Кукла-любовь

Галина Романова, 2020

Молодой и неопытный дознаватель Маша Проворова обижалась – никто не принимает ее всерьез! Вот и с делом об исчезновении Ларисы, жены юриста Игната Гришина, у нее ничего не получается. Лариса нашла дома письма от отца, которого никогда не видела, поехала его искать и пропала, сойдя с поезда на глухом полустанке. Все уверяли Машу, что жена просто сбежала с любовником, но что-то не давало ей покоя. Особенно она насторожилась, когда в безымянной могиле было обнаружено тело молодой женщины с дорогим старинным перстнем на пальце…

Глава 8

Чекалин подъехал к дому, где проживал заявитель Гришин Игнат Федорович, в половине девятого вечера.

— Как думаешь, не поздно? — опасливо покосилась на освещенные окна Маша.

— Нормально, — буркнул Алексей.

У него час назад состоялся еще один серьезный разговор с женой, из которого он мало что понял и поэтому сильно расстроился. Ленка говорила как-то странно, бессвязно, нелогично. Это было совершенно на нее непохоже и будило определенные подозрения.

— Может, она на каких-нибудь препаратах? — спросил он у Женьки.

Он позвонил ему, сидя в машине возле Машиного дома — он заехал за ней и теперь ждал.

— Чего ты так сразу? Не накручивай себя. И меня заодно.

— Тебе ничего не удалось узнать? — спросил его Алексей, закрывая глаза.

Он сидел в машине и ждал, когда Маша выйдет из дома. Позвонил Женьке, а тот ничего толком не сообщил. И по телефону ничего — все как всегда, никаких левых номеров. И по банковским расходам чисто.

— Все как было полгода назад, да и год. Может, она того, и правда влюбилась?

Слышать это было гораздо больнее, он поспешил отделаться от Женьки и теперь был молчалив с Машей. Она даже обиделась, но потом все равно разговорилась — нервничала перед визитом к заявителю.

— Какой у него этаж? — спросил Алексей, выбираясь из машины.

— Третий. Во-он его окна. — Маша показала на два освещенных прямоугольника. — Трехкомнатная квартира. Большая!

— Откуда такие сведения? Ты уже была у них?

— Нет. У меня в подобной квартире, в соседнем микрорайоне, подруга живет. Планировка классная.

— Дома новые? — поинтересовался Алексей.

— Ну да. Конкретно этот микрорайон был заселен в позапрошлом году.

— У Гришиных квартира в ипотеке или как?

Он осмотрел двор с просторной парковкой и остался доволен детской площадкой, тренажерами. В его детстве из тренажеров во дворе был турник, погнутый в середине, и низкие скамейки, где они с пацанами качали пресс.

— А я не знаю, — растерянно отозвалась Маша, семеня рядом с ним к подъезду. — Не спросила. А нужно?

— А как же! Мало ли что… Может, женушка слиняла от платежей, а потом явится: здрас — те, я приехала. Ладно, сейчас посмотрим. Письма у него?

— Да. Сказал, что подготовил.

— Хорошо. Ты иди к нему, а я этажом ниже в дверь постучусь.

— Зачем? — Маша растерянно покусывала губы.

— Так, поболтаю…

Женщина, открывшая ему дверь на втором этаже, выглядела как палач инквизиции: серый балахон с длинными рукавами и воротником, полностью укрывающим шею, на голове странный чепец. Суровое лицо, напоминающее мужское, губы крепко сжаты.

— Что надо?! — уставила она на Чекалина страшной силы взгляд. — На часы смотришь?!

— О как, — тихо молвил Алексей. — Вы бы для начала спросили: кто я. А потом грубили.

— А я знаю, кто ты. Полицейский, — удивила его женщина. — В окно видела, как ты с девкой в подъезд заходил, а девка из полиции. Уже была там.

Ее взгляд был воздет к потолку, как при молитве.

— Во-первых, не девка, а лейтенант полиции Мария Дмитриевна Проворова, — разозлился Алексей. — А во-вторых, давайте без хамства. Или я вас привлеку.

— Это за что? — Ее взгляд засверкал жгучим любопытством. — За то, что не хочу тебя пускать в квартиру без ордера? Да притом ночью!

— А я и не прошусь к вам, — подмигнул Алексей. — Так, зашел на огонек. Думал, что ценного сообщить можете, а вы — нет. А на нет и суда нет.

Он повернулся, чтобы уйти, но неожиданно был остановлен сильной рукой.

— Все я могу. Заходи, умник, — проворчала она и втянула Чекалина в квартиру.

Маша читала и перечитывала письма, которые ей вручил Игнат Федорович, и силилась понять, что могло заставить Ларису броситься на поиски незнакомого ей отца. В этих текстах, написанных ровной твердой рукой, не было и намека на чувства к Ларисиной матери, — лишь восторженное перечисление собственных достижений, скупой интерес к ее жизни, к жизни дочери, которую он никогда не видел. Зачем он вообще ей написал?

