Записки доктора Тихонина. Королева летучих мышей

Галина Федоровна Бек, 2020

Роман-сказка о судьбе повелительницы таинственного племени химерических существ, созданных богом хаоса и разрушения Сетом. Люди этого племени были гибридами человека и летучих мышей. Существование этого удивительного народа привело к появлению легенд о бессмертных кровопийцах и сыграло значительную роль в жизни некоторых мифических персонажей истории.

Странный пациент

Осенним вечером 1988 года в двери приемного покоя психиатрической больницы постучался мужчина, находившийся в состоянии сильного, душевного волнения и говоривший на непонятном языке. В этот день Т.Т. (Тихон Алексеевич Тихонин), один из интернов больницы, был на ночном дежурстве и, именно к нему на осмотр попал незнакомец. Это был высокий, широкоплечий мужчина с черными, кудрявыми волосами. На вид ему было не больше тридцати лет. Черные, лихорадочно горящие глаза на бледном лице говорили о сильном, нервном потрясении. Возгласы мужчины, произносимые пронзительным и резким голосом, при приближении Т.Т. стали заметно тише. Приветливое выражение на спокойном лице Т.Т. произвели, казалось, умиротворяющее действие на незнакомца. Речь его стала более членораздельной. Он смотрел на Т.Т. с выражением мольбы и без умолка повторял:

— Conjuro te creature per eum qui te creavit in nomine Adonay oro estote mea petitioni. O, Deus, Ens magnus…(Заклинаю тебя творение, тем кто тебя создал, именем Адонаи, приди ко мне на помощь. О, боже, наш всемогущий…)

— Parlo Italiano? (Говорите по-итальянски?)

— Si, signore. ( Да, господин.)

Т.Т. посмотрел с улыбкой на пациента и начал разговаривать с ним на неплохом итальянском. В результате этой беседы Т.Т. выяснил, что иностранец не знает, каким образом, он полураздетый оказался в саду психиатрической больницы, в незнакомом ему городе и стране.

— Хорошо, предположим, что вы не знаете, как попали в Москву, но имя то у вас есть?

— Меня зовут Бутадеус, я был простым сапожником в древнем Иерусалиме. Однажды мимо крыльца моего дома проходил осужденный преступник, несший на себе тяжелый крест, на котором его должны были распять. В тот день я был очень зол из-за ссоры с одним заказчиком, который не заплатил мне за ремонт его старых башмаков. Выйдя на крыльцо немного развеяться, я увидел этого несчастного с крестом на горбу. С мольбой в глазах он посмотрел на меня и попросил разрешения присесть на ступеньку, чтобы отдохнуть. В другое время я, конечно же, пригласил бы его и принес бы ему воды напиться, но, в тот момент, меня, как сорвавшуюся с цепи собаку, несло все дальше от ограничений морали и сострадания. Я начал проклинать и обзывать его всеми ругательными словами… Он посмотрел на меня с искренним сожалением и проследовал дальше со своей тяжелой ношей. Встретив его прощальный взгляд, я понял, что сотворил что-то ужасное, но было поздно что-либо исправлять. Так, из-за своей непомерной гневливости, я был проклят жить вечно. С тех пор я сменил не одну сотню обличий, занятий, мест проживания. Не одну тысячу раз я пытался свести счеты с жизнью: я горел в пламени инквизиторских костров, был не однажды колесован и утоплен. Мне не раз отрубали голову на гильотине. Но, каждый раз после казни, я опять оказывался жив. Таким же тридцатилетним, полным сил мужчиной, только живущем в другом месте.

Т.Т. слушал его с все возрастающим интересом. Он знал много историй, выдуманных шизофрениками: было много Наполеонов, Александров Великих, пришельцев с Сириуса или Марса, но ни в одном, бредовом потоке сознания не утверждалось, что кто-то из них представлял себя «вечным жидом», бессмертным Агасфером. Незнакомец продолжал свой рассказ:

