Сабина на французской диете

Галина Куликова

Вы твердо решили сбросить вес, с понедельника отказались от булочек, а потом сорвались? Ничего страшного, можно начать все сначала! Но что, если объем талии и бедер вписан в ваш трудовой контракт? Устроившись в фирму «Бумажная птица», Сабина Брусницына должна за две недели похудеть до сорок четвертого размера. Если у нее ничего не получится, она будет уволена. Итак, в первый же рабочий день Сабина садится на французскую диету и… находит в тайнике дневник своей предшественницы Ани Варламовой. Прочитав его, Сабина понимает, что на фирме, в подвале, где вручную изготавливают особые сорта бумаги, творятся очень странные и опасные вещи. А сама Аня вовсе не уволилась, а бесследно исчезла… Сабина начинает собственное расследование. И пусть у нее нет навыков детектива, зато поймать преступника ей поможет обострившаяся на диете любовь к сырокопченой колбасе!

Первый день

Завтрак: черный кофе.

Обед: два яйца, листовой салат, помидор.

Ужин: кусок нежирного вареного мяса, листовой салат

Ровно в восемь часов утра Сабина стояла во дворе огромного дома в Огородном проезде и ежилась от холода. Охранник пропустил ее за шлагбаум, но зорко наблюдал из будки за тем, что она делает. Она ничего не делала: ходила взад и вперед по крохотному пятачку, засунув руки в карманы плаща. Вокруг отдыхали джипы и длинные иномарки, по голым, ровно остриженным кустам скакали легкие воробьи. Она заранее выяснила, какой у Тверитинова автомобиль, и заучила его номер. Отыскала машину на стоянке и теперь топталась возле нее.

Неприятное чувство в желудке не добавляло ей оптимизма. Чашка черного кофе, которую Сабина проглотила утром, показалась ей дегтем. Она привыкла пить кофе с сахаром и сливками. Да еще после обязательного бутерброда с сыром. Мысль о сыре портила настроение, поэтому Сабина постаралась переключиться на что-нибудь позитивное.

«Даю себе слово, — поклялась она, — что не буду ныть и жаловаться, каким бы ужасным типом ни оказался этот Тверитинов. — Пришла пора проверить себя на прочность. Всю жизнь я жила по графику, избегая всего тревожащего и неизвестного. Нужно понять: чего я, в конце концов, стою на самом деле?»

Ее возвышенные мысли прервал звонок мобильного телефона. Она достала его из кармана и посмотрела на экранчик. «Номер не определен» — значилось там. Сабина с опаской поднесла трубку к уху. Вдруг это звонит Кологривов или администратор из «Альфы и омеги»? Возможно, во время вчерашнего бенефиса она что-нибудь испортила? Антикварное ружье, из которого стрелял сам Багратион, или кактус, цветущий раз в сто лет?

Тем временем из трубки до нее донесся незнакомый мужской голос:

— Ну, и что вы там стоите, как Третьяк на воротах? Вы необходимы мне здесь.

— Где — здесь? — переспросила Сабина, сообразив, что новый босс увидел ее в окно. Наверное, Эмма сказала ему, что новая помощница будет ждать возле машины.

— Поднимайтесь на седьмой этаж.

Она окинула взглядом фасад и направилась к единственному подъезду, обрамленному двумя колоннами. Внутри ее встретили мягкие ковры, которые стекали в зеркальное озеро холла со всех лестниц, теплые лампы и сонные диваны. Консьерж приветливо улыбнулся и кивнул, что произвело на Сабину примерно такое же впечатление, как если бы с ней поздоровался фикус, карауливший проход к лифту.

Очутившись на седьмом этаже, она повертела головой и увидела, что одна из двух дверей на лестничной площадке приоткрыта. Наверное, это знак, оставленный специально для нее. Осторожно потянула дверь за ручку и услышала в глубине квартиры голос Тверитинова. Он разговаривал по телефону, причем очень сердито. Сабина переступила порог и сразу же стащила с себя сапоги, опасаясь наследить на паркете. Потом сняла верхнюю одежду, помялась в коридоре и на цыпочках пошла вперед. Коридор был длинным и где-то вдали заворачивал за угол.

Из-за этого угла на нее и выскочила совершенно неожиданно маленькая пухлая женщина с «мучными» руками.

— Ой, боженьки мои, не успела вас встретить! — запричитала она. — Сергей Филиппович просил показать вам квартиру, чтобы вы освоились. Меня зовут Людмила Степановна, я экономка. Прихожу прибрать и приготовить, когда Сергей Филиппович попросит. А вы, выходит, будете с ним работать вместо Анечки, да?

— Выходит, — подтвердила Сабина и подумала: «Интересно, Тверитинов скучает по этой Анечке, которая взяла и вышла замуж за иностранца? Наверняка он к ней привык и некоторое время будет раздражаться просто потому, что я — не она».

Экономка Сабине понравилась. У нее было приветливое лицо и глаза с доброй искоркой. Милая тетушка, у которой всегда найдется для гостя тарелочка супа и ласковое слово. Она резво протащила Сабину по квартире, исключив лишь кабинет Тверитинова. Он по-прежнему говорил по телефону, теперь уже по-английски. Говорил свободно и красиво. Сабина ничего толком не успела рассмотреть и даже не смогла сосчитать, сколько здесь комнат.

— Все поняли? Вот и чудесно! Теперь вы уж сами… А я ужасно тороплюсь, — объяснила экономка.

Завела Сабину на кухню, поставила перед ней блюдо с пирогами и убежала, топоча маленькими полными ножками. Хлопнула дверь, и Сабина осталась один на один с пирогами. Некоторое время она сидела неподвижно, борясь с прожорливыми демонами, которые, оказывается, жили у нее внутри. Потом глубоко вздохнула и налила себе из чайника кипяченой воды. Чай — это она точно помнила — пить тоже можно лишь по расписанию. А так — только кипяченую воду и минералку.

Простая вода демонов не удовлетворила. Они требовали пирогов. Сабина стала гадать, с чем пироги: с капустой или с мясом. А может быть, с яблоками? Пытаясь решить эту задачу, она наклонилась и принялась вдумчиво обнюхивать блюдо. Даже закрыла глаза. И именно в этот момент услышала голос:

— Вижу, вы тут неплохо устроились.

Сабина отпрыгнула от стола вместе с табуреткой. Тверитинов стоял на пороге кухни и смотрел на нее даже без намека на улыбку.

— Здравствуйте, Сергей Филиппович, — выдавила она из себя. И твердо встретила его взгляд. — Меня ваша экономка пирогами угостила.

— Надеюсь, вы насытились, — заявил ее новый босс. — И не называйте меня Филипповичем, это слишком длинно и будет мешать работе. Просто Сергей.

— А я просто Сабина. Шесть букв, короче не получится.

На ее мелкий выпад он не обратил внимания.

— Идите за мной.

Тверитинов двинулся по коридору, уверенный, что она подчинится. Сабина даже обрадовалась, что ее уводят подальше от соблазна. Кабинет хозяина дома оказался неожиданно уютным: с продавленным диваном, теплым пледом, лампой под старым матерчатым абажуром. Новенький письменный стол, заставленный оргтехникой, выглядел здесь пришельцем из будущего.

— Присаживайтесь, — предложил Тверитинов, указав Сабине на кресло, возле которого притулился журнальный столик. Она уселась, и он продолжил: — Перед вами лежит синяя папка. Внутри ее список книг, которые нужны мне не позднее сегодняшнего вечера. Телефон книготорговой фирмы, в которую следует обратиться, — на последней странице. И позаботьтесь о доставке.

