Окно в Европу. Сборник рассказов

Галина Макаровна Мантере

В сборник рассказов «Окно в Европу» вошли рассказы из жизни автора; это встречи с интересными людьми, события из жизни семьи важные и даже судьбоносные. Герои рассказов это близкие люди, друзья, коллеги со своими проблемами, переживаниями, они оптимисты по жизни и верят в удачу.

Бригадир

Я — Александр Оборин, — представился молодой человек, — протягивая руку и снимая солнечные очки. На первый взгляд, ему было где-то двадцать три — двадцать пять лет, брюнет с курчавыми волосами, которые упрямо вылезали из-под резинки, стягивающей волосы. Карие глаза весело смотрели из-под темных широких бровей. Он приехал за нами на машине.

— Я ждал вас! Пойдемте к машине, нам добираться до дома еще где-то час. Анна ждет нас дома — уверенно сказал Александр.

Из рассказа Анны, она работала учителем музыки в поселке Ласанен и деревне Куркиеки, Александр — ее молодой человек, с которым она живет сейчас и собирается замуж. Он был коренастым, спортивного телосложения с хорошо накачанными мышцами, и большими крепкими кулаками со сбитыми костяшками, что наводило на мысль, что он из тех, кто любит драться. Он лет шесть занимался тяжелой атлетикой, имел множественные черепно-мозговые травмы, об этом мы узнали позже от его матери. Александр был в поселке героем всех скандальных историй, весь в деда, как говорили в поселке, и предводителем здешней шпаны. Во всем его поведении чувствовалась какая-то основательность и уверенность в том, что он делает и говорит. Нам он внешне очень понравился, первое впечатление было более чем приятным.

Анна встречала нас у дома, где они жили сейчас, — на даче деда, который недавно умер. Мы были так рады встрече с нею, что растрогались до слез, обнимая свою взрослую дочь. На столе, накрытом для обеда, нас ждал сюрприз. Анна приготовила самый настоящий украинский борщ с чесночными пампушками и моих любимых цыплят Табака. Я очень радовалась за дочь, что она стала настоящей хозяйкой, умеет вкусно приготовить и красиво накрыть стол. Это наш семейный талант. Она уехала из дома учиться в пятнадцать лет, и четыре года жила в общежитии педколледжа. Когда приезжала домой, то свои кулинарные таланты не проявляла, не было необходимости, хотя в детстве они с сестрой Эйлой всегда помогали готовить и накрывать стол для гостей. Они знали, что если мама объявляет генеральную уборку в квартире, то жди гостей. Интересно, что Анна с детства придумывала программу концерта для гостей, призы, а главное, умело организовывала детей на участие в праздниках. А когда начала обучаться игре на фортепиано, то часто, придя с занятий, говорила:

— Мама, послушай, что это, узнаешь, это Огинский, я для тебя выучила музыку, — садясь за пианино.

У нее прекрасный музыкальный слух, и она могла подобрать любую мелодию по твоей просьбе. Моя детская мечта — научиться игре на фортепиано осуществилась через дочь.

После сытного и вкусного обеда, немного отдохнув за чашкой кофе, мы с молодыми совершили прогулку по поселку Ласанен. Как рассказал Александр, поселок построили после войны. В заливе поставили на якорь несколько военных кораблей и на них испытывали приборы для судов. Для обслуживающего персонала был построен этот поселок. Но во времена кризиса, в девяностые годы, производство остановилось, и люди остались без работы. Они стали уезжать в Питер на заработки, а кто по возрасту не мог, занимались подсобным хозяйством, огородами, дачами.

Когда мы гуляли по поселку, к нам все время подходили жители, чтобы выразить свою благодарность за дочь:

— Вы даже не представляете, как вашу дочь, Анну Вейкковну, любят у нас в поселке и дети, и взрослые. Она очень талантливая девушка! Учит детей пению в школе и музыке в музыкальной школе, а со взрослыми организует спектакли и концерты к праздникам. Спасибо вам за дочь!

Нам было очень приятно слышать такие слова.

