Ой-ой-ой, домовой!

Галина Гончарова, 2002

Кого надо опасаться после смерти? Чертей? Э, нет. Некромантов. Которые призывают вас из приличного посмертия и требуют найти их убийцу. Не умеешь? Ничего, научишься, дело нехитрое… и разве тебе самой не интересно попробовать? Помереть-то всегда успеешь… Аргументы показались Любе достойными. Кому легче всего найти убийцу? Домовому. Им и будешь. Не хочешь домового? А поздно, договор уже подписан, получите метлу – и начинайте.

Глава 1

Полет закончился в небольшой комнате.

Я кое-как огляделась вокруг… Мм? А чем я, собственно, гляжу? И чем сижу? И…

Для начала я оглядела себя.

Опа!

Призрак натуралис. Или нечто такое любят изображать на обложках псевдоэзотерических книжонок. Белесое, прозрачное… почему-то с половыми признаками, дамскими, естественно. И кстати — у меня они были больше.

Под моим пристальным взглядом верхний «признак» странно дернулся — и подрос.

— Чтоб вас всех перекрутило! — произнесла я универсальное заклинание и принялась оглядываться вокруг.

Вокруг — было интересным. Этакий гибрид между библиотекой, кабинетом и лабораторией алхимика-шизофреника. Причем не обычного, а стимпанковского.

Всюду металлические трубы, на полу пентаграмма из тех же труб, какие-то астролябии, фиговины, хреновины, колеса, где с зубцами, а где без…

Короче, песец пришел — и никого. И я — один за всех.

Или не одна? Одно?

Когда прошел первый шок от окружающего мира, я заметила мужика, сидящего на полу перед пентаграммой. И буквально впилась в него взглядом. Хорошо бы и зубами, да вот беда — у призраков их нет. Кажется…

Итак.

Имеется мужчина лет так девяноста, судя по общему состоянию, седые волосы, лицо ополоумевшего профессора, которое так любят в Голливуде, черная мантия, но — увы.

Готично-романтичный облик господина некроманта (а кто еще-то, если я призрак, а он рядом сидит?) сильно портили ботинки с пряжками и полосатые чулки, которые были видны из-под подола. А нечего садиться, да еще в такой вульгарной позе.

— Вы кто? — спросила я.

Ага, попыталась. В ответ мне прилетел такой гибрид из немецкого и итальянского, что я только головой помотала. Язык был рычащий и невкусный, как немецкий, но обладал стремительностью и живостью итальянской речи.

— Ни фига не понимаю.

«Алхимик» кое-как, на пятой точке опоры, подвинулся к пентаграмме и коснулся ее. Даже не совсем ее — шипа, над которым была выгравирована какая-то рука. И произнес несколько таких же невкусных слов.

Это он что — руку наколол? Точно, кровь течет!

Непонятных?

По мере того как кровь стекала на медные трубки, они разгорались, светились, словно накаленный металл, и…

— Ты меня понимаешь, создание Хурта?

Чье-чье я создание? Ладно, авось не обматерили.

— Понимаю.

— Сработало. Не верил, а сработало.

— А разъяснения будут? — мрачно поинтересовалась я, двигаясь вперед объемами. — Что сработало, за каким тебе это надо было и что с нами дальше будет?

— Будут, а то ж, — согласился мужчина. — Дай минуту передохнуть, а то чуть не сдох, и все расскажу.

Я кивнула.

Передохну́ть — не передо́хнуть. Надеюсь.

* * *

История оказалась печальной и неприятной. Оно и понятно, от хорошей жизни некромантией заниматься не начнешь. А призвали меня именно некромантией.

Лэрр Эрард Фаулз неплохо жил в своем доме. Но — по порядку…

— Меня зовут Эрард. А тебя?

Я подумала пару минут. Э нет, если кто читал про разные призывы и смотрел дьяволиады, тот предупрежден. Если призыватель знает имя потустороннего существа, он и управлять им будет. А потому быстренько изобретаем отмазку.

— Амура^[1].

Ну, почти, почти. А что это транскрипция моего имени с испанского, причем весьма сомнительная…

Мое имя, что хочу, то и делаю. И на любимую мою реку похоже, только в женском роде.

— Амура. Красиво…

— Спасибо.

— Сразу говорю — ты на меня не обижайся. Я просил заклинание притянуть свободную душу. Душу человека, который жалеет о несбывшемся.

Я вздохнула.

Что ж, условия выполнены, только не факт, что мне это нравится. Но — допустим.

— Притянул ты меня — и дальше что?

— А дальше… мне нужна твоя помощь.

— Ничего, что я… призрак?

— Это как раз меня волнует меньше всего. Как ты думаешь, сколько мне лет?

— Восемьдесят пять? — вежливо снизила планку я.

— Пятьдесят два года. Мне пятьдесят два года.

— Скоко-скоко?

— Догадываюсь, что ты удивлена.

Правильно догадывается. Я не удивлена, я офигела.

Маг — и так выглядит? Да сколько я ни читала, везде написано, что маги живучи, как тараканы. Это первое.

И второе — любой маг стремится выглядеть как супермен. Разве что красных трусов не носит. И это логично — кто станет выглядеть уродом, если есть возможность выглядеть красавцем? Об этом я и сказала. И получила в ответ грустную улыбку.

— У нас так и есть. Но… тебе известны исключения, Амура?

— Болезнь или смерть? Проклятие? — попробовала предположить я.

— Проклятие, — кивнул Эрард. — Правильно угадала, смертельное проклятие.

И сдвинул вверх рукав черной мантии.

— Чтоб вас всех перекрутило!

И было, было от чего испытать шок даже призраку. Экзему видели? Псориаз? Язвы после оспы?

Так вот, это было еще хуже. Гангрена, как-то так. Черные, склизкие, истекающие наверняка жутко вонючим гноем язвы. И так…

— Это по всему телу?

— Да.

— Наверное, сидеть неудобно. Или на попе их нет?

Эрард расхохотался.

— Ты мне нравишься, Амура.

— Не взаимно.

— Это-то понятно. В общем, прокляли меня. И Рух его знает, кто именно.

— Не повезло, — согласилась я. — А я тут при чем?

— При наследстве. Ты не перебивай, не надо, я сейчас сам все расскажу. В красках и подробностях.

Я подвисла поудобнее и приготовилась слушать.

Лэрр — это вроде дворянина в нашем мире. Тут есть два сословия — лэрры и тарры.

Дворяне — лэрры. А вот до титулов, графа или барона, здесь не додумались. Лэрр такой-то, лэрр сякой-то, а в остальном — фамилии хватает.

Дворянин — или нет. Точка.

Замужняя женщина — ларра, незамужняя девушка — ланна.

То же самое в отношении простонародья. Замужняя женщина или вдова — тарра, девушка — танна.

Это — вежливое обращение.

Мир, в который меня позвали, — Шалаэт, государство — Рошаль.

Это для затравки, теперь о самом лэрре.

