о нем, — пояснил Назарян нарочито громко. Диана незаметно для отца ткнула брата в плечо. Эдди бросил на отца короткий дерзкий взгляд и отвернулся.

Машина свернула влево и через ярдов сто подъехала к приземистому бежеватому домику. Навес, тянувшийся по всему фасаду, поддерживался пятью квадратными колоннами. Кроме входной двери с левого края, на фасаде имелись два больших деревянных окна с облезлой краской. Ограждением маленькой армянской вотчины служил черный стрельчатый забор, покрытый с боковых сторон густо растущими вьющимися цветами.

— Мы дома, — объявила Диана.

Узкая дорога была застроена стоящими в ряд жилыми одноэтажками, тянущимися в два ряда по обе стороны улицы. Несколько машин покоились на дороге, другие стояли взаперти за ограждением. Вся улица дышала тишиной и умиротворенностью. На тротуарах стояли зеленые и черные, набитые доверху мусорные баки. Диана выудила миг, когда отец и Эдди парковали машину в гараже, и жестом подозвала Манукянов.

— Мы поселились сюда, думая, что будем жить в тихом пригороде, — таинственным шепотом сказала она. — Родители очень жалеют, что не познакомились с городом поближе прежде, чем вложили все деньги в этот дом.

Оба с пониманием кивнули.

— Проходите, дети мои! — торжественно велел Эдди, отворив дверь. Жилище Назарянов представляло собой скудно обставленную гостиную, соединенную с кухней. Здесь находилось лишь самое необходимое — обеденный стол, заставленный стульями, маленький диван с низким столиком напротив телевизора. За гостиной узкий коридор вел в две спальни. Вся мебель была белого цвета и сверкала неоспоримой чистотой. Миссис Назарян приветствовала гостей с радушной улыбкой. При первом взгляде стало ясно, у кого Диана переняла черты лица. Те же темно-карие глаза, правильный овал лица, мягкий взгляд и теплая улыбка. Диана кинулась в объятия матери, расцеловала ее и представила друзей.

— Можешь представить, они тоже жили на Московяна! Возможно, мы вместе играли. Папа вспомнить не смог. Может, ты можешь?

Миссис Назарян долго щурилась, водила пальцами по подбородку, пронизывала Манукянов напряженным взором и в итоге сдалась.

— Вы голодны? Идем за стол, я приготовила фахитос и булочки с подливкой. Между прочим, сегодня день Колумба.

— Пусть девочки ужинают. Мы с Максом не голодны, — спешно вставил Эдди.

— Почему это Макс не голоден? — нахмурилась мать.

— Мы пойдем гулять, а когда вернемся, хотим выпить листовой чай. Вы пьете дома листовой чай?

— Нет, — признался Макс. Он был не меньше миссис Назарян озадачен резкостью друга. Мать, однако, не подала виду.

— Ты пригласил друзей познакомить с нами или своей обожаемой улицей? — порицательно спросил отец, приступивший к ужину.

— Мы сами решим, что нам больше нужно прямо сейчас, — бросил Эдди и кивком позвал Макса к выходу.

— Миссис Назарян, я правда не голоден, — виновато произнес он и попятился к выходу. Кристина обжигала его неодобрительным взглядом, Диана старалась казаться совершенно безучастной, чтобы не захлебнуться от стыда.

Сумрак сгущался, садясь на город громадной шапкой. По небу мрачно плыли пухлые, как овечья шерсть, облака. Несколько работающих фонарей тускло освещали пустынную, утопающую в тишине дорогу. Казалось, звезды и серповая луна освещают ее ярче.

— Справа находится граница «Латиноамериканских королей» и Bloods.

— Кранцы приходили оттуда? — догадался Макс.

— Да. Слева наша с Дианой прежняя школа. Что тебе хочется повидать сперва?

— Границу.

Друзья вышли за черную стрельчатую ограду и не спеша пошли по узкому тротуару, едва вмещающему двух пешеходов. Вокруг царили каменная тишина и насыщенный сумрак. В грядках перед домами росли цветы, вздымаясь над оградой и перекидываясь через нее длинными лозами. «Прыгающих» машин, как и куч бесперебойно стреляющих во все стороны головорезов, также не встретилось. Ничего из виденного им не совпадало с его представлениями о Комптоне. Эдди заметил удивление друга.

