Окно в Европу. Сборник рассказов

Галина Макаровна Мантере

В сборник рассказов «Окно в Европу» вошли рассказы из жизни автора; это встречи с интересными людьми, события из жизни семьи важные и даже судьбоносные. Герои рассказов это близкие люди, друзья, коллеги со своими проблемами, переживаниями, они оптимисты по жизни и верят в удачу.

Дом у дороги

Мы снимали дом на ул. Полярной, в районе Перевалки. С хозяйкой договорились, что живем год, а потом покупаем его. Но она передумала, все хотела подороже продать и цена, которую мы предлагали раньше, ее теперь не устраивала, заломила в два раза большую. Мы начали срочно искать жилье по объявлениям в газетах. Правда, серебряную свадьбу мы все же справили в ноябре 1999 года, когда жили еще здесь. Об этом стоит рассказать!

Для торжества заказали актовый зал в доме для работы с детьми по месту жительства на Зареке, недалеко от школы, где я работала. В ЗАГСе для нас, серебряных юбиляров, провели очень необычную регистрацию и потому запоминающуюся. Она продолжалась целый час, а не двадцать минут, как обычно. Нас пригласили в зал регистрации со своими прежними свидетелями и гостями. Накануне, где-то за неделю, меня попросили вспомнить интересные случаи из нашей совместной жизни в течение двадцати пяти лет. Один из свидетелей — Рудик Пелле — умер к этому времени, и муж попросил друга семьи Алексея Афоничева взять на себя эту ответственную роль. Нас, юбиляров, посадили на высокие серебряные стулья и перед нами поставили журнальный столик. На нем лежала Книга регистраций; нам показали место, где мы с Вейкко ставили свои подписи первого ноября тысяча девятьсот семьдесят четвертого года. Это было удивительно! Наши друзья, что пришли с нами, стояли полукругом за нами в паре метров.

Вела мероприятие сама заведующая ЗАГСом. Под сопровождение музыки из кинофильма «Мой нежный и ласковый зверь» она начала рассказывать всем присутствующим о нашей жизни. Когда я писала воспоминания, я не могла и предположить, что их будут зачитывать публично. Надо было видеть мою свидетельницу Людмилу Шляхтицеву, она в голос смеялась, удивлялась и поддакивала:

— Точно, все так и было! Нет, это ж надо! А я уже забыла! Здорово!

После зачтения воспоминаний нам предложили обменяться кольцами, теперь уже серебряными и поздравить друг друга поцелуем. Вроде все было также, как тогда, но такие нахлынули чувства, что после поздравления гостей, мы вышли на улицу и пошли пешком к месту празднования, где нас ждали накрытые столы, а это было достаточно далеко. И что удивительно, гости шли с нами и все время говорили о регистрации. Она им очень понравилась. На наше торжество мы пригласили тех, кто был на нашей свадьбе двадцать пять лет тому назад, и сейчас находился в городе. И вот зазвучали тосты в честь молодых. А я вдруг возьми и спроси:

— Ребята, а кто следующий будет отмечать серебряную свадьбу?

И за столом повисла тишина. Оказалось, мы — единственная пара, дошедшая до этой даты. Все остальные, уже по два, а то и по три раза женились или выходили замуж.

— Ребята, вы как мамонты, ископаемые, редкий экземпляр! — заявил Александр Варламов, друг мужа, член сборной команды пединститута по баскетболу, — как видите, таких нет среди нас.

А перед Новым годом мы снова пришли в ЗАГС на мероприятие, которое уже проводила мэрия. Сюда пригласили всех юбиляров 1999 года, их оказалось: восемь золотых и четыре серебряных. Торжественно каждой паре вручили памятные дипломы и подарки, а затем пригласили за столы. В течение двух часов мы общались между собой за чашкой чая и бокалом Шампанского. Какие молодцы все! Да, такие мероприятия надо проводить, чтобы молодым было у кого учиться. У нас с мужем остались приятные впечатления и фотографии на долгую память. Моя коллега Надежда Ракова со своим мужем сделали фотосессию в этот день, запечатлев важнейшие моменты этого события.

