Свет невозможных звезд

Гарет Л. Пауэлл, 2020

«Как быть, когда кончается твой мир? Кого пытаться спасти? Где искать убежища?» Эти вопросы задает себе капитан «Злой Собаки», разумного космического крейсера, который пытается уйти от погони. У него на хвосте – непобедимый Кинжальный флот, стремящийся уничтожить все корабли человечества, а топливо почти на исходе. Согласно плану, «Злая Собака» должна дотянуть до Интрузии, области космоса с неизученными, таинственными свойствами, благодаря чему Кинжальный флот и драконоподобные твари из гипера обходят эти места стороной. Есть надежда, что там безопасно – насколько это возможно в нестабильной реальности. Но можно ли назвать реальным то, с чем придется столкнуться команде «Собаки»?.. Захватывающее завершение космической трилогии! Впервые на русском! В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Часть вторая

Сейчас

…Праведник кроткий неистовствует

посреди пустынь и средь диких львов^[2].

Уильям Блейк. Бракосочетание Рая и Ада

3

Сал Констанц

— Может, я не слишком вовремя, — сказала «Злая Собака», — но у меня для тебя сообщение.

Я сидела на краю койки, крутила в руках бейсболку. Сидела уже довольно давно, вслушиваясь в знакомое поскрипывание корпуса, — корабль раздвигал носом туманный занавес гиперпространства.

— Что за сообщение?

— Велено было вручить тебе после выполнения задания и благополучного возвращения, — поморщилась аватара. — Но непохоже, что мы в ближайшее время попадем домой, и я считаю, лучше передать сразу.

— От кого?

— От Альвы Клэй.

У меня запнулось сердце.

— От Альвы?

— Она доверила его мне на условии, что я озвучу после ее смерти.

Я перевела дыхание. Руки ломали козырек кепки. Я открыла рот, но, оказывается, разучилась говорить — получилось какое-то карканье.

— Воспроизвести? — спросила «Злая Собака».

Она выбрала на сей раз черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Так она, очевидно, представляла себе официальный вид. Я, поднявшись, прошла к шкафу, где держала бутылку денебского джина и крошечную чашечку. Налила себе солидную порцию розового наркотика, сделала глоток и вздрогнула, когда напиток наждаком прошелся по пищеводу.

— Давай.

— Ты уверена? Если это слишком болезненное переживание, я могу очистить файл.

— Включай.

Экран растворился, опустел. Когда вернулось изображение, у меня внутри все оборвалось. Альва смотрела на меня. Она сидела в своей каюте, подвязав дреды красной банданой, и татуировки на ее руках будто извивались в лучах верхнего света.

— Привет. — Она затянулась трубочкой с барракудовой травкой. Голубой дымок заслонил лицо. — Раз ты это смотришь, я, надо думать, мертва. — Она прокашлялась и отвела взгляд от камеры, словно застеснялась и не хотела смотреть мне в глаза даже с такой дали. — Я видела, как тебя перепахала смерть Джорджа, и знаю, что от меня ты помощи не дождалась, я сама тебя винила. Заткнись — так и было. Но с тех пор, знаешь ли, мы стали ближе. — Она вытрясла пепел в пластиковую чашечку. — Тебе известно, как у нас теперь. И мне не хочется, чтобы ты опять так мучилась. Только не из-за меня. Поэтому я записываю это сообщение и оставлю его у «Собаки», чтобы сказать тебе: что бы ни случилось, это не твоя вина. По моему счету на тебе долгов нет. — Она снова затянулась. — Я в команде, потому что верю в наше дело. И ты, по-моему, тоже веришь. Так что не трави себе душу. Я могла погибнуть еще тогда, в джунглях. Каждый день после того был мне в подарок, и твоя дружба — далеко не в последнюю очередь, даже если со мной не всегда было легко.

Внезапная улыбка на ее лице была неожиданной и прекрасной, как летняя молния.