Родился в дворянской семье, рос тем еще раздолбаем. Это если переводить с дворянского на человеческий. А так…

Пил, гулял, любил, то есть блудил…

Что там с побочными детьми — неясно, а вот из законных…

Около тридцати лет от роду изволил наш лэрр жениться. Вполне удачно, на дочке соседа-лэрра. У того как раз две девки были, так что поделил он между ними земли. Половина досталась Эрарду и его жене Маргете, половина — второй дочери, Луриль. Та тоже замуж вышла, но неудачно. За знаменитого путешественника и писателя лэрра Далена.

Но путешествовать-то хорошо, а кушать хочется всегда. С этим у знаменитости получалось плохо. Породили они дочь Колетт и сына Рандана, дочь пошла по стопам отца, вышла замуж за известного ученого. У нее дом в столице, своя дочка на выданье. Сын живет в поместье, пока не женат.

У самого Эрарда тоже есть… была сестра, звали ее Эрвина. Вышла замуж за лэрра Ардаля, спокойно прожила свою жизнь, недавно померши, примерно года три назад. Вроде бы и ничего удивительного, она старше Эрарда лет на восемь, но вдруг? С учетом проклятия, тут и под кроватью Руха искать начнешь.

У нее остались три дочери.

Эрвина, как и мать, Асанта и Делия.

Старшая, Эрвина, тридцати шести лет от роду, типичная старая дева, никто на нее не позарился. Средняя, Асанта, вроде как нашла себе какого-то отставного вояку, и младшая, Делия. Вышла замуж, родила дочку, подробности Эрард не особо знает, не интересовался.

— А почему — нет?

— А зачем?

Вопрос для меня был странным. Это ж… родня! Кстати…

— А с вашей женой что? С детьми?

— Тут все плохо, — помрачнел мой некромант. И начал каяться.

Выходило так, что в законном браке он себя вел так, что приличная женщина должна была его отфигачить сковородкой. Два раза и по собственноручно выщипанной лысине.

Милые дамы, если оно до свадьбы пило, гуляло и играло, так вы поверьте, свадьба ничего не поменяет. Разве что вам добавит головной боли.

Сказочки о перевоспитании читать приятно. Ага, он встретил вас, и лампа загорелась. И пояс верности на попе застегнул…

Как же, размечтались.

В реальности — разве что маскироваться лучше будет, и то до поры. Если кто не верит — пожалуйста. Пробуем убедить тигра есть траву, овцу — мясо, а свинью ради разнообразия убедим не валяться в грязи. Нет?

Дискутируя с ослом, ты не убеждаешь животное, а скатываешься до его уровня.

Какому классику принадлежит сия здравая мысль, я не знаю. Но — факт неоспоримый.

Как между погульбушками и поигрушками он умудрился сделать супруге ребенка — вопрос. Увы — только одного, сына по имени… да-да, вы угадали, тоже Эрард. А чем плохое имя? Вторая беременность окончилась трагически, супруга погибла вместе с ребенком — девочкой.

Лэрр сильно горевал. Так, что проводил кастинг утешительниц аж десять лет. Проверял на стойкость, умение вытирать слезы платочком и сострадательность.

Каким образом?

В Камасутре поглядите, там это подробно описано, в красках.

Проверял, проверял, сын рос, радовал…

Ровно месяц назад сын погиб.

Да, вот такой печальный случай, парня на охоте задрал кабан. Бывает.

Несчастный случай? Да уж, счастливым случаем такое никак не назовешь.

Лэрр взвыл, понимая, что придется срочно жениться и делать нового сына (да, такой вот я прагматик, и что?), а в пятьдесят лет это грустно. Поди еще вырасти его человеком. По счастью, хоть и паршивенькие, но каналы у лэрра имелись.

Вот тут я заинтересовалась. И получила еще одно объяснение.

Дикарей нема, что такое планета, все знают, никому лекций по географии читать не надо, она есть, она круглая, она называется Шалаэт. Другой вопрос, что пока вся планета еще не обследована, но в том, что на ней несколько континентов, никто не сомневается.

Раххор — самый обжитой, вокруг него есть острова, есть еще второй континент, но он поменьше. Называется Энтар, находится примерно в месяце плавания на корабле…

И вот тут мы подходим к самому интересному.

Местные твердо убеждены, что всю планету окутывает слой Эфира.

Именно так, с большой буквы, потому что этот Эфир дает возможность творить магию. Не всем, нет, только самым продвинутым. Лэррам.

Есть и исключения в виде простолюдинов, но…

Магия тут двух видов.

Рунная и магия крови.

Рунная — более сложная, доступна только лэррам, потому как руны надо изучать с самого детства, концентрироваться, учиться напитывать их силой Эфира…

Можно — силой собственной крови, но это моветон. Так не делают. Не только потому, что некрасиво, а еще потому, что опасно. Руна потянет силу из крови, и неопытный маг отдаст не только эфирный запас, который растворен в его крови, но и жизненные силы. Этому учиться надо, а то помрешь.

Магия крови…

С этим гораздо хуже. Она доступна всем и каждому, но стоит помнить, что эта палка даже не о двух, а как минимум о шести концах.

Вот считайте.

Захотели вы кого-то убить, милое такое, совершенно естественное желание, сколько людей вы знаете, которых хочется не просто прибить, а еще на труп поплевать, зарыть и сверху попрыгать? Да прорву!

К примеру, ваш начальник, требующий отчет, — и вчера!

Или налоговики, у которых не сошлись полторы, мать их, копейки!!! Полторы! Копейки!

Этих вообще надо убить, убить, убить…

Ладно. К магии крови.

Используется — всегда! — кровь заклинателя. То есть и сила заклинателя, и его разум. Первое — это крепко обессиливает, в лучшем случае. Это, так сказать, минимум миниморум. Проваляться недельку тряпкой? Лэрры, вам крупно повезло!

Вы можете не просто проваляться.

Вы можете стать бесплодными, крепко подорвать свое здоровье, навести проклятие на себя вместо врага, получить откат, который также надо предусматривать.

А еще не стоит забывать про тех, кто с вами одной крови. Достанется всем, конкретно и пропорционально, будь ты хоть шестиюродный кисель троюродной плошке. Все равно достанется.

Так что магия крови либо для тех, кому терять уже нечего, либо для людей, которые полностью и абсолютно владеют своим телом и разумом. Таких, как легко догадаться, единицы.

А вот дураков, дураков злобных, тупых, завистливых, дураков, которые не умеют просчитывать элементарные последствия и считают либо что пронесет, либо себя умнее всех… этих на любом континенте хоть ж… попой кушай.

Каждый человек навскидку может назвать штук пять «альтернативно одаренных», которые сначала наворотят, а потом поплачутся. А еще искренне будут считать, что они ни в чем не виноваты, их просто спровоцировали.

Рядом с вами таких нет?

Однозначно, вы — пингвин. И живете на Южном полюсе. Кажется, именно он человеконеобитаемый?

Так что служба контроля не дремлет.

Что за служба контроля?

