Лилия между тернами

Галина Чередий, 2016

Единственный, кто может спасти от жестокой расправы, постигшей ее семью. Единственный, кто имеет силы противостоять бешеным Городским Волкам, растерзавшим всех родных и близких. Единственный, кто когда-то давным-давно дарил чувство защиты, сейчас пугает больше, чем преследующие враги. Довериться ли разуму, велящему бежать от него, или детской памяти, хранящей светлый образ защитника? Или услышать глупое сердце, шепчущее тихие слова надежды? Содержит ненормативную лексику и жесткие сцены, насилие.Строго 18+.Содержит нецензурную брань.Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Едва открыв калитку, уткнулась взглядом в Риммана, сидящего прямо на каменных ступеньках крыльца. И даже с того места, где стояла, ощутила волны ярости, что переполняла его.

Увидев меня, он медленно поднялся, буквально излучая угрозу, и у меня появилось желание повернуть обратно и бежать так быстро, как только могу. И в тоже время под его властным, хищным взглядом мои ноги будто приросли к месту.

— В дом! — гаркнул он и, резко развернувшись, понесся внутрь, даже не оглядываясь на меня.

Я сглотнула вязкий ком в горле и поплелась следом. Поднималась по ступенькам, чувствуя себя приговоренной к смерти.

Войдя, не нашла Риммана в гостиной. Но звуки, говорящие о его присутствии, доносились из ванной на первом этаже. Я стояла и кусала губы, размышляя, стоит ли мне туда идти.

— Я долго должен тебя ждать?! — рявкнул Римман, развеивая мои сомнения.

Вошла в ванную и замерла. Римман, обнаженный по пояс, сидел на краю наполняющейся ванны и сверлил меня злобным взглядом.

— Скажи мне, принцесса Ники, ты немного туповата или тебе просто нравится меня бесить? — прищурившись, спросил он, и его ноздри дернулись.

Он явно ко мне принюхивался.

— Какой ответ ты хочешь услышать? — ответила я вопросом на вопрос.

— Почему, вернувшись домой, я не нахожу тебя на месте?

— Мне так казалось, что тебе совершенно наплевать, здесь я или исчезла. Ты ведь сам сказал, что я могу проваливать на все четыре стороны.

— Но я не сказал, что ты можешь пойти шляться, а потом вернуться, вся смердящая запахом другого мужика.

— Так тебя не устраивает то, что я ушла, или то, что я вернулась? — Неожиданная злость затопила мой мозг, и стало безразлично, что будет со мной дальше.

Я решила убраться из этого дома, плевать куда, лишь бы подальше от Риммана, и устремилась к выходу. Но сильная рука схватила меня за волосы, вынуждая откинуть голову, обнажая горло.

— Куда-то собралась, Ники? — прошипел Римман у самого моего лица.

— Да! Хочу избавить тебя от столь нежеланного собственного присутствия!

— Не помню, чтобы я тебе это позволял!

— А мне плевать на твои позволения! Пошел ты, Римман! — выкрикнула, впиваясь до крови ногтями в его руку в моих волосах.

Римман глухо зарычал и вдруг, обхватив второй поперек туловища, развернулся вместе со мной и швырнул меня в ванну. Я закричала, захлебнувшись в горячей воде и ударившись боком. Едва коснувшись твердого дна, рванулась опять, но Римман, как был в джинсах, оказался рядом со мной, удерживая на месте, и начал бесцеремонно рвать на мне одежду.

— Скажи, Ники, мне что, нужно избить этого мальчишку до полусмерти или просто оторвать ему его гребаные руки, чтобы больше никогда не чувствовать его запах от тебя? — рычал он, обнажая меня.

— Отпусти!

Содрав джинсы, Римман перегнул меня через бортик и, навалившись, обездвижил. Затем резким рывком разорвал мои трусики и резко и без подготовки вонзил в мое лоно пальцы. Я задергалась от боли и почувствовала, как они уперлись в преграду внутри.

— Что, не дала ему? Значит, не такая уж и тупая. Ведь знаешь, что я убил бы его, если бы ты позволила ему взять мое? Знаешь? — Его пальцы внутри смягчились и, выскользнув, пустились в уже знакомый танец по чувствительному сгустку нервов.

— Какой же ты ублюдок, Рим! Ты же и по запаху мог прекрасно определить, что я не занималась сексом, — всхлипнула, с безнадежной яростью чувствуя, что мое тело предает меня с первого же его движения.

— Ну, может, мне уже надоело довольствоваться запахами, Ники. Может, мне захотелось убедиться, что ты не дуришь меня. Вдруг ты гениальная актриса и просто держишь меня за лоха.