— Куда доставить? — тотчас спросила Сабина.

— В «Бумажную птицу», разумеется. Вы знаете адрес?

— Да, — ответила она, невольно переняв его телеграфный стиль общения.

Вчера вечером Петя накачал сестру необходимыми сведениями: адресами, телефонами, маршрутами. В том числе поделился и информацией личного характера. От него Сабина узнала, что Тверитинову сорок три года, что он был женат только один раз и давным-давно развелся. От этого брака у него есть дочь двадцати трех лет, которая недавно вышла замуж за безвестного американского исполнителя музыки кантри и теперь разъезжает с ним по всему миру с гитарой под мышкой.

— Под синей папкой еще одна, белая. Видите? В ней письма, которые необходимо проверить на наличие орфографических ошибок и отправить. Адресная книга в компьютере на рабочем столе. Да, конверты подпишите от руки, я на этом настаиваю. Ручки, бумага и все, что вам понадобится, — на столе. С этого дня вы — мое доверенное лицо. Можете открывать любые ящики и вообще делать в этом доме все, что вам угодно. Единственное неприкосновенное место — моя спальня. Туда, пожалуйста, не заходите ни при каких обстоятельствах.

— Как же можно? — пробормотала она.

А про себя добавила: «Не зайду, не рассчитывайте».

— Итак, отправьте письма и привезите мне квитанции. Закажите книги и проверьте своевременность доставки. Если доставка задержится, привезите их сами. Договоритесь с грузчиками и наймите «Газель». Вот вам адрес типографии. Съездите туда, желательно до обеда, и возьмите образцы бумаги. Следующее. Закажите номер в хорошей гостинице на имя Иванова Петра Михайловича на три дня, начиная с завтрашнего утра. В красной папке, она лежит в самом низу, тезисы доклада, подготовленные моим референтом. Проверьте, нет ли опечаток, и размножьте. Сделайте два экземпляра. Нет, три. В четыре часа напомните мне принять витамины. В семнадцать ноль-ноль по первому каналу начнется передача о новом бумажном комбинате в Подмосковье. Запишите ее на видеокассету. Полейте герань, она в кухне на подоконнике.

Когда он замолчал, Сабина не выдержала и пробормотала:

— А розы вырастут сами.

— Простите, я не расслышал.

Он слышал ее отлично и усмехнулся про себя.

— Я говорю: много текучки. Не представляю, как вы справлялись сами. И я ничего не успела записать.

— На столе диктофон. Мои распоряжения зафиксированы на пленку, так что можете прослушать их еще раз, когда понадобится освежить память. Я уезжаю на пару часов. Вот вам номер моего мобильного, телефон экономки и ключи от квартиры. У меня здесь что-то вроде филиала офиса. В течение дня можно приходить и уходить, если требуют дела. Охранника и консьержа насчет вас я предупрежу. Что-нибудь еще?

Сабина облизала кончиком языка верхнюю губу. Она сидела в низком кресле, а Тверитинов по-прежнему стоял у стола, возвышаясь над ней, как башня. Разговаривать было не очень-то удобно. И все-таки она сказала, вскинув голову:

— Мы с вами даже толком не познакомились. Может быть, вы хотите обо мне что-то узнать?

— Только одно, — не задумываясь, ответил он. — Вы не собираетесь замуж?

— Определенно — нет.

— Хорошо. Все остальное меня не касается.

Старый приятель просто вынудил его обратиться в «Правую руку». Эмма, администратор, была страшно недовольна этим обстоятельством. Она хотела устроить к нему какую-то пигалицу девятнадцати лет, но он отказался наотрез. Из десяти пигалиц только одна готова выкладываться на работе. Не факт, что ему попадется именно такая.

Отказавшись от пигалицы, он отправился в эту самую «Правую руку» и, когда увидел Сабину, мгновенно решил, что возьмет ее. Она опоздала на встречу, но держалась великолепно. Ему понравились ее осанка и выражение лица. Никакого заискивания, никакой попытки понравиться. Тверитинов очень ценил в людях чувство собственного достоинства.

Сегодня кроме чувства собственного достоинства он заметил еще умные глаза и красивые ноги. Поэтому и ляпнул про спальню. Ане Варламовой он, помнится, ничего такого не говорил.

Как только хлопнула дверь, Сабина включила диктофон и изложила на бумаге все, что ей предстояло сделать. Как прирожденный стратег, она начала с конца: полила герань, отыскала чистую кассету и установила на видеомагнитофоне таймер, чтобы аппарат включился в нужный момент. После этого очень резво надписала конверты и вложила в них письма. Размножила тезисы. Заказала по телефону номер в гостинице для неведомого Иванова.

Времени оставалось навалом. Сабина сходила на кухню и, стараясь не смотреть на пироги, выпила еще один стакан воды. Прогулялась по комнатам туда и обратно, разглядывая интерьер. На пути ей почему-то постоянно попадалась дверь в спальню Тверитинова, и Сабина внезапно почувствовала непреодолимое желание в нее заглянуть. Прямо как героиня сказки о Синей Бороде — та тоже не могла с собой совладать и влипла в историю.

Боясь до смерти, что хозяин неожиданно вернется и застанет ее на месте преступления, Сабина положила ладонь на ручку двери. Она оказалась не заперта. Или босс рассчитывал на ее чувство порядочности, или в духе Джеймса Бонда налепил на дверь волосок, чтобы по возвращении прижать Сабину к ногтю.

И все-таки она вошла. Спальня была большой, но какой-то очень темной и пустой. Настоящее царство мужского аскетизма. На огромной кровати лежал серо-черный плед, из-под которого торчал кусочек белоснежной простыни — единственное светлое пятно в этой комнате.

Сабина подошла к окну и пошевелила штору. Заглянула в шкаф и пощупала ткань одной из висевших в нем рубашек. Потом сунула нос в комод, где царил идеальный порядок. Интересно, это экономка такая старательная или Тверитинов сам раскладывает трусы одинаковыми стопками? Она еще немного покрутилась по комнате и решила завершить свой визит красиво — взяла и упала на кровать, раскинув руки. И тут же представила, что произойдет, если хозяин дома неожиданно вернется. Он уволит ее с треском, и она испортит Петькиной фирме репутацию.

Сабина резво вскочила, но когда перекатывалась на бок, сережка зацепилась за плед и потянула ее назад. Она дернулась, сережка выскочила из уха и, проскакав по полу, закатилась под шкаф. Чертыхаясь, нарушительница границ встала на четвереньки и полезла ее искать. Экономка, наверное, наткнется на пропажу, когда будет мыть пол. И подумает, разумеется, что это сережка хозяйской любовницы. Интересно, у него есть любовницы? Разумеется есть, несмотря на то, что он такой противный и у него доисторическая прическа.

Сабина ложилась то на правый бок, то на левый, вжималась щекой в ковер, шарила рукой в пустоте, но безрезультатно. Шкаф был огромный, мощный и наверняка весил тонну. Сабина сбегала в кабинет, достала из своей сумочки зажигалку и галопом прискакала назад.

И вот когда трепещущий огонек осветил темное пространство, она отыскала свою сережку возле самого плинтуса. Но не только ее. Там было еще кое-что, заставившее ее затаить дыхание. К дну шкафа — это можно было увидеть только при свете и только под определенным углом — широким скотчем был приклеен блокнот с обложкой, отделанной цветной фольгой. Пожалуй, если бы фольга не блеснула, словно кусочек зеркала, Сабина ничего бы и не заметила.

