Мой нежный и кусачий змей

Галина Гончарова, 2019

Остановившись ночью на дороге, чтобы оказать помощь незнакомцу, Аня и не догадывалась, что это радикально изменит ее жизнь. Пострадавший оказался василиском из другого мира, и ему позарез надо вернуться домой. А для этого хорошо бы найти мага. Или ведьму. Или… Как нет? А кто есть в вашем мире? Криминальные личности, вредные соседи, наглые родственники… огласите весь список, пожалуйста. Василиску для благого дела возвращения домой никого не жалко. И Аню? Нет, Аню жалко. Аню он любит… Как? А вот так. Настоящей любви ни хвост, ни чешуя – не помеха.

Глава 1

Лето, деревенский домик-игрушка, сложенный из сосновых бревен, зеленая поляна перед домом, шашлычки, неподалеку курится ароматным дымком банька… картина полного и незамутненного счастья. И тем неприятнее, когда во дворе домика звонко и отчетливо раздается:

— Да пошел ты, козел!

Слова сорвались с губ высокой женщины в синем сарафане.

— Я… да кому ты нужна-то, корова жирная?

«Корова» презрительно посмотрела на мужика, но решила не бодаться. Стряхивай потом с рогов всякое-разное… обошлась презрительным:

— Кому бы ни нужна, а тебе не достанется. — И уже к хозяйке, вежливо: — Извини, Марин. Не хотелось портить вечер, но с этим я больше на одном гектаре не сяду.

Аня отбросила назад косу и встала из-за стола. Решительно и бесповоротно, как айсберг на пути «Титаника».

Мужчина сверкнул ясными очами, но выглядела женщина вовсе не коровой. Скорее, валькирией, а с этими дамами связываться опасно, и он позволил перехватить себя за руку и усадить назад. Вроде бы он и не испугался, его просто удержали, а то бы он тут — ух! По-мужски вопрос решил…

Марина, худенькая брюнетка в стильных очках, чем-то похожая на больную ворону, закивала, и рваная челка заметалась из стороны в сторону.

— Ань… да…

— Все в порядке. — Анна презрительно глянула на сидящего рядом мужчину, повела литым плечиком. — Пойду я, а то завтра вставать рано.

— Да, конечно…

Именинница явно испытала облегчение, понимая, что дальше конфликт не разовьется, и помчалась провожать подругу. Мужичка уже успокаивал ее супруг, нашептывая на ухо что-то утешительное и подливая водки.

Аня улыбнулась подруге уже у калитки:

— Марин, когда ты перестанешь мне всякую шушеру подсовывать?

— На тебя не угодишь! Между прочим, очень выгодный кадр, на фабрике работает, у него такое случилось! Жуть!

Как ни обижена была Анна, но любопытство пересилило обиду. Что такого случилось у бедолаги, что он под столом, на втором часу после знакомства, начал щупать ее коленку? Причем это была уже и не коленка, а намного выше… тоже мне, гинеколог-любитель.

Таких вольностей Аня никому не позволяла, она женщина, а не пепельница, в которую любому стряхнуть не лень. И не надо песен про зажатость, комплексы и здоровые инстинкты. Уважать себя — вот что надо. Любой женщине.

— Он себя в зеркало увидел?

— Нет. — Маришке было неловко, и она болтала втрое больше. Еще бы, подсунуть подруге такую свинью… она отлично знала Аню еще со времен учебы в меде, и знала, что женщина просто так не разозлится. — У него жена нашла себе любовника, привела прямо в родной дом, никого не спросясь… а они с детьми живут, с родителями… ее родителями, правда…

Твою змею!

— Мексика, ах эта Мексика…

— Он дверью хлопнул и ушел. А ведь двадцать пять лет жили…

Анна фыркнула.

— Ну… в жизни всякое бывает.

— Но? — правильно угадала ее настроение подруга.

— Мариш, меня это не касается. Поехала я, ладно? До дома еще пилить и пилить…

— Да у нас тут каких-то сорок километров до города, скоро дома будешь, — махнула рукой Марина, радуясь, что подруга не обиделась. — Ты ведь не пила совсем.

