Мальтийский замок

Галина Полынская, 1999

Взбалмошной художнице Иве приходит в голову мысль продать свой дом и купить новый. Вместе со своим другом Марком она осуществляет продажу и умудряется приобрести загородный особняк, выстроенный в стиле мальтийских замков. Но не успели новоявленные хозяева порадоваться дому, как их принялся выживать призрак. Вскоре в гости приезжает подруга Ивы – Божена. Вместе им удается договориться с призраком, и он сообщает, что в доме совершено убийство бывшей хозяйки дома – леди Лауры, обставленное как несчастный случай. Привидение подталкивает девушек к расследованию преступления. Подруги отправляются в Париж – новое место жительства возможного преступника, и берутся за дело. Перво-наперво они собираются деморализовать подозреваемого, выдавая Иву за покойную Лауру…

«Женщины способны на все, —

мужчины на все остальное».

(Анри Ренье)

ГЛАВА ПЕРВАЯ: Мне в голову приходит мысль!

— Все, не могу больше! — я с размаху швырнула тарелку в раковину, но она, к сожалению, не разбилась. — Больше не могу!

— Зачем так переживать из-за посуды? — Марк на всякий случай отодвинул стопку тарелок от меня подальше. — Если хочешь, я домою сам. Хотя вообще-то, тарелки лучше всего мыть сразу после еды, а не тогда, когда в доме уже просто не остается чистых…

–Дело не о тарелках, — усевшись на табуретку, я вытряхнула сигарету из лежащей на подоконнике пачки. — Дело совсем не в них.

Марк с интересом смотрел на меня, ожидая новостей и, словно случайно, отодвинул подальше еще и вилки с ножами. Наконец он вдоволь насладился моим видом и спросил:

— Так в чем же дело?

— Не могу больше жить в этом доме! Мое терпение закончилось!

— Чем он тебя не устраивает? — удивился Марк. — В конце концов, это твой дом, ты в нем родилась и выросла, конечно, не могу сказать, что это супер-дом, но зато у него отличный вид из окна…

— Вот именно! Двадцать восемь лет на одном и том же месте, один и тот же отличный вид из одного и того же окна! Взбеситься можно!

— Что ты предлагаешь? — увидев, что я снова пришла в движение, Марк деликатно встал между мною и посудой. — Хочешь переделать в нем что-нибудь? Искренне надеюсь, что не вид за окном.

— Нет, — тряхнула я отросшей и постоянно лезущей в глаза челкой. — Этот дом продам, а новый куплю.

— Не думаю, что за такие деньги можно приобрести что-то принципиально новое, — он с сомнением посмотрел по сторонам, — ты купишь либо нечто вроде этого, либо еще хуже.

— Я скопила порядочную сумму денег.

— Ой, ну и сколько? — Марк саркастически усмехнулся.

— Двести пятьдесят тысяч.

— Ого! — искренне изумился он. — Как это ты умудрилась? Ты что, ничего не ела годами?

— К счастью, не все разделяют твое мнение о том, что я никудышная художница, представь себе, одно время мои картины хорошо раскупались.

— Как жаль, что я этого время не застал, — вздохнул Марк. — И давно оно было?

— Можешь язвить сколько угодно, факт на лицо — у меня есть деньги.

— Тогда ты действительно сможешь купить что-то неплохое, весьма неплохое.

— Я куплю самое лучшее! Прямо завтра и начнем искать.

— Сами?

— Кто же еще?

— Может лучше обратиться в агентство? Специалисты подберут нам подходящие варианты.

— Ни за что, — замахала я руками. — Свой дом я должна найти сама, он меня притянет.

Марк собрался, было, как всегда протестовать и обвинять меня в глупых суевериях, но я не дала ему такой возможности.

— По-другому никак. Не каждый день собираюсь дома покупать!

Перед моими глазами рисовались картины одна другой краше: вереницы домов, больше похожих на дворцы Фата Морганы, проплывали в лазоревой дымке и солнечных лучах. Картины были настолько яркими и четкими, что сквозь них с большим трудом проступал Марк с горой немытой посуды. Он уже знал, что все это домывать ему придется самому.