— Вначале я творил ужасные вещи: я грабил, убивал, руководил бандами. Не было ни одной войны в Европе, в которой я не принимал бы самого горячего участия. Меня постоянно жег внутренний огонь, который я пытался гасить, участвуя в сражениях. Я даже переходил со стороны победителей, на сторону проигрывающих, чтобы бойня продолжалась, как можно дольше. Иногда я похищал понравившихся женщин, но ни одна из них не родила мне наследников. Они старели и умирали, а я оставался опять один. После тысячи лет попыток умереть или уменьшить свою боль за счет страданий других, я, наконец, смирился и попытался вымолить прощение у Бога. Не одну сотню лет я провел в непрестанных молитвах, живя праведной, аскетической жизнью отшельника в пустыни, питаясь только акридами. В большую засуху мое почти высохшее тело подобрали путники и привезли в город, чтобы похоронить, но каково было их удивление, когда после глотка воды я ожил, а через неделю был совсем здоров. Однажды ночью я сбежал от этих добрых людей, захватив кое-что из их одежды. Наконец я осознал, что, скорее всего, мое бессмертие это не просто наказание: странно было бы предполагать, что такой никчемный человек мог вызвать такую «нечеловеческую» жажду мести у милостивого Бога. Видимо, мои молитвы были услышаны: отчаяние, владевшее моей душой, преобразовалось в мучительное стремление познать тайну моей судьбы. Я решил выяснить истинное предназначение моего бессмертия, кроме того очевидного, чтобы служить предостережением для лишенных сострадания злобных выродков. У меня были припрятаны награбленные богатства и я, использовал их для получения разрешения заниматься изучением трудов великих мыслителей в библиотеке Ватикана. Проведя там не один десяток лет, я, наконец, понял, почему Данте поместил грешников, склонных к неуправляемому гневу, на большую глубину ада, чем даже убийц. Убийцы могут не иметь чувств, такими они могли родиться, такова их природа. Люди же гневливые, как раз могут испытывать чувства, и они наделены разумом, а раз так, то несут полную ответственность за свою бессмысленную ненависть к другим, поскольку неверно полагают, что все, кроме них, виноваты в их несчастьях. По этому поводу на востоке говорят, что «мудрец ругает себя, а глупец других».

Чтение религиозных текстов в библиотеке Ватикана и изучение светских наук в самых престижных университетах того времени изменили ход моих мыслей. Теперь мне нравилось быть состоятельным и уважаемым членом общества. Я путешествовал по Европе и делал записи значимых событий, происходивших в странах, которые посещал. Мне доводилось беседовать со многими знаменитыми и именитыми учеными разных эпох, начиная со времен средневековья. Этим великим мыслителям я всегда задавал единственный, волновавший меня вопрос: «Если весь этот мир и люди были созданы Богом, то почему он наказывает нас болью и страданиями за наши проступки, вместо того, чтобы просто исправить свое творение?» Никто из философов не дал мне вразумительного ответа. В конце концов, я пришел к крамольному выводу, что у Бога бесконечное множество ипостасей, но для судьбы отдельного человека главными являются только две из них: добрая и злая, и, в какой из них, он явится человеку, зависит от стечения многих обстоятельств. Как в случае с подброшенной монетой, никто не скажет наверняка, на которую из своих сторон она упадет. Может быть, Бог учит людей диалектике, что добро и зло, по сути, «две стороны одной медали», и как без тьмы невозможно понять, что есть свет, так же без наличия света невозможно увидеть тьму. В этом мире все двойственно: хаос порождает космос, из разрушающегося космоса опять происходит хаос. Они как вечные близнецы-антагонисты, которые не могут существовать друг без друга, и каждый из них питается тонкой, духовной энергией их почитателей. «Особенным деликатесом» для них служат душевные муки сторонников их брата-близнеца. При этом невозможно уничтожить одного из них, не погубив другого.