Интересно, что это такое? Импровизированный сейф Тверитинова? А в блокноте — список его врагов? Или должников? Или записи, содержащие сведения о финансовых махинациях? Вообще-то странное место для тайника. Человек такого уровня может позволить себе снять банковскую ячейку. Трудно представить довольно крупного и несколько неуклюжего Тверитинова, катающегося по полу возле шкафа всякий раз, когда ему хочется сделать новую запись. И как он вообще ухитряется просовываться в такую узкую щель?

Обливаясь потом от страха быть застигнутой на месте преступления, Сабина притащила из кухни длинный нож, которым экономка, вероятно, разделывала цыплят, и принялась хаотично тыкать им в свою находку. Прошло немало времени, прежде чем ей удалось зацепить скотч и оторвать первую полоску. Потом дело пошло быстрее, и в конце концов блокнот шлепнулся на пол. Сабина схватила его, вытянула наружу, прижала к себе и ретировалась со всей возможной скоростью, ругая себя на чем свет стоит.

Вот зачем ей понадобилось совать нос в чужие тайны? Это Буриманов во всем виноват. Раньше она никогда бы себе такого не позволила. Обычно она действовала очень осмотрительно и просчитывала последствия своих поступков. Впрочем, теперь она совсем другая, новая женщина! Которая получает удовольствие от безрассудных поступков. Сказать по правде, пока что она не получала никакого удовольствия.

Сабина притащила добычу в кабинет и, яростно потея, села с ней на диван. Потела она от умственного напряжения, потому что не представляла себе, как ей удастся вернуть блокнот на место. Дрожащей рукой она открыла первую страницу. И сразу поняла, что держит в руках дневник. Причем вряд ли он принадлежит Тверитинову — почерк ровный и округлый, явно женский.

«С. Ф. — абсолютная прелесть! Давно не встречалась с такими вежливыми мужиками. Чувствуешь себя какой-то очень значительной. Сегодня, правда, он надавал кучу заданий, но я уже поняла, что тут скучать не придется. К вечеру устала, как Сивка-Бурка, но С.Ф. меня искренне поблагодарил. Он такой старомодный! Если бы не Патрик, я точно положила бы на него глаз».

С. Ф.? Вероятно, имеется в виду Сергей Филиппович. Надавал поручений… Господи, да это же дневник ее предшественницы! Как ее там? Ани Варламовой, которая вышла замуж за иностранца. Та самая девочка сорок четвертого размера, чье бегство заставило Эмму подыскивать для Тверитинова субтильную помощницу. А Патрик, разумеется, ее жених, за которого Аня вышла замуж. Интересно, сколько эта Аня тут проработала? Месяц? Год?

Сабина пролистала страницы. Никаких дат в дневнике не было, а записи обрывались где-то в середине блокнота. Она вдруг отчетливо поняла, что хочет прочесть их немедленно. От начала и до конца. Это было такое сильное и стыдное чувство, что Сабина покраснела. Вот, значит, что испытываешь, когда влезаешь в чужие тайны!

Тем временем в голове у нее роились вопросы. Почему дневник уволившейся помощницы спрятан в спальне Тверитинова? Почему, уезжая за границу, она не взяла его с собой? Или не избавилась от него. Неужели не предполагала, что рано или поздно хозяин дома найдет дневник и прочитает его?

«Но, возможно, Аня хотела, чтобы Тверитинов прочитал ее откровения? — рассуждала Сабина. — Тогда логичнее было бы «забыть» свое сокровище в более доступном месте. Шкаф в спальне, возможно, не сдвинут с места еще лет сто. Ерунда какая-то получается».

Конечно, был соблазн немедленно приступить к чтению, но здравый смысл заставил Сабину посмотреть на часы.

— Нужно лететь в типографию, — вслух сказала она.

Подняла голову и увидела Тверитинова, который молча стоял в дверях. Сабина так испугалась, что подпрыгнула на диване чуть ли не до потолка.

— Вы еще не ездили в типографию? — Лицо у него было непроницаемым. И он не отрываясь смотрел на дневник у нее в руках. Блокнот был закрыт и лежал обложкой вниз у Сабины на коленях. Вряд ли его можно было опознать с лету. По крайней мере, преступница на это страстно надеялась.

— Вы же сказали, что уехали на два часа! — обвиняющим тоном заявила она. И, воспользовавшись тем, что Тверитинов прошел к столу и на секунду отвернулся, молниеносно засунула блокнот под себя. Теперь нужно сделать так, чтобы ее босс первым вышел из кабинета.

Однако тот и не собирался уходить. Напротив, он ждал, что Сабина немедленно встанет и отправится за образцами бумаги. Она не двинулась с места.

— Вы хоть что-нибудь сделали? — спросил он, копаясь в документах на столе.

— Да, — важно ответила она. — Я полила герань.

— Что ж, неплохое начало дня. — Он прошел к стеллажу с книгами, сшиб по дороге стул и поймал его у самого пола. Чертыхнулся и резко повернул голову. — Почему вы сидите? Я дал вам кучу заданий.

— Потому что, потому что… У меня кружится голова. Не могли бы вы принести мне стакан воды? — спросила Сабина, глядя на него глазами своего брата Пети — голубыми и наглыми.

Не сказав ни слова, Тверитинов вышел из кабинета и отправился на кухню. По дороге он ухмыльнулся. Он видел список на столе и отмеченные «галочками» дела, с которыми она уже справилась. И все же вид у нее был странный. Всполошенный. Как у наседки, которая только что снесла яйцо и вдруг увидела, что в курятник входит человек с корзинкой.

Он налил из чайника воды в стакан и пружинистым шагом возвратился обратно. Его новая помощница сидела чинно, сложив ручки на коленях, но все еще была взволнованна.

— Ой, вода! — радостно сказала она, полыхая красными пятнами на щеках. — Огромное спасибо. А вы сейчас еще куда-то поедете?

Он подал ей стакан, не удержался и заметил:

— Я должен вас не только поить, но еще и отчитываться перед вами?

Она издала непонятное восклицание, немедленно сорвалась с места, стала собирать свои пожитки: сумочку, мобильный телефон, газету, в которую было что-то завернуто…

— А ну-ка постойте, — нахмурился Тверитинов. — Что это у вас там?

Преступница похолодела.

— Вы что, схватили мои «Экономические вести»? Я же их еще не просматривал! Это сегодняшняя газета, верните ее на место.

Сабина некоторое время бурно дышала, после чего заявила:

— Я случайно испортила всю первую полосу. Сейчас поеду в типографию и по дороге куплю вам другие «Экономические вести». Точно такие же, только целые.

Тверитинов некоторое время смотрел, как вздымается ее мятежная грудь, потом вернулся к столу и заглянул в нижний ящик, в самую глубину. Книжка «Сексуальные фантазии» с глянцевыми фотографиями, о которой он на самом деле только что вспомнил, лежала на месте. Хотя секунду назад он мог бы поклясться, что девица именно ее завернула в газетку и взяла полистать на досуге. Что еще в таком случае ей понадобилось от него прятать?

— Ладно, — наконец, сдался он. — Только не забудьте купить газету. — Сабина облегченно вздохнула. — Когда закажете книги, уже после типографии, подъезжайте в «Бумажную птицу», я буду ждать вас там, договорились?