Милые люди! Милейшие! Томмазо Торквемада платочком утирается от умиления. Утирался бы, услышав про их подвиги. Иногда и целые очаги заражения ими выжигаются, наплевав на возраст и пол.

Младенцы там, старики…

Те, кто играется с магией крови, должны быть… ладно, не уничтожены. Но поставлены под строгий учет и контроль. А если уж ты навлекаешь проклятье на свою кровь…

Огонь становится единственным вариантом.

Невиновные?

Невиновные не страдают, что ты!

Я скромно промолчала, но местной верой поинтересовалась.

Как оказалось, здесь вера весьма напоминает нашу. Ну, с определенными поправками. Так вот, здесь есть Творец, который создал мир. Под это дело он себе сотворил кучу управителей, главный из которых некто Хурт. Ему молятся, он принимает души после смерти, отвечает за всю планету — дел у него невпроворот. Помощники у него были, но примерно так в начале времен один из них, некто Рух, восстал против Хурта. И огреб молотом (атрибут местного бога) по загривку. Да так душевно, что провалился под землю. Там он и обитает, там мучает грешные души…

Не все посмертие, а какой-то конкретный срок, потом они все равно идут к Хурту, а потом следует перерождение.

Кстати, и местный жест вроде нашего креста — это молот. Надо коснуться левого плеча, потом низа живота, а потом правого плеча.

Почему молот?

Так инструмент же! Полезный и качественный.

Женщины?

А что с ними не так? Богини?

Богинь нет. У местных богов все силы уходят на мироустройство. Куда уж там по бабам…

Есть служители Хурта — хуртары. Они стоят храмы, живут при храмах… да, служба контроля крови тоже при храмах располагается, так удобнее. И не надо говорить, о чем не знаешь.

Кровь — она такая, проклятие может любого накрыть. И это страшно.

Сгнить заживо, к примеру?

А потом еще и землю заразить, и всех, кто рядом окажется. Не лучше ли сразу от честной стали и огня? Душа все равно полетит к Хурту, а он все учтет. И чего было, и чего не было, и родится человек лучше прежнего.

Меня это не сильно убедило.

С другой стороны, а Хурт его знает? Может, и правда? Меня-то этот кадр действительно притянул. Знал что, знал как…

Так вот, у лэрра Эрарда были каналы. Когда маг может взаимодействовать с Эфиром… Вы осьминога видели?

Ах, даже кушали?

Вот человек — такая же осьминожка. Выпускает из своей ауры щупальца, присасывается к Эфиру и начинает насыщать им свою кровь. Это серьезное искусство, это трудно, тяжко…

Лаборатория?

Да, примерно для того она и предназначена. Насыщать по максимуму помещение Эфиром, облегчать владельцу работу…

Мы разговаривали долго, лэрр несколько раз прикладывался к фляге, но про усталость не говорил. А я тоже не предлагала ему пойти отдохнуть. С чего бы?

Мне интересно, и хотелось бы со статусом определиться. Кстати, а что такое призрак?

Проявленное создание тонкого мира?

Оп-па! А подробности?

Подробности были достаточно интересны.

Как оказалось, рядом с миром обычным существует еще и мир тонкий. Почему мы его не видим? Потому что его обитатели — создания Эфира. Существа, появившиеся в результате тех или иных манипуляций.

К примеру, если девушка утопится в озере с определенными намерениями, да еще войдет в резонанс с Эфиром, то станет русалкой.

Правда, есть побочный эффект. Потом у нее вся семья вымереть может, кровь-то одна, а мертвую кровь завсегда к живой тянет. Но, допустим, она сирота, морить ей некого, или не нашли, не пресекли, вот и получается у озера дух-хранитель.

Есть свой хранитель у леса, у рек… да много где.

Точно есть?

Точно, точно. Просто мы их не всегда видим, пока они не желают проявиться в нашем мире. Там они непроявленные эфиренты. А вот когда они оказываются в этом мире, они становятся эфирентами проявленными.

Я подумала, что не мне спорить. В конце концов — микробы. Кто сказал, что мы их видим? Но ведь есть же, сволочи! А до изобретения микроскопа мы о них и не подозревали.

— А у нас считается, что Эфира нет. То есть он был… но это просто выдумка.

— Сами они выдумщики, — махнул рукой Эрард. — Эфир есть везде, это понятно. Есть концентрационные точки, есть дольмены, есть места, в которых контакт наиболее облегчен… это наверняка есть и у вас.

— Считается, что это ненаучно.

— Значит, у вас наука еще не доросла до понимания Эфира.

— Зато мы в космос летаем, — обиделась я.

— Сравнила круглое с теплым. Или синее с мягким, — махнул рукой Эрард. — Чтобы определить наличие или отсутствие Эфира, другие приборы нужны. Чистая медь, чистое золото, чистая ртуть, правильно сбалансированный контур… да много чего. Сразу так и не расскажешь.

— Ага. И я теперь такой проявленный эфирент.

— Да. Надеюсь, ты не очень на меня сердишься, Амура?

— Сержусь, — вздохнула я. — Но не сильно, наверное. Все равно там я померши, здесь интересно, а зная, что после смерти что-то есть… если меня развоплотят здесь, куда я попаду?

— В свое законное посмертие.

— Тем более. Туда я еще всяко успею. Могу и задержаться. Ты же меня вызвал по серьезной причине, верно?

Эрард кивнул. И залпом осушил флягу до дна.

— Очень серьезной.

— Поделишься?

— Хочу, чтобы ты нашла того, кто меня убил.

* * *

Я офигела.

Не была б эфирентом, так и села б, где стояла. А так…

Сквозь пол, что ли, проваливаться? Не дождетесь.

— Серьезно? Может, убивать будет?

Не похож этот некромант на дохлого, сердце точно бьется, и говорит разумно. Не зомби.

Лич?

Тоже не похож. У тех язв нет. Ну и где отгадка?

— Нет, Амура. Не будет. Уже убил.

Я помотала эфирным сгустком, который был у меня на месте головы.

— Эрард, давай объясняй, в чем квест? Ни фига не понимаю…

— Проклятие. Ты видела мои язвы?

Видела.

— А это не лечится?

— Как бы это попроще… я сам уже вызвал службу контроля крови.

— Зачем?

— Потому что это проклятие, на крови, со смертельным исходом. У меня оставался месяц, не больше, потом все равно помер бы. А сейчас уже и месяца нет.

— Почему?

— Я пытался найти того, кто это сделал. Не смог…

— А служба контроля?

— У меня были свои причины туда не обращаться.

Сказано было увесисто. Я подумала пару минут… действительно, что некроманту делать в инквизиции? Результат все равно один.

— И ты решил вызвать меня.

— Твой призыв тоже много сил сожрал. Это магия крови, а у меня кровь порченая, ее больше надо. Думаешь, что у меня во фляге было? Эфиретик, подпитка. Дорогая, как сволочь, но мощная… еще со старых времен связи остались. Сто́ит, как сволочь, но я еще жив!

Я вздохнула.