В противоположность его грубым словам его пальцы двигались необычайно нежно, будто извиняясь за первое жестокое вторжение, и я, не выдержав, позволила вырваться жалкому вздоху.

— Отпусти, — взмолилась хриплым униженным шепотом.

— Не раньше, чем сам этого захочу. — Дыхание мужчины становилось все тяжелей.

Он прижимался к моей обнаженной спине голой грудью, и его рот жарко скользил по моим плечам и шее, слегка царапая прорезавшимися клыками. Мои бедра дернулись, непроизвольно устремляясь в поисках большего трения, но Римман отступил. Он снова желал меня мучить. Опускаясь в ванну, он увлек меня за собой, усаживая сверху. Властно придвинув меня к своей каменной эрекции в мокрых штанах, Римман обхватил мои ягодицы своей огромной лапищей и придавил, насаживая и заставляя задохнуться. Моя спина выгнулась, но он опять запустил вторую руку в волосы и надавил на мой затылок, вынуждая прикоснуться к его губам. Он больно стиснул мои волосы, вызывая вскрик, и тут же втолкнул язык в мой рот, заявляя права на территорию. Римман целовал меня неистово, совершенно перестав себя сдерживать. Он хрипел и стонал в мой рот, бесстыдно атакуя, облизывая и выпивая, прорываясь так глубоко, как только это возможно. При этом он продолжал двигать моими бедрами, вынуждая тереться обнаженным и открытым лоном о его пульсирующую под джинсами плоть. Это было и больно, и восхитительно одновременно. Я ненавидела его и себя за то, что уже сама, подхватив ритм, толкалась, ощущая, как накатывает уже знакомое сумасшествие. Мои ладони сами собой стали блуждать по его твердой груди, периодически впиваясь ногтями. На мои прикосновения Рим ответил еще более агрессивными атаками языка и ускорением сводящего с ума движения внизу. Его тело неожиданно стало подо мной жестким, как кость, он выгнулся и, оторвавшись от моего рта, гортанно закричал в потолок, содрогаясь, и обмяк, тяжело дыша. Мое тело все вибрировало и тряслось, находясь лишь в крошечном шаге от неизбежного взрыва. Но Римман вдруг резко оттолкнул меня, лишая контакта.

— Ты не заслужила этого, — холодно сказал он и резко поднялся из воды.

— Ч… что? — Я не могла понять, почему он остановился.

— Удовольствие нужно еще заслужить, Ники. — Меня обожгло его презрительной улыбкой. — А ты сегодня была дрянной девочкой, принцесса.

И Римман шагнул из ванной и ушел, оставив меня скрученной голодной болью внизу живота и совершенно растерянной.

Мое оцепенение длилось пару минут, а потом пришла белая ярость в чистом виде. Я вскочила и понеслась за ним следом. Римман стоял на кухне в мокрых джинсах, с которых уже натекли лужицы с телефоном у уха.

–… Да… отбой… — говорил он кому-то. — Да, нашлась… Скажи ребятам, пусть отдыхают.

— Ты не посмеешь оставить меня вот как! — закричала, замирая в дверях кухни.

Римман обернулся и поднял одну бровь. Нажав отбой, он швырнул телефон на диван.

— Вот как? И почему же?

— Ты не смеешь так со мной поступать! — Я до боли сжала кулаки.

Римман наклонил голову на бок и прошелся тяжелым взглядом по моему мокрому телу сверху вниз и обратно. От этого мне стало жарко, и в легких явно исчез весь воздух, вызывая звон в голове.

— Я могу поступать с тобой, как посчитаю нужным, принцесса!

— Не называй меня так! — Я чувствовала, что вот-вот сорвусь в истерику.

Римман быстро сделал несколько шагов и оказался так близко, что мои твердые соски коснулись его мускулистой груди. И от этого едва заметного контакта я не смогла сдержать стона.

— Я буду называть тебя так, как захочу, и делать с тобой то, что захочу, принцесса Ники. И тебе придется с этим жить! — прошипел он мне в лицо.

— Пошел ты, Рим! Я ухожу отсюда!

— Что, прямо голой? — нахально усмехнулся он.

— Наплевать! Моей кошке не нужна одежда, чтобы свалить отсюда! — оттолкнула я его и направилась к выходу.

Но тут же была схвачена и прижата к его жесткому телу. Контраст его раскаленной груди и торса наверху и холодных, мокрых джинсов внизу заставили меня вскрикнуть и рвануться вперед. Но огромная, сильная рука вокруг талии не позволила отстраниться ни на миллиметр. Второй рукой Римман обхватил мое горло, не сдавливая, а просто четко обозначая границы, заключая в клетку.