Последующие две недели мне не хочется вспоминать. Мы мотались как угорелые с утра до ночи, бросаясь, как быки на красную тряпку на каждую надпись «Продается». Одни дома находились среди замечательных окрестностей, но выглядели какими-то блеклыми, никак не достойными стать жилищем такой яркой и творческой личности, как я. Марк в ответ зудел, что я все равно очень скоро загажу весь дом своими красками и он станет таким ярким и творческим, как надобно.

На других площадях оказывалось слишком неудобное расположение комнат, а ломать стены не хотелось. В последующих всё вроде было неплохо, но в самый неподходящий момент над домом пролетал самолет, начинали трястись стены, звенеть окна, а хозяева бледнели и мычали что-то невразумительное, типа: «Не так уж часто они тут и летают…» Прочие дома подходили нам по всем параметрам, зато пейзаж не соответствовал моим представлениям о прекрасном.

Я из последних сил не теряла оптимизма, а Марк постепенно проникался чувством справедливой ненависти ко мне. В один из таких замечательных дней его терпение лопнуло, и он остановил машину у небольшого кафе.

— Вылезай, — хмуро произнес он. И, видя, что я продолжаю сидеть, бодро глядя в будущее, добавил: — Немедленно!

— Хочешь сказать, мы идем в кафе?

— Ты демонстрируешь чудеса сообразительности. Вылезешь ты, наконец, или тебя вытащить?

В кафе Марк шел быстрым деревянным шагом, что означало твердую уверенность в правоте своего решения. Я семенила сзади и примерно догадывалась, какое именно решение он принял.

— Скажи только честно, — он присел на пластмассовый стул, — ты хоть сама знаешь, чего хочешь? Хотя бы приблизительно?

— Я знаю, что должна почувствовать свой дом, — я решила биться до последней капли крови.

— Все понятно, — сказал он спокойным, ничего хорошего не предвещающим тоном. — Значит, мне придется бросать археологию?

— Почему?

— Потому что теперь вся, вся моя жизнь будет посвящена увлекательным поездкам в поисках того-сам-не-знаю-чего.

— Когда ты свою землю копаешь, тоже не знаешь, когда и что там найдешь…

— Серьезно? — перебил Марк. — Как ты выразилась, «когда я копаю землю», я знаю, до чего конкретно собираюсь докопаться, и я не копаю, где попало, я копаю в нужных местах!

Нам принесли холодный сок, и это прибавило Марку сил.

— Почему тебя осенила мысль именно о покупке дома? — продолжил он. — Двадцать восемь лет ничего, все в порядке и вдруг на тебе. Нет, чтобы научиться водить машину или, в конце концов, изредка гладить мои брюки или запоминать, куда ты кладешь свои вещи, чтобы потом не орать на весь квартал, что тебя обокрали.

— Это было всего один раз, — я принялась стаскивать с головы соломенную шляпу, которая, казалось, приросла там и уже успела пустить корни. Я прекрасно понимала, что выгляжу ужасно с мокрыми, слипшимися сосульками волосами и красной, надавленной на лбу полосой, но больше таскать это проклятое сооружение на голове не было сил.

— После того, как я сожгла твою драгоценную рубашку, гладить ты мне сам больше не даешь, а что насчет машины…

— Я ее обязательно разобью, — закончил за меня Марк.

— Мы найдем этот дом, — заканючила я, меняя одну больную тему на другую. — Не сегодня, так завтра…

— Не завтра, так послезавтра, — подхватил Марк, — не послезавтра, так через месяц!

Он заказал еще сока, и безжалостно продолжил:

— За все время этих круизов, мы сожгли столько бензина, сколько не палили за два месяца, я удивляюсь, как машина еще до сих пор цела. Если так будет продолжаться, мы скоро пойдем петь в подземный переход или спустим все деньги, приготовленные на этот призрачный дом.

— В конце концов, это не твои деньги! — огрызнулась я.

— Да, но когда ты их растратишь, недостающую сумму станешь клянчить у меня. Моя работа заброшена ко всем чертям, а я ведь как-никак начальник экспедиции, руковожу раскопками кургана. Но вместо этого как полоумный мотаюсь в поисках неведомого счастья. Денег, потраченных на эти проклятые поездки, как раз хватило бы на оплату автошколы и катайся сама, сколько душе угодно.

— Маркусик, — снова заканючила я, — ты не можешь меня бросить. С кем же я буду советоваться? Люди тратят намного больше времени, чтобы подыскать именно то, что нужно.