Он развернулся и вышел из кабинета. Сабина услышала быстрые шаги, и новая мысль озарила ее. Сердце при этом ухнуло вниз. Вдруг не Аня Варламова спрятала свой дневник? А сам Тверитинов по какой-то неведомой причине завладел им и прилепил к дну шкафа? Он узнал его, как только вошел в кабинет. И сейчас поспешил к себе, чтобы проверить мелькнувшую догадку!

Сабина на цыпочках отправилась за ним. Он и в самом деле скрылся в собственной спальне. Она не раздумывая бросилась на пол, потому что внизу между дверью и полом оставался небольшой зазор, через который можно было увидеть, куда направятся его ботинки. Но не успела даже как следует умоститься на ковре, когда проклятая дверь распахнулась, и эти самые ботинки оказались прямо перед ее носом.

— Господи, вы что?! — спросил Тверитинов с невероятным изумлением. Сабина чувствовала, как ворс ковра щекочет ее живот в том месте, где задралась кофта. — С вами все в порядке?

— Опять закружилась голова, — ответила она сдавленным голосом и принялась, кряхтя, подниматься.

Нет уж, если именно так живут авантюристы, то она выходит из игры. Тверитинов схватил ее поперек туловища и рывком поставил на ноги. Вид у него был до невозможности сердитый.

— Где ваша сумка?

— В кабинете. — Сабина смотрела ему в галстук.

— Почему вы ее там оставили? Куда вы сейчас шли? Разве не в типографию?

— В туалет.

— Знаете, мне представили вас как блестящего работника. И что же я вижу? Вы с утра поели пирогов, полили герань и испортили свежую газету. К тому же у вас кружится голова. Не думаю, что мы сработаемся.

Сабина тотчас заняла круговую оборону:

— Я ведь должна адаптироваться на новом месте! А мои походы в туалет не регламентируются трудовым законодательством. И вообще. Думаю, к концу недели вы будете самого высокого мнения о моих профессиональных навыках.

— Ну-ну, — пробормотал он и сложил руки на груди.

Сабина развернулась и с гордо поднятой головой отправилась за своими вещичками. На самом деле ей хотелось бежать, как зайцу — петляя от стены к стене, чтобы скрыться от пристального взгляда, буравящего ее спину.

Чертова сумка! Она оказалась слишком маленькой для того, чтобы в ней поместился большой блокнот. Может, в записях вообще нет ничего особенного. Или там есть нечто такое, что только смутит ее. Вдруг Аня с Тверитиновым были любовниками? И он оставил ее дневник с описанием интимных свиданий себе на память? Но тогда зачем прилепил его к дну шкафа?

Все то время, что Сабина ездила по городу, любопытство грызло ее изнутри, как прожорливый червяк, нарвавшийся на хрустящий капустный лист. Невероятно, что встреча с Буримановым так на нее подействовала. Оказывается, он много для нее значит! Возможно, она даже любила его все эти годы. И поэтому так до сих пор и не вышла замуж. Уже семь лет прошло с момента их ссоры! Но стоило Диме сказать, какая женщина ему нужна, и Сабина тотчас же захотела стать ею. Наверное, чтобы следующий Буриманов, который встретится в ее жизни, не бросил ее в очередной раз.

Сабина довольно быстро отыскала офис «Бумажной птицы» и порадовалась, что рядом есть большая стоянка, куда можно воткнуть машину. Она сделала ловкий поворот и уже начала заруливать на свободное место, как вдруг ехавший позади нее грязный «Опель» совершил странный маневр, вильнул и едва не врезался ей в задний бампер. Из «Опеля» выскочил здоровый мужик в спортивной куртке и выпятил грудь.

— Эй, ты чего, ослепла? — заорал он, наскакивая на выбравшуюся из-за руля Сабину. — Очки надень, гусеница безмозглая! Тварь!

— Почему вы обзываетесь? — возмутилась та, отступая. — Это вы сами виноваты!

У мужика были совершенно бешеные глаза навыкате, а челка стояла дыбом.

— Угрожать мне будешь?! — еще громче закричал он, выхватил из салона машины кусок металлической трубы, подскочил, крякнул и, не раздумывая, шарахнул Сабину по ноге. Та подпрыгнула, и удар пришелся по лодыжке. Сабина ахнула от боли и уже собралась было звать на помощь, когда рядом с ней возник молодой мужчина с портфелем в руке.

— Эй ты, спортсмен! — крикнул он, заслоняя Сабину своим телом. — Совсем сдурел?

Он был высоким и широкоплечим, короткий плащ блестел на солнце, словно рыцарские доспехи. Оказавшись за его спиной, жертва даже испытала желание прильнуть к ней в порыве благодарности.

— А тебе чего надо? — Тип из «Опеля» шагнул вперед и раздул ноздри, как разъяренная обезьяна.

Тогда мужчина переложил портфель из правой руки в левую, коротко размахнулся и очень технично врезал ему по морде. Тот отлетел к своему «Опелю» вместе с куском трубы. Сабина решила, что сейчас начнется большая драка, но псих, встретив отпор, мгновенно пошел на попятный, прыгнул в свою таратайку и, ругаясь на чем свет стоит, с ревом отъехал.

Как только опасность миновала, Сабина со слезами на глазах принялась ощупывать пострадавшую ногу.

— Больно? — сочувственно спросил ее спаситель и присел на корточки, чтобы своими глазами посмотреть на причиненные повреждения.

Перед ней возникла светлая макушка — волосы были мягкими и легкими, как у ребенка, которому моют голову ромашковым шампунем.

— Ужасно больно, — призналась она. — Но наступать можно.

— Хорошо, что он не вмазал изо всех сил. — Мужчина поднялся на ноги и очутился с ней лицом к лицу. — Бывают же такие идиоты… Надо бы его в ментовку сдать, да времени нет. Кстати, меня зовут Максим.

Он оказался не только сильным, но и симпатичным. Порядочность въелась в его скуластое лицо, на котором главенствовали широко расставленные глаза — светло-зеленые, как бутылочное стекло, когда через него смотришь на солнце.

— А меня Сабина. — Она снова согнулась пополам, трогая ушиб.

Невероятно, какие психи катаются по городу в автомобилях. Бить женщину железякой по ногам!

— Вы приехали или уезжаете? — спросил Максим. У него была тонкая кожа, налитая сочным румянцем. Румянец захватывал не только лицо, но шею и даже уши. Возможно, они горели от ветра. Или же на него произвела сильное впечатление собственная храбрость.

— Приехала. Вообще-то я на службе. Дохромать бы до нее.

— Давайте я провожу вас до офиса, — предложил он и без раздумий подставил локоть. — Куда вести?

Сабина приняла помощь, и теперь, сцепив руки кренделем, они стали похожи на парочку, которая собралась выйти на середину круга и исполнить кадриль. Ее новый знакомый излучал энергию, и даже через плащ ощущалось исходившее от него тепло.

— Вон туда, видите? «Бумажная птица».

Вывеску было трудно не заметить — массивные буквы громоздились на фасаде ближайшего здания, подмяв под себя названия более мелких контор.

— Здорово! — по-мальчишески обрадовался Максим, тряхнув портфелем. — Я же там работаю!

— И я тоже! — воскликнула Сабина. Она посмотрела на него снизу вверх и поторопилась объяснить: — Я новая помощница Сергея Филипповича.

