Час ночи

Галина Полынская, 2018

Пустяковое на первый взгляд дело приводит сотрудников агентства к странной и темной истории: люди погибают без видимых причин. В истории этой явно не обошлось без какой-то дьявольщины. И если у обычных полицейских распутать этот черный клубок вряд ли получится, то Феликс со своей необычной командой обязательно доберутся до сути.

Глава 9

Подъезжая к дому, Феликс ощутил пока еще слабое эхо подступающего голода. Не желая допускать, чтобы это разрывающее чувство вошло в силу, он торопливо поднялся на этаж, поздоровавшись с охранником Алексеем лишь коротким кивком, вошел в квартиру и сразу направился на кухню. Открыв холодильник, Феликс досадливо поморщился — несколько дней он не заезжал в супермаркет и не пополнял запасы кокосовых орехов, их осталось всего три штуки, но на один прием должно было хватить. Сняв пиджак, он бросил его на спинку стула, тщательно вымыл бокал, оставленный утром в раковине, и принялся за орехи. Нечеловеческая сила вампира позволяла с такой легкостью разламывать толстую скорлупу, словно она была не прочнее яичной.

В одном орехе молока почти не оказалось, и удалось нацедить всего четверть бокала. Добавив красного вина, Феликс взял бокал и пошел в гостиную. Квартира окружала тишиной и пустотой, лишь ход настенных часов с маятником вносил в эту пустоту немного размеренной механической жизни. Поставив бокал на круглый стол, накрытый искусно расшитой скатертью, Феликс включил напольный светильник, расстегнул рубашку, снял с волос золотой зажим и сел в кресло. Мягкий медовый свет растекся по старинному шелковому ковру, мебельной инкрустации, тускло заблестел на картинной раме — висящем в простенке натюрморте с виноградом и дичью.

Взяв бокал, Феликс сделал большой глоток и перевел дух, ощутив моментальное успокаивающее, обволакивающее действие кровезаменителя. Ушло сковывающее напряжение невидимых тисков, сдавливающих грудь и голову, пропало ощущение удавки на горле. Выпив еще, мужчина откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сквозь опущенные веки он созерцал медовый свет ночника до тех пор, пока не ощутил движение воздуха у своих босых ног.

— Привет, — произнес Феликс, почти не размыкая губ.

— Привет, дорогой, — пропищал в ответ Дон Вито. — Ты сегодня рано.

— Да, уехал до закрытия агентства, сегодня не было для меня никаких дел.

— Ну и хорошо, зачем нужны дела в пятницу.

Усевшись на ковре рядом с креслом, крыс выпятил упитанное светлое брюшко и поднял мордочку, разглядывая мужчину в кресле блестящими глазками-бусинками. Феликс так и сидел с закрытыми глазами, откинувшись на мягкую спинку, жесткие черные волосы падали ему на плечи, обрамляя лицо и придавая ему сходство с темными, вечерними портретами Ван Дейка и Тициана.

— Феликс, а вампиры могут иметь детей? — неожиданно поинтересовался крыс.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Да так. Просто последние несколько дней размышляю о том, что человеческое вампирам чуждо, а что нет, чего они лишены и чем обладают.

— Детей мы иметь не можем, но можем их создавать — из человеческих. Вечных детей, которые никогда не вырастут. Возможно, кто-то так и поступал, но в нашем обществе за все четыреста восемьдесят лет я ни разу не слышал, чтобы кто-то сотворил себе такого ребенка.

— Почему?

— Довольно хлопотное дело, ведь такое дитя не взрослеет не только физически, но и умственно, оно лишь ожесточается. В итоге получается неоправданно жестокое изворотливое существо без каких-либо представлений о правилах человеческого общежития, рядом с которым сложно хранить собственную тайну.

— А-а-а… понятно. Вот еще хотел спросить…

— Если тебя интересует, не чужды ли вампирам плотские утехи, то нет, не чужды. Иначе наша вечность была бы на порядок скучнее. Правда с людьми мы предпочитаем развлекаться морально, нежели физически. Физическая близость с людьми для нас пресновата, большинство не разделяет, да и вовсе не выдерживает наших фантазий.

— Что значит — развлекаться морально?