Мы приехали на День рождения Анны, а прогостили у них целую неделю: познакомились с родственниками мужа: матерью — Екатериной Ивановной, старшей сестрой Ириной, ее детьми Эдиком и Александрой; побывали у них на даче, попарились в русской баньке со свежим березовым веничком, съездили на острова на рыбалку и пикник, покатались на моторной лодке по заливу Ладожского озера. Деревня Куркиеки, что находилась чуть дальше за поселком, нас пленила своей красотой! Куркиеки — в переводе с финского языка — журавлиная долина. В настоящее время здесь проложено несколько туристических маршрутов. Учителя-энтузиасты и патриоты края с удовольствием проведут вас по ним. Красивейшие места! Но пора и честь знать! И мы вернулись домой.

В феврале Анна приехала в Петрозаводск для разговора с родителями по поводу своей жизни с Александром. Она рассказала, насколько непростой характер у него, он давит ее, прессует, подчиняя своей воле. Она же — девушка независимая и не может позволить подобное обращение с собой, и что делать сейчас, когда она беременная, не знает. Разговор с Анной был долгим и не очень приятным. В итоге решили, что она с ним распишется, чтобы у сына был отец, а если Александр будет вести себя неадекватно, то просто расстанется с ним.

Анна поехала в ЗАГС и подала заявление, а через месяц, за три дня до свадьбы, они приехали к нам.

Свадьбу устроили в нашем доме, на половине соседки Анны Яковлевны. Она была нам, как мать родная. Все было вполне прилично, но сестра Александра, Ирина, напоила его, чем спровоцировала скандал. У новоиспеченного мужа снесло» башню» и он начал вести себя неадекватно: приставать к гостям, размахивать руками, как мельница, ругаться матерно. Когда мать попробовала сделать ему замечание, он поставил ей фингал под глазом и тесть, что пытался защитить женщину, тоже получил под глаз. Все плохое, что было скрыто, вдруг вылезло наружу. Это стало неприятным открытием для нас. Да, еще в ходе борьбы сломали у Анны Яковлевны кресло-кровать. Повеселились! Мы были в легком шоке, а мать жениха, Екатерина Ивановна, плакала и все извинялась. В этот же вечер они с сестрой Ириной ушли к родственникам, а потом уехали домой. На другой день Александр с тестем чинили кресло-кровать и извинялись перед Анной Яковлевной за причиненные неудобства. Она, как мать родная, простила Александра и пожелала им с Анной счастья.

В доме поселилась новая семья и нам с отцом пришлось потесниться и отдать им свою спальню, а самим перебраться в гостиную. На втором этаже жила семья старшей дочери Эйлы с сынишкой Даниилом, который родился в августе двухтысячного года. Как-то раз Эйла пришла к родителям на разговор. Она попросила принять в доме и прописать мать Семена, которая одна жила в однокомнатной благоустроенной квартире на Первомайском проспекте. Но Галина сказала, что это невозможно, комнатки всего три, включая светелку, где они живут, и в доме уже прописаны шесть человек. Было заметно, что Эйла обиделась на родителей. Но с другой стороны, Галина предложила им поискать варианты продажи материнской квартиры и покупки частного дома, если хотят жить вместе с матерью. Через два месяца они переехали вместе с матерью на улицу Фрунзе в дом №13, где купили полдома. А их место заняли Анна с Александром. Эйла долго обижалась на родителей, а потом поняла их правоту и простила.

Жизнь потихоньку стала налаживаться. Александр устроился автослесарем в автомастерскую недалеко от дома. У него были золотые руки, мог починить любую технику, собрать автомобиль — все ему было по плечу. А двадцать пятого сентября Анна родила сына. Он был самым крупным из новорожденных в роддоме, и все работники приходили посмотреть на чудо-богатыря: вес 4 килограмма 320 грамм и рост-59 сантиметров. Врач, принимавший роды, предложил ей назвать сына Максимом-как максимум возможного, и она согласилась. Через неделю, когда мать с сыном выписали домой, пошел крупный мокрый снег, как предвестник зимы. Но радость от такого важного события растопила его в одночасье.