Однажды, я познакомился с итальянским аристократом Сандро Конте, сыном главы могущественного, таинственного ордена, члены которого, по слухам, поклонялись дьяволу. Он был милым, молодым человеком, который, впоследствии, стал моим другом и партнером по шахматам. Как-то, он признался мне, что его отец великий колдун и, возможно, однажды, сможет стать бессмертным, с тем, чтобы и его, Сандро осчастливить даром вечной молодости. Его отец всегда увлекался мистикой, читал эзотерическую литературу и как-то не очень верил, что люди созданы по образу и подобию «божию». Особенные сомнения у него были по поводу того, что нарисованный бог может вершить судьбы человечества. Окончательным толчком к его отходу от веры в Бога послужила болезнь и мучительная смерть его горячо любимой жены от чахотки. С помощью всех известных ему магических заклинаний, он пытался воскресить ту, которая дарила ему рай на земле. Когда он отчаялся от бесполезности своих усилий и решил, что дьявол тоже не всесилен, к нему во сне явилось некое, светящееся, полупрозрачное существо. Сгусток света, преобразовался в силуэт женщины и приблизился к нему. Взглянув в лицо существа, он узнал в нем свою умершую жену. Он услышал, то о чем она «думает»:

— Ты должен перестать пытаться меня вернуть, мы с тобой непременно будем вместе, но только после того как ты выполнишь свое предназначение. Твой долг состоит в том, чтобы ты постарался прожить как можно дольше и добыть напиток бессмертия. Для этого тебе придется стать главой общества, объединяющего самых эгоистичных безбожников, желающих с помощью черной магии, безо всяких обязательств, исподтишка владеть миром. Это необходимо, чтобы ты смог позаботиться о нашем сыне, которому предстоит стать вечным охранником светлых сущностей. Обещай мне сделать все от тебя зависящее.

— Обещаю.

После этих слов он почувствовал слабое прикосновение губ жены на своем лбу и проснулся. Странный сон казался ему явью, и он начал действовать со всей решительностью человека, убежденного в своей правоте. Он стал посещать светские вечера, знакомиться с разными, имеющими дурную славу, фокусниками, и вовлекать их в занятия магией. Круги пошли по воде и после «мелкой рыбешки» в круг его знакомств, стали попадать настоящие «акулы». Наконец, он смог сказать, что общество богоотступников и поклонников сатаны со своим уставом и правилами существует. Созданная им организация разыскивала по всему свету магические гримуары, таинственные артефакты и привлекала в свой круг людей с необычайными способностями. В ордене была установлена иерархия и строжайшая дисциплина, ее нарушители подвергались мучительным наказаниям. Отец Сандро умер в ста восьмидесятилетнем возрасте, и сын продолжил его дело. Сандро возглавил орден в возрасте ста двадцати лет, и постановил, что единственной целью существования этого тайного союза является обретение бессмертия его членами. Через десять лет Сандро сообщил мне, что он все-таки получил дар вечной молодости. Кроме того, он писал, что смог это сделать, только, благодаря отцу и созданному им ордену. Меня это обрадовало, наконец, у меня появился «товарищ по несчастью». Где бы мы не находились, мы обменивались письмами, содержавшими наши ходы в шахматных партиях, и соображения по поводу, происходящего в мире. Мы делились горестными чувствами, о том, что наше существование проходит в тоскливом безмолвии одиночества, потому что дар вечной юности, лишил нас возможности иметь настоящие семьи и потомков. Мы были чужими на этом «празднике жизни» и, временами, нам хотелось, буквально, «выть на Луну».

Одинокие годы моей жизни проходили, не оставляя никакого следа в моей душе, но, однажды, на вечерней улице в одной из столиц Европы, я увидел как толпа линчует уже бездыханных парня и девушку. Я вступился за них и отвез к себе домой. Когда слуги внесли их в хорошо освещенную спальню, и положили на кровать, мне, наконец, удалось рассмотреть внешность моих подзащитных. Поверьте мне, я много что повидал в своей долгой жизни. Я присутствовал при том, как Альберт Великий летал по воздуху и встречался с волками-оборотнями, брал в руки огненных саламандр и был соблазнен суккубом в образе прелестной женщины. Тем не менее, никогда еще я не встречал созданий, обладавших такой неземной красотой. Меня поразили удивительная соразмерность черт и белизна бархатистой кожи их лиц. Осматривая их, я заметил едва заметные выпуклости на их спинах. В их одежде на спинах были сделаны прорези, а под ними оказались аккуратно сложенные крылья. Я уже подумал, что они — ангелы, спустившиеся на нашу грешную землю. Но когда служанка смывала кровь с губ девушки, я заметил некоторое утолщение под ее верхней губой. Оказалось, что там были расположены наполовину скрытые в десне острые клыки, которые, скорее всего, выдвигались и становились гораздо длиннее других зубов в момент укуса. Меня охватили грусть и разочарование. Постояв еще немного около их тел, я подумал, что перед похоронами придется вбить им в грудь по осиновому колу, но тут девушка открыла глаза, и спросила, где она, и что с ее братом. Я пригласил ее из спальни пройти в гостиную. Мы сели в кресла. Безо всякого предисловия, я спросил ее напрямую:

— Кто ваши родители и, главный вопрос, вы вампиры?