— Сто раз тебя просил не называть меня «Маркусиком». Советоваться ты можешь и с агентом по продаже недвижимости…

— Ну да, конечно, они так и норовят всучить всякую дрянь, да еще и содрать подороже.

— О, тут я могу спать спокойно, в случае с тобой им ничего не светит.

— Ты и вправду так считаешь? — расцвела я.

–Да, но дай договорить. Агентам ничего не светит, потому что все содрать и все всучить тебе успеют сами хозяева, поэтому злобным риэлторам ничего не перепадет.

–Тем более ты не можешь меня бросить!

— Я не могу позволить себе жечь бензин и впустую тратить время. Со дня на день мы должны найти древние саркофаги царей, я обязан быть на раскопках.

— Выходит, какие-то паршивые гнилые гробы тебе дороже счастья любимой женщины? — обиделась я.

В ответ Марк лишь обреченно махнул рукой, видимо считая дальнейший разговор со мною бесполезным сотрясением воздуха.

— Значит, бросаешь меня на произвол судьбы? — уныло уточнила я. — Оставляешь на растерзание голодным агентам?

— Я поеду в риэлторскую контору, постараюсь обрисовать им воздушный замок твоей мечты, рядом напишу сумму, в которую этот замок должен уложиться, и уверен, они тут же дадут с десяток адресов, по которым ты вполне сможешь поездить самостоятельно.

— Представляю, сколько сдерут эти жулики!

— Ничего, я заплачу, — злорадно проскрежетал любимый мужчина. — Я еще не полностью разорился на этом проклятом бензине и дрянных гамбургерах из придорожных забегаловок!

— Извините… — к нашему столику подошел парнишка лет тринадцати, в руках он держал пакет с овощами и зеленью.

— Иди, иди отсюда, мальчик, — отмахнулся Марк. — Ива, допивай сок, мы едем домой.

— Кажется, вы ищите дом?

— Ищу, — кивнула я. Какой хороший мальчик, ходит за продуктами, помогает маме. — А что?

— В нашем местечке продаются два дома: «Мальтийский Замок» и «Старая Сосна».

— Это у них названия такие, что ли? — хмуро поинтересовался Марк.

— Да, это очень хорошие дома, вам понравится.

— Это далеко отсюда? — в моей душе шевельнулась недодавленная Марком надежда.

— Нет, совсем рядом.

— Покажешь дорогу? — я не смотрела на Марка, но прекрасно слышала, как он недовольно сопит.

— Да, я там живу, заодно и меня подвезете.

— Вот и отлично! Марк, идем!

Выражая протест всем своим видом, ненавистный мужчина вылез из-за стола и поплелся на улицу вслед за нами.

Парнишка оказался общительным и по пути с удовольствием отвечал на все мои вопросы.

— Расскажи о «Мальтийском Замке», — попросила я, оборачиваясь к заднему сидению машины, на котором он расположился, — такое красивое название.

— Это старый дом, его какие-то князья или графья построили еще в прошлом веке…

–То бишь в двадцатом? — влез Марк.

— Марк!

— Мне интересно знать, какой конкретно прошлый век имеется в виду. Реставрировать столетнюю рухлядь я не собираюсь.

— Там недавно ремонт делали, мой отец помогал, — успокоил паренек. — А «Старая Сосна» совсем не старый, его года два как построили.

— Почему его продают? — продолжал допытываться Марк.

— Хозяева куда-то уезжают.

— А почему продают «Мальтийский Замок»?

— Как молодая хозяйка погибла, так ее вдов и поручил управляющему дом продать.

— «Вдовец», мальчик, нет такого слова «вдов», — поправил Марк.

— Погибла? — ахнула я. — Что с нею случилось?

— Это почти пять лет тому назад было, может даже больше, я толком не знаю.

— И что, дом пять лет продают и никак продать не могут? — хмыкнул Марк, аккуратно вписываясь в сложный поворот.

— Его много народа приезжало смотреть…

— И никто не берет, — закончил Марк. — Значит, нам обязательно должно понравиться.

— Но там есть еще и «Сосна», — подсказала я, разглядывая пейзаж за стеклами машины. Прекрасный загородный ландшафт с редкими частными домами вдохновлял своей свежестью, покоем и сочными яркими красками.

— Запомни, это наш последний совместный вояж, — предупредил Марк, — надеюсь, тебя хоть что-нибудь притянет. Если это будет «Сосна», то первое, что сделаю после покупки — сменю название. Когда меня спросят, где я живу, не хочу отвечать: «В старой сосне».