В течение месяца мы искали варианты жилья, и наши поиски, наконец, увенчались успехом: здесь же, на Перевалке, мы присмотрели дом с садом, что особенно нам нравилось. Я мечтала жить в доме с садом! Назначили встречу с сыном хозяйки и уже вечером встретились с ним. По словам молодого человека, он собирался жениться, и часть дома, которой он владел по наследству, решил срочно продать. У нас от продажи квартиры в Сегеже были в наличии две тысячи долларов, а он попросил три. Сошлись на этой сумме, при условии, что тысячу мы погасим в течение года, а переезжать можем уже завтра. И вот восьмого декабря мы переехали на Бородинскую, дом 12.Дом стоял у дороги. Наша квартира находилась с другой стороны дома и нам это понравилось, не каждый проходящий будет заглядывать к нам в окна.

А за два дня до переезда я возвращалась с рынка; и вдруг у соседнего барака увидела маленького, очень симпатичного щеночка, который бродил бесхозным по улице. Рядом с домом стояла женщина с коляской. Я подошла и поинтересовалась, чей щенок, и нельзя ли такого купить. К моему удивлению, женщина обрадовалась и сразу согласилась мне его отдать без всяких денег. Но я все же дала ей десять рублей, так положено. Теперь у нас появилась очень добрая и милая собачка, которую мы назвали Вита, что означает «жизнь».

Кроме нас в доме на Бородинской жили две семьи: полдома занимала Анна Яковлевна Тимичева, которая стала нам доброй соседкой. Она с самого нашего переезда пришла к нам знакомиться и стала для нас просто, как мать родная. А на нашей половине дома жил одинокий мужчина-пенсионер Николай Никулин, очень странный человек; без всякого повода устраивал скандалы с соседями, громко ругался на улице со всеми. Но мы встречали и не таких, переживем. Главное же — это шесть соток земли: три яблони, кусты смородины, крыжовника. Жаль — “ все удобства» на улице, но нам не привыкать. Только бы весны дождаться! Так захотелось заняться садом, разбить грядки, посадить цветы. Новый двухтысячный год мы встречали уже в новом доме на улице Бородинской — 12.

Эйла и Семен приехали с нами, сделали ремонт в светелке, на втором этаже, и стали там жить. А в двухтысячном году девятнадцатого августа у них родился сын Даниил. Наш первый внук! А следом за ним в две тысячи первом году двадцать пятого сентября в семье Анны и Александра второй — Максим. Семья разрасталась, и жить становилось тесновато, особенно на небольшой кухне — три хозяйки.

Александр, муж Анны, подарил ей щенка бультерьера с родословной, он задумал разводить и продавать щенков. Ее назвали Вега. Она была красивого темно-коричневого цвета с фиолетовым отливом. Я пару раз с нею гуляла, и отказалась; она такая сильная, что буквально тащила меня за собой, как танк. Я не могла с нею справиться. А в доме уже жила маленькая собачка Вита, и приходилось следить, чтобы ненароком ее Вега не загрызла.

По осени произошло ЧП. К этому времени Вита и Вега ощенились. Вита жила в сарае, опасаясь за своих щенков; их у нее родилось четверо и все были, как она, пушистые, светло-золотистого окраса с карими глазами. А у Веги — восемь щенков тоже в ее породу, она жила на крыльце дома.

Однажды, когда Вейкко вернулся из командировки, Вита решила попасть в дом, видимо, надеясь, что хозяин ее защитит. А муж ушел на работу и в доме оставались мы с Анной. Я была на огороде, когда услышала дикий лай и увидела Вегу, которая мертвой хваткой держала Виту за живот. Было больно смотреть на трепещущее тельце моей собачки. Я в ужасе закричала и стала звать Анну, она одна знала, как с Вегой справиться. Дочь молниеносно сбежала со второго этажа и подскочила к Веге, попробовала вытащить Виту из ее зубов — это было напрасно. Тогда она со всей силы ударила Вегу с двух сторон по ушам, и зубы у собаки разжались. Она выхватила бедную собачку, но та уже была мертва. Я была в шоке! Моя любимая Вита умерла на моих глазах такой страшной смертью, а я ничего не могла сделать для ее спасения.

