Преступные игры гения

Галина Романова, 2023

Гена развелся с Аней, но забыть ее не смог, и не только потому, что все еще любит бывшую. Полковник Анна Смирнова – непосредственный начальник майора Геннадия Сидорова, и они вместе расследуют запутанное дело. Кто-то убивает женщин и засыпает их лица измельченными в труху волосами. Первое преступление произошло пять лет назад, раскрыть его не удалось, и теперь убийца снова принялся за свое. Его жертвами становятся женщины, так или иначе связанные с художником Осетровым. Все они молодые и красивые – как и полковник Анна Смирнова, портрет которой очень хочет написать Осетров… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений.

Глава 6

Она сидела на кушетке доктора с перебинтованной головой. Длинные волосы спадали из-под повязки на плечи спутанными окровавленными прядями. И от этого ему было особенно скверно. Он впервые видел ее такой беспомощной. Впервые осознал, что может потерять ее раз и навсегда по-настоящему.

Конечно, против этого можно было бы возразить: он уже потерял ее. Да, спорить глупо — они не вместе. Но он потерял ее как жену, как любовницу. И, кажется, они оба испытали от этого только облегчение. Но вот потерять ее вовсе, то есть из виду, как друга, как коллегу, он был не готов.

Ему важно было каждый день ее видеть. Ну или почти каждый день. Слышать ее язвительные замечания на свой счет. Стараться избегать нравоучений, но прислушиваться к советам.

Да он просто хотел ее видеть всегда! В кабинете на ее привычном месте: слева от входа — у окна. На парковке у машины. На месте преступления, когда она все осматривает странным взглядом, словно устремленным куда-то внутрь себя.

— Вам несказанно повезло, Анна Сергеевна. — серьезно глянул на нее доктор поверх белоснежной марлевой маски. — Если бы вы не споткнулись, головы бы вам не сносить.

— Мне повезло, потому что я заметила нападавшего, — очень слабым, шелестящим голосом ответила Аня. — Сгруппировалась и смогла дать отпор.

— Как он выглядел? — спросил Гена.

Он держал в руке ее окровавленную белую джинсовку. Анька ее очень любила. Пристраивала на себе с любыми штанами и юбками, платьями и сарафанами. Все изумительно сочеталось. Теперь, наверное, ее придется выбросить. На белой плотной ткани пятна крови проступали уродливым узором. Вряд ли их теперь удастся отстирать.

— Я не рассмотрела, как он выглядел, — глянула она на него зло, словно угадала, о чем он сейчас думает.

— Ты же сама только что сказала… — попытался он негромко возмутиться.

— Я сказала: заметила, а не рассмотрела. Улавливаешь разницу, Сидоров? Помоги мне… — приказала она после того, как отчитала его при докторе и медсестре, только что закончившей перевязку.

Он разницу уловил. Подошел, взял ее под руку, поднял и, поставив рядом с собой, слегка притянул ее к себе за талию.

— Не увлекайся, Сидоров, — прошипела Аня.

Но сил бороться с ним у нее точно не было. И она так и пошла с ним бок о бок до самого выхода из больницы, а затем и до машины.

— Голова кружится, — прошептала она, усаживаясь в его машину. — Хорошо приложил меня, сволочь!

— Так… Значит, это все же был мужик? Ты это поняла или рассмотрела?

— Мужик. Рассмотрела. — Аня прикрыла глаза, облизнула пересохшие губы. — Нет воды?

Вода в его машине была всегда. Раньше нет, теперь да. Заслуга Аллы. А еще у него в машине теперь имелась постоянно обновляющаяся аптечка. И аппарат для измерения давления. И огнетушитель с неистекшим сроком использования. Тоже Алла за этим следила. И он, как ни странно, был ей за это благодарен. Нет, он умом понимал, что все это иметь необходимо, но никогда не успевал поменять, дополнить, проследить. Руки не доходили.

Анна выпила воды — половину маленькой бутылки, подышала тяжело и часто. Поморщилась. Потом, не открывая глаз, произнесла:

— Это совершенно точно был мужик, Гена. Не очень высокий.

— Как ты это определила со спины?