— Может быть, она сама разыскала его? — предположил Игнат, осторожно поставив чашку с чаем на подставку. — Тут же не все письма наверняка. Я когда почитал, понял это. Первое письмо в соответствии с датой уже как продолжение некоего диалога. Не находите, Мария Дмитриевна?

— Да, да, это понятно. Он пишет, что получил ее письмо и так далее. Просто не могу понять, зачем ей вообще надо было переписываться с ним? Он же такой…

— Какой? — он смотрел на нее с неподдельным интересом.

— Сухой, хладнокровный. — Маша поморщилась, как от кислого. — Зачем она писала ему? Продолжала это ненужное общение?

— Наверное, ради дочери.

Игнат посмотрел на красивое блюдо для десерта все от того же сервиза, наполненное воздушными пирожными. Маша не притронулась к угощению. От чая не отказалась, а вот пирожные есть не стала. Жаль. Он потратился, а она пренебрегла.

— Что ради дочери? Унижаться перед этим сухарем? — Маша выпятила нижнюю губу, помотала головой. — Никогда бы не стала так делать.

— Мария, вы такая… — он ласково улыбнулся ей. — Такая юная. Кто-то сказал: никогда не говори «никогда». Кто знает, что с нами может случиться через несколько месяцев, лет? Как мы можем поменяться? Что станем проповедовать?

— Это вы к чему? — не поняла Маша, откладывая в сторону последнее письмо.

— К тому, что мать Ларисы, пока была молодой, тоже наверняка рассуждала, как вы. Шли годы. Росла дочь, задавала вопросы. В какой-то момент ей наверняка стало казаться, что она была не права, и она возобновила общение с тем, кого предала забвению. Может, ради себя, может, ради дочери. Ей, как видите, это пригодилось.

Он загрустил, повесил голову. Маше сделалось его невыносимо жалко.

— Вы не убивайтесь так, Игнат Федорович. Найдется ваша Лариса. Нагуляется и вернется.

— Вы всерьез полагаете, что она просто… — он тяжело вздохнул. — Что она просто загуляла?!

— Все свидетельствует именно об этом.

— А как же письма? — округлил он глаза. — Они же есть! Она собиралась к отцу, вроде даже созванивалась с ним.

— По звонкам мы не нашли подтверждения. Пробили всех абонентов, зафиксированных за последнее время — не было и намека на звонки за Урал. Она не звонила ни туда, ни оттуда. — Маша дотянулась до его руки, осторожно тронула. — Все звонки по месту жительства. Она не собиралась ехать туда, Игнат Федорович.

— Но как же так! — Его глаза наполнились обидой и слезами. — Она обо всем этом рассказывала так увлеченно! Я не мог ей не поверить. Это было так… Так искренне!

Маша не знала, что ответить. Слава богу, Чекалин позвонил в дверь.

— Кто это? — насторожился хозяин.

— Мой коллега. Устал, видимо, ждать меня в машине, — неумело соврала она. — Откроете?

Игнат Федорович тяжелой поступью двинулся в прихожую. Взгляд, которым он прокладывал себе дорогу, Маше не понравился.

— Почему? — спросил Алексей на обратном пути.

— Он показался мне таким свирепым.

— Взгляд или Игнат?

— Игнат со взглядом, — хихикнула Маша, прижимая ладошку к губам. — Он рассвирепел, когда узнал, что я не одна. Это совершенно точно.

— И совершенно точно догадался, что я не ждал тебя в машине, а прошелся по соседям.

— Ну да. Как он сказал, когда дверь тебе открыл? — Маша пощелкала пальчиками, пытаясь вспомнить: — «Всех опросили?»

— Нет, не так. Он спросил: «У всех все узнали?»

— Да. Точно. Он догадался, что, пока я письма читала, ты вел поквартирный опрос. Кстати, есть что-нибудь интересное?

Алексей поморщился, вспомнив, как летели слюни изо рта Нины Ивановны, когда она рассказывала о соседях сверху. Толковой информации ноль, одни сплетни.

— Кто на кого голос повысил. Кто когда громко стулом двинул. Как белье с веревки не снимают, и оно гремит. Ну что это, Маш, что?

— Да, ерунда полная, — она вжалась спиной в пассажирское сиденье. — И с письмами какая — то фигня.

— Что не так?

— Писанины много, а рассказать нечего. Пустота какая-то.

— А они реальные, письма-то? Не Ларисой написанные?

— Не, бумага пожелтевшая. Чернила старые.

— А конверты?

— Конвертов нет. Стопка писем, перевязанная атласной ленточкой. Наверняка в какой-нибудь шкатулочке хранились на антресолях, пока Лариса их не нашла.