Александр успешно работал на сборке автомобилей и их ремонте. Привез из Куркиеки старый автомобиль Цап, купил еще один на запчасти — решил собрать новый. И у него получилось! За работу ему хорошо платили и он всегда был при деньгах. Но часто с ним расплачивались выпивкой, энергетиками или вином, и домой он приходил поздно и под шафе. Пить же ему категорически было нельзя: он занимался тяжелой атлетикой и у него были травмы черепа не единожды. Его просто накрывало, он переставал себя контролировать и мог творить страшные вещи. Однажды, он взял с собой бультерьера Вегу и повел ее для участия в драке с собаками. Когда привел ее домой, то у собаки была рваная щека и большие раны на животе. Пришлось вызывать ветврача и лечить Вегу целую неделю антибиотиками и делать перевязки. Анне это не нравилось, и она все чаще высказывала свои претензии мужу, а это рождало семейные скандалы. Этой семье не суждено было долго жить. Всего два года после свадьбы прошло и терпение Анны лопнуло.

В 2003 году на День Учителя он решил порадовать жену и купил ей дорогой мобильный телефон и большую кроваво-вишневую розу. Сам был, как обычно, нетрезв. Анна отказалась от его подарков, тогда он взревел, как раненый зверь, схватил телефон и бросил в горящую печь. Розу сломал, бросил на пол и растоптал бедный, ни в чем неповинный цветок.

Напоследок со злостью хлопнул дверью и с бранными словами выскочил на улицу.

— Больше можешь не приходить! Я видеть тебя не могу! Ищи себе жилье! — вслед кричала ла ему Анна.

А ближе к ночи он вернулся и стал стучать в уличную дверь, требуя, чтобы его впустили, иначе выломает дверь. Мой муж был в командировке, и мы с Анной вдвоем два часа сдерживали осаду дома. Я пригрозила вызвать милицию, если он не уйдет. Через два часа мы могли вздохнуть спокойно, он ушел. А мы плохо спали, все прислушивались к звукам со стороны улицы.

Утром, как обычно, пришел просить прощения, а потом взяв свои лучшие вещи, пошел на выход:

— Я пока поживу у друзей. Беспокоить не буду! И еще раз простите меня! Я ничего не помню!

Две с половиной недели мы о нем ничего не слышали. Девятнадцатого октября во второй половине дня позвонили Анне из милиции:

— Пригласите к телефону Анну Оборину.

— В чем дело? — спросила Анна.

— Ваш муж попал в ДТП и погиб. Просим вас подойти в отделение милиции для разговора.

Я и Анна были в шоке! И обе подумали об одном и том же, что если бы мы его не выгнали, он бы остался жив. В милиции Анне рассказали, что он собрал новый автомобиль и друзья попросили прокатить их на нем. Ему надо было объехать гаражи и только потом свернуть на скоростную трассу, но под давлением друзей он выехал напрямую от своего гаража на трассу. А в это время на большой скорости из-за поворота вылетела иномарка и со всего маху ударила машину Александра в бок. Удар оказался такой силы, что машину бросило на фонарный столб и закрутило вокруг него. Когда приехала милиция, ей пришлось буквально выпиливать Александра из машины, он был еще жив, а умер уже в Скорой помощи. Трое друзей остались живы и здоровы, лишь у одного зафиксировали перелом руки.

В этот же день Анна позвонила матери Александра. Та от такого известия закричала в голос:

— Анна, это ты виновата! Убила моего сына! Я сегодня же выезжаю за ним, хоронить будем в Куркиеки! — жестко, обвинительным голосом почти прокричала Екатерина Ивановна.

Утром мы с Анной поехали в магазин и купили все необходимое из одежды и обуви. Затем все это отвезли в морг, заказали гроб и машину для поездки в Куркиеки. В пятнадцать часов надо было забрать тело из морга, и. мать Александра подъехала точно к этому времени. Подошла машина, и гроб с телом подняли на борт. Мать села в кабину, бросив через плечо:

— А вы добирайтесь самостоятельно! Поехали! — скомандовала она шоферу.

Мы с Анной поехали на автовокзал. Отпускать ее одну в этот скорбный путь я не хотела и решила поехать с нею. Последний автобус на Сортавала уже ушел в шестнадцать часов. Мы несколько растерялись, не знали, как сможем добраться до поселка Ласанен. Пошли вдоль частных машин, спрашивая:

— Извините, вы не едете в Сортавала?

И вдруг из Жигулей вышел высокий мужчина лет тридцати и подошел к нам:

— Я еду в Сортавала, но мне надо будет заехать в Сулажгору и забрать одну женщину. Цена как на автобус — двести пятьдесят рублей. Если вас все устраивает, то можем отправляться в дорогу.

— Да, конечно, нас все устраивает, и мы едем с вами! — радостно ответила я.