— Потому и не пила, что мне за руль надо.

— А у нас мужчины все перепились… Ань, может, все-таки Сеню с собой прихватишь?

— Кого?

— Ну… Семена. Это вот этот…

Аня посмотрела на подругу, как на идиотку. Да, бывает у Маришки такое, иногда она пробуксовывает на поворотах. Куда она намерена ей впихнуть этого болвана? Аня ж его по дороге в канаву выкинет!

— Козел? Перебьется! На крайняк постелешь ему в сарае, там таким козлам самое место. Откуда он вообще у вас взялся?

— У меня Димка, сама знаешь…

Аня знала. Дима был электриком — золотые руки, из тех, которые могут проложить проводку на века. Даже ввернуть обычную лампочку Димка умудрялся так, что она служила втрое дольше. Любые работы с электрикой, любое дело было ему по плечу. Аня и сама воспользовалась пару раз…

— Вот. У нас же фабрику строят по производству удобрений, Димка там им половину линий монтировал, вот и подружились с Сеней…

— Ну-ну…

— Они недавно переехали, живут в соседнем селе, Сеня теперь вообще в городе…

— Меня это не касается, — проговорила Аня. — Все, бывай…

И уехала.

* * *

Одной на трассе не страшно.

Днем.

А вот поздним вечером, когда фары выхватывают из темноты кусты и деревья самых злодейских очертаний, когда слепят встречные машины, когда просто жутковато…

Машина у Ани была не то чтобы сильно героическая — купила себе по случаю старушку «короллу», которую прозвала «коровкой». «Тойота» красного цвета кряхтела, стонала, но тянула исправно, главное, не забывать баловать ее хорошим маслом и почесывать брюшко на регулярных ТО. Зато девушка умещалась на водительском сиденье, вытягивала ноги и даже не до конца отодвигала кресло.

А это было важно…

Метр семьдесят пять роста, четвертый размер груди, объемные бедра…

Пятьдесят второй размер одежды. Если бы не тонкая талия, которая отлично вмещалась и в сорок шестой…

Аня по этому поводу не комплексовала.

Если так сложилось, что похудеть не удается, грудь и попа видны в любой одежде и «вешалкой» ты не была никогда, даже в детстве… ну и наплюй!

Прокачай талию так, чтобы осы завидовали, нацепи десятисантиметровые каблуки и плюй на всех. С такой высоты — отлично получится прицелиться.

Аня пошла еще дальше. Обладая от природы русыми волосами и большими голубыми глазами, она отрастила косу и одевалась исключительно в джинсы и разных видов свитера. Иногда в платья, но только приталенные, с глубоким вырезом и расклешенной юбкой. Вот в платьях такого фасона Аня выглядела очень сексуально, Сеню можно было понять. Попа слегка маскировалась, а грудь вызывала слюноотделение у всех мужчин, включая импотентов и безнадежно женатых. Юбки Аня забросила в дальний угол, девушку они превращали просто в свиноматку. Мини-юбки и юбки в обтяжку — тем более.

И то сказать…

Есть полные люди, у которых складка на складку наползает.

Есть ширококостные, которым нельзя худеть ниже определенного порога. Если под одеждой у тебя перекатываются мышцы, а не бублики с салом, ты не толстая. Что бы там ни говорили журналы и каналы. У моделей анорексию не долечили, а мы страдаем? Вот еще не хватало!

Человек индивидуален. Ты личность, вот и не подгоняй себя под стандарты. Это как маску на лицо наложить, а потом откромсать все, что из-под нее выбивается. Глупо?

Так что ж вы этим занимаетесь-то?

Так Аня и размышляла, катя на скорости восемьдесят километров по трассе, когда свет фар выхватил из темноты лежащую на обочине фигуру.

Кажется, старик, с седыми волосами… бомж?

Да, наверное…

А если человеку плохо и ему помощь нужна?

«Аня, ты дура!

Нет, ты клиническая кретинка. Которой прилетело по башке клятвой Гиппократа, которую вы, кстати, еще и не давали, как младший медперсонал…»

Тьфу!

Внутренний голос заткнулся, когда Аня свернула на обочину.