— Конечно, конечно, — пела я сиреной, в смысле, наядой, — называй как угодно. У одного моего давнего знакомого дом назывался «Апельсин», мило да?

Марк что-то невнятно буркнул.

— Вот тут налево, — сказал парнишка, — теперь совсем близко.

Мы свернули и моему восхищенному взору предстала потрясающая картина: аккуратные красивые дома, утопающие в пышной яркой зелени, ни тебе рева машин, ни городской вони, самый настоящий рай земной! И почему-то только тогда я вспомнила, что забыла в кафе свою шляпу. Я не стала посвящать Марка в это удивительное открытие, потому что знала наизусть все, что он мне скажет в ответ.

— Вон, смотрите, за теми липами «Мальтийский Замок», а выше, по дороге, «Старая Сосна», там у любого спросите, а мне тут выходить.

Марк остановил машину.

— Спасибо тебе, — я с любовью, почти с обожанием посмотрела на мальчика. Неужели пришел конец моим страданьям?

— Не рано ли ты радуешься? — как всегда вовремя произнес Марк, и я тяжело вздохнула.

Он вел машину к огромным вековым липам. Кругом царила удивительная красота, витал дух древних королей, и я не сомневалась, что где-то здесь, среди этих потрясающих лип, шастают мальтийские рыцари…

— Батюшки! — воскликнула я, увидев дом. — Это и вправду замок!

Построенный из темно-желтого камня дом выглядел как самый настоящий замок, только маленький. Аккуратное, безумно красивое сооружение… короче, я уже стояла вон на том балкончике в длинном мальтийском платье и, пожалуй, даже в короне…

— Неплохо, — Марк остановил машину, — только вернись с небес на землю, это мы не купим.

— Почему? — бросилась я защищать свое имущество. Что он имеет против моего дома?

— Потому что, для начала, тебе надо стать Сальвадором Дали, и, возможно, спустя два-три десятка лет упорного труда, наскребешь нужную сумму.

— Думаешь, он такой дорогой? — приуныла я.

— Да ты посмотри по сторонам, это же целое имение. Немного одичавшее, но огромное, красивое имение. Столько земли, целый парк! Теперь понятно, почему его пять лет продают и никак продать не могут, хозяева, наверняка, такую цену загвоздили, что это под силу только миллионерам, а у миллионеров и так все есть.

— Марк, давай не будем ставить крест заранее, — взмолилась я, чувствуя, как сваливаюсь с балкончика в своем мальтийском платье. — Надо сначала спросить, узнать…

— Спросим, но только для очистки совести, уверен, мы даром теряем время, но чтобы ты успокоилась, я делаю это.

Он поднялся по ступеням и постучал в двери висящим железным кольцом. Двери почти сразу приоткрылись, будто хозяин сидел на пороге и дожидался гостей. На нас уставились настороженные водянистые глаза неопределенного цвета.

— Здравствуйте, — вежливо улыбнулся Марк, — мы насчет дома, он продается?

— Да, — прошептал владелец, — входите.

Однако шире дверь он раскрывать не стал. Мы протиснулись внутрь и оказались в просторном холле, который назвать мерзким словом «прихожая», просто язык не поворачивался.

— Пойдемте, я покажу дом.

Перед нами стоял маленький старичок, если нарядить его соответствующим образом, он вполне сошел бы за дворецкого… Полет моих мыслей был свободен и совершенно неуправляем.

Старичок пошаркал вперед, мы двинулись следом.

— Это гостиный зал, — сказал он, и я едва не застонала, при виде камина в полстены, причем настоящего, а не какой-то там электрической гриль-подделки. — Это столовая, там кухня, видите, все вполне современно оборудовано, здесь кабинет и библиотека, а на втором этаже спальни и комнаты для гостей, пойдете смотреть?

Марк тяжело вздохнул, разглядывая высоченные потолки со старинными бронзовыми люстрами. В моей душе все повизгивало от восторга, но, когда Марк все же задал страшный, но неизбежный вопрос о цене, и старичок прошипел: «Триста пятьдесят тысяч», повизгивать перестало. Счастье издало какой-то противный булькающий звук и замолкло.