— С ума сойти. А я — директор фирмы, Максим Колодник. Сергей — мой двоюродный брат. Вернее, это я — его двоюродный брат, — усмехнулся он. — Кузен принял меня на работу. Фирма принадлежит ему, а я всего лишь наемный служащий.

Возможно, его угнетало положение бедного родственника или он просто торопился прояснить свой статус, потому что Сабина ему понравилась. По крайней мере, ей казалось, что она ему понравилась. И он немного тревожился. Как будто они познакомились на автобусной остановке и девушка в любой момент может сказать ему: «Пока, приятель!»

— Вы таким необычным делом занимаетесь, — абсолютно искренне заметила Сабина. — Никогда не видела, как делают бумагу. Да еще вручную, как во времена Средневековья. Даже не представляю, как выглядит этот процесс.

— Еще сто раз увидите. К нам иногда записываются целые экскурсии. Мы изготавливаем бумагу из всего, что можно пустить в дело. Вплоть до крапивы и конопли, — засмеялся Максим. — Сырье перемалывается, отливается в специальные формы и прессуется. Работа жутко кропотливая. Зато получается эксклюзивный продукт.

Сабина никогда не догадалась бы, что Максим Колодник занимает руководящую должность. На своем веку она перевидала массу управленцев с целеустремленными лицами и жестяными глазами. Он не был похож ни на одного из них и казался чертовски милым. Мальчишеская улыбка довершала облик человека с легким характером.

— А на вашей бумаге принтер печатает?

— Еще как печатает. Перьевой и капиллярной ручкой на ней тоже можно писать. Вообще у нас товар — пальчики оближешь. Я вам все покажу, договорились? Только не прямо сейчас, а то у меня скоро совещание.

Он мельком посмотрел на часы и тихонько фыркнул.

— Я уже могу идти сама, — мгновенно всполошилась Сабина. — Бегите на совещание. Босс меня не похвалит за то, что я в первый рабочий день вмешалась в работу фирмы и что-то там сорвала.

— Да что вы! Вашего босса текучка не интересует, он стратег. Вообще-то я вам не завидую. Предыдущая его помощница буквально выбивалась из сил. Мне кажется, она и замуж вышла только для того, чтобы сбежать от моего кузена. Он сам трудоголик и хочет превратить в трудоголиков всех остальных.

Сказать по правде, Сергей — чертовски талантливый ученый. Иностранные компании пытаются его из России с мясом вырвать. Но он — ни в какую. Работает лишь по разовым контрактам. А «Бумажная птица» — это его якорь у родных, так сказать, берегов. Хотя производством он практически не занимается. Но офис у него здесь, на втором этаже. Вы, судя по всему, будете сидеть в приемной. Личного секретаря у Сергея нет, он в случае надобности пользуется услугами нашей Иры. Сейчас я вас с ней познакомлю.

Они уже подошли к «Бумажной птице», и Максим придержал дверь, давая Сабине возможность первой переступить порог. Холл оказался небольшим. Справа, за конторкой, сидела невыразительная девушка с расчесанными на пробор волосами, скрученными в пучок. Скупо подкрашенные губы поджаты, короткие брови нахмурены. Впрочем, увидев директора, она тотчас расцвела.

— Добрый день, Максим Петрович.

— Мы уже виделись, Ирочка, — ответил тот и обнял Сабину за плечи. — Познакомься, это помощница Сергея Филипповича.

— Сабина Брусницына, — представилась та. — Скажите, а заказанные книги привезли?

Новая фирма, незнакомые люди, со всеми придется налаживать отношения… А с секретаршей в первую очередь.

— Да, привезли. Сгрузили в приемной, не беспокойтесь. — Ира мельком взглянула на новую сотрудницу и снова сосредоточилась на начальнике, ожидая приказаний.

— Тверитинов здесь? — спросил тот.

— Еще не приехал. Хотя его ждут. — Она понизила голос. — Очень нервный товарищ. Утверждает, что он канадский представитель. Его привез партнер Сергея Филипповича и оставил на мое попечение. Этот тип искурил целую пачку сигарет и почти разломал стул — сидит и раскачивается. И иногда стонет, как будто у него зуб болит. Я ему три раза приносила кофе и два раза минералку. Он говорит, что, если Сергей Филиппович не появится в течение получаса, все пропало.

В Сабине мгновенно проснулся менеджер, съевший собаку на работе с клиентами. Да и те качества ее натуры, которые так не нравились Буриманову, разумеется, никуда не делись.

— Отведите меня к нему, — сразу же попросила она Иру. — Или покажите, куда идти.

— Я вас сам отведу, — мягко предложил Максим. — Здесь, в общем-то, легко освоиться. Внизу, в подвале, у нас производство. На первом этаже — технические службы, а на втором — руководство и менеджмент. Так что нам с вами на второй. — Он повел ее к лестнице, по-прежнему придерживая за локоть, хотя она почти не хромала. — Вы кого-нибудь из моих коллег уже встречали?

— Эмму Грушину, — ответила Сабина.

— А!

Это «А!» он произнес со странной интонацией, так что было трудно понять, как он относится к администратору. Впрочем, все выяснилось гораздо позже, когда у Сабины появилась возможность посплетничать с секретаршей.

— Эмма без памяти влюблена в Колодника, — доверительно сообщила Ира. Ей понравилась новая помощница босса, и она с удовольствием делилась с ней информацией. — Сумасшедшая тетка: ей сорок восемь, а ему тридцать пять! Да и вообще. Не с ее сержантскими замашками заводить амуры. — Сабина была с ней абсолютно согласна.

* * *

В небольшой приемной стоял стол с компьютером, а также кожаный диван для посетителей — холодный и скользкий. У него был вид сноба, с которым не хочется иметь дела. Вероятно, по этой самой причине канадский представитель уселся на единственный стул, который выдвинул в центр комнаты. И опасно раскачивался на нем, словно пытался сам себя убаюкать. На его лице читались страдания человека, бессильного изменить обстоятельства.

— Здравствуйте! — поздоровалась Сабина, с деловым видом входя в приемную.

Посетитель, отупевший от ожидания, качнулся еще раз и едва не грохнулся на пол — ножки стула громко стукнули. Клиент вскочил с места и вытаращил глаза:

— А Сергей Филиппович?!

— Еще не приехал. Но я — его личная помощница, Сабина Брусницына. Возможно, я смогу вам чем-то помочь?

— Девушка! — завопил он и простер руки в ее сторону. — Моя фамилия Саблуков. Степан Евгеньевич Саблуков. Я канадский представитель.

Сабина хотела сказать, что это еще ни о чем не говорит. Что значит — канадский представитель? Представитель чего? Однако она не успела озвучить свое недоумение, когда Саблуков снова подал голос.

— Надвигается катастрофа. Если Горьков сейчас же не перешлет текст, книга выйдет с двумя пустыми страницами, потому что типография не может ждать! И мы навсегда поссоримся с Сергеем Филипповичем. Навсегда.

— Так, давайте по порядку, — остановила его Сабина. Садиться она не стала, потому что с таким нервным посетителем вряд ли удастся поговорить спокойно. — Во-первых, кто такой Горьков и о какой типографии речь?

— Вы же уверяете, что помощница! — возмущенно завопил Саблуков. — А сами ничего не знаете!

— Я новая помощница, — ответила Сабина. — Может быть, я чего-то и не знаю, но многое могу.