— Я видела его колени. Они были ниже моих, — пояснила она, поморщившись.

— А если у него короткие ноги, а? А туловище…

— Не мели вздор. Его дыхание пришлось мне не на шею, а ниже. И угол нанесения удара. Он точно ниже меня…

— Получается: нападавшим был мужчина, рост примерно метр семьдесят пять. Размер обуви? Примерный.

— Стопа небольшая. Аккуратные летние туфли, вычищенные до блеска. Черные. Обычные. Самые обычные. Брючины до шнурков. Не укорочены. И запах…

— Что? От него воняло?

Он наблюдал, как она пьет, роняя капли на подбородок. И не вытирает их потом. Этим всегда раньше занимался он. Аккуратно, едва касаясь указательным пальцем, смахивал капли воды с ее подбородка.

— Нет. Как раз нет. От него хорошо пахло. Очень дорогой запах.

От художника, с которым у Анны, кажется, завязался роман, тоже восхитительно пахло. Гена даже поинтересовался, что за парфюм у него. Но Валерий Павлович предпочел отмолчаться.

Конечно, это не он напал на Анну. Он выше Анны. И размер обуви у него не кукольный. Но…

Но ему сейчас так хотелось бы замарать художника подозрениями. Жаль, что не выходило.

— Эстет… Напавший на меня человек аккуратный… Поехали, — скомандовала она, плотно закрывая глаза.

И только он хотел поинтересоваться, куда ее везти, как она сказала:

— Домой…

Подняться она ему не позволила. Пробубнила что-то про взрослую девочку и добавила про охранника, который у нее уже есть.

Стало ясно, что имеется в виду художник.

— Ты ему так доверяешь? — поинтересовался он перед тем, как уйти от подъезда, в который еще полгода назад они входили всегда вместе.

— Я никому не доверяю в принципе. Но ему доверяю чуть больше, чем тебе.

Анна холодно улыбнулась и скрылась за тяжелой железной дверью подъезда. А он поехал домой, где его ждала Алла.

Ждала, уже трижды разогревала ужин и несколько раз успела позвонить, спросить, что случилось. Он отмахнулся от нее дежурным: «Все потом». И теперь по пути домой размышлял: какую часть правды ему рассказать Аллочке? Врать не хотелось. Она была славным человечком и не заслужила такого к себе отношения. Но и признаться в том, что бросил все и помчался на происшествие, случившееся с бывшей женой, Гена тоже не мог. Алла не подавала вида и обходилась без претензий, но он-то видел, что ее коробит от одного упоминания имени его бывшей жены.

Смешная, подумал он с нежностью. Никак не может понять, что с Аней все в прошлом.

Он поворочал ключом в замке, понял, что дверь не заперта, распахнул ее. И Аллочка тут же кинулась ему на шею, шепча какие-то нежности и целуя много и часто.

— Малыш, мне надо разуться, — осторожно отодвинулся он от нее. — Я весь в пыли, прости.

— Ох… — жалко улыбнулась она, рассматривая его штаны. — Новые брюки…

В пыль он упал коленями, когда пытался поднять с земли Аню. И вот уж о чем он в тот момент вообще не думал, так это о том, что на нем новые брюки. И что Алла может расстроиться. Он видел съежившееся тело на асфальте, голову в крови и, кажется, дышать в тот момент перестал, боясь, что не нащупает на ее шее пульса.

— Ты был на происшествии? — спросила Алла, стоя за его спиной в ванной, где он в третий раз намыливал руки.

— Да.

— Что-то серьезное?

Он повернулся, она подала полотенце. Милая. Услужливая. Уступчивая. И в глазах застыла тревога. За него, между прочим.

— Что у нас на ужин? — спросил Гена, возвращая ей полотенце и целуя в щеку. — Вкусно пахнет.

— Как ты и просил, ничего жирного и острого, — оживилась Аллочка сразу, увлекая его в кухню. — Овощная запеканка с мясом индейки. Думаю, тебе понравится.

Ему понравилось. И желудок не зажгло после ужина. И настроение было приподнятым. До тех самых пор, пока Аллочка снова не спросила:

— Так что сегодня стряслось, милый? Ради чего ты пожертвовал новыми брюками? Или ради кого?