Потом достала из-под сиденья газовый ключ и баллончик с перцем и вышла из машины.

Подошла к человеку, наклонилась, настороженно оглядываясь по сторонам…

Опа!

Бомжи, говорите?

А почему не воняет? В свое время, на практике, Аня этого букета нанюхалась. Подвал, помойка, немытое тело, перекисший пот, спиртное и кошачья моча на закуску.

Здесь от человека пахло чем-то… сухие листья?

Непонятно. Не противно, просто непривычно. А впрочем, сейчас столько одеколонов — озвереешь перебирать. Но не бомж, точно…

И волосы… они чистые, просто пылью сверху припорошило…

Аня с усилием перевернула мужчину на спину. Пальцы ощутили мягкость тонкой ткани… бархат?

Да, наверное. Или замша, но очень тонко выделанная…

В любом случае — дорогая вещь.

Мужчине оказалось на вид лет тридцать. Гладкое, почти без морщин лицо, закрытые глаза, тонкие черные брови… и рана в груди.

Кровавая, грязная…

Твою змею!

Аня окончила фельдшерский факультет с отличием, и диплом у нее не был красным по причине скандала с директором. Бывает в жизни всякое такое. Пусть она хоть какая красивая, это не повод хватать ее за грудь, уже тогда выдающуюся!

В итоге тройка за последнее тестирование и пролет с красным дипломом. Ну и черт с ним…

Аня тряхнула головой, отбрасывая все лишние мысли. Некогда.

Мужчина еще дышит. Надо грузить его в машину и рвать когти в больницу, другого выхода тут нет. Хорошо, что он пока без сознания… бутылку, что ли, с водой взять?

Промыть рану, уколоть ему обезболивающее и хоть что-то от столбняка? Ведь в рану и земля набилась, и листья…

— О, смотри-ка, кто тут у нас!

Твою змею!

Рядом с Аней остановился мотоцикл, с которого десантировались два сопляка. Самая опасная порода, кстати говоря. Лет восемнадцать-девятнадцать.

Силушку организм уже набрал, но управляется пока еще из нижнего отдела позвоночника, связь с головным мозгом там образуется намного позже, годам к тридцати, если доживут.

— Какая телка! — протянул второй.

Аня покрепче сжала ключ. Тут главное — ударить как следует. Если повезет — она справится с обоими сопляками, только бы одновременно не бросились… Плохо, что босоножки на каблуках, но не шпилька же, каблук устойчивый. Справится.

— Твои телки тебя в коровнике ждут! Понял, убогий?

Ответ сопляка был вполне предсказуем.

— Ах ты…

Шагнул вперед, даже замахнуться успел, Аня уже почти пнула его в колено, в клочья разнося мениск, но мимо нее вдруг метнулось нечто…

Быстрое, хищное, опасное… у женщины даже корни волос похолодели. Она понимала, что происходит, но не видела движений. Вообще не видела.

Секунда, две — и на асфальте лежат два тела, а из разорванных шей хулиганов выплескивается алая кровь. Яркая, артериальная, алая даже сейчас, в полумраке.

А мужчина, который это натворил, падает навзничь. Нет, ну твою змею!!!

* * *

Темнота.

Боль, холод, опасность…

Я понимаю, что если останусь здесь, то умру, и очень быстро. Только двигаться я пока не могу. Совсем.

Руки не слушаются, голова тоже чумная…

Слышится какой-то странный звук. Скрежет, хлопок…

Шаги, радом со мной останавливается кто-то… враг?

Я собираю силы для последнего броска. Даже если я умру, ты рядом со мной сегодня ляжешь! Я не уйду — один!

Но вместо того, чтобы ударить, меня осторожно переворачивают на спину, что-то говорят…

Надо мной парит женское лицо. Кто это?

Не знаю, ничего не знаю…

Кажется, она хочет мне помочь. От нее веет раздражением и злостью, но это не та злость, с которой убивают. Это злость, с которой что-то делают, что-то неприятное…

Снова шум…

Еще два грубых мужских голоса, в них звучат похоть и злоба. Женщина отвечает, резко и четко…

Она не боится, но опасается…

Зря.