Что делать? На семейном совете решили, в целях безопасности — в доме двухлетний малыш, вызвать ветеринара и усыпить Вегу. В этот же день вечером, недалеко от дома мы похоронили Виту под большой березой. Ей было всего три года. Ее щенков с радостью разобрали соседи. Через день пришел ветеринар, посмотрел на Вегу и ее щенков, и вынес приговор-усыпить всех. Мы не могли смотреть на это. Через час все было кончено. Вегу и щенков похоронили по другую сторону от Виты, в двухстах от нее метрах. Мы еще долго не могли успокоиться и не думали о том, чтобы снова завести собаку.

Но жизнь в частном доме требовала, чтобы кто-то охранял дом от чужого проникновения. Дочь Эйла искала собаку для себя; они теперь тоже жили в частном доме, и предложила нам взять щенка, брата их собаки. Мы согласились, и так у нас появился Дик, похожий на немецкую овчарку. Вейкко ему построил дом-будку, но он почему-то невзлюбил его и продолжал лежать на земле, пришлось положить ему старую шубу. Дик почему-то страшно боялся грозы и дождя-выл страшно и готов был сквозь землю провалиться. Нам приходилось забирать его домой. Накануне нашего отъезда в Финляндию, он сорвался и убежал вместе с цепью; мы хотели передать его новому хозяину, но не нашли. А вот наша кошка Муся — большая, чистого белого цвета с зелеными глазами, наоборот, спустя месяц пришла к новому хозяину дома, как бы говоря:

— Я здесь живу! И прошу считаться с этим.

Хозяин позвонил нашей знакомой, которая занималась продажей квартиры, и попросил разрешения взять кошку в дом. Кошка осталась верна дому, в который ее принесли котенком и жила в нем десять лет. Она очень здорово ловила мышей. Утром, когда я выходила на кухню, то видела ее отчет о проделанной работе в виде мышей, уложенных рядком на пороге. И вот она вернулась, чтобы получить кров и пищу. Собака больше привязана к хозяину, а кошка к дому. Похоже это так.

Я же, в две тысячи третьем году решила уйти из школы, а официально вышла на пенсию, чтобы не объяснять истинных причин своего ухода. Теперь я вплотную занялась садом-огородом: посадила новую яблоню «Северный ранет», ее плоды можно хранить всю зиму; две вишни, две сливы, жимолость, пионы, клубнику, сделала грядки для зелени. Стала выращивать цветную капусту, кольраби, кабачки, патиссоны, огурцы, лук, морковь, свеклу, ревень. С ранней весны до заморозков мы были с овощами и зеленью. Я делала заготовки на зиму. Специально из Финляндии нам привезли большой холодильник для хранения запасов.

Начиналось утро с того, что я просыпалась рано, в шесть часов, и сразу шла на огород. Мне нравилось смотреть на плоды своего труда, на свои посадки; я полола, поливала и собирала клубнику к завтраку и зелень. Когда зеленый лук вырастал, я делала по субботам пироги с зеленым луком и яйцом, а с августа — пай-пирог с яблоками и корицей или с ягодами. После Яблочного Спаса, можно собирать яблоки; у нас были Папировка или Грушовка, Белый налив и Китайка. В урожайный год яблок было столь много, что приходилось их раздавать друзьям и знакомым. Продавать как-то не получалось. Я приглашала всех желающих своих коллег и друзей к себе домой, приготовив пакеты по семь-десять килограммов заранее. Каждый день по два килограмма я брала на работу в железнодорожный колледж, где работала методистом; у меня на столе всегда стояла ваза с яблоками, ими все угощались и преподаватели, и студенты. Яблоки всем очень нравились, особенно Папировка.