Вот говорили ему старшие товарищи, что любящие женщины как сканер. От них ничего невозможно скрыть. Они роются в самых тайных глубинах сознания, извлекают на божий свет все темные мысли. Не верил! Пока с Анькой жил, не верил. Потому что она мало внимания ему уделяла. Ей просто было некогда. И ей, и ему. И на то, чтобы сканировать мозги друг друга, у них не оставалось времени. Иногда так уставали, что только до ванной и сразу в койку. И по будильнику подъем.

А Алла…

Другая она. Чуткая, любящая, внимательная.

— Сегодня было совершено нападение на Анну, — нехотя проговорил Гена.

Они только улеглись, если что. И у него на нее были планы. И тут эти вопросы. Зачем все было портить?

— На Анну? На твою Анну?

Она даже отпрыгнула от него на другой край кровати, так ее это поразило.

— На мою бывшую Анну, — криво улыбнулся он, пытаясь дотянуться до руки Аллочки.

— Как?! Как это случилось?!

Ему кажется или она страшно перепугана? С чего вдруг?

— Мы уже поехали со службы по домам. Она шла к подъезду, когда кто-то подкрался сзади и нанес ей сильный удар по голове.

Оказывается, озвучивать это оказалось сложнее, чем видеть. Проговаривая, он неожиданно осознал всю серьезность ситуации. А что, если бы Анька не почувствовала движения за спиной? Что, если бы удар пришелся туда, куда был направлен? Ее, что же, уже не было бы сейчас в живых?!

— Она… Она жива, Гена? — голубые глаза Аллы потемнели. — С ней все в порядке?

— Да. Она жива. — Гена резко сел на кровати, поманил свою девушку рукой. — Анька в последний момент почувствовала, что что-то не то, сгруппировалась, удар пришелся вскользь. Но все равно ей вызвали скорую. Медики вызвали нас. Это не шутка: нападение на полицейского.

— И ты ездил с ней в больницу? — уточнила Алла, понемногу успокаиваясь.

— Да.

Он немного напрягся, ожидая упреков и даже слез. Но его милая девушка выдохнула с облегчением:

— Гена, какой же ты молодец! Обожаю тебя.

Она поползла на коленях к нему по кровати, обняла за шею, прошептала, что он самый лучший из мужчин, что ей с ним так повезло, так повезло…

— С ней все в порядке? — неожиданно переполошилась она снова.

— Да. Кажется, да. Легкое сотрясение. Но это лечится. — Его руки полезли к ней под пижамную майку. — Может, хватит уже о работе, малыш? Я от нее устал.

— Нет, не хватит, — шутливо шлепнула она его по рукам, падая рядом с ним на подушку. — Кто на нее напал? Она видела?

Гене пришлось слово в слово передать рассказ Анны. И пришлось следом удивляться, когда у Аллы вырвалось:

— Мужчина? Странно.

— В смысле — странно?

— Нет, нет, это я так. Просто мужчина мог и убить…

Через полчаса он уже спал мертвым сном. Без нервных подергиваний, тяжелых сновидений, ощущения, что вот-вот проснется. Уснул, как умер, — внезапно. И внезапно же проснулся. Потянулся к Аллочке, не нашел. Взял с тумбочки мобильник, посветил. Не было ее рядом. А время половина третьего ночи. Он хотел позвать ее, но счел, что орать на всю квартиру в половине третьего как-то не очень. Алла очень щепетильно относилась к общению с соседями. И ему рекомендовала.

Нашарив трусы на полу, он натянул их, встал и пошел из спальни.

Аллу он нашел в кухне. Вернее, он сначала услышал ее громкий шепот. И ему он показался расстроенным, просто трагически расстроенным.

— Настя, как ты не понимаешь! Услышь меня, прошу! — восклицала Алла сдавленно. — На нее уже напали! Пробили голову. У нее сотрясение. Это… это никуда не годится!

Алла помолчала, слушая Настю. Та в ответ негодовала довольно громко. Разобрать слов Гена не смог, но возмущенный говор слышал.