Бояться здесь надо только меня, но не этих двух… от них даже магией не тянет…

Поделом.

На один бросок моих сил хватит, и я его делаю. И падаю рядом с убитыми глупцами, надеясь только, что в следующий раз мне повезет вылупиться в хорошем гнезде.

Кажется, с моим телом что-то делают…

Не знаю…

Темнота опять смыкается над моей головой и затягивает в омут беспамятства. Хорошо бы так и умереть — хоть не больно будет.

* * *

Как Аня затаскивала тяжелое мужское тело в свою машину, как заметала на дороге следы — в буквальном смысле, выехала на асфальт, вернулась с лопатой и щеткой для чистки снега, которую ленилась выкладывать из машины, и постаралась замести все следы, хоть свои, хоть протектора, как оглядывалась по сторонам, молясь, чтобы никто не появился…

Лучше об этом даже не вспоминать, руки у нее так тряслись, что Аня даже по асфальту промахивалась. И до сих пор… машину Аня вела очень осторожно, любой гаишник прослезился бы, увидев столь праведного водителя.

Но Аня полагала, что на сегодня лимит везения исчерпан, и не собиралась нарываться. А то остановят и начнут приставать с неприличными вопросами вроде: а что это вы тут делаете, а? А кто в парне дыру наковырял?

Нашли? Покажете, где нашли?

Ночная трасса не самое оживленное место, особенно если она не федерального значения, а ведет в десяток-другой поселков, загибающихся от бескормицы. Так что просто повезло удрать незамеченной.

Аня не жалела подонков, которые хотели ее не карамельками угостить. Ни минуты. Да и крови она не боялась. А вот отвечать ни за что не хотела.

Да, право — и кривозащитники сейчас заскулят о жестокости, о том, что «несчастные малыши» не хотели ничего плохого, просто побеседовать…

Анна иногда от души желала таким умникам, чтобы им на пути почаще встречались их подзащитные. И выражали свою «благодарность» от всей души. И побольше, побольше…

Может, ее и не убили бы. Но поприставали — наверняка. Поиздевались, постарались бы полапать, могли угнать машину, бросить Аню на ночной трассе, потребовать выкуп «натурой»…

В некоторые моменты фантазия у разных тварей становится воистину безграничной. И не в лучшую сторону для тех, кто окажется в их гнусных лапах.

Кто хочет все это испытать на своей шкуре? Нет желающих?

То-то же…

Человек имеет право остановиться, чтобы оказать помощь другому. Вот стало мужчине плохо, Аня ему помогла. И помогает…

И не надо говорить о провокациях. Мальчики не виноваты, просто не надо короткие платья носить. Или одной по ночам ездить. Или… помогать людям. Вот вам так понадобится остановить кого-то, а он проедет мимо. Потому что твари вроде этих «мотоциклистов» испугали людей до последней грани. Все дрожат за свою шкуру…

А ведь доставалось бы им вот так по заслугам, сто раз бы подумали гады, останавливаться или нет на шоссе рядом с одинокой девушкой, открывать свои поганые рты или быстренько ехать мимо, в кроватки…

И — нет. Родителей этих гадов Аня тоже не жалела.

Это ведь задача отца и матери: объяснить ребенку, что такое хорошо и что такое плохо. А если твое чадушко считает изнасилование хорошим делом…

Чего тут удивляться печальному концу?

Аня медленно, не дай бог нарушить правила и остаться хоть на каких приборах, проехала по улицам города туда, где горел свет.

Приемный покой четвертой больницы.

Так, теперь набрать номер…

— Петька, ты сегодня не на дежурстве?

— Пулеметчица?

— Ага, я…

— Есть такое… заруливай.

— Я с работой.

— Твою змею…

— Петенька, милый… очень надо!

— Ладно, сейчас выйду.

Аня улыбнулась, отключая телефон.

Медколледж — место своеобразное. Для кого-то это возможность выйти замуж (чаще всего за военного), для кого-то получить самую простую специальность медсестрички, которая не даст помереть с голоду, а для кого-то и трамплин.

Не все поступают в вуз с первого раза. Тем более в медицинский. И тут есть свои лазейки, к примеру квоты.