В две тысячи пятом году я поехала на море в оздоровительный лагерь им. Хальзева под Туапсе, поселок Новомихайловский. Приехала в лагерь в составе педотряда из педколледжа, где я теперь работала воспитателем в студенческом общежитии. Наша руководительница была из тех, кто любит отдавать приказы, чтобы все слушались ее; она терпеть не могла людей, имеющих свое мнение. Я по возрасту была самым опытным воспитателем. На общем собрании коллектива я высказала ряд предложений по активизации ребят, чтобы они с большим интересом принимали участие во всех делах, и им было что вспомнить из жизни в лагере.. Но нам не давали возможности что-то делать самостоятельно, по своему плану. С руководством мы вели позиционную войну две недели, пока не добились своего. Моя речь на педсовете:

Я радужной надеждою томима

Спешила в лагерь к Вам, о доме позабыв.

Работать весело, с задором, как умею,

Во всем всегда других опередив.

Недолго ж в радости я пребывала.

Восторг от моря охладив,

Начальство лишь проблемы нам создало,

Ответственности груз на нас взвалив.

И вот почти что две недели

Воюем за свои права.

В вопросах воспитания много споров,

Критерий лишь один — не делай зла.

Здесь мы для детей, они для нас.

Естественно за ними нужен глаз.

Ответственности не боимся мы.

Так чем же вы огорчены? Удручены?

Мы — самостоятельные люди,

И опыта у вас не занимать.

Главное, чего бы нам хотелось,

Чтоб не мешали нам работать и дерзать!

Устав от «вечных» споров с вами,

Мы можем просто руки опустить.

И ничего не делать — будет проще,

Но дети вряд ли смогут нас простить,

Что жизнь их в лагере

Наполнена лишь скукой,

Не слышно песен здесь и танцев не видать.

Учиться в лагере, увы, буквально нечему.

Зачем подобный опыт продолжать?

От наших споров лишь сгорает кровь.

А истина в них не рождается.

Пусть нас по жизни всех ведет Любовь!

А с нею все отлично получается!

Когда у меня был выходной, я уезжала к сестре в Лазаревское, она жила там с семьей. Мы с нею хорошо общались. Люба выращивала розы и продавала их на рынке. Кроме того в доме у нее был продуктовый магазин, в любое время к ней приходили покупатели. Она страшно уставала, да еще ребенок — девочка очень капризная и своевольная, в которой отец души не чаял и потому разрешал все. Сам же, как восточный человек, не считал нужным помогать жене, а только требовал приготовить ему то манты, а то чебуреки. Мне это не нравилось, и я однажды ему все это высказала в глаза:

— Запомни, дорогой зятек! Люба — не последний человек, и есть кому за нее заступиться, у нее четыре брата кроме меня. Не советую ее обижать, а то мы приедем и наведем порядок.

Мои слова он запомнил и сказал жене, чтобы она больше не приглашала никого из родственников к ним домой. И с две тысячи пятого года мы не виделись с нею; у мужа был инфаркт, и она за него очень испугалась, а нам объяснила, что без него она не выживет среди азербайджанцев, они не дадут ей торговать, а его уважают, он для них — свой.

В лагере я работала с ребятами из Москвы; никто из воспитателей не мог с ними справиться, и руководитель из педколледжа попросила меня взять этот злополучный отряд. Пять воспитателей сменилось у них, дети всех выжили. Они были не простыми детьми, а избалованными, если что-то им не нравилось, сразу звонили в Москву и жаловались. Лагерь принадлежал Москве и это было более чем понятно. Я за ними наблюдала пару дней, а потом пришел представитель из Москвы, который привез их в лагерь, сопровождающий, и попросил помощи. Я согласилась, правда, работать пришлось без подмены, но он обещал мне во всем помогать.

Мои впечатления от ребят:

— Все мои ребята из Москвы-

Вполне самодостаточные люди.

И если что-то не по нраву им,

Они и делать этого не будут.

Имеют мнение свое вполне весомое,

Пусть и с трудом, но могут вас понять.

И ваши просьбы, предложения новые

С успехом также могут выполнять.

Они простые парни и девчонки,

Лишь требуют внимания к себе,

Как все живое на Земле.

Внимание нужно и тебе, и мне.

А слово доброе приятно даже кошке,

Пусть воспоминания с собою увезут

О нашем лагере, полном событий радостных,

Пусть будет он, как свет в окошке.