— Все понятно, — вздохнул Марк, — извините за беспокойство. Идем, Ива, надо еще заехать в «Сосну» и успеть в город до темноты, иначе не найду дорогу.

Старичок молча проводил нас на выход. В моих ушах звучал целый оркестр, и этот оркестр играл похоронный марш. Мы сели в машину, Марк завел мотор, а я ничего вокруг не видела — перед глазами маячил камин из гостиной, в нем потрескивали дрова, а у огня сидела я на большой леопардовой шкуре…

— Ива… — начал Марк.

— Ничего не говори, — замогильным голосом произнесла я, — моя жизнь кончена.

— Не понимаю, по какому поводу такой глубокий траур? С самого начала было ясно, что этот дом не про нашу честь. Признаться, я думал, он стоит гораздо дороже…

— Триста пятьдесят тыся-я-а-а-ч! — провыла я.

Мой замок скрывался за поворотом, и вслед мне платочками махали мальтийские рыцари.

— Сейчас посмотрим, что там за «Сосна», — Марк, опустил стекло и в салон ворвался пьянящий аромат липового цвета, — может это окажется подходящим вариантом.

— Я не хочу жить в «Сосне»! — почти рыдала я. — Я хочу жить в «Замке»! Это мой дом, я его чувствую! Представляешь, какие гениальные картины я могла бы писать в таком доме, среди таких лип? Я бы прославилась на века!

— О чем ты говоришь, Ива, опомнись. Гениальные картины надо было писать раньше, тогда сейчас бы мы ехали оформлять документы на дом. Забудь про «Замок», едем в «Сосну».

По пути мы пару раз останавливались и спрашивали дорогу, нам охотно объясняли, с интересом рассматривая, как потенциальных соседей.

— Ты смущаешь народ своим погребальным видом, — шипел Марк. — Ведь не случился же конец света, в самом деле.

— Для меня случился!

«Старая Сосна» оказался аккуратным белым домом с открытой летней верандой. Это был простой современный дом, без малейшего намека на старинную романтику, покорившую меня с полчаса назад.

— По-моему, очень мило, смотри, Ива, какой чудный дом.

— Отвратительный!

Марк вылез из машины, жестом предлагая мне сделать то же самое. К тому времени, когда я выбралась на свет божий, он уже звонил в двери. Нам открыла симпатичная женщина средних лет.

— Вы по поводу дома? — приветливо улыбнулась она.

— Да, посмотрим, если можно.

— Конечно, проходите, — она посторонилась.

Нас водили по дому, все подробнейшим образом объясняли и рассказывали, но я ничего не видела и не слышала. В моей голове зрел план, Марк это чувствовал и заранее начинал нервничать, не зная, к чему готовиться.

— Вот, посмотрите, какая чудная верандочка, — откуда-то издалека донесся голос хозяйки. — Может, хотите кофе?

— Пожалуй, да, — кивнул Марк.

Мы вышли на веранду. Там стоял плетеный столик и пара стульев. Вечерело, в теплой тишине слышался стрекот цикад и пение птиц, от этого было спокойно и уютно и совсем не хотелось куда-то уезжать.

— Присаживайтесь, сейчас принесу кофе.

Хозяйка ушла, а Марк сказал, присаживаясь за столик:

— Давай, выкладывай, что ты там задумала?

— С чего ты взял, что я что-то задумала?

— Мне слишком хорошо знаком этот блеск твоих глаз.

— Хорошо, — я вытащила сигарету, надеясь, что это придаст мне уверенности в себе, — значит так, дом стоит триста пятьдесят тысяч, у меня в наличии двести пятьдесят, за свой дом я выручу от силы семьдесят. Примерно тридцать вычитаем на ремонт, обстановку, оформление всяких бумаг, остается пятьдесят, значит, я имею уже триста тысяч, — я перевела дух. Марк как-то нехорошо и слишком пристально смотрел на меня. — А недостающие пятьдесят тысяч одолжишь мне ты.

Ответить он не успел, хозяйка принесла кофе.

— Отдыхайте, — улыбнулась она и ушла.

— Еще раз повтори, Ива, что ты сказала? — вежливо попросил Марк.

— Я сказала, что какие-то несчастные пятьдесят тысяч ты вполне сможешь мне одолжить. — Я смотрела на него невинными, чистыми, красивыми глазами… По крайней мере, мне очень хотелось верить в привлекательность собственных глаз.