— Так что крепись, девочка. — Она вдохнула последний дым из трубки и выбила ее в кофейную чашку. — Ты сама не знаешь, какая ты сильная. Что бы ни случилось, я уверена, ты справишься.

Она потянулась к камере, как если бы хотела отключить запись, но задержала руку. Взгляд, уставленный в столик перед ней, метнулся вверх, и я дернулась, встретившись сквозь экран с ее глазами.

— Мне только жаль, что меня нет рядом, чтобы тебе помочь, — сказала Альва.

Я все плакала и плакала: выворачивалась наизнанку, изливая в рыданиях потерю, вину, прощение и любовь. «Злая Собака» стояла и смотрела. Наконец, где-то через полчаса, когда я выплакала большую часть горя, она сказала:

— Не понимаю, зачем вы с собой так обращаетесь.

Я вытерла нос рукавом.

— Как?

— Воскрешаете мучительные воспоминания. Посылаете друг другу письма из могилы. Разве мало сознавать, что случилось что-то плохое, и непременно надо ворошить прошлое?

Я проглотила новые слезы и хлюпнула носом. Она не виновата, что не понимает.

— Люди по-другому запрограммированы, — объяснила я. — Мы живем в прошлом, как бы это ни было больно, потому что рано или поздно нам всем предстоит уйти.

Аватара приняла задумчивый вид.

— Но ведь рано или поздно умирают все. Нам следует почтить их деяния и идти дальше.

— Не всегда это так легко. Бывает, что мы не готовы идти дальше.

— Почему?

— Трудно объяснить. — Я подумала о погибших родителях в обломках разбитого корабля-разведчика. — Пока мы кого-то помним, носим в памяти и сердце их образ и слова, они для нас как будто живы.

— И вы выбираете память вместо успокоения?

— Пожалуй, можно и так сказать.

— Может быть, и я этому со временем научусь.

— Не слишком спеши.

— Почему?

— Потому что в чем-то я тебе завидую.

«Злая Собака» приняла удивленный вид.

— Завидуешь?

Я потерла себе загривок и грустно улыбнулась.

— Ты не знаешь, что такое разбитое сердце.

На миг ее лицо выразило почти нестерпимую жалость, а потом резко переменилось, стало совершенно деловым.

— Принимаю шум двигателей, — сообщила она. — Два корабля на курсе сближения.

Я села прямо.

— Они нас видят?

— Ответ отрицательный. Следуя текущему курсу, они пройдут в ста тысячах километров у нас за кормой.

— Из Мраморной армады?

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони. При мысли о кинжалоподобных истребителях в такой дали от пределов человеческого космоса мурашки поползли по коже.

— Нет, это гражданские суда.

— Человеческие?

— По всей вероятности, да.

Я втянула носом последние слезы.

— Значит, беженцы, такие же, как мы. Может, стоит поздороваться?

«Злая Собака» прищурилась.

— Обозначая себя, мы значительно рискуем.

Я высморкалась в рукав.

— А вдруг у них найдутся запасные топливные стержни?

— Хм-м… — Она побарабанила пальцами по подбородку. — Это мысль.

— И еще можно попросить, чтобы «Адалвольф» себя не выдавал. Гражданские вряд ли его высмотрят. А он мог бы не спускать с них глаз.

— Возможно, это разумно.

— Ну и ладно.

Я вызвала тактический дисплей и оценила наши относительные позиции. Те корабли шли в нормальном пространстве, возможно подзаряжая двигатели перед новым прыжком в высшие измерения.

— Дождись максимального сближения и вызывай их.

— Есть, капитан. Через две минуты.

За это время я выправила козырек, плеснула водой в лицо и, как смогла, почистила комбинезон.

«Собака», чьи датчики загружались входящими данными, делилась со мной новыми сведениями по приближающимся кораблям. Судя по всему, один был торговец класса «предприниматель» — угловатый, словно собранный из конструктора, с огромными дюзами и раскрашен оранжевым по серому. Второй, разведчик класса «педант», рядом с ним казался малюткой, да и был всего лишь облепленной датчиками и наблюдательной аппаратурой жилой сферой, навьюченной на движок. А если посмотреть, как заикались их двигатели, оба нуждались в ремонте и техобслуживании.