Ты можешь заключить договор с какой-нибудь поликлиникой, они тебе — образование, ты — у них отработать пять лет. Ну, это грубо говоря.

Только вот хорош этот способ для тех, у кого есть папа-мама-квартира-содержание. Медвуз — каторга, впахивать там надо денно и нощно, а жить как? И на что?

Стипендия — это песня из советских времен, сейчас на нее даже комнату в общаге не снимешь. Также якобы бесплатную. Якобы, потому что на деле и за нее платить приходится, только неофициально.

Поэтому ребята поступают хитрее.

Они заканчивают медколледж, потом устраиваются на работу, а уж потом, примерно за полгода-год, освоившись на рабочем месте, находят тех, с кем заключают договор. И идут не обязательно на первый курс. Они же большую часть экзаменов могут сдать, они все это недавно зубрили… Даже если будущие врачи поступают на первый курс, им есть где работать, они уже что-то зарабатывают, с голоду не подохнут.

Петя был именно из таких.

Сам пробивался, работал, зарабатывал…

Сейчас он был одним из лучших хирургов четвертой больницы, счастливо женатым, с красавицей женой и двумя лапочками-дочками. Что еще надо для счастья?

Побольше денег.

Дети — это не просто счастье.

Это еще пеленки, распашонки, подгузники, кроватки, коляски, да, и еще ребенка надо кормить три раза в день, и не сеном с лугов…

Порядок сумм примерно таков.

Коляску можно купить в ценовом диапазоне от двух тысяч. Верхний порог тут не ограничен.

А вот суммы, которые платит государство… чтоб нашим чиновникам такую пенсию платили. Полтора года тебе платят процент от зарплаты.

Ребенка берут в ясли в два года, а то и позже. На неполный день, плюс кроха болеет, кашляет и прочее, требует собой заниматься…

С полутора лет и до трех государство платит любящей маме пятьдесят рублей в месяц.

И — нет. Не тысяч. Просто пятьдесят рублей. Потом «помогать» перестают вообще. Здорово, правда?

Поэтому Петя дневал и ночевал на работе, не стеснялся брать «калымы» и сбивался с ног в поисках приработка. Но как не помочь подруге? Это святое…

Вот и ждал он сейчас у пожарного входа, крутил в пальцах четки, о чем-то думал, дышал ночным воздухом… Аня лихо затормозила почти у его ног. Петя и не подумал подвинуться — знал, что подруга хорошо водит и не лихачит. Без пальцев он не останется.

— Привет, Пулеметчица.

— Привет, Петруха…

Да, вот такая дружба сложилась. Когда тебя зовут Анной и ты этакая богатырша, когда кроме тебя в группе есть еще Вася — тоже бобер-молодец, и когда есть Петя, хрупкий ботаник…

Удивительно будет, если вы не станете персонажами анекдотов.

Ребята оказались не промах.

Они решили подружиться и вместе давать отпор всем юмористам. Так и проходили все три года Анкой, Петькой и Чапаевым. Прикрывали друг друга, поддерживали, делились конспектами и не теряли связи в дальнейшем.

Петька и Чапай потом продолжили учиться, а Аня отправилась работать и помогала друзьям какое-то время. И вместе они жили, и деньгами делились, и пустые макароны на троих трескали — всякое бывало. Поэтому сейчас она не беспокоилась.

Петька ей, конечно, много «приятного» выскажет, но поможет. Всегда.

— Анка, ты во что ввязалась, зараза? — ахнул друг, наблюдая, как из машины появляется окровавленное тело.

— Хрен его знает, Петруха. Но это точно что-то неприятное, — честно ответила Аня. И потащила бессознательную тушку, кряхтя от тяжести.

Петя подхватил мужика за ноги, принимая на себя часть веса.

— Погоди, помогу. Пулеметчица, твою змею…

Привычка поминать змей у них осталась из медколледжа. С того же первого курса, где они поиздевались над преподавателем по патанатомии.

Преподаватель косил под графа Дракулу, предпочитал все черное, мазал гелем каштановые волосы до плеч, кажется, даже глаза подводил…

А вот издеваться над друзьями не стоило. Тогда бы и не увидел он в один прекрасный день в ящике стола симпатичного ужика.

