Простить неверную

Галина Милоградская, 2023

Три года назад она изменила мне с лучшим другом и бросила нас с дочерью, исчезла, как не было. Мы научились жить заново, переехали из Питера в Москву, в моей жизни появилась новая любовь… А на пороге квартиры возникла старая, и теперь она хочет вернуться и вернуть семью. Дочка тоже хочет вернуть маму, а я? Пытаться склеить старое или рвать по живому? Не знаю, смогу ли я простить неверную.От автора: #измена_жены#эмоции_на_грани#предательство#серая_мораль#горячие_сцены#неоднозначные_герои

Четвёртая глава

Выбор первого места для встречи говорит о человеке больше тысячи слов. Кафе-бар прямиком из тропиков, официантки бы ещё хулу начали танцевать и венки на шею вешать, вышло бы сто процентное погружение. Ответив администратору зала, что меня ждут, я пробирался по зелёным джунглям к дальнему столу у окна. Мужчина сидел спиной, голубой пиджак в тонкую белую клетку явно на заказ сшит.

— Здравствуйте, — сказал я, останавливаясь и протягивая руку. Она так и зависла в воздухе, когда мой новый партнёр поднял глаза и широко улыбнулся.

— Привет, Вить.

Я застыл, вытаращился на Глеба, горло спазмом сжало, ни одного слова не выдавить. Опустил руку, посмотрел на папку, лежащую на столе, и верхняя губа сама собой приподнялась, как у дикого зверя. Думал: отпустил и забыл. Трижды ха! От одного вида бывшего лучшего друга волосы на загривке дыбом встали.

— Я тоже очень рад тебя видеть, — продолжал улыбаться Глеб, показывая на кресло. — Присаживайся. Мы с тобой вроде как партнёры теперь, так что… Ну чего ты застыл? Садись, говорю, в ногах правды нет.

Машинально упал в кресло, глаз с Глеба отвести не в силах. Совсем не изменился, хотя с чего бы? Та же небрежность, с которой всегда людям в душу забирался без усилий. И в глазах не насмешка — подкупающая искренность.

— Какого хера? — выдавил наконец сипло. Прочистил горло, продолжил уверенней: — Какого хера ты затеял?

— Смотрю, Москва питерский лоск с тебя постепенно смывает, — по-доброму усмехнулся Глеб. Перед ним кофе и десерт, передо мной — официантка с меню. Пришлось сделать заказ. Дождавшись, когда она уйдёт, он продолжил: — Я сперва не собирался в партнёры набиваться. Серьёзно, — Глеб поднял руки, словно защищаясь. — В этот раз точно не виновен. Ну, разве что косвенно.

Я молча поднял бровь, давая возможность высказаться. Уйти всегда успею.

— Давно в сторону столицы посматривал, да и за тобой, ладно, признаюсь, приглядывал.

— Надо же, — выплюнул ядовито, — совесть замучила?

— Да, — неожиданно серьёзно ответил Глеб. — Но дело не в этом. Говорю же: в Питере тесно стало, но по бабкам сходу большой проект тянуть… Сам понимаешь. Тут от твоего партнёра предложение поступило. Выгодное. Я, конечно, тот ещё мудак в твоих глазах, но от такого шанса только тупой откажется. Так что, — он преувеличенно тяжело вздохнул и поднял чашку, шутливо салютуя, — здравствуй, партнёр!

— Я выкуплю твою долю, — процедил я холодно, пока мозг лихорадочно работал, просчитывая, где можно взять необходимую сумму. А нигде. Новый кредит на развитие бизнеса только взял, первые деньги с первой сдачей придут, а до неё ещё год-полтора, если никто палки в колеса ставить не будет. И Глеб это отлично понимал.

— Зачем? — спросил я, сжимая переносицу.

— Может, потому что мне тебя не хватало? — тихо спросил Глеб. — Может, потому что прощения попросить хочу? Или…

— Хватит, — оборвал, не в силах больше слушать. Резко поднялся. — Партнёры? Ок, пусть будет так. Но не жди, что снова друзьями станем.

Глеб послушно склонил голову, но тут же поднял и улыбнулся ещё шире, так, что показалось — щёки треснут.

— Спасибо, — произнёс с чувством. Руку протянул, но я демонстративно не заметил. Ушёл, как тогда, не обернувшись.

Внутри всё клокотало, желчь подкатывала к горлу, во рту горчило. Сев в машину, с силой ударил по рулю ладонью. Мудак! Не хватало ему меня, как же! Четыре года отсиживался, приглядывал. Сука! Сердце стучало барабаном, несколько раз с шумом выдохнул через нос — надо успокаиваться. Мы теперь партнёры, каждый день видеться придётся. Переживу, не маленький. Истерики закатывать не буду, морду бить — тем более. В прошлом, всё в прошлом. И Глеб, и Диана.