— Даю связь.

— Спасибо. — Я откашлялась. — Вниманию гражданских судов. Я капитан Констанц, Дом Возврата. Помощь нужна?

Ответ дошел до нас через несколько секунд, и за эти секунды мне представилось, как замарала штаны команда, когда в относительной близости обнаружился вдруг тяжелый крейсер.

Экран осветился, на нем возникло ошарашенное лицо мужчины средних лет.

— Капитан Констанц, какая удача! Я доктор Хью с разведчика «Безудержное любопытство». Направлялись от альфы Центавра к Интрузии, когда дома черти с цепи сорвались.

— Кто с вами?

— Это вольный торговец «Северянин» из Нью-Гордано. Только он поврежден. Прием есть, но передатчик отказал, а наши принтеры не производят нужных деталей.

— С этим я наверняка смогу помочь.

Хью погладил блестящую лысину ладонью.

— Благодарю, капитан. Вы не представляете, как мы рады вас видеть.

— Всегда пожалуйста. Спасение страждущих и заблудших — наша работа.

— Вы, как я вижу, и сами побывали в переделке.

— Свою порцию получили.

— Мы чем-то можем вам помочь?

— Нет, если только у вас не завалялось топливных стержней военной модели.

— Боюсь, что нет. — Хью поджал губы. — Но примерно в шести световых отсюда есть, как выражается капитан «Северянина», кладбище. Мы надеялись найти там новый передатчик. Может быть, если вы нас туда проводите, там и для вас найдется нужное?

Шульцу одолжили спортивный костюм цвета хаки. Капитан давно не причесывался и основательно оброс щетиной.

— Чем могу быть полезен?

— Мы направляемся к кладбищу. — Я открыла тактическую сеть с трехмерным изображением ближайших галактик и указала звезду на внешней периферии Общности. — По словам Люси, вам эти места знакомы.

Шульц потер загривок. Он прежде зарабатывал на жизнь, подбирая обломки войны Архипелаго.

— Угу.

— Нельзя ли поподробнее?

— Местные называют свою систему Переменной, — сказал он. — Лежит на границе пространства скакунов.

— Это я вижу.

Шульц уставился на носки своих ботинок.

— Мы иногда продавали там старье.

Аватара «Злой Собаки» нахмурилась с экрана.

— Я слышала о подобных местах, — заявила она. — Не одобряю.

— Да, это вроде как незаконно, — застенчиво улыбнулся Шульц. — Зато весьма доходно.

«Злую Собаку» он не убедил.

— Мое неодобрение не относится к вопросам легальности или прибыльности. Я возражаю против мародеров, которые сдают моих падших соратников мясникам на разделку и распродажу.

Шульц выпятил подбородок.

— Это я-то мародер?

Глаза «Злой Собаки» вспыхнули угольями.

— А ты как думал?

— Эй! — Я встала между ними, не давая разгореться склоке. — Нельзя ли вернуться к насущным вопросам?

Оба сверлили меня взглядами. Я ответила тем же.

— Там можно купить топливные стержни?

— Не исключено, — ответил Шульц, подчеркнуто игнорируя «Злую Собаку». — Переменная — не официальный космопорт, но старых звездолетов на ней до черта.

— Как в музее?

— Скорее, как на бойне, — не сумела скрыть отвращения «Злая Собака», но хоть глаза у нее остыли до нормы. — Почему, ты думаешь, ее называют кладбищем? Все расы Множественности веками сваливали туда свои корабли. Неисправные, устаревших моделей, зачумленные. Местные добывают с них стройматериалы и электронику. — Выражением лица она ясно дала понять, что об этом думает. — Все же, как мне ни больно это признать, господин Шульц прав — заряженные стержни там, вероятно, найдутся.