— Наш район — единственный во всем Комптоне, где запрет на конфликты установили сами банды. Мы живем в «квадрате мира», который создали «Короли», Crips и Bloods, объединив свои территории восточнее Ранчо-Домингез. Всем бандам, проживающим в нем, запрещено стрелять, драться или другим способом подвергать опасности представителя другой расы. Мы должны быть примером порядка и законности.

— Запрещено воевать только с другой расой?

— Со своей делай что угодно, только не переходи черту.

— Какую?

— Убийство, наивный ты простачок. Полиция довольна обстановкой, и они требуют только не привлекать внимания. Взамен разрешают делать наши ночные делишки.

— Откуда ты так хорошо знаешь?

— Помнишь Луиса Каттано? Это дядя моего друга. Отличный парень. Он мне пообещал, когда мы вырастем, разрешить создать свою банду и вести дела самому.

— И зачем тебе это надо?

— То есть зачем? — изумился Назарян. — Затем же, зачем люди ходят в офисы, красят машины, чинят провода, работают официантами.

— Но это нечестно.

— Я могу доказать, что ты ошибаешься.

— Что это за ночные делишки?

— Не нужно пока тебе знать.

— Ты собираешься убивать людей?

— Нет, глупыш. Убивать грешно и запрещено старшими. Я собираюсь добиться успеха другими способами.

Быстрый мороз пробежал по телу Макса, проник в кровь, прогнав жар к лицу.

— Ты серьезно? Ты признаешься в том, что готов преступлениями добиться успеха? — недоверчиво переспросил он. Гонор друга ужасал его.

— Послушай, малыш. — Эдди стал уставать от назойливости Макса. — Ты слышал что-нибудь о волчьих стаях?

— Знаю, что они живут семьей.

— Смотри. — Они вышли на перекресток. Впереди тянулись железнодорожные рельсы, заключенные в решетчатое ограждение. За рельсами виднелись размытые во мраке контуры одноэтажек. — Это граница. За ней территория Bloods, а правее Crips.

— Там живут Кранцы. — Макс присматривался к домам; вдруг ему представилась шайка Кармака, перепрыгивающая ограждение, и сам Кранц, не раз проходивший по тому месту, где он стоит, спешащий увидеться с Дианой.

— Так вот. — Они развернулись, зашагали обратно. — Как думаешь, почему волкам удается выжить в суровой Арктике? Смогли бы они прокормиться, если бы охотились разрозненно?

— Не знаю.

— Нет, нет! — рокочуще рыкнул Эдди. — Подохли бы с голода. Если не хочешь быть одиноким козлом, всю жизнь удирающим от волков, тебе нужна семья.

— Чем плоха твоя семья?

— У меня не семья, — презрительно фыркнул Назарян. — У меня чертов кодекс Хаммурапи. И не только у меня. Посмотри, как мы живем. Когда еще жизнь человека была так упорядочена? О каких свершениях можно говорить, если нас отлили в стальные строки законов государства, порядков, общества, и еще чертовой дюжины? Ты должен знать, что историю вершили люди, вырвавшиеся из этих оков, существовавших во все времена. Те, кто придерживался надуманных, ватных кодексов, ушли в небытие, как и эти кодексы, устаревшие и умершие. На смену им пришли другие люди и кодексы, и они ушли в небытие. И во время каждого исторического витка находились люди, срывавшиеся с этого колеса-убийцы, освободившие свой дух и разум и устремившие их на подвиги. Этих людей ты сейчас изучаешь по учебникам, славословишь и преклоняешься перед ними.

— Тебя страшно слушать, — признался Макс, чувствуя себя ущербным под этим рокочущим накатом несообразно с тринадцатилетним человеком умных слов. — Ты отвергаешь свою семью только потому, что они запрещают тебе быть преступником?

