Прогулки с Алисой

Гарри Беар, 2014

Новая повесть Г. Беара рассказывает нам о девушке Алисе Чудесной, которая живет в наше время, скучает, влюбляется, переживает, в стихах и прозе рассуждает о проблемах земной и небесной жизни. И было бы это все буднично и банально, но девушка-то оказывается не просто начинающей поэтессой, а гостьей с Красной планеты. И отнюдь не Земля – её настоящий дом, и не земные переживания – её боль, а любовь для неё только форма её параллельного существования. Не будем преувеличивать степень понимания читателем текстов «космической Алисы», хотя только во время прогулок с поэтом она и предстаёт перед нами той, кем является на самой деле…

Прогулка 3. ГРЕЗЫ о ЛЮБВИ

Вот и общайся после этого с нервными старшеклассницами, пишущими любовные стишки! Это ж надо так нелепо… «Едва с пеленок — кокетка, ветреный ребенок…». Моя устоявшаяся, выверенная годами жизнь вдруг начала казаться мне пресной, однообразной и совсем вялой. Мяуканье возмущенной кошки, которой я впервые за долгие годы забыл налить молоко в любезно подвинутую мне под ноги миску, немного привело меня в чувство. Я никак не мог найти никакого оправдания своим дневным переживаниям, от души называл их бредом и нелепой фантазией, но…

Вечером того же дня я засел за Алисину тетрадку и обнаружил там пару-тройку вполне приличных с точки зрения техники, точных в выражении мыслей стихотворений. Конечно, меня продолжало преследовать ощущение, что все представленное мне Алисой я где-то уже читал или видел. Это было, в принципе, обычное впечатление от стихов начинающего автора, и я решил на нем не зацикливаться.

Вот передо мной первое из стихотворений, видимо, и посвященное летнему спутнику загадочной Алисы.

Случайная встреча

Саше N посвящается

Мы встретились просто, случайно,

Меня поразили твои

Немыслимо сильные руки

И алые губы любви…

Я сразу забыла кокетство,

Заметив взор серо-стальной —

Мое несчастливое детство

Прошло в сей же миг стороной.

Сама подошла к тебе первой,

Прижалась, сказала:"Люблю…".

Ты чуть не назвал меня"стервой":

Ну что ж, милый, я потерплю.

"Малышка, ты верно ошиблась!

Во мне не того видишь ты…",

Но ради тебя я расшиблась

В лепешку… Принес мне цветы

И очень спокойно заметил:

"Недолго я буду с тобой!

Вся жизнь моя — ветер и пепел,

Ты станешь мне просто рабой…".

Те несколько месяцев счастья

С тобой мне уже не вернуть…

Теперь наступило ненастье,

И горек и страшен мой путь.

Ты сделал меня настоящей,

Не куклой я стала, ж и в о й!

Уж девочки нет той блестящей,

Жена была рядом с тобой.

"Да разве Судьбу переспоришь? —

С улыбкой ты мне говорил. —

Ты, девочка, многого стоишь…"–

Однако меня ты забыл!

* * * * * * * * * * * *

И с кем бы потом не встречалась —

Была я навеки т в о е й…

О, если бы мы обвенчались —

Жены б не нашел ты верней!

— Пришли мне хоть весточку, милый!

Скажи, что ты любишь меня.

Иначе, откуда взять силы,

Чтоб жить и дышать без тебя?!

…Мы встретились будто случайно,

Меня поразили твои

Немыслимо сильные руки

И алые губы любви.

Любопытный текст, «жизненный»! Хотя все эти «алые губы любви», «немыслимо сильные руки» и «серо-стальной взор» милого дружка выглядели в стихотворении банальными клише. Но канва событий была достаточно понятна, и я даже посочувствовал юной деве, «расшибшейся в лепешку» из-за этого многоопытного, судя по всему, охранника, который, очевидно, на Уголовный кодекс плевать хотел и ситуацией в полной мере воспользовался. Несколько смущало мелькание в тексте слова «жена», но и это было отчасти понятно, коли Алиса не могла найти в себе силы, «чтоб жить и дышать без тебя». Выражение «горек и страшен мой путь» мне показалось весьма знакомым, но откуда Алиса его слямзила, я вспомнить не смог. Второе стихотворение, посвященное тому же Саше, носило более громкое название — «Погибшее чувство», по сути, повторяло, хотя и в других выражениях, тот же нехитрый сюжет отношений «стального, сурового мэна» и его юной возлюбленной. Концовка была еще более трагичной: героиня всерьез задумывалась, а не утопиться ли ей в том самом озере, возле которого и произошло «слиянье наших душ и тел». Но судя по контексту, фразу можно было считать всего лишь гиперболой.