— То и значит. Обращенный в вампира человек очень быстро становится психологическим садистом. Его собственные чувства, эмоции постепенно сглаживаются, притупляются, и требуется все больше остроты, больше перца, чтобы подогревать собственные эмоции, что угодно — лишь бы не раздавила скука. С понравившейся жертвой могут долго играть, доводя до полного изнеможения. Чаще всего играют в то, что вампиры больше не в состоянии испытывать — в любовь.

— Совсем-совсем не в состоянии? Даже если встретят кого-то особенного, то не смогут влюбиться, испытать страсть?

–Что-то отдаленно похожее на страсть, видимо, смогут, но все равно это будет нечто болезненное и разрушительное. Чаще всего вампиры создают пары друг с другом. Но… как пары, скорее это похоже на партнерство двух садистов со страстью, направленной на кого-то третьего. Ладно, Вито, хочу сегодня лечь пораньше. Какая-то дрянная усталость навалилась и не отпускает.

— Наверное, это из-за весны. Межсезонье непростое время.

Феликс усмехнулся, залпом допил молоко с вином, выключил светильник и пошел в спальню, на ходу снимая рубашку.

Окунувшись в темноту спальни, он отбросил край черного покрывала, похожего на остывший пепел, и лег. Вытянувшись на лиловых простынях, мужчина сунул ладонь под затылок, намереваясь как всегда перед сном рассматривать клинки и рукояти коллекции холодного оружия, но отчего-то даже едва заметные отблески металла показались ему утомительно резкими. Опустив веки, Феликс стал прислушиваться к пространству вокруг и к своим ощущениям в этом пространстве, чтобы сконцентрироваться на них до каждой мелочи, до остроты восприятия и после разом отгородиться от всего. Он ощущал, как прикасаются к коже прохладные простыни — одна складка в ногах, три у бедра, как возвышается над головой деревянная спинка кровати, как над спинкой висит на стене арбалет. Чувствовал тяжелые шторы, мягкий ковер, скрадывающий шаги, прикроватные подставки с каменными спилами-столешницами, напольный светильник, принесенный на время из гостиной, да так и оставленный здесь.

Феликс слышал кожей каждую вещь, каждый предмет, его текстуру и температуру, и когда в спальне появился Дон Вито, показалось, что не крыса пробежала по полу и забралась на кровать, а вторглось в тишайшее замершее пространство нечто большое, горячее, чересчур живое.

Устроившись на покрывале, Дон Вито пошевелил усами и тихонько вздохнул, наблюдая, как засыпает Феликс. Крысу спать не хотелось, он собирался дождаться Паблито. После утреннего разговора расстроенный ворон улетел и весь день не показывался.

Но прошло немного времени, и, согревшись в мягких складках покрывала, крыс задремал и вскоре крепко заснул.

Через пару часов он резко проснулся, как показалось Дону Вито — от толчка в бок. Подскочив, он огляделся по сторонам, не понимая, что могло его потревожить. Спальня по-прежнему была погружена в тишину и темноту, спинка кровати, где обычно спал Паблито, пустовала, Феликс так и лежал на спине, подложив ладонь под затылок. Но… он не спал. Не спал и не бодрствовал. Дон Вито вдруг отчетливо почувствовал это странное его состояние. Подойдя ближе, крыс всмотрелся в застывшее лицо с неподвижными сомкнутыми веками, и ему показалось, что вот сейчас, прямо сейчас, мужчина погружен в какие-то тайные темные воды, и он плывет там, повинуясь неспешному бесшумному течению…

Вдруг Феликс резко открыл глаза — багрово-красные, с острыми иглами вертикальных зрачков, и тихо произнес:

— Где мой телефон?

— На столике у кровати, с правой стороны, — так же тихо ответил Дон Вито. — Что случилось?

Феликс молча поднялся, сел на краю кровати и взял аппарат со столика-подставки. Глядя ему в спину, крыс напряженно слушал, как он набирает чей-то номер. И, судя по имени, которое произнес Феликс, когда ему ответили, звонил он своему доверенному — Владимиру, занимавшемуся его делами на территории Российской Федерации.

–…мне нужен самолет, Володя. Сейчас, да, как можно скорее. Лететь — в Болгарию, в Софию, и там же сразу мне нужна машина… нет, без водителя, сам поведу. Да, жду звонка.

Закончив разговор, Феликс вышел из спальни. Дон Вито не сразу пришел в себя от такой быстрой смены событий. Когда же он спрыгнул с кровати и поспешил за мужчиной, тот уже скрылся в ванной.