Опрометчивый вопрос Макса чуть не переполнил чашу гнева Эдди, заставив того судорожно сжать кулаки.

— Ты не понимаешь главного. Если я покорюсь предубеждениям, я пропал. Я не хочу быть преступником. Моя честь — это то, что я обязан беречь. Но пока ты не поверишь в то, что твой ум и твой дух имеют право на жизнь, ты останешься во мраке времени. Оно тебя сглотнет, как кит глотает разом десять фунтов планктона. Поэтому мы должны делать все, что позволяют нам время и место, где мы живем. Я создам свою волчью стаю, которая позволит мне быть королем, пусть маленьким, но я совершенно точно не буду кособоким дурнем, скованным предрассудками. Эдди Назарян не согласен влиться в массу дурных простофиль, в чей мозг проникла кюретка с налетом архаичной ржавчины; я не позволю провести над собой эту позорную лоботомию!

— Тебе точно тринадцать лет? Я не понял ничего из сказанного. Ты называешь предрассудками воспитание, которое тебе дают родители? — спросил Макс, не боясь больше переполнения чаши. «Я выдержу все, только бы понять, что у него на уме», — думал он. Одна поразительная для его возраста эрудиция помогала Эдди располагать к себе. В копотной темноте они прошли жилище Назарянов.

— Да, если они противоречат моим целям. Обязанности, предубеждения, устои — все, что является атавизмом и уродует нас сегодня. Моя мечта — иметь свою сильную стаю, и никакая архаика, никакие ущербные кодексы меня не остановят.

Эдди остался весьма доволен убедительной победой. Макс молчал, разгромленный неистовым ураганом. Он чувствовал несогласие, но не знал, как выразить. Этот парень с блестящим умом и бешеным нравом внес хаос своими сумасбродными взглядами. Наверное, такое сочетание, приправленное могучей физической силой, и рождает темперамент разъяренного быка, готовность шпагой доказывать свою правоту.

— Не знаю, что и сказать.

— Ты согласен со мной?

Макс колебался с ответом.

— Не согласен только с тем, что родительское воспитание — это, как ты сказал, уродует нас.

— Я сказал не так. Родители дали мне жизнь, уже этим я им обязан. Но это не дает права влезать в мой ум и крутить детали по своему разумению, не понимая, что вместо пользы они прикручивают мне обезьяний хвост. Мы должны действовать, прислушиваясь к себе, иначе человек так и остался бы виснущим на дереве шимпанзе.

— Но ведь твои родители желают тебе именно лучшего, потому и хотят закрутить кое-какие детали в твоей голове.

— Они крутят по своему пройденному опыту. Время же меняется с такой скоростью, что нашим старшим уже за ним не угнаться. Когда-нибудь время всех рассудит. И тогда поглядим, кто где окажется. Вся наша планета стала такой, какая есть, благодаря бесконечной череде случайных событий, подавляющая часть которых, если вырвать каждое из цепи длиной в миллиарды лет, была губительна для планеты. Но спустя десяток-другой миллионов лет последствия этого губительного события приводили к благоприятному исходу. Точно так же я чувствую влечение к необычным, рискованным, может, смертельно опасным событиям. И уверен: в будущем они принесут мне пользу; как наша Земля, единственный оазис жизни в мертвой черноте, я буду блистать и выделяться всеми своими достоинствами, которые остальные побоялись приобрести.

— Мне нравится, что ты сравниваешь свою жизнь с эволюцией нашей планеты, — усмехнулся Макс.

— Ты снова ничего не понял. Ладно, малыш. Через несколько лет, когда будешь готов, мы вернемся к этому разговору. Вот наша прежняя школа.

Только сейчас Макс заметил, что они стоят возле низкого здания полукруглой формы, с оранжевато-земельного цвета стенами и плоской выступающей крышей.

К школе примыкал небольшой парк. Несколько подростков кулаками выясняли отношения, разнося злобные крики по всему парку. Эдди указал на дерущихся.

— Обычное занятие шпаны. — Вглядевшись внимательнее, сказал: — Идем, посмотрим кто это. — Они ускорили шаг, приблизились к своре.