В Сулажгоре мы забрали женщину лет шестидесяти с милым добрым лицом и проницательными глазами. Посмотрев на нас, она сразу завела разговор:

— Я знаю, что у вас горе. Расскажите, кто умер и куда вы едете?

— Мы едем хоронить мужа моей дочери Александра, разбился вчера на машине.

— Мать с телом сына выехала час назад в Куркиеки, а мы опоздали на сортавальский автобус, а вот на похороны нам опоздать нельзя. Надо успеть к двенадцати часам дня.

— Я сейчас помолюсь за вас, а потом скажу, как будет дело. — и начала читать молитвы.

Через полчаса она озвучила мысли, что пришли ей во время молитвы:

— Дорогие мои! У вас все будет хорошо! Вы доберетесь до места вовремя, без вас не похоронят.

Ехать до Сортавала четыре часа и мы решили подремать. Вот и город. Вышли на дорогу, ведущую на Питер. Был уже поздний вечер, редкие машины попадались и те проезжали, не реагируя на наши поднятые руки. Простояв час, мы стали замерзать. Темнота, холодный пронизывающий ветер, одним словом — октябрь. Просто жуть! Мы были близки к отчаянию, когда рядом с нами остановился старенький Москвич. Молодой, лет двадцати пяти человек, предложил нам проехать с ним до гостиницы, что в пятнадцати километрах от города., он там работал плиточником. Мы разговорились с Алексеем, так звали владельца Москвича, и он рассказал о себе, что он в прошлом учитель математики, но вернувшись из армии, работать. в школу не пошел. Надо содержать семью, а учительская зарплата маловата. Пришлось освоить новую профессию-плиточника, здесь хорошо платят, и он доволен своей работой. На прощанье он сказал нам:

— Может лучше сразу пойдем в гостиницу, вы переночуете, а завтра утром поедете. Ждать бесполезно, машин уже не будет.

— Спасибо, но мы все-таки подождем, — сказала я.

— Если станете замерзать, приходите к нам, — еще раз пригласил Алексей.

Мы мужественно продержались час, но погода ухудшилась, мы замерзли. К тому же дорога плохо освещалась, было темно, да еще мы услышали вой волков где-то совсем рядом с дорогой. Решив больше не рисковать здоровьем, мы двинулись к гостинице, огни которой призывно горели в сумраке ночи. Было ощущение, что нас здесь ждали, встретили радушно и сразу Алексей отвел нас в номер, уже готовый для приема клиентов. Работников было двое. Вскипятив чайник, они пришли к нам поговорить и мы проболтали с ними до трех часов ночи. Уходя, Алексей сказал:

— Я разбужу вас в пять часов утра, а пока надо вздремнуть хоть пару часов, ведь завтра вам предстоит очень тяжелый день.

Мы встали за пятнадцать минут до пяти, выпили чаю и собрались на выход. Алексей, увидев нашу готовность, вдруг заявил:

— А, знаете, я решил сам отвезти вас до Лахденпохьи, правда, у меня нет прав временно, но до поста ГАИ, думаю, доедем. Я вас высажу, и вы прямиком идите на пост ГАИ и попросите начальника посадить вас на проходящий транспорт.

Мы проболтали с Алексеем всю дорогу о школе и даже не заметили, — впереди пост ГАИ. Высадив нас, он быстро поехал назад. Я едва уговорила его взять хотя бы сто рублей на бензин. Нам просто повезло с Алексеем! Желание нам помочь настолько было искренним с его стороны, что на время показалось, что это ангелы-хранители нас оберегают. И мы благодарили судьбу, которая посылая нам испытания, помогает нам вынести их.

Мы подошли к посту ГАИ и я обратилась к начальнику:

— Товарищ капитан, разрешите обратиться! Мы с дочерью едем в поселок Ласанен на похороны моего зятя. Помогите нам добраться до места, нам надо успеть к двенадцати часам. Нам нельзя опоздать. Пожалуйста!

Капитан попросил наши паспорта, выслушал наши объяснения и сказал:

— Женщины, примите соболезнование. А вас мы сейчас отправим. Не беспокойтесь, все будет хорошо!

Третья машина, из тех, что проходили мимо, оказалась пустой наполовину и ее остановили для проверки документов.