— Я все, все, все ему расскажу. И плевать… Да, плевать!.. И не общайся! Я так не могу. Он должен знать, что мы сделали.

Тут он не выдержал. Щелкнул выключателем, зажигая точечный свет на потолке, подошел к Алле вплотную. Телефон забрал, проговорил в него:

— Она тебе перезвонит.

И выключил.

— И что вы сделали такого, о чем мне необходимо знать, дорогая?

Неожиданно взгляд, которым он прошелся по ее лицу и телу, не отметил ее привычной привлекательности. Перед ним стояла тридцатилетняя девушка с сильно осунувшимся, посеревшим от переживаний лицом. Тело, которое без конца то худело, то поправлялось. Поперечные морщинки на шее.

Он что же, смотрит на нее, как на чужую? Поэтому и видит все, без ретуши?

— Алла, рассказывай. — Он тряхнул головой, пытаясь прогнать неприятное наваждение.

— Это я… Это мы виноваты в том, что случилось с Анной, — проговорила она, сильно бледнея. — Я тебе все сейчас объясню, милый.

— Попытайся.

Он подошел к раковине, пустил холодную воду из фильтра. Дождался, когда она сольется, и выпил целый стакан. Алла за его спиной говорила, не умолкая. Говорила по большей части чепуху. Но очень неприятную, грязную какую-то.

— С этого места поподробнее, — потребовал он.

Она подошла к тому месту в рассказе, где Настя заметила слежку за Анной.

Алла послушно все пересказала дважды.

— Мне нужен будет регистратор с машины Насти, — проговорил он.

Он стоял с пустым стаканом все так же спиной к ней и размышлял: куда поедет с вещами, если соберет их вот прямо сейчас — в три часа ночи? К Аньке не заявишься. Не пустит. В отель? Дорого. Бессмысленно. Снять квартиру ночью? Такое возможно вообще?

— Нет необходимости в регистраторе, Гена. У меня все на флешке. Можешь посмотреть прямо сейчас. Принести?

— Неси, — кивнул он, присаживаясь к столу.

Вот же курица! Глупая баба! Скрывала от него свою мелочную ревность, зависть, и ничего лучше не выдумала, как следить за Анной! Идиотка! Но…

Но, надо признать, осторожная идиотка. Ухитрилась ни разу не попасться на глаза Анне. Или все же она ее срисовала? И не рассказала ему просто из мстительных каких-то мотивов?

— Вот… — Алла поставила ноутбук перед ним с вставленной флешкой. Сама села напротив. — Давай вместе посмотрим.

— Ты не насмотрелась еще, нет? — фыркнул он, и вышло презрительно. — Алла, зачем?!

— Я хотела быть похожей на нее. Прости, — она заплакала. — Анна, она такая… Стильная, красивая, самоуверенная. Я хотела…

Анна одинокая и ранимая. Но она под дулом пистолета никогда и никому не признается в этом. И никогда не заплачет, чтобы ее пожалели. Станет смотреть пристально. И в ее холодно посверкивающих глазах не будет ничего, кроме презрения и брезгливости.

Какой же он дурак! Разве можно было променять Аньку на котлеты с запеканкой, поданные на красивой тарелке? На вовремя выглаженные рубашки и штаны? На покорность и угодливость, которыми она не славилась, можно было променять ее — гордую, иногда и властную?

— Ты… Гена, ты… Ты куда?! — Алла стояла у входной двери, уперев руки в притолоку. — Я не пущу тебя! Это же просто глупость! Я… Я ничего такого не хотела. И могла бы тебе вовсе не рассказывать. Но я не стала тебе врать. Я поняла, что…

— И я понял, Алла.

Он стоял, не делая попытки убрать ее с дороги. Когда-нибудь ей это надоест, она отойдет в сторону, и он выйдет из квартиры. И никогда уже больше сюда не вернется. В этом он был уверен.

— Что ты понял, милый? — она все же отошла от двери, прижалась спиной к стенке под вешалкой. — Что ты понял, Гена?

— Я понял, что не люблю тебя, — быстро проговорил он.

И, чтобы не передумать, почти бегом бросился из квартиры.