Из его сбивчивых объяснений выяснилось следующее. Референт Тверитинова по фамилии Горьков должен был не позднее сегодняшнего утра позвонить Саблукову и переслать ему по электронной почте статью, которую босс подготовил для какого-то пафосного международного сборника.

Сабина попыталась вспомнить, не видела ли она утром на столе нового шефа что-нибудь похожее на статью. Вроде лежал там какой-то текст в пластиковой папке…

— Объясните поподробнее, о чем статья? — попросила она.

— О новых приборах, в разработке которых участвовал Сергей Филиппович. Для контроля качества бумаги. С их помощью можно определять уровень красковосприимчивости и пылимости. Приборы превосходят оборудование лучших зарубежных фирм! Если статья не выйдет, все мы будем в… В общем, всем нам придется несладко.

— Значит, Горькова вы найти не можете, — констатировала Сабина. — А Тверитинова?

— Он не отвечает на телефонные звонки!

Для верности она сама позвонила на тот номер, который ей оставил босс, и тоже не дозвонилась. Про референта Горькова она слышала впервые в жизни. Когда она попросила Саблукова подождать, тот закатил глаза и взвыл:

— Я больше не могу ждать!

Сабина спустилась к секретарше в холл, птицей слетев по лестнице.

— Зря вы так бегаете, — заметила Ира. — Ступеньки скользкие. Потом костей не соберете.

Где Горьков, Ира не знала, а к телефону тот, понятное дело, не подходил. Куда мог деться референт, у секретарши догадок не было.

— Это вы должны знать, — укоризненно сказала она напоследок.

Ничего не оставалось, как отправиться за помощью к Эмме Грушиной. Хотя после вчерашней встречи Сабине страсть как не хотелось иметь с ней дела. Согласившись худеть под чужой «чемодан», она чувствовала себя так, будто ее прилюдно унизили.

Сабина очень торопилась, поэтому постучала в дверь и сразу вошла. Не дождавшись разрешения. В сущности, в офисах никто никогда не дожидается разрешения. По крайней мере, в «Альфе и омеге» так и было. В любой кабинет, кроме хозяйского, мог войти кто угодно и когда угодно.

Эмма Бениаминовна сидела во вращающемся кресле, томно откинувшись на высокую спинку. Над ней, словно голодный коршун над кроликом, нависал мужчина с прилизанной рыжей челкой. Его щеки были усыпаны темными веснушками, похожими на россыпь дробленой гречки. Парочка или только что целовалась, или собиралась проделать этот нехитрый фокус прямо сейчас.

— Прошу прощения, — бухнула Сабина, не опуская глаз. Профессиональный долг заставил ее наплевать на условности. — Сложились форсмажорные обстоятельства. Необходимо найти референта Горькова. Мне нужна ваша помощь.

Рыжий мужчина выпрямился и повернулся к ней. В его маленьких холодных глазах, похожих на зеленые камушки, вспыхнул чисто мужской интерес. Наглый интерес. Не иначе, это петух в местном курятнике.

— А вы кто такая? — нараспев спросил он.

— А вы? — спросила Сабина, глядя мимо него. Она наблюдала за манипуляциями Эммы, которая, ни слова не говоря, достала густо исписанную тетрадь и уже водила пальцем по строчкам.

— Я — Чагин, бригадир. Зовут меня Борей. — И для верности повторил: — Боря Чагин.

Сложив мокрые губы бантиком, он послал Сабине воображаемый поцелуй и подмигнул. Он был омерзителен. Под его взглядом она почувствовала себя так, словно по ее телу полз червяк.

— У меня есть телефон и адрес матери Горькова, — сообщила Эмма, подняв голову. — Записывайте. Это все, чем я могу помочь.

Сабина записала, пулей вылетела из кабинета, промчалась по коридору и поскакала вверх по лестнице.

— Осторожнее на ступеньках! — снова крикнула ей вслед секретарша. — Костей не соберете.

В присутствии Саблукова Сабина позвонила матери референта, и после долгих расспросов та сообщила ей, что сын вроде бы отправился на квартиру босса.

— Едем туда! — решила Сабина. — Есть шанс или поймать Горькова, или найти статью. Вдруг она сохранена в компьютере Тверитинова? Правда, отыскать ее будет непросто. У него там столько документов…

Пока они спускались по лестнице, навстречу им попалось несколько мужчин, и Саблуков постоянно приставал:

— А это не Тверитинов? А вот это?

Оказывается, они никогда не встречались. Саблуков был лично знаком лишь с партнером Сергея Филипповича, который и привез его в «Бумажную птицу», когда исчерпал все другие возможности решить возникшую проблему.

Сабина посадила канадского представителя в свою машину и нажала на газ. Саблуков всю дорогу просидел молча и только в конце начал прикладывать ладони ко лбу — то левую, то правую.

— Наверное, у меня сосудистый криз, — сообщил он мрачным тоном. — Внутри черепной коробки все сжалось, словно кто-то плющит мои мозги.

— Сейчас приедем, и я вас чаем напою.

— Лучше коньяком, — немедленно откликнулся тот. — Коньяк действует быстрее.

Охранник продемонстрировал хорошую память и, завидев знакомый автомобиль, поднял шлагбаум. Сабина почти волоком тащила Саблукова за собой, поэтому в подъезд они вошли, по-детски держась за руки. Консьерж предупредительно улыбнулся. Он был молодым, упитанным и добродушным. Возле него на конторке лежала салфетка, а на ней — бутерброд с прозрачными ломтиками бекона и крупно наструганным огурцом.

— А Сергей Филиппович вернулся? — спросила Сабина, ощутив внезапный приступ голода. На секунду у нее даже в глазах потемнело.

— Да нет еще, — покачал головой тот. — Но там, наверху, этот… Референт.

— Горьков?! — радостно переспросила она, сглотнув. Слюны набрался полный рот, потому что проклятый бекон пах на весь подъезд.

— Да, Вадик. Давно уже приехал.

Консьерж привстал, с любопытством проводив глазами странную парочку, которая галопом промчалась к лифту — оба часто дышали и громко топали.

«Интересно, почему Горьков не отвечает на телефонные звонки?» — размышляла Сабина. На подходе к двери она достала выданную ей связку ключей, но сначала все-таки нажала на кнопку звонка. Никто не отозвался. Переглянувшись с Саблуковым, она вставила ключ в замочную скважину.

В квартире было тихо, и на их окрики никто не отзывался.

— Может, он умер? — вслух спросил канадский представитель, не решаясь первым ступить в коридор. Абсолютно пустой желудок подсказал Сабине, что это предположение не лишено оснований. Что, если Горьков страдает эпилепсией? Его хватил удар, и он лежит посреди комнаты, бледный и бездыханный?

Через минуту выяснилось, что Горьков не лежит, а сидит посреди гостиной, прямо на ковре, и глаза у него осоловевшие. Группа поиска поначалу единогласно решила, что референт пьян. И лишь спустя несколько минут им открылась правда.

— Здесь порожек отходит, — слабым голосом объяснил референт. — Я торопился отправить статью, зацепился носком ботинка, упал и стукнулся головой. Кажется, потерял сознание.

— Не кажется, а потерял, — прокряхтел Саблуков, пытаясь поднять бедолагу с пола. Сил у него явно не хватало.

Референт оказался длинным, как жердь, и каким-то вертким — так и норовил выскользнуть из рук. Его сильно тошнило, и Сабина решила, что парню необходим покой. Она велела Саблукову положить пострадавшего на диван. Однако диван оказался Горькову короток. Пришлось разложить его и умостить больного наискосок. Предварительно Сабина достала из ящика подушку и одеяло и накрыла референта до самого горла.