Ребята специально ездили, в другом городе покупали, пятна гуталином замазывали, а он…

Препод так визжал, что бедная змейка чуть разрыв сердца не схлопотала!

Вот с тех пор выражение и прижилось.

* * *

Спустя час Петя вышел из операционной.

— Ань, ну что я тебе могу сказать? Ранили его от души, грудь разворотили малым не до легких, мясо как стесали, ребра все в трещинах, чудом не переломали. Чем его так могли приложить, даже не подозреваю.

— Ты — и не подозреваешь? — искренне удивилась Аня.

Травматолог за пару лет работы столько ран успевает увидеть, что потом классифицирует на лету, но если уж друг в недоумении?

— Есть такое. Если б хоть ожог был… нету. Очнется — спроси. Я всякие раны видел, но чтоб такое? Даже не представляю, кто, что и как. Крови я ему влил, редкостный, кстати, чел попался.

— Почему?

— Группа четвертая, резус отрицательный. Если захочешь от него размножаться — даю добро.

— Иди ты…

У Анны тоже был отрицательный резус, правда, при первой группе крови. Так что в партнерах она поневоле была разборчива и противозачаточные средства сама и покупала и надевала. Береженого Бог бережет, а небереженого беда стережет.

— Долго ему еще лежать?

— Недели две, — прикинул друг.

— У меня вылежит? В домашних условиях?

— Вполне. Рана хоть и жуткая, но жизни не угрожает.

Аня кивнула. Если так — забираем парня с собой домой.

— Петь, ты можешь не сообщать в полицию?

Петя не стал ни ломаться, ни оговариваться.

— Могу. С медсестрами поговорю, в отделении все промолчат, но ты точно уверена? А то свяжешься так, на свою голову. Кто это вообще такой?

Аня вздохнула. Будем признаваться, но не во всем.

— Петь, я его нашла на обочине дороги. Лежал мордой вниз…

— И ты не прошла мимо. Самаритянка, твою змею…

— Мы клятву Гиппократа давали, — обиделась Аня.

— Мы дали, мы и взяли, — философски пожал плечами друг. — Помнишь, что гуру говорил про работу без оплаты?

— Решительно не одобрял. Петь, как ты можешь быть таким меркантильным?

— Легко. Да, я к тебе тут одного человечка направлю, зовут Толик…

— Что с ним?

— Дурак. В спортзале спину так сорвал, что песец с Чукотки любоваться прибежал.

Аня кивнула еще раз. Дело было насквозь знакомым, сорванные спины она видела штук по двадцать в год, как не больше.

— Не в «Лепестке»?

— А то где ж еще?

— Козлы… — охарактеризовала девушка тренеров спортклуба «Лепесток».

— Их кретинизм — твоя удача.

Тут Аня спорить не стала.

Да, классический недуг. Сорванная спина, изуродованный позвоночник и суставы…

И — нет. Это не война, это просто человек покупает абонемент в дорогой спортклуб. А заодно мегакостюм, понтовые кроссовки, и начинает атаковать тренажеры.

Ага…

Дамы, господа, товарищи и граждане, если вы думаете, что, выложив бешеные тысячи за абонемент, вы автоматически станете бессмертными и неуязвимыми — зря. Может, в Москве-Питере это и работает. А вот в провинциальных городках, как правило, нет.

В провинции это место «людей посмотреть, себя показать», а то и продать повыгоднее, пока не обвисла попка-орешек и не появился злобный целлюлит. И тренер там не обязательно профессионал, и не проходил он курс обучения, и не всегда знает, как удачнее стыковать человека с тренажером… да что там!

Иногда у человека и справку-то не требуют о его заболеваниях!

Грибок, дерматит, сифилис — спросят.

А сердце? Почки? Связки-травмы-позвоночник?

Вот еще!

Ты сюда пришел, ты и думай, как целым уйти.