Я разглядывала карту.

— Но это уже на краю Общности. В зоне досягаемости Мраморной армады. Есть риск. Ничего другого в окрестностях не найдется?

— Боюсь, что нет.

— Тогда не вижу выбора. — Я развалилась, задрала ноги в ботинках на панель, скрестила лодыжки. — Свяжись с гражданскими и веди всю компанию к Переменной.

Два «хищника» заняли места, нацелив носы параллельно гражданским судам — к нужной нам звезде. Когда они закончили разворот, все четверо начали ускоряться. Перегретая плазма с рычанием рвалась из дюз, поглотители инерции, защищавшие людей от перегрузки, взвизгивали от натуги. Я, все еще сидя с вытянутыми на панели ногами в рубке «Злой Собаки», ухмыльнулась. Мне, как старшему офицеру маленькой флотилии, причитался теперь ранг коммодора. Не то чтобы чины для меня что-то значили. Просто я сознавала, что сейчас родители мной бы гордились. В детстве я была не из прилежных учениц, и наверняка им случалось разувериться, что я когда-нибудь стану достойной своей прапрабабки Софии Никитас, бежавшей с умирающей Земли, чтобы основать Дом Возврата.

Наверное, нехорошо гордиться ничего не значащим повышением в чине, когда на голову рушатся осколки межзвездной цивилизации. Но, кроме «Злой Собаки» и этой маленькой победы, у меня ничего не было. Все остальное вырвали из рук.

На экране появилась аватара «Адалвольфа»: как обычно, стройного и бледного, с копной черных волос и горящими солнцами глаз.

— Привет, коммодор, — склонил он голову, а подняв глаза, добавил: — Прежде чем мы прыгнем, я хотел бы обсудить один небольшой вопрос.

— Что-то не так?

— Нет, совсем нет. Просто я подумал о соответствующем обозначении и хотел бы сменить имя. — Он пожал плечами. — В конце концов, флота Конгломерата больше не существует, а мое название несет отпечаток дурной репутации. В будущем это может стать препятствием в отношениях с любыми людьми и кораблями, с которыми мы столкнемся.

— Как нам тогда называть тебя?

— Я бы взял идентификацию «Кающегося грешника» — судна Дома Возврата.

— Ты ведь понимаешь, что Дома, возможно, уже не существует?

— Тем не менее.

— Ну что ж, хорошо. Пусть маленький драфф перенастроит тебе транспондер и нанесет соответствующие опознавательные знаки.

Его аватара снова поклонилась:

— Благодарю, коммодор.

— Рада помочь.

Я надеялась, что корабль не кривил душой. Как «Адалвольф», он был не из совестливых и до заключения нашего хрупкого союза даже дрался со мной в Галерее. Хорошо, если смена имени означает и более глубокие изменения в душе. «Злая Собака» тоже натворила ужасов, прежде чем отрастила совесть и стала тем, кто она теперь, так что мне приходилось толковать сомнение в пользу ее брата.

— А сейчас набирай ход, — приказала я, — встретимся на Переменной. И немедленно сообщай в случае обнаружения в гипере любых необычных явлений. — Я пальцем коснулась козырька бейсболки. — Констанц. Конец связи.

Я проследила, как новоявленный «Кающийся грешник» уходит в темноту — выхлоп дюз пылал запертой в клетку новой звездой. Неужели мы с ним — и вправду все, что осталось от Дома Возврата? Я стиснула челюсти. Почему-то первое, о чем подумалось: я не попаду на общую встречу Дома, где раз в пять лет собирались тысяча кораблей и экипажей, делились рассказами, познаниями и генетическим материалом. Девять месяцев спустя рождалось немало детей, но оно и к лучшему. Вливание свежей крови никому еще не вредило.

Неужели всему конец? И все те корабли и люди уже мертвы? И если Дом рухнул, что мы теперь?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Перевод А. Сергеева.