К счастью, Вадим был в состоянии разговаривать и объяснил, где находится злосчастная статья. Канадский представитель бросился к компьютеру и, отослав текст по электронной почте своему помощнику, без сил повалился в кресло.

— Спазмы так и не проходят, — несколько обиженным тоном сообщил он Сабине, в голове которой проносились видения тарелок, полных мясных рулетов, куриных потрошков и рыбных тефтелей.

Она полезла в сумочку, достала оттуда распечатку своей диеты и еще раз уточнила, что ей можно съесть на обед. Хотя и так все отлично помнила: два яйца, листовой салат, помидор. А поскольку время обеда давно прошло, был соблазн сразу и поужинать.

Сабина отправилась на кухню и наткнулась на утреннее блюдо с пирогами. Преодолев порыв проглотить хотя бы один, она решительно открыла холодильник. Там в специальных ячейках лежали крупные белые яйца в матовой скорлупе. Она вытащила две штуки, положила их в кастрюльку с водой и поставила на плиту. Тотчас явился Саблуков и уже внаглую потребовал коньяка. Сабина ему напомнила, что она тут вовсе не хозяйка, а Саблуков заявил, что раз она варит для себя яйца, то вполне может поискать для него коньяк. Она пошла искать и нашла целый бар, где имелись в наличии все мыслимые и немыслимые алкогольные напитки. Налив на два пальца темно-янтарной жидкости в пузатую рюмку на короткой ножке, она отнесла ее Саблукову на кухню, велев ему следить за яйцами.

— Слышите, телефон звонит? Я буду разговаривать и могу забыть про кастрюльку.

Саблуков пообещал все сделать, но за это потребовал всю бутылку коньяка целиком. Сабине было не до споров. Пройдя мимо постанывающего Горькова в гостиную, она сняла телефонную трубку, истово надеясь, что звонит хозяин квартиры. Надеялась она напрасно.

— Сабина? Это консьерж. — Голос был приглушенным, словно парень боялся, что его подслушают. — Тут такое дело… В общем, к вам поднимается Жужи.

— Какая Жужи? — опешила Сабина. — Собака, что ли?

Консьерж булькнул и ответил:

— Это не собака, а женщина. Она… В общем, у Сергея Филипповича некоторое время проживала…

— Вот черт, — пробормотала Сабина и напряженно спросила: — И что? Что я должна с ней делать?

— Я не знаю, — растерялся консьерж.

— Но ведь вы зачем-то мне позвонили! — укорила она его. — Эта Жужи хоть раз приходила после того, как босс с ней расстался?

— В том-то и дело! Она ходит и ходит… Постоянно вещи выносит. Говорит, что это — ее вещи. А экономка с ней не может справиться.

Вероятно, консьержу нравился Тверитинов и не нравилась Жужи. И он по-своему пытался оградить жильца, который давал ему щедрые чаевые, от неприятностей. Хотя бы и чужими руками. Новая помощница показалась ему женщиной с характером, и он решил на этом сыграть.

— А Сергей Филиппович что говорит, когда выносят его вещи?

— Тю-ю-ю! — протянул консьерж. — Он совершенно не умеет обращаться с дамами. Они делают что хотят.

«Они делают что хотят!» — возмущенно повторила про себя Сабина, швырнув трубку на место. В замке уже ворочался ключ, который Жужи, похоже, не желала возвращать хозяину. И почему этот тюфяк до сих пор не поменял замки?!

Сабина отступила в глубину квартиры, поспешно отыскивая в своем мобильнике номер экономки, который еще утром занесла в электронную память.

Объясняться было некогда, и, как только абонент ответил, с места в карьер заявила:

— Людмила Степановна, к нам ломится Жужи. Что делать?

Экономка запричитала и заохала. С Жужи, оказывается, не было никакого сладу. Ни одной ее вещи, разумеется, в квартире не осталось, но она продолжала совершать набеги и разбойничать на территории, которую ее не так давно попросили освободить.

— Откуда такое странное имя? — не удержалась и спросила Сабина.

— У нее венгерские корни, — объяснила экономка. — И еще она необыкновенно красивая.

Сабине в голову неожиданно пришла блестящая мысль. Если эта необыкновенно красивая Жужи придет и увидит, что ее место заняла другая хищница, она отстанет. Нужно только как следует ее припугнуть. Жужи должна распахнуть дверь и сразу понять, что ей тут больше ничего не обломится. Роль хищницы Сабина, разумеется, доверила себе. Для наглядности она стащила с себя кофточку, оставшись в юбке, черных колготках и черном бюстгальтере. Вставила сигарету в длинный мундштук, которой попался ей под руку, и уселась в кресло в кабинете, задрав подол повыше и закинув ноги на стол.

Тем временем внизу произошло вот что. Красавица Жужи задержалась возле лифта, чтобы подкрасить губки и поговорить по телефону с лучшей подругой, позвонившей ей на сотовый. Пока она болтала и чистила перышки, к дому подъехал злой и раздраженный Тверитинов, который только что неудачно провел переговоры. Войдя в подъезд, он двинулся к лифту и тут наткнулся на свою бывшую подружку. Страшно рассердился, повысил голос, отобрал у нее ключи и выставил ее на улицу.

Консьерж был на седьмом небе. Жужи относилась к нему снисходительно, а однажды, когда он выскочил из-за конторки и подбежал открыть ей дверь, окатила его презрением.

Уставший, голодный и злой, хозяин дома поднялся на свой этаж, немного погремел ключами и распахнул дверь. Возле коврика стояли короткие сапожки его новой помощницы — он отлично их запомнил — и две пары мужских ботинок. Щеголеватые остроносые и практичные тупорылые.

Он отшвырнул портфель с документами, скинул пальто прямо на тумбочку и, неслышно ступая, двинулся по коридору. За поворотом ему открылся вид на кухню, и тут Тверитинов увидел, что там на табуретке восседает незнакомый плешивый мужик и пьет его коньяк, наливая себе в пузатую рюмку. Рядом на столе стоит блюдце с двумя очищенными яйцами. Почему-то эти яйца его особенно завели.

— Что здесь происходит? — отрывисто бросил он, встав на пороге и сощурив глаза.

Плешивый повернул голову и заплетающимся языком сказал:

— Не. Ваше. Дело. — И налил себе еще.

Тверитинов хотел взять негодяя за шиворот и выкинуть его вон, но тут услышал, что из комнаты доносится тихий храп.

Шагнул в гостиную и побледнел от гнева — на диване лицом к стене лежал еще один мужик — его ноги в полосатых носках торчали из-под одеяла. Его одеяла! В его собственном пододеяльнике с зелеными цветочками.

«Она уволена», — решил про себя Тверитинов и прислушался. За дверью кабинета его помощница напевала жиденьким голоском: «Любовь мне голову вскружила-а-а… И на лопатки уложила-а-а…» Он подошел и рванул дверь на себя.

Сабина сидела в кресле, задрав ноги на стол, и курила сигарету через его именной мундштук. Кроме юбки, чулок и черного кружевного лифчика на ней ничего не было.

— Вы уволены, — повторил Тверитинов вслух.

— Сергей Филиппович! — удивленно воскликнула помощница, скинув конечности на ковер и распахнув глаза. — Это вы?!

— А вы кого ждали? Брэда Питта?