Накануне в нашем лагере было открытие смены. Гости из Орленка, что находился в трех километрах от нашего лагеря, выступая с приветственным словом, пригласили наших ребят на экскурсию в Орленок. Да, надо заметить, что для своего отряда я оговорила особый режим работы, нам многое было позволено, что другим отрядам запрещалось. Мы купались отдельно от лагеря. Я решила первым делом научить всех детей плавать, мне помогали те ребята, кто уже умел, и сам сопровождающий Владимир Алексеевич. Ему понравилось, что теперь он при деле.

Чтобы узнать ребят, на второй день моей работы я повела их в поход по морю в лагерь Орленок. И это не случайно: после восьмого класса я должна была поехать в Орленок, жила ожиданием этого, но пришла разнарядка на мальчика. Не повезло! Но мечта осталась. И вот теперь “ Орленок» рядом с нашим лагерем. Побывать в лагере мечты я просто должна, есть возможность, и ее нельзя упустить. Разбила весь отряд на пятерки, во главе поставила старших ребят, провела инструктаж с ними; проверила наличие шапочек, обувь, мы взяли в столовой воду, бутерброды, и пошли.

Идти по морю достаточно трудно; часто встречались большие камни, через которые надо было перебираться, а они были скользкими, вода местами доходила до горла, а маленьких детей скрывала с головой. Их в отряде было восемь человек, и когда приходилось проплывать, — старшие их страховали и мы справились. Дойдя до лагеря «Орленок», мы поднялись по очень крутому склону и только тогда почувствовали, что очень устали. Мы остановились, чтобы отдохнуть, и были неожиданно для нас встречены охранниками, которые грубо, с бранными словами набросились на нас, ведь мы оказались на их территории в качестве непрошенных гостей:

— Откуда и куда путь держите? У вас есть разрешение на посещение? Нет! Уходите туда же и тем же путем, откуда пришли, — наступал на меня один особо «ярый защитник детей»

— Да! У нас нет приглашения, но вчера у нас на открытии смены ваш директор пригласил всех посетить ваш лагерь, и потому мы здесь. Назад спуститься мы не можем, очень крутой спуск. Вы проведите нас по лагерю, и было бы хорошо показать кратчайший путь к нашему лагерю, дети устали и хотят есть, —

говорила я тихо, но уверенно, стараясь успокоить охрану.

Один из охранников повел нас мимо корпусов и пляжа; нигде не было видно детей, что нас здорово удивило. Лагерь, как лагерь, ничего особенного. Наконец, мы вышли на тропу, ведущую к нам. Сказав охраннику благодарственные слова, мы поспешили на обед и как раз пришли вовремя.

Вечером я проводила “ разбор полета», подвела итоги нашего похода:

— Ребята, вы все молодцы! Прошли проверку на прочность, спасибо моим помощникам, без вас я не справилась бы. Каждый проявил себя с лучшей стороны, не стонал, не плакал, а стойко переносил все тяготы похода и каждый достоин Грамоты и шоколадки.

Я заранее подписала Грамоты и попросила в столовой шоколадки. После похода мы с ребятами нашли общий язык, и все пошло как по маслу. Когда пришло время расставаться, я каждому посвятила стихи и зачитала их на прощальной линейке. Вот некоторые из них:

1.Прекрасна внешне наша львица,

И повод есть собой гордиться.

Как символ радости она.

Всегда энергии полна. (Суворова Катя)

2.Сергей, Сережа, милый парень.

Людьми он незаметно правит.

Готов всегда вперед идти,

На правильном стоит пути. (Батин Сергей)

3.Без лошадей не может жить

Они близки ей по природе.

Готова с ними лишь дружить.

Душа ее уж на пути к свободе. (Рыбакова Настя)

4.Катюша, Катя, Катерина,

Что за славная дивчина!

Просто чудо из чудес-

В ней живет веселый бес. (Сидорчук Катя)

5.Алеша-близкий к Богу человек.