— Мы, дети баронессы N., она, наверняка, нас разыскивает и, да, мы вампиры, но в классическом понимании. Мы, не ходячие мертвецы, а вполне живые существа. Это долгая история: наше появление в этом мире произошло из-за сочетания желаний богов, невероятных случайностей и волшебства. Обычно мы не причиняем вреда людям, нас вполне устраивает кровь животных. Но в этот раз какой-то пьяный грубиян попытался затащить меня в подворотню, мой брат вступился за меня, но оказалось, что пьяница был не один. Трое злобных верзил набросились на моего брата. Я сумела укусить одного из них, он тут же перестал махать кулаками и грохнулся на землю. Это заметили зеваки, наблюдавшие за дракой. С криками «вампиры» они бросились помогать пьянчугам. Дальше я ничего не помню.

В это время из спальни, едва передвигая ноги, вышел брат девушки. Было видно, что он очень слаб. Я попросил служанку добыть где-нибудь живого поросенка и предложил его моим незваным гостям, они с удивлением посмотрели на меня, но не смогли сдержать инстинкт. Сначала девушка впилась своими острыми клыками в шею затихшего вдруг поросенка, затем она уступила его брату. Их зубы не отрывались от шеи животного, пока они не высосали всю его кровь. При этом было видно, как они, прямо на глазах, оживают: нанесенные им раны затягиваются сами собой. После своей трапезы, они виновато посмотрели на меня, и отдали обескровленного поросенка. Я отрубил ему голову и проследил за тем, как его останки сожгли в печи на кухне. После этого я отвез моих незваных гостей по указанному ими адресу. Их громадный дом располагался на отшибе, вдалеке от других строений, и был окружен высокой оградой. Мы въехали в ворота, к нам подбежал маленький, толстый господин с крючковатым, длинным носом, который радостно кричал:

— Ангелина идите сюда, они вернулись!

Меня пригласили в дом. Когда мы вошли в гостиную, мимо меня прошла женщина невероятной красоты, которую только усиливало выражение невыразимой печали на ее удивительном лице. Она, почти кричала:

— Вы живы? С вами все в порядке?

— Да, мы живы благодаря этому господину. Он спас нас от разъяренной толпы и он совершенно не удивился, что мы — вампиры.

Женщина повернулась ко мне и произнесла:

— Вы, видимо, бесстрашный человек. Благодарю вас. Я заплачу вам столько, сколько потребуете. Скажите ваше имя.

— Я, маркиз Бутадеус и деньги меня не интересуют, но я бы не отказался от обеда в вашем милом обществе, если, конечно, вы не рассчитываете пообедать моей кровью.

Моя шутка вызвала одобрение у присутствующих и, поскольку, времени до застолья оставалось немного, мне предложили остаться и подождать его вместе с ними. Баронесса представила мне своего старшего сына Ариэля и их дядю Авенариуса, того самого похожего на гнома, человека, открывшего нам дверь. Затем она провела меня в дальнюю комнату дома и представила своей крестной — некрасивой, пожилой женщине с пронзительным взглядом, которая вдруг улыбнулась и сказала:

— «Рыбак рыбака видит издалека», Ангелина, ты можешь доверять этому господину.

Ангелина улыбнулась ей, и повела меня на экскурсию по своим владениям. Она показала мне громадный подвал, в котором находилось невероятное количество летучих мышей. Как мне объяснила баронесса, это обычные летучие мыши, питающиеся насекомыми и растительностью, но они с давних времен были поданными ее семейства. Оказалось, что она по происхождению и титулу являлась их королевой, и была ответственна за их жизни.