— Это же Сеск и Доминик! — воскликнул Эдди. — Познакомлю тебя с моими друзьями. — Он трусцой устремился к гурьбе, Макс побежал вслед.

— Ну-ка прекратили, не то руки всем оторву! — громогласно оповестил Эдди о своем прибытии. С приходом Назаряна драка мгновенно прекратилась, как по взмаху волшебной палочки.

— Что за брачные игры тут устроили?! — продолжал он командным голосом усмирять потных, задыхавшихся оборванцев. — Разбежались все с глаз моих, или я с каждым лично устрою такую брачную игру, мало не покажется! Что тут произошло?

Чудеса, изумлялся Макс. Сорванцы будто начисто позабыли, что творили десять секунд назад, и начали один за другим, потрепанные и урчавшие от боли, расходиться. Двое из этой компании торопливо зашагали к Эдди.

— Этому отребью только волю дай — сгрызут друг друга, даже не отрыгнут! — проворчал один из них, парень возраста Эдди, схожего сложения, но гораздо темнее, и с вытянутым, как клюв орла, лицом. Его растопыренные ежиными иглами волосы поблескивали от пота.

— Знакомьтесь — Макс Манукян, Доминик Петейра, — небрежно представил Эдди. — А это Франсиско Каттано, для нас просто Сеск.

Второй был ростом с Макса, с тяжелым клубком черных волос, оливковой кожей и острым, почти колючим взглядом.

Оба пожали Максу руки — Доминик сухо и хмуро, Сеск чуть более дружелюбно, но не без пренебрежения.

— Ты приехал один? — спросил Сеск у Эдди.

— С Дианой.

— Когда и на сколько?

— Сегодня, завтра вечером возвращаемся. Макс — мой стенсфилдский друг. Решил познакомить его с Комптоном.

— Не боишься причинить дружку моральную травму? — ухмыльнулся Сеск.

— Тише, приятель, я хоть и младше, но в морду дать могу, — пригрозил Макс, не чувствуя, однако, злости. Что-то во взгляде Сеска подсказало ему, что тот настроен невраждебно.

— Храбрая моська, — похвалил Сеск и поглядел на Эдди. — Он мне нравится! — И вновь обратился к Максу: — Как тебе у нас, парень?

— Интересно, — ответил Макс, понимая, что обязан держаться уверенно.

— Сеск и Доминго — мои лучшие друзья на всем Запад-Клод-стрит. Так из-за чего сцепились?

— Тьяго назвал Рикки кретином, завязалась драка, и на подмогу обоим бросились остальные. — Сеск посмотрел на Макса. — Такими словами не бросаются. Здесь каждый сам за себя, парень. Если не можешь за себя постоять, тебя не возьмут в банду.

— Какие новости за неделю, пока меня не было?

— Все так же, Локо. Вчера катались на байках по реке, удирали от Т-1000. Ты любишь кататься на байке, Макс?

Не успел Макс ответить, как издалека раздался возглас Дианы.

— Эй, вы! Бросили меня и свалили?

Четверо разом оглянулись, глядя, как Диана стремительно приближается к ним. Сердце Макса екнуло при мысли, что здесь она чувствует себя как дома.

— На него никакой надежды, но хоть бы ты сказала, что вы здесь! — воскликнул в ответ Доминик, оскалившись в приветственной улыбке.

— На себя бы посмотрел! — откликнулась Диана, ускоряя шаг и тоже салютуя Сеску с Домиником. — Даже не сподобились позвать меня!

Оба по очереди обняли Диану, приветствие получилось вполне в традициях лучших друзей.

— Что вы тут творили без нас? — хозяйским тоном спросила Диана. Если бы не ее красота и девичья хрупкость, ее можно было бы запросто причислить к «своим», — столь свободно и беспечно она вела себя. Вот как уличная жизнь дополняет материнскую мягкость.

— Да разве мы способны на что-то без нашего MVP? — засмеялся Сеск.

— Что это за банда такая, где MVP — девочка? — саркастично подхватил Эдди.