К этим двум произведениям Алисы по логике примыкал еще один текст «Раздумья», он был куда интереснее, а главное — свидетельствовал о знакомстве Алисы с моим собственным стихотворением с подобным же названием.

Раздумья

Очень смутно я помню, что было

Этим летом с тобой и со мною:

Только желтый песок как пустыня,

Только синее озеро стыло,

Только счастье быть рядом с тобою!

…Это было не больно, но честно —

Я не знаю, зачем это нужно.

Для слияния более тесного,

Чем простая и чистая дружба?

Ты, наверно, искал только ласки,

А нашел мою грусть и сомненья.

Я считала, что ты принц из сказки!

Не учла я, что счастье — мгновенье…

Не забыл ты те страстные ночи?

Разве помнишь мои откровенья?

Этот шепот, мой смех между строчек

Ты не понял! и стал только тенью.

Ах, кому рассказать мне все это,

К чьим ногам мне упасть головою?

Впрочем, честно: я летом согрета

И уже не замерзну зимою!

Конечно, разумный читатель, может взять и удивиться, а какое мне, разумному человеку, собственно дело до всех этих девичьих страданий и писаний? Что это даст мне для понимания нашей убогой земной и тяжелой российской жизни. Но тогда этому разумному читателю следует немедленно закрыть эту повесть и пойти на улочку продышаться воздухом. Или, на худой конец, включить заветную кнопку и послушать на ночь глядя дежурные приколы Миши Задорнова или почитать афоризмы Миши Веллера. А вот читателям, которым это уже надоело, можно рекомендовать дочитать сию повесть до самого ее завершения.

Алисины «Раздумья» мне показались очень занятными, хотя на первый взгляд и этот ее текст выглядел банальным и психологически объяснимым. Но некоторые удачные метафоры и сравнения вроде: «желтый песок как пустыня», «мой смех между строчек», «я летом согрета и уже не замерзну…» — оживляли стихотворение и делали его весьма запоминающимся. Талант у девчонки, несомненно, присутствовал; будет жаль, если она потом, по ряду причин, забросит эти свои поэтические штудии. А охранник Саша просто Дон Гуан какой-то али Казанова, не иначе. Сумел же столько чувств и эмоций вызвать во вполне себе сдержанной девушке!

Так ревниво думал я, перелистывая занятную тетрадку дальше и по ходу пьесы пропуская стихи про «подлых паразитов» — одноклассников и фетовские зарисовки зимнего леса. Я листал ее до тех пор, пока не наткнулся на пустой тетрадный лист, где цветными фломастерами и большими буквами были выведены загадочные слова:

«Там Дальше Читать Только Тем, кто Хочет Стать Посвященным! Другим — Не Нужно»

Ага, понятно. Девичьи причуды, тайны клада, пещера Лехтвейса… Алиса снова дурачилась, может, в расчете на мое пылкое воображение. Но заглянуть за 12‑ю страницу все же, видимо, следовало, не закрывать же тетрадь на самом интересном месте. Я мысленно перекрестился и открыл страницу за номером 13; на первый взгляд, она была почти чистой, если бы не приписка в самом низу страницы. Я прочел до боли знакомые мне строчки: «Поэзии присуща простота…», после это не открыть страницу номер 14 я уже не мог.

Далее было стихотворение с удивительным названием «Страсти по Марсу». В первую секунду я почему-то решил, что Марс — это имя очередного увлечения нашей любвеобильной девицы и хотел захлопнуть тетрадь и убрать куда подальше. Но тут же я сообразил, что предлагаемый текст «для посвящённых» говорит совсем о другом, никак не связанном с земными делами. Когда я начал его читать, мой слух сразу наполнил ритм Николая Гумилева с его конквистадорами, но содержание Алисиного стихотворения заставило забыть о технической стороне дела.

Страсти по Марсу

Путешествуя по мировой Вселенной,

Мне знакомый говорил не раз,

Как похож на огнь, почти нетленный,

Из космического облака — наш Марс.

Он кружится в мировом пространстве,

Где забыты люди и века,

Существует Марс в непостоянстве,

Как усталый ветер в облаках.

Города Его — присыпанные пылью,

Конец ознакомительного фрагмента.