— А как же она тогда адрес узнала, если конвертов нет?

— В письмах то там то сям упоминается город, улица, номер дома.

— Надеюсь, записала?

Маша посопела. Он прямо ее за новичка держит, считает, что совсем неопытная дурочка!

— Записала, — проворчала она и ткнула пальцем в сторону своего подъезда. — Близко не подъезжай.

Алексей догадливо хмыкнул. Женька рассказывал, что мама Маши всегда стоит у окна, дожидаясь ее возвращения, а потом мучает вопросами: кто ее подвозил, а женат ли он, где работает, есть ли у него свое жилье…

— Пока, — произнесла Маша, вылезая из машины. — До завтра. Спасибо, что сопроводил. Я же понимаю, это не твое дело.

— Не за что. — Леша тоже выбрался и стоял рядом с ней. — Обращайся.

— Да, вот еще что… — Она порылась в сумочке, достала что-то. — Не можешь отдать на экспертизу?

— Это что? — он приблизил к глазам лист бумаги в пластиковом пакете для улик. — Письмо?

— Оно.

— Стащила? Или сам дал?

— Взяла, — поправила его Маша с лукавой улыбкой. — Из самой середины.

— Тебе что-то не понравилось? — Леша сунул пакет в карман куртки.

— Не знаю. Не могу сформулировать. Может, завтра скажу…

А завтра началось с происшествия. На городской свалке был обнаружен труп парня со следами насильственной смерти. Мало того, он был истерзан.

— Его пытали, товарищ майор, — полушепотом сообщил ему участковый, встречавший их возле оградительной ленты. — Потому вас и вызвали из центрального управления. Так-то земля вроде не ваша, но больно пытки страшные. Решили, что без вас никак.

— Идемте, — коротко отозвался Алексей и нагнулся под ленту.

На месте преступления была целая толпа силовиков, следаки и прокурорские — их вот тоже подтянули. Не рядовой случай.

— Что там? — спросил майор Чекалин, вставая за спиной эксперта.

— Множественные гематомы. Точно скажу позже, но на первый взгляд его пытали электрическим током.

— Электрошокер?

— Запросто, — качнул головой эксперт.

— Что еще можете сказать на первый взгляд?

Вопрос прозвучал со скепсисом — Алексей этого парня не знал, тот был из района, поэтому особого доверия к его опыту не испытывал. Но парень удивил, принявшись перечислять возможные причины смерти.

— Эти следы видите? Точки синие? Указывает на то, что его душили.

— И он от этого умер?

— Не факт. Скажу после вскрытия. Но душили точно. Электрошокер, удушение, несколько колотых ран.

— Нож?

— Вряд ли, слишком узкие порезы. Может, штык-нож? Или заточка.

— От этого умер?

— Не могу сказать. Возможно, это были просто уколы, чтобы причинить ему невыносимую боль, но не умертвить.

— Невыносимую?

— Да. Кололи в те места, где расположены особенно болезненные точки. Видите? — Эксперт задрал футболку и принялся показывать пальцем на раны в разных местах. — В общем, помучался парень. Очень помучился, прежде чем умереть.

Совещание провели там же — в районе. Кабинет начальника был маленьким, и там сразу стало тесно от множества стульев, принесенных дополнительно.

Вступительное слово местного начальника было кратким — документов при погибшем не обнаружено, личность не установлена.

— Какие имеются соображения, коллеги? — поинтересовался подполковник столичной прокуратуры, на голову возвышаясь надо всеми сидящими. Он был очень высоким.

— Надо запрос сделать по всем пропавшим без вести, — проговорил Алексей, потому что подполковник посмотрел прямо на него. — На предмет установления личности. По утверждениям эксперта, убили парня не на свалке, туда лишь привезли и сбросили труп. Значит, надо просмотреть все записи с камер пятидневной давности.

— Почему пяти? — не понял кто-то из местных.

— Трупу по меньшей мере пять дней, — поднял на него взгляд Алексей и добавил негромко: — По утверждению эксперта. Установим автомобиль, доставивший труп на свалку, и начнем действовать.

— А если он в угоне? — снова пристал тот же парень из райотдела.

— Будем устанавливать момент угона, а также хозяина, когда и при каких обстоятельствах он был угнан. Есть ли свидетели и заявление от самого владельца, что крайне важно, — с ухмылкой перечислил Алексей следственные действия.

— А если труп привезли в мусоровозке? — не унимался все тот же дотошный малый.

— Установим мусоровоз, маршрут его следования. Что-то, да всплывет. Но главное и первоочередное: надо установить личность погибшего. Если понадобится, использовать средства массовой информации. Нет нужды показывать обезображенный труп, лицо можно отредактировать программой. Вдруг выстрелит.

Конец ознакомительного фрагмента.