— То есть ты — умираешь.

— Да. Пара дней, и мне конец. А сейчас и того не осталось. Я почти мертв, держусь на эфиретике.

— А с меня хочешь стребовать… найти проклинателя? Или как он там называется?

— Проклятийника.

— Угу. А если сейчас написать в службу контроля крови? Ты же уже померши, чего тебе теперь бояться?

— А мои люди? Я же рассказывал про то, как целые деревни выжигали… думаешь, я своим такой участи хочу? И дети у меня есть, хоть и незаконные, их тоже жаль.

— Думаешь, меня примут в расчет? — ответно уточнила я.

Вот в нашей истории принимали. На вилы, к примеру. Или на кресты, на костры — в зависимости от богатства фантазии.

— Примут. Я напишу кое-кому… понимаешь, не хочется мне так просто уходить.

Это я могла понять, мне бы тоже не хотелось. Но…

— Уйди с фанфарами. Или с барабанами.

— Хм-м… ты кем в своем мире была?

— Чужие деньги считала, — буркнула я.

— А свои у тебя водились? Наверняка, при воде быть, да не испить…

— Ну, водились. И что?

— Кому ты все оставила?

— Сыну, — вздохнула я.

— Было хоть что оставлять?

— Было…

Маг прищурился на меня так, словно читал по лицу. А может, и читал по чему-то, или есть какие-то цвета уныния, как побежалости?

— Поделишься? Может, полегчает?

Я вздохнула.

— Чему тут легчать… дура я была. Дура гольная и малолетняя, понимаешь? Мечта всех девочек с рабочей окраины — вот явится принц, посадит тебя рядом с собой на белого коня и повезет во дворец. А там трон, шмотки, жратва, балы… Мечта, правда?

— Власть, деньги…

— В том числе. Я вот такой нищей девочкой и была, ты что думаешь? Потому и с деньгами выучилась… А он — звезда потока, красавец, единственный сын у богатых родителей, когда он за мной ухаживать начал, я от радости описалась. Но цену выставила. До свадьбы — ни-ни.

Я горько вздохнула.

Да, и никто не объясняет соплюшкам, что если ты продалась — ты становишься собственностью. Вроде тапочек, и отношение к тебе такое же.

Удобны тапочки? Носим.

Протерлись? На помойку, безжалостно и равнодушно.

Любовь? А какая любовь, если вы свою цену назвали и продались? Перейти в статус любимых тапочек? Это если очень повезет, и то…

Вот что можно сделать, чтобы удержать мужчину? Который тебя купил со всеми потрохами, проверил эти потроха и не нашел в них ничего нового? На пузе поплясать?

Не забывай, таких, как ты, — очередь. Бо-ольшая…

Рано или поздно, так или иначе, продаешься — помни, что и тебя продадут. Это закон жизни.

— У вас так тоже принято? — не дал мне впасть в депрессию Эрард.

— У нас — не всегда. Можно и позволить себе. Но… мальчик решил заплатить. Как потом признавался — зацепило. Захотелось. Привык он получать все по первому требованию, а тут не обломилось. Обидно…

— Могу понять. Давай угадаю? Замуж ты вышла. И даже ребенка родила, да?

— Ага.

— А потом тебя начали выдавливать из дворца. Правильно?

— Не так сидишь, не так глядишь… да много чего было, уж поверь. Свекор со свекровкой, конечно, победили. Мало того что новую жену подыскали, так еще и сына мне не отдали.

— Продолжатель рода…

— Мой сын! — окрысилась я.

— А если честно? Ты ему что могла дать? Себя в коробочке?

Я вздохнула.

Эрард, гад такой, бил по больному. Действительно — ничего. Сопля, двадцати пяти нет, профессия есть, работы нет, квартиры нет, машины нет… они меня в блин раскатали. Хорошо хоть раз в неделю видеться разрешили, привозили ребенка, хоть и смотрели как на таракана, но привозили.

Как оказалось, это я от радости на пузе плясала, а вторая жена дала там всем жару. Тоже из богатеньких, с ней считаться пришлось, свекровка меня не то что возлюбила, но оценила. Хотя бы не пакостила.

А толку?

Ребенок все равно вырос чужим. С папашей-уродом, который делал только деньги, с мачехой, которая на него демонстративно внимания не обращала…

— Повезло, — посочувствовал на эту исповедь Эрард. — Могла и гнобить парнишку.

Я ухмыльнулась. И плевать, что эфирент, получилось вполне себе злобно.

— Она бы хотела. Но…

Я отлично дружу с логикой и оперирую цифрами. Это у меня было всегда.

И — упорство.

Я — достойна! Я — добьюсь!

Я день и ночь работать буду, я пробьюсь повсюду, я справлюсь… умом и горбом, руками и головой…

— Я едва не запила после того, как сына отобрали, — честно призналась я. — Мамка у меня пила, хорошо хоть не с рождения, мне уж лет шесть было, как отец помер, и она с горя квасить начала. Я тогда зубы стиснула, поклялась, что такого не будет. Никогда. Так вот, когда у меня сына забрали, я быстро прикинула, что делать. Выходило так, что нужны деньги, нужна власть… я работать пошла. По специальности, бухгалтером. Конечно, и переспать пришлось с хозяином, но мне плевать было. Я сына хотела вернуть. А эта сука…

Вторая жена моего бывшего всегда ходила в один и тот же салон. На целый день, на процедуры. Шлифовки-подпилки, массаж-дренаж… черт ее знает, чем она там занималась. Я сделала проще.

Я даже не устраивалась туда уборщицей, я дала денег девчонке, и на один день подменила ее. На тот самый.

Дождалась, пока мадам останется одна в кабинете, вся в обертываниях, и зашла внутрь. Прикрыла дверь, ключ повернула.

Она так и не поняла ничего. А я прошла вперед и приставила ей скальпель к горлу.

— Закричишь — умрешь.

Глаза у нее были… только что не на ниточках.

— Ты… ты…

— Запомни. Сейчас я тебя оцарапаю, а в следующий раз — убью. Не здесь, нет. Я найду и место, и время, и никто меня не поймает. Ты же видишь, как мне легко уйти незамеченной, а ты останешься тут кучей дохлого дерьма. Один лишь жест, да?

— Д-да-а…

— Мне плевать, что ты вышла замуж за моего бывшего — забирай, хоть с кашей жри. Но если ты хоть пальцем тронешь его ребенка. Моего ребенка, сука. Если хоть руку на него поднимешь. Ты поняла? Одна его слезинка равноценна твоей смерти. Я тебя и на луне достану. А это — на память.

И тряпку с хлороформом ей на морду. Если кто не знает, хлороформ можно было по дешевке купить в институте. Медицинском. Я купила. Был шанс не рассчитать дозу, но тут уж наплевать. Помрет — туда и дорога.

Мне все удалось сделать правильно, как врач показывал в свое время. На память я оставила бабе порез на шее.

Какая ж истерика была в салоне!