Он внешне скромен и приятен,

Но в нем кипит вулкан страстей,

Другим он просто не совсем понятен. (Косовский Алексей)

6.Надежный, добрый, верный парень,

Всегда он рядом, хоть его не ждешь.

Он словно при дороге камень,

Его никак не обойдешь. (Иванов Сергей)

7.Она приветлива, улыбчива, добра,

Ни с кем не спорит, ни на что не претендует.

Жизнью наслаждается сполна,

И даже ветер на нее не дует. (Гаврилова Ирина)

8.Он не упустит в жизни ничего,

Спешит везде успеть и взять, что надо.

И это для него, как спорт.

Добыча-лучшая награда. (Шагалов Алексей)

9. Илья для всех для нас закрыт.

Он, словно, темная лошадка.

Сегодня он — не Фаворит,

Но наступает всем на пятки. (Шишкин Илья)

10.Там, где Саша появляется-

Парни сразу оживляются.

Она рулит на модных всех тусовках.

Повсюду можно лицезреть

Ее прекрасную головку. (Кустова Саша)

А одна девчонка Иришка мне подарила песню на итальянском, и когда она пела, весь лагерь собрался послушать. На педсовете по окончанию смены я взяла слово:

— Вот смена наша подошла к концу

И я не знаю, встретимся ль мы снова.

Здесь на галечно-песчаном берегу

В ближайшие пять лет?! Но я готова

Поверить, что совсем не зря

Свела нас жизнь на берегу у моря,

И тот, кто смену прожил здесь, трудясь.

Готов сюда приехать снова.

Хочу сегодня всем я пожелать,

Чтоб не спешили навсегда прощаться,

Хоть и настало время расставаться.

Я приглашаю вас сюда опять.

На отдых или на работу, как Бог даст!

Здоровья вам, успехов в личной жизни,

Улыбок, счастья, миллион цветов,

Друзей надежных, оптимизма.

И поменьше рядом дураков!

Мы уезжали первыми и мои ребята долго бежали за автобусом. А мы, взволнованные прощанием с детьми, незаметно смахивали непрошенные слезы. Фотографии тех памятных событий я иногда перебираю, и снова мысленно я в лагерь возвращаюсь.

Приехав из отпуска, я вышла на работу в ночь, как дежурный воспитатель общежития педколледжа. Но неожиданно почувствовала, что моя левая нога отказывает, не могу на нее опереться… Едва я дотерпела до конца смены, а потом поплелась домой, держась за стены. Сил хватило только добраться до дома, а там я свалилась на кровать, пришлось звонить в Скорую, но там сказали:

— Извините, вызовов сегодня так много, что Скорую не надо ждать. А завтра к вам подойдет врач участковый на дом и окажет помощь. В городской больнице в отделении неврологии нет мест, придется ждать. Две недели мне делали уколы на дому, а потом появилось место в больнице, но пришлось заказывать такси, чтобы добраться до нее.

Так началась моя история пациента неврологического отделения, которая длилась полгода. В нейрохирургии мне собирались делать операцию на позвоночнике, но мой знакомый врач Александр Михайлович Бахирев посоветовал не соглашаться. И благодаря моему лечащему врачу Наталье Владимировне Рябковой, я обошлась без операции; она пошла путем физиотерапевтических процедур, массажа, электропроцедур, вытяжки, и сумела вытащить меня и научить ходить заново. Во мне она оставила очень хорошие воспоминания:

— Высокая и статная, словно королева.

Себя с достоинством несет.

Нрава веселого, вечно с улыбкой

Гордо на встречу идет.

В две тысячи восьмом году мы решили построить сауну, для чего я взяла кредит и мы приобрели все необходимое для этого. Вейкко купил книгу “ Строительство дома и бани», сделал фундамент под сауну, а затем я пригласила своего старшего брата Ивана, строителя, который принес необходимые инструменты и помог строить, когда надо было обивать стены Вологодской, полукруглой вагонкой. В течение года наша стройка продолжалась, а к началу лета мы, наконец-то открыли банный сезон. Первое время тяга в печи была слабая и дым шел внутрь сауны, пока не прогорела смазка на оборудовании. Потом она нагревалась до ста двадцати градусов, и все друзья были в восторге.

