Красавчик Роб. Семейно-романтическая драма

Галина Клюс

Красавчик Роб – это семейно-романтическая драма. Молодые люди, сестра и три ее брата переезжают из деревни в крупный город, где ожидают их драматические события. В центре – главный герой старший брат Роберт, который пошел по легкому пути. При помощи женщин и интриг он хочет построить свою карьеру, но в итоге его постигают неудачи. Трагедии преследуют наших героев, ничего не добившись, они возвращаются обратно в деревню, где ждал их потухший домашний очаг.

Глава восьмая

Как-то хмурым ноябрьским утром, когда небо сплошь заволокли тяжёлые свинцовые тучи, Роберт медленно, вразвалку шагал по центральной улице города, озираясь по сторонам, и, словно хищник птицу, высматривал потенциального героя в качестве интервьюера. На душе у него было весьма скверно, как будто он только что выпил сильно токсичного напитка.

Дело в том, что накануне шеф в приватной беседе дал ему поручение: сделать уличный опрос на одну из весьма животрепещущих тем, касаемой благоустройства в жилых микрорайонах. Собственно, ничего особенного в том не было, тема как тема, довольно актуальная, Роберт за неё брался не раз, правда, не в этом городе. Но вот нюанс, без которого эта тема газете вряд ли была бы нужна.

Шеф, заранее потирая руки от удовольствия, преследовал одну лишь цель: с помощью данного материала, который надо было преподнести горожанам исключительно в отрицательных тонах, скомпрометировать некоего выскочку депутата, отвечающего за этот участок работы.

Таким образом Роберт, увы, опять оказался в роли подопытного кролика, желания коего совсем не учитывались. Тем не менее на этот раз он, скрепя сердце, согласился. Как и следовало ожидать, он легко нашёл общий язык с пожилыми людьми, кои обычно всегда и всем были недовольны. На все его вопросы, которые, впрочем, больше напоминали ответы, они дружно с ворчливым оттенком говорили то, что ему как раз-то и было нужно.

Довольный тем, что ему так быстро удалось завоевать аудиторию, Роберт, посвистывая, ускорил шаг, но тут его вдруг окликнул чей-то звонкий чистый голос:

— Молодой человек! Можно вас на минутку?

Он недоумённо оглянулся. К нему, приятно улыбаясь, приближались две дамы, обе стройные, золотоволосые, с умеренным макияжем, одна высокого роста, другая — чуть пониже, худенькая.

— Молодой человек! — произнесла с кокетливой улыбкой и как-то нараспев та, что пониже. — Если вы журналист, то вы очень и очень мне нужны. У меня имеется для вас одна весьма любопытная темка. Берите, пока бесплатно предлагаю, — шутливым тоном добавила она. Её попутчица, стройная блондинка, постояв молча с минуту, затем, чему-то загадочно усмехнувшись, свернула в переулок, мерно постукивая высокими каблучками.

А Роберт, всё также недоумевая, шёл следом за обаятельной незнакомкой, напоминавшей своими пухлыми губками и миловидной мордашкой Мэрилин Монро. Всю дорогу она не переставала щебетать о своих пристрастиях, о том, что она весьма увлекается путешествиями и что когда-то вкусила от журналистики горький плод. Всего три месяца работала корреспондентом на телевидении, но после того, как повздорила из-за одной чепухи с главным редактором, последний быстро указал ей на дверь.

— После этого я, ничуть не колеблясь, порвала с журналистикой, так как поняла одну пренеприятную истину: журналистский коллектив — что свора бешеных собак, каждый, чтобы выжить, старается другого схватить за горло, — весело заявила она и в который уже раз пристально посмотрела на своего спутника, у коего в голове тем временем роилась масса вопросов. И главный из них: зачем он ей понадобился? Неужто эта красивая блондинка, с ослепительными голубыми глазами, и впрямь хочет с налёту подсунуть ему какую-то темку?

Но если она — бывшая журналистка, тогда какого рожна обратилась к незнакомцу? Могла бы и сама настрочить нужную статью.

Но как бы там ни было, а ему эта миловидная дама чем-то определённо понравилась. Он даже толком не знал, чем она ему с первого взгляда пришлась по душе. Может, своей милой непосредственностью? Она немного картавила, но это её ничуть не портило, а, напротив, придавало ей некий шарм. А эти её пухлые губы, загадочная, как у Минервы, улыбка!

Боже мой! Эта женщина наверняка кого угодно сведёт с ума! Он и сам почувствовал, как у него слегка закружилась голова, впрочем, причиной тому могло быть то, что у него с утра во рту не было ни крошки. Он гадал, замужем она или нет, и сколько ей лет? Впрочем, последний вопрос не особенно его допекал, так как приблизительно он знал ответ. Выглядит она довольно молодо, тем не менее, года на четыре старше его.

Женщина, словно прочитав его мысли, обернулась к нему и, лукаво посмотрев, произнесла:

— Вы извините меня, что я не представилась. Зовут меня Диана. Диана Агаева. Муж мой сейчас в рейсе, он капитан дальнего плавания, живу я вместе с сыном, ему семь лет, он первоклашка. Сейчас я нигде не работаю, с Ромкой хватает забот.

Она с милой улыбкой и непосредственностью протянула ему свою прохладную маленькую, словно кукольную, ручку. Он пожал её, глупо улыбаясь и чувствуя себя круглым идиотом: в самом деле зачем он совершенно не к месту бухнул — «спасибо».

Она жила в большом коттедже, который, как две капли воды, был похож на тот, где сейчас живёт вместе с отцом его сестра. В доме, кроме домработницы, никого не оказалось.