Нам на каждом шагу встречались слуги обоего пола, которых, как мне показалось, невозможно было отличить одного от другого, так они были похожи между собой. Все были сутулые, небольшого роста, с невыразительными, унылыми лицами. Некоторые из них посматривали на меня с какой-то странной смесью злобы и плотоядного желания. Я спросил Ангелину:

— Ваши слуги тоже вампиры?

— Нет, они — гибриды людей и кровососущих летучих мышей, созданные богом хаоса, Сетом. Они нуждаются в крови, но после их укусов ни животное, ни человек не становятся кровососами как они.

Ближе к обеду, приехал друг семьи, граф М. Обед оказался изысканным. К разным блюдам подавались соответствующие им вина. Беседа, которая шла за столом, касалась в основном вопроса, куда им теперь переезжать, так как здесь становилось опасно, особенно в связи с событиями этого вечера. Баронесса царила за столом, ее острые высказывания и веселые шутки благотворно действовали на настроение присутствующих. Уныние и тоска улетучивались, появлялся энтузиазм, желание противостоять всем угрозам и неприятностям.

Прежде, всегда чувствовавший не проходящее чувство своей позорной вины и свою неуместность в любом человеческом собрании, здесь я был среди своих, таких же отверженных, как и я. Для меня было новым, это ощущение причастности к чьим-то проблемам и ответственности за кого-то. Это было особенно приятно, поскольку баронесса и ее дети были не только прекрасны внешне, но и хорошо образованы, и умны.

С этого вечера мое сознание было поглощено только одним желанием — быть рядом с баронессой, причем в любом качестве: ее раба, охранника, друга, любовника. Я даже стал доставать для них свежую человеческую кровь из больницы, где мой знакомый врач собирал ее после сеансов лечения пациентов кровопусканием. При этом каждый вечер я появлялся в их доме и докладывал обо всех новостях и слухах, касающихся вампиров. Прошло несколько недель, прежде, чем баронесса приняла решение ехать в Китай. Я попросил разрешения сопровождать их:

— Ангелина прошу вас располагать мной и моим немалым состоянием так, как вам будет угодно. Единственное, чего я желаю в этой жизни, это быть полезным вам и вашим детям.

Она не возражала, но, оказалось, что преданных моей госпоже людей гораздо больше, чем я мог себе представить. Особенно меня раздражал граф М., который ревностно охранял баронессу от любых моих попыток привлечь ее внимание к моей скромной персоне.

В этом месте на пациента, наконец, подействовало успокоительное, которое Т.Т. заставил ему выпить. Он стал путаться в словах, зевать и «клевать носом». Наконец, его сознание отключилось, санитары смогли отнести его в палату и, переодев в больничную одежду, уложить в постель. Т.Т. оформил нового больного, как жителя Абхазии, Ивана Ивановича Иванова, страдающего шизофренией, потерявшего память и изъясняющегося только на родном ему греческом языке.

На следующий день, вечером Т.Т. пришел навестить нового пациента. Он был спокоен и что-то писал шариковой ручкой в толстой амбарной тетради, все эти письменные принадлежности он выпросил у медсестры. Бутадеус, увидев Т.Т., радостно его поприветствовал и показал несколько страниц тетради, исписанных мелким убористым почерком:

— Вот, я решил, наконец, описать основные события моей жизни. Надеюсь, вам будет интересно прочесть мою биографию.

— Думаю, что это будет потрясающе интересно.

Т.Т. внимательно взглянул на пациента и то, о чем думал Бутадеус, прозвучало у него в мозгу:

— Вы же прекрасно знаете, что я — не псих, и все, что я говорил вам вчера и пишу сегодня, правда.

— Я вам верю, — ответил его мыслям Т.Т. и продолжил:

— С нетерпением буду ждать окончания вашей работы над мемуарами. Кстати, я оформил вас, как приехавшего из Абхазии сумасшедшего, потерявшего память и говорящего только на греческом языке. Итальянцы в Абхазии встречаются гораздо реже, чем греки. Будем придерживаться этой версии, чтобы не вызывать подозрений.

— Спасибо, вам Тихон Алексеевич. Кстати, ваше имя Тихон созвучно с именем Тифона, греческого бога ужаса и хаоса, — улыбаясь, произнес Бутадеус и продолжил, — интересно, что разница только в одной букве в именах приводит к полной противоположности сущности их носителей.