Бывший муж тогда даже ко мне приезжал, но у меня было алиби на тот день, и я отгавкалась. Эта дурища даже лица моего не видела, еще не хватало. Ни камеры, ни люди… если бы я не была бухгалтером, мне стоило бы пойти в киллеры. Я бы справилась, и руки не дрожали бы. Но сидеть не хотелось. Слишком уж профессия ненадежная.

Так что сына я обезопасила.

Но мне понадобилось больше десяти лет, чтобы занять приличный уровень, с которого я могла общаться с бывшим… нет, не на равных, но хотя бы не снизу вверх.

Я тогда еще не поняла, что сына я уже потеряла.

Он вырос добрым, неглупым, хорошим парнем, но — чужим. Не оказалось у нас той близости, которая бывает между матерью и ребенком, выломали ее, вытравили. И живи как хочешь.

Сын стал мне хоть и родным, но чужим.

Больно…

— Зато он остался. Он жив, и внуки у тебя будут…

— Уже есть.

— Вот. И ты все им оставила, правильно?

— Старшей внучке. Лине. С ней у меня так получилось, контакт ближе, чем с сыном.

Это верно. Хоть переписываемся иногда, по скайпу болтаем.

Не питаю иллюзий — деньги она любит больше, чем меня, но… но хоть капля тепла! И она на меня похожа, в молодости.

— Вот. А своему убийце оставила бы?

— Нет.

— И я не хочу.

— Ну и не оставляй. — Я пока не понимала, в чем суть.

— Амура, ты вообще разбираешься в магии?

— Очень приблизительно.

— Понятно. Так вот, магия крови означает, что порчу на меня наслали через кровь. Родную кровь.

Почему-то у меня нос зачесался. Фантомная чесотка, наверное.

— А через сына?

— Он мертв.

Нос зачесался сильнее.

— И что с того? Нацедили кровушки, навели порчу…

— Кровь годится только свежая. Три дня, не больше, потом все.

— Ага… — Я задумалась. — И у нас говорят, что убитые приходят под окно к обидчикам… три дня. Продержится человек — жив останется.

— Порчу на меня навели примерно через две пятиницы после смерти сына.

— Пятиницы?

Дальнейшее выяснение показало, что в данном мире недели не приняты. В месяце шесть отрезков по пять дней. Вот этот отрезок и называется пятиницей.

Наконец я подвела итоги:

— На тебя наслали порчу. Подозреваю, что и сына угробили осознанно. Но — кабаном?

— Ничего удивительного. Вот смотри, язвы?

— Да.

— Это медленная смерть, а есть и другая порча. На быструю гибель. Допустим, у него сердце разорвалось, а тут и кабан…

— Так подгадали?

— Не знаю. Так получилось.

Я вздохнула.

— Подводя итоги. Тебя вылечить не получится, поэтому ты хочешь, чтобы я…

— Поглядела на моих родных. Определила, кто навел порчу. И — отомстила.

Я хмыкнула.

— Никак иначе это определить нельзя? Кто навел, зачем навел…

— Если б можно было…

— А ты уверен, что кто-то из родственников? А то ведь и незаконные дети есть?

— Родственники приедут на наследство. И незаконные, если они есть, тоже приедут на наследство. Не просто ж так меня убили… хоть на могилу плюнуть — и то в радость будет.

Звучало логично. Но в магии-то я не разбираюсь! Никак!

— Эрард, ты же сказал, что откат пойдет, что след останется, что…

— Я же и сказал, что от этого можно защититься.

— Про защиту ты не говорил. А можно?

— Да. Но взамен забирается чья-то жизнь. Может, даже жертвенного животного, магия крови это допускает. Это гадко, за это все равно следует расплата… к примеру, женщина могла родить троих детей. После такого ритуала ее здоровья хватит только на двоих.

— А мужчина?

— Его дети могут нести печать ритуала. Уродство, например. Горб, колченогость…

— И снять никак не получится?

— Только с головой.

— Добрые вы в этом мире…

— А в вашем?

— В нашем считают, что любой закон и любое правило можно обойти.

Эрард запрокинул голову и рассмеялся.

— Законы мироздания? Обойти? Вот недоумки!

Я развела руками.

— Понимаешь, магии у нас особо нет, те, кто что-то умеет, маскируются не хуже хамелеонов, а базовые законы мироздания… у вас вот Хурт — одна штука. А у нас каждый полудурок может создать свою секту или религию.

— И ему за это ничего не будет?

— Как повезет. Но может и вывернуться.

— У нас такие не выворачиваются.

— И конечно, законы все трактуют в меру собственной эротической фантазии. Примерно так: нельзя, но если очень хочется, то можно и даже нужно. А потом попробуем расхлебать и отмазаться.

— Тьфу.

— Ага, уроды. Кто б спорил.

— Кажется, с тебя еще и причитается за вытаскивание из того уродского мира.

— Но-но, — обиделась я. — За своим миром приглядывай, а обзываться тут нечего. Дураков везде хватает, у вас — тоже.

И наглядный пример сидит прямо передо мной.

Эрард развел руками.

— Извини. Не хотел задеть.

— Проехали.

— Куда?

— Сленговое выражение такое. Означает, что не стоит задерживаться рядом с обидой, вонять начнет…

— Хм-м… забавно. Проехали.

— Давай о твоем деле? Кто там тебя убил…

— Это должен быть кровный родственник, иначе никак. Другая кровь не подействует. Кстати, я уж молчу, что кого-то могут и втемную использовать.

— И… я, как проявленный эфирент, должна летать и на них охотиться?

Сценка мне представилась конкретная.

Просыпается неизвестный мне человек (а их там мно-ого), а над кроватью — оно.

Синее, светящееся и с признаками. Что дама-с…

И завывает оно нечеловеческим голосом:

— Покайся, гад, в совершенном преступлении! А то щас вломлю!

Интересно, сколько будет раскаявшихся? Я бы сказала, большой процент. А описавшихся?

Эрард покачал головой:

— Летать не надо. Да и не сможешь ты далеко отойти от места призыва, к сожалению. А вот сделать так, чтобы все явились сюда, — это в моих силах. На оглашение завещания.

— Ты помирать собрался?

— Да пора уж… я ведь сказал — порча.

— Как-то ты это буднично говоришь, — честно призналась я.

— А чего бурлить? Жизнь прожита, хорошо прожита, погулял, побродил… может, и Хурт своей милостью не оставит.

Я вздохнула.

Вот оно, главное различие с нашим миром.

Даже самые невероятно верующие сейчас все равно сомневаются. А вдруг? Мало ли? Никто ж не возвращался…

А Эрард просто верит. И веры этой хватит не то что на горчичное зерно — на целую плантацию с горчицей.

Для нашего мира смерть — страшное событие, даже ужасающее своей неизвестностью и неопределенностью.

Для него — такое же действие, как поесть, поспать, пописать, помереть… Бывает. Еще раз родимся.

И черт его знает, что лучше или хуже.

— С Хуртом ты сам определись. Но допустим. Я не против тебе помочь, все равно деваться некуда, я правильно понимаю?