— Товарищи, вы едете в Питер, мы просим вас довезти этих двух милых женщин до поселка Ласанен, он будет у вас на пути, они подскажут. Доставить в целости и сохранности. Документы я записал, — сказал им капитан, открывая дверцу машины и приглашая нас занять места.

Муж с женой угрюмо смотрели на постового, но возражать не стали. Мы поблагодарили капитана за помощь и сели в машину. Всю дорогу мужчина и женщина молчали, игнорируя своих нежеланных пассажиров. Когда подъехали к дороге на поселок, я попросила остановиться. Поблагодарив их за поездку, я предложила за проезд сто рублей. Странные люди, деньги взяли, но спасибо мы не услышали. Бог им судья!

Оставалось два километра до поселка, и вскоре мы поднимались на третий этаж к Екатерине Обориной. Нас встретили не очень радушно, но мы были готовы к этому, судя по поведению матери Александра в Петрозаводске. Мать от горя слабо контролировала свои слова и поступки, но мы готовы были ее понять и простить. Без обид. Как оказалось, сына она решила хоронить на следующий день, чтобы он побыл ночь дома. У нас было время для прощания с Александром. А чтобы не сидеть без дела, мы занялись приготовлением обеда и поминками под руководством сестры Ирины.

На другой день с утра стали приходить друзья и родственники, и в двенадцать часов траурная процессия тронулась в сторону южного входа кладбища. В последний путь Александра провожало много людей, все молча шли за гробом. Когда прошли ворота, кто-то из друзей сказал:

— Ребята, гляньте-ка, нашего участкового внесли на кладбище через северные ворота, а главное, после Саши. Александр теперь — бригадир, и вот теперь он будет учить участкового жить, он помнит все обиды и притеснения с его стороны.

А участковый жил один в квартире и запил. Почки отказали, он отек, ноги раздуло, что он не мог встать и позвать на помощь. Его нашли соседи через три дня уже мертвого. А ему еще пятидесяти не было. Человек жил неправильно, и итог его жизни закономерен.

На поминках друзья по-доброму вспоминали Александра, для них он оставался верным, щедрым товарищем. Неожиданно слово взяла Екатерина Ивановна:

— Мой мальчик был хулиганистым и дерзким с малолетства, и я много натерпелась с ним, пока он вырос. Многим людям он принес боль и страдания. И вот теперь его не стало. А ведь меня цыганка предупреждала:

— Катерина, твой сын не доживет до тридцати лет и умрет в ДТП, а не в своей постели.

— И вот теперь я вспомнила ее слова. Пусть земля ему будет пухом! Спи спокойно, мой дорогой сын!

Затем слово взяла я и прочла стихи, которые написала здесь:

— Зачем, Сашок, так рано ты ушел,

Оставив сына лишь двух лет от роду?

Ты многому его не научил,

Но сын твой весь в твою породу!

Ты в жизни для себя предел поставил-

Закончить жизнь, едва ее начав.

Ты говорил, что жить устал,

Что, мол, тебя не любят и не понимают,

Что на земле твои закончены дела…

Ах, Саша, Саша, ты понять не смог,

Что наши мысли нам дают движение,

Они притягивают все, о чем мы говорим.

И возникает из небытия вдруг страшное

Одно мгновение: между есть и был-

Все в прошлом остается неизменно.

И ты уже об этом пожалел,

Но не успел сказать, а смерть пришла мгновенно.

Ты заглянул за грань небытия-

И вот теперь лежишь уверенный, спокойный.

Ты в этом мире завершил дела.

Ты — сын земли, хотя и беспокойный.

Пусть память сердца о тебе хранит,

Все лучшее, что было у тебя,

А небо сына сохранит,

Что в этот мир пришел продлить тебя.

Сейчас Максиму девятнадцать лет, он очень похож внешне на отца: кудрявые темно-русые длинные волосы, которые он, как отец, стягивает резинкой, темные густые брови и пронзительный строгий взгляд серо-голубых глаз. Он тоже увлекается техникой, может собрать любую модель, хорошо разбирается в компьютерах. Когда Анна получала финское гражданство вместе с сыном, она предложила взять им ее фамилию девичью — Мантере. Но Максим остался на фамилии отца — Оборин, как продолжатель рода. И это правильно! Сын должен помнить отца и чувствовать свою связь с ним, в этом залог его будущей успешной жизни.