Я в бане сушила яблоки, и когда мы с девчонками приходили в сауну, ложились на полки — аромат яблок был очень приятен, а еще можно было взять пластик в рот. Наслаждение неописуемое! После сауны мы пили чай с пирогами, слегка ужинали и беседовали за чашкой чая. Часто мы устраивали после сауны спа — салон, делали маски. Четыре года по субботам и воскресеньям мы топили баню, и дом всегда был полон гостей. До сих пор наши друзья в Петрозаводске добрым словом вспоминают наши банные дни, наши яблоки и мои пироги. Наш дом привлекал друзей и знакомых из Сегежи и они часто, если нужно было по делам в Петрозаводск, останавливались у нас. А семья Тереченко и по неделе гостила, они обычно приезжали на День города в июне. Дом стал местом встреч с родными и друзьями. И это нас радовало необыкновенно! Все главные события нашей жизни проходили здесь!

Уйдя из школы в две тысячи третьем году, я вплотную занялась выборами от оппозиционной партии «Яблоко.» Работа с людьми по месту жительства мне была знакома и не представляла особого труда. А, главное, нравилась! Я руководила районом «Перевалка», и у меня была бригада из двадцати молодых ребят — студентов, желающих заработать. Работа приносила мне неплохой доход, гораздо больше, чем в школе или колледже. В свой актив я пригласила мужа и дочерей, а также друзей. Это было хорошее время! Без малого я отдала партии «Яблоко» десять лет, будучи активным участником всех ее начинаний. Работу в школе, а затем в колледже, я совмещала с выборами.

В начале две тысячи десятого года Анна уговорила нас взять в кредит машину. Она проводила свадьбы, была организатором и тамадой, и часто ей нужно было ехать далеко да еще со всем оборудованием — сложно. Мы поддались на уговоры и взяли золотистую Шевроле, Анна сама выбирала.

Но спустя десять месяцев, пятого декабря, Анна возвращалась со свадьбы из Пряжинского района в десять вечера, и попала в ДТП. В этот день умер патриарх русской церкви Алексий Второй; весь день шел сильный дождь, как летний ливень, как будто вся природа скорбела по нему. А к вечеру, как это обычно бывает на севере, начало подмораживать, дорога превратилась в сплошной каток. Анна ехала за машиной диджея, все было хорошо, дорога была пуста, и вдруг из-за поворота вылетели Жигули и прямиком — в машину Анны, вынеся полностью салон, где находилась вторая дверца. Анна со всей силы ударилась головой об руль и потеряла сознание. Диджей вызвал Скорую и полицию. Ее увезли в отделение нейрохирургии городской больницы. Мы ждали ее возвращения, когда нам позвонили из полиции и сказали:

— Ваша дочь попала в ДТП, сейчас она в больнице в нейрохирургии. Завтра ее можно будет навестить. Принесите ей все необходимые гигиенические средства, халат и тапочки. А вашу машину мы сейчас привезем. Ждите.

Через два часа машину привезли, и мы с Вейкко пошли посмотреть на нее, вернее, на то, что осталось от нее. Сохранилась лишь передняя часть машины. Мы были в шоке и до утра не сомкнули глаз. Вейкко пошел на работу в колледж, а я побежала в больницу. Войдя в палату, где лежала Анна, я не сразу узнала ее: голова была обвязана и повязка закрывала пол-лица, она не отзывалась на имя, была до сих пор в шоке. Слабо реагировала на происходящее. Я долго сидела, обняв ее. Затем сходила с нею в туалет. Она пожаловалась мне, что в моче кровь, испугалась. Я пошла к врачу, встревоженная этим. Врач рассказал:

— У вашей дочери сильное сотрясение мозга, отсюда головные боли и некая заторможенность. Кровь в моче означает, что она получила сильный ушиб внутренних органов, на теле большие гематомы. Но, слава Богу, жива, она в рубашке родилась. Со временем все придет в норму. Сейчас мы зашили у нее рану на веке, через неделю снимем швы. Полежит в больнице недельку, понаблюдаем да и выпишем.