— Маленькая полукровка все-таки научилась оборачиваться? — в его голосе была смесь любопытства, раздражения и даже некоторого замешательства. Похоже, что этого он не ожидал.

— Не твое дело, — огрызнулась я.

— Думаю, теперь мое.

— Отпусти. Я хочу уйти. — Я не вырывалась, но оставалась натянутой, как пружина.

— Нет.

— Нет? Почему? Ты сказал, что я могу уйти, когда захочу. Я хочу уйти. Конец нашему договору.

— Я сказал нет. Ты остаешься.

— И не подумаю! У тебя нет права…

— У меня есть все гребаные права, Ники. Я хозяин этой земли. Ты пришла по свой воле. И останешься, пока я тебя не отпущу.

— Но я не хочу!

— Достаточно того, что я хочу! А теперь в постель, Ники. Живо!

Он отпустил меня, но я и не подумала шевельнуться.

— Ну ладно, ты сама этого захотела.

Римман неожиданно перекинул меня через плечо и пошел быстрым размашистым шагом. Все мои попытки вырваться ни к чему не приводили. Тогда я вцепилась ногтями в его спину над джинсами и укусила, изогнувшись.

Римман яростно зарычал и прибавил шагу.

— Не стоит раззадоривать меня еще больше, Ники. А то, боюсь, тебе не выдержать последствий своих провокаций.

Я билась и орала, обзывая его распоследними словами, но все было бесполезно. Римман внес меня в спальню и, что-то взяв из шкафа, швырнул меня на постель, тут же наваливаясь сверху. Он схватил обе мои кисти и стянул их чем-то жестким.

— Мне больно!

— Тогда перестань дергаться, и станет легче, — прохрипел он, заставляя поднять руки над головой и закрепляя.

Потом он отпрянул от меня и, встав перед кроватью, стянул с себя джинсы вместе с трусами.

— Ублюдок! Ненавижу тебя! — кричала я, извиваясь и пытаясь освободить зафиксированные руки.

— Я знаю, принцесса Ники. Но мне плевать!

Римман опять накрыл меня своим телом, властно вклиниваясь между моими брыкающимися ногами. Я ощутила полный контакт наших обнаженных тел и то, как его плоть уперлась прямо напротив моего входа. Зажмурив глаза, я запретила себе думать об этом и все продолжала выворачиваться из-под него.

Римман зарычал в мои губы. В ответ я укусила его. Рык стал громче, и губы мужчины жестко атаковали мой рот, не обращая внимания на вкус крови и мое слабеющее сопротивление. Руки Риммана блуждали по моему телу буквально везде, оставаясь необычайно нежными, в противоположность агрессивности его рта. Его бедра изгибались и позволяли его твердой плоти двигаться по моим предательски повлажневшим складкам, принуждая присоединиться к нему в этом примитивном танце вожделения, наплевав на любые доводы разума.

И я сдалась, ненавидя себя и проклиная Риммана. Из меня рвались низкие, хриплые стоны, а ноги сами обхватили бедра мужчины, вдавливаясь в него еще сильнее. Римман, ощутив мою капитуляцию, торжествующе прорычал что-то в мои губы и вдруг резко соскользнул вниз.

За один вдох его рот сместился к моим нижним губам и впился в них таким же агрессивным поцелуем, каким он секунду назад терзал мой рот. Взрывная судорога выгнула мое тело раньше, чем я смогла даже осознать его перемещение. Я билась и кричала, выпуская наружу боль, неудовлетворенность и ярость, а Римман продолжал свое безжалостное нападение на мое естество. Когда до этого он ласкал меня там пальцами, я теряла себя от удовольствия. Но сейчас, когда его рот впивался в меня так отчаянно бесстыдно, я лишилась рассудка окончательно. Мое тело выгибалось снова и снова, следуя жесткому ритму его губ и языка, пока вместо стонов не стали вырываться только жалкие рыдания.

— Рим… пожалуйста… — едва смогла выговорить я.

— О чем ты просишь меня, моя принцесса? — прохрипел он у моего лона.

— Я не могу больше… Остановись.

Римман поднял голову и посмотрел мне в лицо горящим неприкрытым голодом взглядом. Мои веки едва открывались, а глаза застилали слезы. Поднявшись надо мной, Римман освободил мои руки. Потом перевернул мое безвольное тело на бок и вытянулся за спиной, располагая свою окаменевшую, раскаленную плоть в ложбинке между моих ягодиц. Укрыв нас одеялом, Римман прижал меня к себе и уткнулся носом в затылок.

— Спи, Ники, — приказал он, и я мгновенно отключилась.