Невольно промелькнула мысль: вдруг она тоже внезапно объявится? Надежда — живучая сволочь, и я до сих пор не понял, как её убить. Сколько угодно мог говорить, что забыл и не простил, но правда проще: не забыл и, может, простил. Тошнило от этого, но как заставить разлюбить? А хрен его знает. Говорят, время лечит. Только сколько его надо, этого времени, чтобы дыра в груди наконец затянулась?..

Встреча с Глебом всё-таки выбила из колеи. Я бесцельно колесил по городу, вместо того, чтобы к дочке спешить. Путался в вязких мыслях, как муха в сиропе, одно и то же по кругу, снова и снова. Пришёл в себя у какого-то клуба — неоновая вывеска била прямо в глаза. Успело стемнеть, который час вообще? Девять. Отлично, просто отец года! Настя ещё не спит, ждёт, а я даже подарок не купил. От злости на себя захотелось выть. Ладно, ещё могу успеть, вину заглажу. Завтра весь день вдвоём проведём. Едва машина тронулась с места, как под колёса две девицы бросились. Со злостью я ударил по клаксону, открыл окно:

— Под ноги смотреть надо!

— Глаза разуй, не видишь — зелёный? — огрызнулась красноволосая девица в ультра коротком мини. А из-за её плеча вторая выглянула, глаза огромные, испуганные. Учительница Настина. Отлично. Просто отлично. Не успела детей с линейки проводить, уже бухать пошла. Красноволосая подхватила учительницу и потянула за собой, но та постоянно оглядывалась, путаясь в длинных ногах. Утром каблук пониже был, а юбка подлиннее. Узнала, что ли? Сзади просигналили и, опомнившись, я поехал. Ладно, учитель — тоже человек, я не из тех, кто за фото в купальнике требует на костре сжечь. И ей, наверное, сейчас неловко. Ну, упрекать не буду, сделаю вид, что не узнал, при встрече. Хотя спеси в ней явно стало поменьше, чем утром было.

Настя не спала — ждала. Виновато улыбнувшись, я протянул набор детской косметики — продавщица в Детском мире посоветовала. Когда дочкины глаза вспыхнули неподдельным счастьем, тихонько выдохнул, хотя вина не уменьшилась. И Софья Львовна с мягкой улыбкой сказала, что они уже поужинали, мне сейчас подогреет, отчего ещё муторнее стало.

— Прости, мышь, — сказал я, падая на диван рядом с ней. Сумасшедший день, а должен был стать праздником.

— Много работы? — не по-детски серьёзно спросила Настя. Кивнул, внутренне морщась за ложь. Если бы был занят, может, не так сильно в груди бы свербело.

— Пойдём завтра в парк? А потом в кино, хочешь?

— И ты весь день будешь со мной?

— Только с тобой, мышь. Даже телефон, если хочешь, дома оставлю.

— Не верю, — она улыбнулась, и дыра в груди привычно заныла — слишком улыбка знакомая. Дианина.

— Обещаю! — торжественно сцепив наши мизинцы, я звонко чмокнул её в лоб.

Вот тебе и праздник — ужин в одиночестве перед телевизором. По нему шло какое-то шоу — Софья Львовна смотрела до моего прихода. Некстати вспомнился Глеб, и кусок мяса поперёк горла встал. С трудом проглотив, я решил, что ужин на сегодня подошёл к концу: потребность выпить и забыться вспыхнула внезапно. Выпивал я редко, не было времени, но на такие вот случаи дома всегда что-то стояло. Выбрав бутылку односолодового виски, я пошёл в кабинет — Софья Львовна, конечно, поймёт, только не хочется при ней пить.

На столе фотография: мы с Настей полгода назад. За спиной Исаакий, над головой — голубое небо. Мы тогда долго по городу гуляли, привыкали к мысли, что скоро придётся попрощаться. Настя не сказала ни разу, но я знал: она переживала, что, если мы уедем, мама никогда нас не найдёт. Как будто мы прятались от неё хоть один день из этих трёх лет.

Виски обжёг горло, внутри разлилось приятное тепло, постепенно успокаивая нервы. Жизнь привыкла подкидывать дерьмо под ноги, не страшно. Переступлю и дальше пойду. К Глебу привыкну, а Диана… Завтра же с адвокатом свяжусь, сколько можно откладывать?