Затем пришел инспектор ДПС, дорожно-патрульной службы, и подробно записал рассказ Анны о том, что она помнила. И сделал вывод:

— Вашей вины в произошедшем нет, но машина восстановлению не подлежит. У вас есть страховка и она покроет кредит в банке. Не волнуйтесь и поправляйтесь.

Это нас успокоило. И то, что она жива и почти здорова. Наверное, Бог не захотел оставить сына круглой сиротой. Слава Богу!

В сентябре одиннадцатого года Анна сообщила нам, что еще в прошлом году подала документы на выезд в Финляндию, а сейчас по одному представителю от семьи приглашают на курсы финского языка. Вейкко, Анна, Эйла и Геннадий пошли на курсы. И потихоньку стали собираться на выезд. В ноябре семьи Эйлы, Анны и Геннадия уже выехали. Оставались мы с мужем. Надо было найти подтверждение, что и вторая бабушка жила в Финляндии. Мы обратились через друзей в государственный архив в Хельсинки, когда приезжали в гости к ним. Но там не нашли. Дома, перебирая старые письма и документы матери и отца Вейкко, мы нашли в одном письме информацию о том, что бабушка жила не в Оулу, где мы искали, а в Кело, недалеко от него. Сделали запрос и в декабре пришел ответ, что да, такая проживала здесь. И мне дали зеленую улицу, ждали факс от Анны по квартире. Она прислала сообщение, что сняла квартиру, проплатила и со второго января мы в нее можем въезжать. В консульстве мне дали добро на выезд с двадцать третьего декабря. Я заказала машину на первое января на девять утра. Хотелось Новый год встретить с друзьями и попрощаться. Так все и случилось

.В течение недели собирали вещи, что возьмем с собой. Мы с Вейкко, как Дед Мороз со Снегурочкой, раздавали вещи и заготовки на зиму. Все, кто в чем — либо нуждался, могли здесь получить в качестве подарка. Самое большое мое богатство-это домашняя библиотека в более чем три тысячи книг русской и зарубежной классики. В Хельсинки я взяла только словари и любимые книги, сборники стихов. Остальное отдали соседке бабе Анне, нашей соседке. Ей же отдали все шубы, дубленки, швейную машинку с финским электроприводом и разную кухонную утварь. Что оставалось ценным-все для гриля, цептеровскую посуду, постельное белье, холодильник-отвезли в Матросы сестре Вейкко.

Год был урожайным и финский холодильник с большой заморозкой был до отказа забит ягодами и грибами. Анна сказала, что из этого ничего нельзя брать в Финляндию. И пришлось его освобождать, чтобы сам холодильник отвезти в Матросы.

Накануне, 31 декабря у меня разболелся коренной зуб, а время три часа дня. Что делать? Позвонила в частную клинику на ул. Мерецкого. Целый час врач возился с зубом. В итоге сделали пломбу, цементную, как потом выяснилось, за которую я еле насобирала четыре тысячи рублей. Мы уже все деньги обменяли на евро. Но главное, боль сняли и можно спокойно выезжать. Финский врач позже скажет спасибо русскому врачу за то, как он хорошо обработал зуб, воспаления не было.

Первого числа целый день прощались с друзьями и соседями, с родственниками. Это был какой-то сказочный день, когда хотелось всем дарить тепло и радость; эти чувства накатили, нахлынули, хотелось всех запомнить, их лица, слова и поступки, ведь мы уезжали навсегда в другую страну. При расставании непрошенные слезы заблестели на лицах многих провожающих. Нам предстоял неблизкий путь, было тревожно и волнительно. Впереди была неизвестность, но там уже жили наши дети со своими семьями и можно рассчитывать на их помощь и участие.

Я благодарна нашему дому на Бородинской, где мы прожили одиннадцать счастливых лет, несмотря на разные испытания, что нам пришлось пережить, он дарил нам тепло и радость жизни, а светом своих окон приглашал друзей в гости. Мы очень полюбили наш дом у дороги и улучшали его как могли. А по саду я скучаю до сих пор.