— Я вам сейчас все объясню!

— Я и так все прекрасно понял, — отчеканил он. — Вы с самого начала показались мне ненадежной, легкомысленной авантюристкой!

— Ну да? — спросила она с удивлением. Тверитинов мог бы поклясться, что эти слова ей понравились. — Я в самом деле выгляжу легкомысленной?

— Сейчас особенно. А когда утром я давал вам задание, вы красили губы.

— Я не думала, что вы заметите.

— Я заметил. — Он старался не глазеть на нее, но из этого совсем ничего не получалось. Как можно устраивать выволочку и смотреть при этом в сторону? — Собирайте свои вещички. И не возражайте, — пресек он ее попытку объясниться.

— Очень глупо, — сердито сказала Сабина. — Потом, когда все выяснится, вы будете жалеть.

— Не буду.

— Еще попросите меня вернуться.

Она вытащила сигарету из мундштука и загасила ее в красивой морской раковине, которую Тверитинов привез из круиза и очень любил. Потом встала и, раздосадованная, покинула кабинет.

— Куда это вы идете? — спросил босс, следуя за Сабиной по пятам. Спина у нее была выпрямлена и дышала праведным гневом.

— На кухню, — ответила та, не оборачиваясь. — Я сегодня работала без обеда и заслужила кусок хлеба перед увольнением.

Возмущенный, он отправился за ней, не зная, как ее остановить. Вырвать кусок хлеба у нее изо рта? Она вошла в кухню и сразу же двинулась к столу, за которым сидел плешивый мужик.

— Безобразие! — воскликнул тот, повернув ко вновь прибывшим просветленную физиономию. — Видели, на какой дрянной бумаге печатают бутылочные этикетки? А от чего зависит качество бумаги? — назидательно спросил он и сам же себе с большим чувством ответил: — От гладкости и высокой степени непрозрачности.

— Кто это? — спросил озадаченный Тверитинов.

— Канадский представитель, — коротко ответила Сабина. Повернулась к Тверитинову и обиженно добавила: — Я решила вам помочь, а вы… Даже не хотите разобраться! Какой же вы после этого руководитель?

Тверитинов молча смотрел на нее. Он мог бы поклясться здоровьем любимой бабушки, что только что на тарелке перед ней лежало два вареных яйца, очищенных от скорлупы. Сейчас их там не было. Невозможно было представить, чтобы человек так быстро проглотил яйца. Она же, в конце концов, не пеликан.

— Вы хотели поесть, — кинул он пробный камень.

— Я поела, — ответила Сабина. К ее нижней губе прилип кусочек желтка.

Тверитинов моргнул и сказал:

— Вижу, вы безумно проголодались. Может быть, хотите чего-нибудь… еще?

Сабина посмотрела на него с некоторой опаской:

— А у вас есть помидор?

— В холодильнике, внизу.

Не говоря ни слова, она с головой нырнула в холодильник, достала помидор, вымыла его под краном и съела буквально в три укуса, захлебываясь вытекающим соком. Вытерла рот рукой и только потом заметила, как он на нее смотрит.

— Все-таки не хотите узнать, что тут произошло?

— Я полюбил эту женщину! — воскликнул со своего места Саблуков. — Она подобрала меня, несчастного, и привезла сюда. Я так хотел коньяка… Она налила мне и приласкала… — Он влажными глазами посмотрел на Сабину. — Я люблю вас! И очень хочу в уборную.

Саблуков встал и покинул кухню, оттолкнув Тверитинова плечом. В этот момент позвонили в дверь, и тот размашистым шагом отправился открывать, бросив:

— Выметайтесь вдвоем. — Тотчас вспомнил про полосатые носки под его одеялом и через плечо крикнул: — Втроем.

— Вы не выпили витамины! — вслед ему сказала Сабина, отчаянно жалея, что в холодильнике нет зеленого салата. Салат входил в обеденное меню, а она готова была съесть сейчас даже клевер.

Звонок продолжал надрываться, и хозяин рывком распахнул дверь. На пороге стоял Николай Безъязыков, занимавший в «Бумажной птице» должность главного менеджера по работе с клиентами. Он был невысок, но строен и отличался вкрадчивыми манерами. Хитрые раскосые глаза и длинные волосы, собранные в «хвост», делали его похожим на женщину. В руках он держал пластиковую папку, из которой лезли договора, разбухшие от скрепок.

— Сергей Филиппович, — тоном обиженного ребенка протянул он. — Надо ведь подписать!

— Извини, Николай, я не успел сегодня заехать на фирму.

— А дозвониться вам было невозможно! — крикнула из кухни Сабина. Она не верила, что ее уволили всерьез, иначе уже наелась бы экономкиных пирогов, которые так и просились в рот.

— Мой телефон постоянно включен, — сердито ответил Тверитинов, быстро возвращаясь на кухню.

Безъязыков, кряхтя, стащил с себя ботинки и прямо в куртке двинулся вслед за ним. Увидев возле холодильника незнакомую женщину в лифчике, он оторопело застыл на пороге.

— Телефон не работал! — запальчиво сказала та, не замечая менеджера в упор. Она была упоена спором.

— У меня всегда все работает, потому что я люблю порядок.

— Ерунда! — возразила Сабина. — Вот порожек в комнате у вас плохо прибит. Люди падают и разбивают себе головы.

— Вы что, упали? — с опаской спросил Тверитинов.

Порожек в самом деле отходил, и он постоянно давал себе слово, что займется им, но каждый день уставал как собака и все откладывал и откладывал.

— Я не упала, а вот…

— И почему вы навели сюда столько народу? Какой-то тип из Канады? Почему из Канады, когда он отлично разговаривает по-русски… И кто это лежит на моем диване, хотелось бы мне знать?!

— Это ваш референт.

— Вы шутите?!

— Почему вы постоянно орете? — спросила Сабина, передернув плечами. — Горьков должен был отправить вашу статью господину Саблукову для международного сборника, который издают в Канаде. Об этом вы знаете?

— Об этом знаю, — уже спокойнее ответил Тверитинов. Он догадался, что все понял неправильно, и теперь на его щеках кирпичными пятнами проступило скупое раскаяние.

— Референт приехал к вам, споткнулся о порожек, упал и потерял сознание.

— Очнулся — гипс, — совершенно естественным образом закончил Безъязыков.

На него, впрочем, никто не обратил внимания.

— Саблуков, которому отчаянно нужна была эта статья, поднял на ноги всех, кого только мог. Как ваша помощница, я посчитала своим долгом взять на себя ответственность и привезла его сюда — искать статью.

— И где он сейчас? — спросил Тверитинов.

— Я здесь! — крикнули из уборной.

И канадский представитель вывалился в коридор, застегивая штаны.

— Это Саблуков?

— Сергей Филиппович, — снова жалобно заныл менеджер. — Договора бы подписать…

— Я должен их просмотреть, — резко ответил тот. — Оставляй, я через пару часов приеду на фирму и привезу. Кстати, познакомься, это моя личная помощница Сабина Брусницына. Мне ее рекомендовали как высокого профессионала, — добавил он.

— Здрась-сь-те, — пробормотал Безъязыков, отводя хитрые глаза.

Поскольку помощница была полураздета, замечание Тверитинова о ее профессионализме прозвучало как-то двусмысленно. Менеджер пристроил папку на холодильник, попятился, кое-как надел ботинки и улизнул из квартиры. Никто с ним не попрощался.

Конец ознакомительного фрагмента.