— Проходите, господин журналист, не стесняйтесь. Вот сюда лучше. — Она взяла его за руку и провела в небольшую, но весьма уютную комнату, где всё так и сияло голубизной. Голубыми были стены, голубой был потолок и полы — этого же небесного цвета, но что его более поразило: многие предметы здесь также были в этих приятных оттенках.

Поймав его взгляд, полный восхищения, она, зардевшись, пояснила:

— Просто голубой цвет мой самый любимый ещё с детства.

Любопытный нюанс: Диана, как сама призналась, была родом из села, где проживает её мама и где на каникулах сейчас её сын Ромка. Правда, село это гораздо крупнее, чем Кукон, тем паче, что оно является ещё и райцентром. Задев тему родных корней, Диана совершенно искренним тоном, нисколько не рисуясь, доверительно сказала, что её постоянно тянет туда, где она родилась, и что она бы и сейчас, словно на крыльях, помчалась к матери, да, увы, её тут удерживают некоторые дела.

Слушать щебетания этой дьявольски привлекательной женщины — для Роберта было, по правде говоря, одно удовольствие, она его пленила до такой степени, что он буквально растворился в ней, словно комочек сахара в горячем чае. Такого ощущения с ним давненько не было, а вернее, это чувство он испытывал первый раз в жизни. Общество Дианы — это как бальзам на душу. Любуясь её маленькими алебастровыми ручками, томным, с поволокой взглядом, он с горечью думал о том, что ему доселе не попадалась ни одна мало-мальски очаровательная женщина, в которой было столько неги, столько обаяния, как у Дианы, что не хотелось её покидать ни на одну минуту.

Как далеко не глупый человек, Роберт с первых же минут понял, что никакой темы для него у неё нет и в помине, то был лишь предлог — пообщаться с ним. Что это означало? Видимо, не что иное, как то, что он ей просто-напросто понравился, либо она им заинтересовалась, а это почти одно и то же. Отсюда вывод напрашивался сам собой: наступает новая жизнь с новыми соблазнами и приятными открытиями — в ней нет места дурацкой меланхолии, мучившей его в последнее время. Правда, занавес над этой загадочной жизнью лишь приоткрылся на какую-то ничтожную щёлку, но разве он не способен, чёрт побери, распахнуть его во всю ширь.

Словно пьяный под впечатлением новизны, в которую он сегодня окунулся, возвращался Роберт домой. Тётка явно была ошарашена необычным поведением племянника: во-первых, вернулся слишком поздно, когда уже весь дом спал, во-вторых, прошёл к себе молча, словно воды в рот набрал, тогда, как она ни на минуту не задремала, его дожидаясь. А, в-третьих, он ни с того ни с сего нарушил им же самим установленный ритуал: дарить ей цветы по возвращению домой.

Пока он плескался в ванной, тётка Настасья, в халате и в фартуке, с недоумённым видом сидела на кухне.

— Нет, тёть Насть, я сегодня не буду ужинать, сыт по горло, — бросил он, проходя к себе в спальню. Сейчас ему не хотелось ни с кем разговаривать.

Однако от пронырливой тётки не так-то просто было отделаться. Она привыкла к тому, что Роберт всегда с ней откровенничал и не хотела ни за что изменять этой традиции.

— Ты что, Робик, с женщиной был? — допытывалась она, пряча улыбку в уголках рта.

— Совершенно верно, тёть Насть, я сегодня познакомился с одной чудесной шикарной женщиной, но обо всём давай лучше завтра.

После такой приятной новости Настасья Ивановна задумалась: ей уже не очень хотелось преподнести ему свою новость из Кукона. Но она всё же решилась сказать:

— А тебе, Робик, письмо… от Сони Кудрявцевой.

— А… ну давай, завтра прочитаю, — безразличным тоном протянул он, причём, поморщившись, что не могло укрыться от зоркого глаза Настасьи Ивановны.

«Видно, к той, деревенской, он уже охладел, а в эту сильно влюбился… ну дай-то, бог, дай-то бог, может, мальчику, наконец-то, повезёт», — радовалась она за племянника и незаметно уснула.

Роберт в свою очередь под богатырский тёткин храп, благополучно доносившийся из соседней комнаты, всю ночь ворочался с боку на бок на своей жаркой постели. Он много думал о своей новой знакомой, с удовольствием перебирая, как фишки в казино, все детали сегодняшнего бурного дня. Словом, почти все эмоции он расплёскивал на Диану, и совсем малая их толика досталась на долю Сони Кудрявцевой, причём, к последней он испытывал сейчас только досаду и ничто иное. Для него было ясно, как день, что подруга детства совершенно не вписывалась в его новую жизнь, она была, как бы правильно выразиться, призрак из прошлого, и ничего, увы, тут не поделаешь. Неужели эта Соня, с досадой думал он, не понимает, что его никогда к ней не влекло по-настоящему. Ну почему, почему ей не подсказывает женская интуиция, что он всё время испытывал к ней лишь чувство жалости и ни капли любви.

Справедливости ради, надо сказать, что в эту бессонную ночь от него на орехи досталось не только бедняжке Соне, но и самому себе. Он задавал себе следующие вопросы: почему он, болван такой, сразу не расставил все точки над «и» в их с Соней отношениях? Ну что у него язык бы отсох, если б он честно признался, что не любит её. И вот они все женщины таковы: чуть уделишь им внимания — вообразят какую-то там любовь.

Как бы там ни было, он всё равно чувствовал, как щемит у него сердце от жалости к девушке. У него под книгами до сих пор лежит её пакет с деньгами, который она ему вручила в прощальный вечер. Как она умудрилась собрать ему эти 50 тысяч, которые так и остались нетронутыми?