Т.Т. для поддержания легенды о болезни, появившегося неизвестно откуда иностранца, регулярно посещал его, делал записи о прогрессе в его лечении, прописывал ему соответствующие лекарства, и подолгу беседовал с ним. Почти год, никто не интересовался новым больным, и он спокойно работал над своей рукописью. Но как-то, к концу лета, Т.Т. был вызван к главному врачу больницы. В кабинете, кроме своего босса, Т.Т. ждал невысокий, одетый в штатское, невзрачного вида мужчина с неприятным, сверлящим взглядом серых, близко посаженных глаз. Этот человек вкрадчивым голосом спросил Т.Т.:

— Скажите, Тихон Алексеевич, вы случайно не знаете, куда подевался Иванов Иван Иванович, который находился, как я понял, на вашем попечении, поскольку никто, кроме вас, не мог с ним общаться из-за незнания греческого языка.

— Не знаю, сегодня я его еще не навещал.

–Довольно, изображать дурака. Вы должны были сразу сообщить в соответствующие органы о появлении в вашей больнице иностранца.

— Во-первых, я никого не изображаю, а во-вторых, не думаю, что шизофреники, пусть даже, и иностранные, могут существенно повлиять на работу органов государственной безопасности.

— Товарищ главврач, что за бардак творится в вашем заведении. Почему вы позволяете наглым мозглякам, так разговаривать с полномочными представителями власти.

— Интерн Тихонин, прошу вас немедленно извиниться, и рассказать товарищу майору все, что вам известно о пациенте.

Т.Т. внимательно посмотрел на майора и попробовал прочесть его мысли, но у него ничего не получилось. Видимо, решил Т.Т., их там учат ставить блоки на сознание, или у него в голове пусто. Последняя мысль рассмешила Т.Т., и он улыбнулся:

— Товарищ майор, интересующего вас пациента, я не видел с прошлой недели, так как был в отпуске. И, если позволите, наглый мозгляк хотел бы пойти заниматься лечением психически нездоровых людей.

Главврач кивнул Т.Т. и тот испарился за дверью. Майор нахмурился и спросил:

— Вы можете испортить карьеру этому выскочке?

— Мог бы, но не буду, он очень хороший психиатр.

— Понятно, всегда все приходится делать самому.

Т.Т. выйдя за дверь, сразу забыл об неприятном разговоре, в отличии от товарища майора, который навсегда запомнил насмешливое пренебрежение к нему этого мозгляка-интеллигента. Т.Т. не мог тогда даже подумать, что судьба опять столкнет его с жаждущим реванша майором, правда, уже как с крупным, министерским чиновником, позарившимся на его Т.Т. бизнес. В следующем тысячелетии этот человек попытается дискредитировать его, как психиатра, и отнять у Т.Т. его частный реабилитационный центр. После неудачи с травлей Т.Т. через средства массовой информации, бывший майор не оставит своего намерения, и попытается физически уничтожить Т.Т., к счастью, безуспешно.

Т.Т. поговорил с медсестрой и санитарами, которые последними видели Бутадеуса. Они рассказали ему, что прошлым вечером пациент отправился спать, а утром ни в палате, нигде в больнице, его уже не было. Это озадачило Т.Т., но он был рад, что Бутадеус не встретился с товарищем майором.

В конце 1990 года Т.Т. получил посылку из Абхазии, адресованную ему, но на адрес больницы. Когда он вскрыл присланную коробку, то увидел толстую тетрадь, содержащую повествование, написанное на итальянском языке. На первой странице было прикреплена записка для Т.Т., в которой Бутадеус извинялся за то, что ему пришлось срочно покинуть гостеприимную Москву, и сообщал радостную новость, что у него родился сын. Далее он писал, что считает своим долгом посвятить Т.Т. в фантастическую историю борьбы добра и зла, происходящих постоянно на всех планах бытия, как среди богов, так и в человеческой реальности. В конце послания он желал Т.Т. счастливого долголетия, но не такого как у него.

Т.Т., пытаясь приспособить это чтиво для современных людей, несколько раз перечитал творение Бутадеуса, но не смог изменить в нем ни одного слова. Поэтому он, просто, старательно перевел текст этого повествования на русский язык.