— Неправильно. Что за человек, который из-под палки работает?

— А есть прянички? — оживилась я. Так было намного интереснее, если мне может что-то обломиться, хорошее и вкусное. Только что именно?

— Ты сейчас свободный эфирент. А хочешь — новое тело?

Я прищурилась.

— Ты Хуртом подработать решил?

Я хоть про магию и не знаю, но подозреваю, если б все было так просто…

Призвал душу, почистил тело, запихнул ее внутрь… да политики за такую возможность родную мать бы не то что продали, сами бы поубивали! С особым цинизмом и жестокостью!

— Да нет. Тут надо будет, чтобы несколько факторов сочетались. И не факт, что получится.

— Подробности? — Мне стало интересно.

И я получила разъяснения.

Если кто не в курсе, проклятие — якорь.

Зацепившись за него, мертвый маг сможет утащить за собой виновника смерти. Его душу.

Что останется?

Правильно, свободное тело. И вот это-то тело может занять эфирент.

— Получится одержимый?

— Нет. Скорее, душа в новом теле. Хотя будет очень сложно, ты, наверное, месяц будешь лежать пластом, если не больше, приживление вообще будет болезненным. Это ж и чары безумно сложные, и совокупность факторов… многое зависит от тела, да и как Хурт это примет… будет тебе благословение Хурта — все срастется, нет — и тело тебя отторгнет.

— Но шансы есть.

— Есть. Такое бывало, такое признается более-менее законным. Не одобряется, но… человек сам навлек на себя гнев бога. А противоречить Хурту — дураков нет.

Боги, благословения… верим?

С трудом. Но другой-то мир есть? Есть.

Загробная жизнь тоже есть.

Может, и боги где-то водятся? Если в них так верят? Про наших не говорю, а здесь…

Вообще, о таком и в нашем мире рассказывали. Переселение душ… бывало.

Если не врали, конечно. Но я как-то читала про ребенка, которому по голове жахнуло, а когда он очнулся, то заявил, что он вовсе даже недавно погибший бизнесмен. И главное, назвал все, что тот бизнесмен помнил, вплоть до цвета любимой чашки, поз с супругой и деталей договоров.

Ну… допустим. Все равно другого выхода мне никто не предлагает.

— А ваша служба контроля это одобрит и порадуется?

— Не порадуется. Но и тебе не попадет. Мне могло бы…

— За волю Хурта?

— Даже за твой призыв. Это магия крови из очень недушеполезных. Так что мне за это еще нагорит…

— Это как? Если ты помрешь?

— В посмертии помучиться придется. Но Хурт вообще-то месть одобряет.

— Око за око, зуб за зуб?

— Главное — справедливую. Понимаешь?

Я понимала.

— Равновесие?

— Да. Простить ты можешь, но можешь и отомстить, это твое право. Мою жизнь отнимают, у меня есть право на месть. И за моего сына тоже.

— И ты меня позвал.

— Да.

Я прищелкнула верхним сгустком. Сообразила!

— А ты говорил пьянки-гулянки? Эрард, так не бывает! Я сама училась, я знаю. Либо гулянки, либо знания, подозреваю, что некромантия — не легче бухучета и аудита. То есть магия крови и рун.

— Не знаю никакого аудита, — отозвался Эрард. — Но вообще, ты не учитываешь маленький такой фактор.

— Какой?

— Мою семью.

— Извиняйте. А ничего, что я про твою семью только сегодня услышала?

— Извиняю. Маги крови мы. Потомственные. Так что мне учиться и не требовалось, в меня это с детства вбивали.

— И в вашу сестру тоже, — кивнула я.

Ну, блин! Семейка Аддамс!

— Я тебе больше скажу. В меня вбивали, а Эрвине все это еще и нравилось. Ты думаешь, такие лаборатории в каждом доме есть? Она училась в удовольствие. А я… эх.

Эрард махнул рукой, а я поставила диагноз.

Гениальный, но раззвиздяй.

И сколько я таких видела? Да выше рогов! Их бы пороть, чтобы учились, могли бы звезды получиться. Реальные, а не раздутые. А вместо этого пьянки, гулянки… рано розги отменили, рано!

Итак, у нас семейка потомственных некромантов.

Задачка радует своим богатством.

— Твоя сестра тоже могла научить своих детей. И те — своих.

— Это не исключает родственников жены.

— Но там же не твоя родная кровь? — удивилась я.

— Не моя. Но сложно ли ее достать? И сын-то им родня, по-любому. А я — ему.

— А три дня на годность? И вообще, они что — тоже некроманты?

— Некро… кто? Ты уже не раз это слово употребляешь.

— Ну, мертвых поднимают, зомби лепят, всякие кошмары устраивают…

— Нет, это не о нас. Мы маги крови. Но ты не забывай, Маргета могла научиться у меня, а Луриль вообще была замужем за исследователем. Чего он там мог нахвататься?

— Та-ак… а зачем это им?

— Они считаются родней.

Намек я поняла быстро.

— Ищи, кому выгодно?

— Да. Именно кому выгодно.

Следующий вопрос напрашивался сам собой.

— А насколько им выгодно?

На лице лэрра появилась саркастическая улыбка.

— Я не знаю, с чем сравнивать… у меня есть поместье в несколько десятков тысяч лэ, у меня есть дом здесь и в столице, есть доли в судах и в производствах…

— Промотать родительское состояние у тебя шансов не было?

— Я пытался, получилось плохо.

Я фыркнула.

— Ладно, суть понятна. Ты богат, у тебя есть наследники… и что им причитается?

— А вот тут самое интересное. Как ты понимаешь, не настолько хорошо я всю эту свору знаю.

— Добрый ты, барин…

— Не знаю, что такое барин, но любовью к родственникам я никогда не отличался и к себе особо не приглашал. Знаешь, сестричка у меня была такая… сначала на коврик встанет, а потом на голову влезет.

Идиому я примерно поняла.

— Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, что ночевать негде? А то и не с кем?

— Ага. А уж родню жены я и вообще не привечал, ну их…

— Понятно. — Я попробовала вспомнить все имена-фамилии и поняла, что мне это так просто не удастся. Ладно, разберусь. — Давай я попробую сформулировать. Ты хочешь, чтобы тот, кто навел порчу, понес наказание.

— Да.

— Я должна его найти и — что?

— Вот это.

На «это» я посмотрела с ужасом.

Кинжал.

Не слишком длинный, даже скорее стилет, острый, как игла, из чего-то золотистого…

— Золото?

— Розовая медь.

Угу…

Вся поверхность покрыта рунами. И у меня такое ощущение, что они наполнены живой кровью. Страшно…

Об этом я и сказала. Эрард кивнул.

— Руны. Да, это наш родовой артефакт, прапрадед создал. Лично заклинал… называется «Удар возмездия». Царапины мне хватит. И приду, и утяну за собой по кровной связи. А для тебя этот артефакт — еще один шанс. Он выпивает душу, а ты можешь пройти по нему, как по мостику.