Четверо комптонцев объединились в некую невидимую сферу, и Макс почувствовал себя лишним. На некоторое время они начисто забыли про его существование, рассказывая друг другу всякие смешные истории, случившиеся за полтора месяца разлуки. Вот что такое настоящая семья, вот что Эдди так старается перенести в наше стенсфилдское сообщество, думал Макс. Как же далека его жизнь от жизни Назарянов? С каждой минутой Диана и Эдди казались ему все более недосягаемыми. Столь вольготно чувствовать себя в уличной среде и не только не уступать, но бесспорно превосходить соседей по улице в уважении. Максу стало казаться, что, если бы Эдди и Диана вдруг исчезли, Сеск и Доминик тут же кинулись бы на него с кулаками, и ему пришлось бы право на уважение доказывать силой, тогда как Назаряны доказали свое право на уважение ясным умом и запредельной решительностью. Поразительная простота, с которой компания держалась, заражала Макса, и он невольно загорелся желанием быть таким же, как они.

Наконец, Диана вспомнила, зачем искала Макса.

— Ваш отец приехал, просил передать, чтобы ты немедленно возвращался и вам пора домой. — И, ехидно улыбнувшись Сеску и Доминику, сказала: — Не уходите, мы с Эдди проводим друзей и придем к вам.

— Вмажь там этим паршивцам Кранцам, — обратился Сеск к Максу.

Их прощание напомнило сцены из рэп-клипов, причем с Дианой попрощались так же: сперва с гулким хлопком ударили по рукам, взяли друг друга за большие пальцы, затем качнулись вперед и картинно столкнулись плечами. Когда пришел черед Макса прощаться, он попытался в точности повторить этот ритуал, и у него, кажется, получилось.

— Приводи сюда братишку почаще, Локо! — изъявил желание Сеск. — Серьезно, Макс, тебе с нами понравится. Тем более, парень ты не промах.

— И если вдруг в этом вашем Стенсфилде какая проблема, знаете к кому обратиться, — дополнил Доминик.

По пути домой Эдди расспрашивал Макса о его впечатлениях. Диана шла молча, внимая каждому его слову, и ревниво впивалась в Макса взглядом, когда он делился мыслями. Всем своим видом она возмущалась и стыдилась его с Кристиной приезда.

— Теперь-то ты доволен, Эдди? — стиснув зубы, роптала она. — Я на тебя очень зла.

— Хватит ворчать, Максу очень даже понравилось, — возражал брат.

— Конечно, понравилось, ведь нет места лучше Комптона, — съязвила Диана, не оборачиваясь. Она шла впереди широким, звучно отдававшимся от асфальта шагом, слегка поворачивая голову по сторонам и окидывая округу изучающим взором, как хозяйка, зашедшая домой после долгого отсутствия.

Отец стоял у крыльца вместе с Кристиной, скрестив руки на груди. Назарян-старший о чем-то ему говорил, водя рукой по воздуху. Вероятно, описывал маршрут до дома. Отец, казалось, не слушал. Максом овладела неописуемая радость от встречи с отцом в этом небезопасном месте. Он ускорил шаг, обогнал друзей и бросился в его объятия. Отец молча провел сыну по голове и глубоко заглянул ему в глаза.

— Все в порядке? — глухо спросил он.

— Да, папа. Мы с Эдди отлично погуляли.

— Попрощайтесь, и садитесь в машину.

Завершив прощания и выразив признательность, Макс и Кристина выполнили указание. Отец задержался, скупо поблагодарил Назаряна-старшего и кивнул детям в знак прощания. Выехав на фривей, он грозно взглянул на детей.

— Вы дружите с ними?

От холода, веявшего в голосе, обоим стало неловко. Макс вдруг оробел, почувствовав непонятную вину.

— Да, — тихо ответила Кристина. — Они наши лучшие друзья в Стенсфилде.

— И после того, что вы увидели, намерены продолжить дружбу?

Оба промолчали, скованные отцовским морозом.

— Это опасно. Они опасны. Порядочные семьи не могут жить в Комптоне. Вы должны прекратить дружбу с этими распутниками.