— Ни за что! — выпалил Марк. — Это деньги на экспедицию! Даже не думай об этом, слышишь? Этот дом, — он хлопнул ладонью по плетеной крышке стола, — стоит сто восемьдесят тысяч, денег хватит и на ремонт и на обстановку.

— Но мне не нужен этот дом! — воскликнула я. — Это совершенно не мой дом, мой остался там, в липах!

— Нет, нет и еще раз нет! Я полгода корячился, чтобы заработать эти деньги, я отказывал себе во всем!

— Маркусик, сладенький, ты даже не представляешь, как для меня важен замок! Я уже мысленно живу там!

— Мысленно жить ты можешь где угодно, хоть в Букингемском дворце, но это не значит…

— Значит! Ты даже не представляешь, как много это для меня значит! Маркусик, миленький…

— За то, чтобы ты больше никогда не называла меня «Маркусиком», я готов выложить тебе пятнадцать тысяч, но не больше.

— Но мне нужно пятьдесят! Клянусь, я быстро их верну, клянусь!

— Где ты их возьмешь? Будешь подделывать картины и выдавать их за подлинники?

— Я найду, займу, в конце концов, выпрошу у родителей!

— Когда они узнают, что ты вбухала такие деньжищи в дом, я даже знаю, что они тебе скажут.

— Но, это не твои проблемы! Я найду деньги, клянусь тебе!

— Ива, попробуй хоть раз в жизни прислушаться к голосу разума, я уверен, что он, хоть и слабый, но все же у тебя есть. Ты влезешь в долги, чтобы купить дом. Предположим невозможное: ты его купила, но, как и чем его обставить? Там же нет никакой мебели. Твоей собственной хватит только на одну гостиную, а всю мою мебель мы давно продали, потому что она, видите ли, не вписывалась в твой интерьер. Еще насчет ремонта. По-моему, мальчик что-то напутал, если его и делали, то никак не его отец, а, скорее всего дед, да и то в молодости…

— Я люблю этот дом, люблю! Я сама сделаю там ремонт, собственноручно!

— Ах, ну да, конечно, — фыркнул Марк. — Все, Ива, разговор окончен.

— Значит, ты твердо решил не помогать мне, да? И после этого еще будешь утверждать, что любишь меня, да? Вот она, твоя любовь! Закончилась сразу же, как только я попросила денег!

— Ива, не надо выставлять меня эдаким скупым монстром. Либо ты покупаешь этот дом, либо с завтрашнего дня путешествуешь одна и все на этом.

— Ну, что вы решили? — возникла на веранде хозяйка.

— Ей надо немного подумать, завтра дадим ответ. — Марк поднялся из-за стола.

Попрощавшись с хозяйкой, мы вышли на улицу и сели в машину. Совсем стемнело, но Марк все равно нашел дорогу. За все время пути я не проронила ни слова, храня мрачное молчание.

— О чем ты думаешь? — не выдержал любимый в прошлом мужчина.

— О том, что теперь точно знаю, с кого писали Скруджа Макдака! — отрезала я. — Видел эти мультяшки? Если нет, я тебе завтра же куплю видеокассету про эту самую злобную и жадную утку на всем белом свете!

Марк так резко затормозил, что я едва не врезалась лбом в приборную панель.

— Когда ты, наконец, будешь пристегивать ремень? — прошипел он. — Неужели это так трудно?

— Подумаешь, каждый Макдак будет указывать, что мне делать! — выпалила я и поняла, что «Мальтийский Замок» начисто лишил меня остатков разума, но было поздно, я это уже произнесла.

— Я понял, ты решила идти до последнего, — зловеще медленно процедил Марк. — Еще я понял, что ты очень быстро вгонишь меня в гроб из-за этих проклятущих денег. По непонятным причинам, я все равно продолжаю тебя любить… кстати, где твоя шляпа?

— Я забыла ее в кафе. Давай, продолжай, ты остановился на том, что продолжаешь меня любить.

Марк тяжело вздохнул.

— Так вот, я решил, что безопаснее для здоровья деньги тебе все-таки дать. Ума не приложу, ну почему тебе все время удается меня уговаривать?

Мои счастливые вопли заглушили голос Марка. Я бросилась обнимать и целовать самого лучшего и щедрого мужчину на всем белом свете.

— Маркусик, миленький, я так тебя люблю!

— Не называй меня «Маркусиком»!!!