— А потом он и меня выпьет?

— Жить захочешь — выдернешь вовремя.

Очень сомнительно.

Хотя…

— А если на тебя мужчина покушался?

— Даже мужское тело лучше, чем никакое…

— А с ориентацией у вас как дела обстоят? С секс-аульной? — едко поинтересовалась я.

— С чем?

— Тело мужчины, душа женщины, мне ж мужики будут нравиться…

Эрард покачал головой.

— У нас за это наказывают. Ну да авось приспособишься, в бордель сходишь…

Тьфу.

С другой стороны, посмотрим? Кто нам мешает хотя бы попробовать?

— Этим артефактом можно тыкать только в проклятийника, да?

— А с другим не сработает, — кивнул Эрард. — И во всех подряд тыкать нельзя, разрядится, а зарядить его ты не сумеешь — родовой артефакт.

Как же мне хотелось его послать. Но с другой стороны…

— А ты на меня никаких заклинаний не наложил? Чтобы я не спорила?

— Нет. Только стабилизатор.

— Зачем?

— Чтобы ты синих ежиков ловить не начала. Легко ли — только жила в своем мире, тут в другом оказалась, да еще это все тебе на плечи… пентаграмма — она и стабилизирует заодно. Чтобы ты все нормально воспринимала, а не билась тут в истерике.

— Понятно. Это хорошо, это правильно… а потом я по ежикам не побегу?

— Не думаю. Не тот у тебя характер. Справишься.

Надеюсь. А то жить хочется. А ежиков не хочется.

— Ты собираешь здесь всю эту толпу, и я разбираюсь, кто и что? И как?

— Да.

— Слуги в доме есть?

— Есть, конечно, я тебе что, бедняк? Трое. Домоправительница Сарра, кухарка Линка и разнорабочий на конюшне. Вечно забываю, как зовут.

Я хмыкнула.

— А отмывать все это? Это ведь дом? И большой, судя по подвалу?

— Раз в пятиницу приходят девки из деревни. Моют — уходят. Мне хватало…

— Понятно. А слуг ты предупредишь?

— Если успею.

— А ты как думал? Вот представь, выплываю я в таком виде из столба… я тут эфирент проявленный. Жить у вас буду. Приятно познакомиться. Амура.

— Э нет, — покачал головой мой визави. — Так нельзя. И людям показываться тоже не советую, изгонять будут.

— И получится?

— У хуртаров может и получиться.

— И останешься ты без священной мести.

— Это я предусмотрел. Как эфирент, ты в нашем мире будешь почти бессильна. А потому… только не злись, ладно?

— Ты сначала скажи, что сделать хочешь, — хмыкнула я.

— Я свяжу тебя с домом. Чтобы изгнать тебя можно было, только сровняв его с землей. Опять же, к твоим услугам будет лаборатория, будешь подпитываться Эфиром в любой момент, будешь свободно ходить где хочешь…

— А узнавать, что в доме творится?

— Если подслушаешь.

— Неидеально…

— Уж как получится. Сможешь передвигать предметы, становиться видимой и невидимой по своему желанию… станешь духом дома. Дом этот старый, на крови стоит, на костях, прадед на жертвенном пепле фундамент ставил — сил хватит. Ты на моей крови призвана, а ее этот дом попил от души. И попьет еще…

Звучало не слишком аппетитно, ну да ладно.

— Домовой?

— Прости?

— У нас в мифологии есть домовые. Это хозяин, который охраняет энергетику дома, приглядывает за ним и иногда выдает свое присутствие, чем может пугать некоторых зловредных типов.

— С поправкой, что ты женщина… а так да. Все же в вашем мире тоже есть магия, просто вы ее забыли.

— Или нам помогли забыть. Ладно, не до того. Ты из меня хочешь вылепить такого домового?

— Да. Ты против?

— Мне внешность не нравится, — честно ответила я.

— То есть? — теперь удивился Эрард.

— В нашем мире домового изображают в виде старичка размером чуть не с ладонь или нечто мелкое и юркое, в шерсти, или мышь с человеческим лицом и руками…

— Ы-ы-ы! Мы-ышь!!!

Эрард едва не упал на спину, так хохотал. А потом повертел пальцем у виска. Видимо, интернациональный жест во всех мирах, где есть придурки.

— Это — дух!!! Ему все равно, какой образ принимать! Хоть змеей ползай, хоть птицей летай! Это — дух!!!

Я подумала пару минут.

— И если я захочу свой облик…

— Без проблем. Только сразу предупреждаю, будет сложнее.

— Это как?

— Ты — эфирент. Чем больше концентрация Эфира, тем сильнее воздействие. Чем разреженнее…

— Ага. То есть чем я крупнее, тем сложнее это поддерживать в нормальном состоянии. И тем больше мне надо сил, и воздействие будет даваться мне сложнее.

— Как приятно разговаривать с умным человеком.

— А форму я могу сама выбрать?

— Конечно… какую?

Я задумалась.

Обезьяну не хотелось. Собаку тоже. Может, тарантула попробовать? Но я сама пауков не люблю…

— Может, скажем, что ты домашнее животное завел?

— Ты ведь есть не будешь. И гадить тоже…

— Ну…

— Хотя… есть один зверь.

Зверя мы обсуждали примерно полчаса. И догадайтесь, на что он оказался похож?

Японская летяга!

Длина тела — пятнадцать сантиметров, длина хвоста столько же, глаза большие, нос розовый, уши лопухами, лапки с коготками.

И планировать может, на то и летяга.

Такую прелесть здесь держат в качестве домашнего животного.

Облик мы обсуждали еще минут десять. Эрард сказал, что я смогу принимать его в любой момент по своему желанию. Это первый раз надо мне помочь, а потом я сама справлюсь.

И я не стала возражать.

Лэрр опять ткнул пальцем в торчащий из пентаграммы шип, загорелась очередная руна.

— Повторяй за мной клятву.

Я принялась повторять, тщательно анализируя произносимое.

По сути дела — договор. Между мной и лэрром.

Я обязуюсь найти его убийцу и ударить его артефактным стилетом.

Он связывает меня с домом и обещает поддержку и помощь. Договор заключается сроком на год, мало ли что? Не век же мне летягой тут скакать? Год продержусь, потом помру и отправлюсь своей дорогой.

Такое вот соглашение.

Я не причиняю вреда, мне не причиняют вреда. Я имею право на адекватный ответ.

К примеру, пока служба контроля или хуртары не поднимают на меня руку — и фиг с ними. Наехали? Оторвать им все колеса по самый бампер.

Утрированно, но зато коротко. А наша клятва изобиловала длинными вставками и отступлениями.

Я сильно не сомневалась.

Другой мир же!

Даже если я тут домовушка с мордой летяги — все равно интересно!

А если еще что получится?

Однозначно, надо попробовать, посмотреть…

Мы одновременно договорили клятвы, Эрард коснулся уже третьего шипа, и меня скрутила вспышка света.

Больно, блин!

На волю, из открывшихся серебряных трубок, выползала вполне себе летяга.

— Как я тебе?

Гортань летяги не предназначена для человеческой речи, но у меня говорить получалось. Я же эфирент, оболочка значения не имеет…

— Великолепно, — сереющими губами выговорил лэрр.

И начал запрокидываться назад. Изо рта потекла струйка крови…

Я не поняла, он что — умирает?

Интерлюдия первая. Алина

Когда телефон звонит вовремя?

Иногда бывает и такое.

Например, когда у вас семейный ужин, будь он неладен. Нет, отца-то понять можно, у него деловой партнер, и сын у партнера на пару лет старше…

Деловые интересы хорошо бы крепить личными, кто б спорил. Только вот вопрос.

Интересы у отца, а крепить предлагается Алине.

На вопрос, не хочет ли папочка последовать евромоде и завести мужа вместо жены, последовал меткий бросок книгой. Увернуться удалось, но дискуссия не состоялась.

Коля — так звали сыночка — Алине решительно не нравился.

Мальчик-мажор?

Ага, и девочка-минор, не иначе. Знаете, бывает такое…

Образование, воспитание, локти на стол не кладем, менеджером работаем и растем в перспективе, но…

Ох уж это гнусное, подленькое слово — НО!

Алина и сама себе объяснить не смогла бы, что в Коле ее так не привлекает. Но понимала — хуже некуда.

Потом только в бордель подаваться, но и туда не примут. Есть в парне что-то такое… потаенное. Гнильца, что ли?

Да плевать, что он половину ее знакомых перетрахал, дело житейское. По крайней мере, презервативы сам покупает и силком никого не тащит, а по нашим временам это уже достижение.

Плевать, что сам он ничего пока не сделал — с таким папой он может и дальше не делать. Разве что машины менять раз в год.

Но…

Что-то в нем не то.

Женская интуиция?

Да плевать, как называть! Но Алина четко понимала, что вот с этим общих дел иметь нельзя. С его отцом можно, мужик основательный, знаете, такой, от сохи и поля, которые кулаками и становились. А вот сын…

Не то!

Стреляйте, режьте, вешайте — не то!

Но кто б ее слушал?

Разве что бабушка по отцу, Стрельцова Любовь Владимировна.

Вот она выслушивала, сочувствовала, даже понимала… так Алине казалось.

Телефон пел. Все смотрели недовольными взглядами.

— Извините. — Алина выскочила из-за стола. Фиг она сюда вернется, сейчас скажет, что вызывают… — Алло?

— Здравствуйте. Скажите, Стрельцова Любовь Владимировна вам кем приходится?

— Бабушкой.

Голос мужской, незнакомый… кто?

— Сержант Свиридов Алексей… Вы извините, тут такое дело…

Алина медленно села. Голова почему-то закружилась.

— Что случилось?

— Авария. Вы не думайте, она не мучилась, все мгновенно было…

Брякнул об пол дорогущий айфон.

Сама Алина за ним не брякнулась, не тот ребенок, не то воспитание. И минуты не прошло, как трубка опять оказалась возле уха.

— Подробности?

И ее голосу позавидовал бы даже отец. Даром что директор фирмы, и не «Рогов и копыт».

* * *

Ровно через двадцать минут Алина снова вошла в гостиную, радуя всех своим видом. Джинсы, свитер, ботинки типа «берц», рюкзак за плечом — тревожный комплект собирался и одевался в три минуты. Да и чего с собой тащить? Смену белья и косметику, остальное все в дороге купим, не Северный полюс.

Родные не удивились, а вот друзья и знакомые посмотрели удивленно, привыкли видеть ее на шпильках и в мини. Не станешь же рассказывать, что милая девушка уж лет десять как занимается японским фехтованием. Хорошая штука — кендо, а главное, ничего кроме палки и не надо. Но так засветить можно…

— Я уезжаю. С бабушкой несчастный случай.

— Что случилось? — Отец и зада не поднял.

Алина прищурилась.

— Она умерла.

Вилка звякнула об пол.

— К-как?

— Авария. Думаю, у тебя штук шесть пропущенных от полиции, возьми да поговори. А я выезжаю туда. Надо же заниматься похоронами, да и все остальное…

— Я могу поехать с тобой?

Коля приподнял зад, повинуясь жесткому взгляду своего отца, но Алина смотрела немногим ласковее.

— Благодарю, но в компании посторонних людей в такой момент я не нуждаюсь.

— Я… как бы…

Никто и слова сказать не успел, Алина, в этот момент жутко похожая на бабушку, вскинула руку.

— Коля, я понимаю, вам это кажется удобным случаем показать свою доброту и полезность. Неужели вы считаете, что мне будет до вас дело? В такой момент? Или что ваша назойливость уместна? Простите, мне пора.

И только дверь хлопнула.

Малолитражек Алина принципиально не признавала. Вот бабушке они нравились, а Алина ворчала, что это гроб на колесиках. Если что, молоком форму придадут, черной краской покрасят — и зарывать можно. Дошутилась, овца… Сама девушка предпочитала кроссоверы, не меньше, чем «Ниссан Кешка». Кстати, такой у нее сейчас и был, вишневый, носящий гордое имя Иннокентий.

Алина прыгнула за руль.

— Кешка, вперед!

И выжала газ.

Машина послушно сорвалась с места, задержавшись только перед воротами. Автоматическими, вестимо…

* * *

Три дня ушло на похороны.

Неделя — на оглашение завещания, и Алина с удивлением узнала, что бабушка умудрилась оставить все имущество ей. Так оформила, что не подкопаешься, хоть отец и наследник первой очереди. Но кому и знать законы, если не бухгалтеру?

Отец настаивал, чтобы Алина все продавала и возвращалась.

Девушка думала.

Серьезно думала, долго… а потом решила остаться. Устроиться на работу, пожить, с наследством разобраться, да и заинтересовал ее один из бабушкиных сослуживцев. Стоило мужчину рассмотреть поближе.

Семья взбеленилась, но через полгода Алина вышла замуж.

Еще через год родила маленькую девочку, которую назвала Любовью.

А еще через два и с родителями помирилась. Когда Коля, за которого настойчиво прочили Алину, оказался наркоманом. Тут уж и отец признал, что чутье у дочки есть.

А там и жизнь наладилась.

Бабушку Алина вспоминала часто. Пусть при жизни и не общались как надо, но так странно оно вывернулось… И почему-то ей казалось, что Любовь Владимировна ее бы полностью одобрила. И счастья бы пожелала.

Почему-то в этом Алина была совершенно уверена.

Верующей она (как и бабушка) никогда не была. Но на кладбище раз в год свечку зажигала. Не в храме, нет, а просто посидеть рядом с камушком, поговорить…

Поблагодарить.

Вспомнить добрым словом.

Что там и как за гранью, никому не ведомо, но…

Спасибо тебе, бабуля. Пусть у тебя там все сложится хорошо.

Примечания

1

От исп. аmor — любовь. (Здесь и далее прим. авт.)