А потом такие герои идут к Ане. И начинают ныть о порванных и потянутых мышцах, покалеченном позвоночнике, убитых суставах… кто во что горазд. И женщина помогала. Действительно помогала, в крайнем случае давая телефон врача, который займется человеком всерьез. Невропатологи, хирурги… да и до операций доходит после особо удачных тренировок. До порванных связок и межпозвоночных грыж.

Сама Аня хирургом не была. Да и высшее медицинское образование не получила. Ане медицина нравилась, но избирательно. Ей нравилось помогать людям и ставить их на ноги.

Ей не нравилось слушать нытье и жалобы.

Откуда у нас половина болезней? Оттуда, от жалости к себе, любимому, и лени. А ты жри меньше, бегай больше, вовремя проходи диспансеризацию и не запускай зубы. И поверь, половина болячек останется в далеком прошлом. А если выкинуть из рациона особо вкусные «майонез-орешки-чипсы-колу-роллтон», вообще будет шикарно. И экономия, и оздоровление.

Нет же!

Скушал вермишельку из химикатов, зажевал таблеточкой, чтобы желудок не болел, заполировал еще одной, чтобы потом вермишелька комом в пузе не встала, и поскакал. А с чего это гастрит подкрался?

А-а, он просто враг. Бывает…

Аня все это понимала. Но если начнешь высказывать больным нечто подобное, вылетишь из профессии в три минуты. Хотя это и чистая правда.

А как быть?

Девушка нашла себя в массаже, которым начала заниматься профессионально после медколледжа. Руки у нее были сильные, массы хватало, навыки она получила на третьем курсе, и решила попробовать. Один клиент, второй…

Сначала Аня работала на имя.

Потом имя работало на нее, а она помогала уже за большие деньги.

Пальцы у нее были чуткие, сильные, болезнь она почти осязала, позвонки на место ставила, а как медик, могла еще дать рекомендации, что делать, чего не делать…

Не прислушались?

Так кто ж вам враг?

Сейчас она брала не больше двух человек в день, курс обходился в бешеную сумму, но люди шли и платили. Знали, что это не конвейер, что их действительно вытаскивают, поздравляли с днем рождения, с Восьмым марта, заваливали подарками…

А вот личная жизнь у Ани не складывалась.

Не из-за внешности. И даже не из-за жилплощади. Бабушка ей оставила небольшую двушку, которую девушка переделала в трешку и где жила спокойно. Правда, аж с двумя котами и кошкой.

По сумме запросов и нежеланию снижать планку.

Человек, который мог понравиться девушке, должен был обладать мозгами, характером, более-менее приличной внешностью, следить за собой, обязательно за зубами, нормально зарабатывать… кстати, Сеня, которого сватала ей Маринка, под внешние признаки подходил. На первый взгляд.

Это найти можно, и даже несложно.

Но чтобы еще любил животных? И не был подлецом? А… еще отрицательный резус-фактор забыли.

Увы, запросов было многовато, а на меньшее Аня и не думала соглашаться. К чему?

Самой себе искать проблемы? А расхлебывать их кому?

Ну уж нет.

Воистину, прославлено в веках имя Омара Хайяма, мудрейшего и достойнейшего. Уж лучше быть одной, чем вместе с кем попало. И лучше тут не скажешь.

Правда, Аня задумывалась о ребенке, но можно же и ЭКО сделать? Через пару лет?

Петька и Чапай знали о ее проблеме, но в душу не лезли. Пожалуется подруга — решим вопрос. Нет?

Сама разберется, не маленькая. Уж они-то знали, как бесят «доброхоты», лезущие грязными лапами в твою кристально чистую душу.

А вот подруги не успокаивались, сватая то одного, то второго «героя». Не ругалась на них Аня только из-за теории вероятности.

Говорят, если перецеловать тысячу жаб, то одна точно окажется принцем. Не уточняют, сколько ты проползаешь по болотам и сколько заработаешь бородавок в процессе. Но труд — любой! — облагораживает, не так ли? Ползем, подруга…

— Петь, так я его забираю?

Приятель сунул в карман четки, которые вертел все это время. Хорошая штука для тренировки мелкой моторики, очень удобная, и для суставов полезно.

— Подожди минут десять, торопыга, сейчас я с ребятами со «скорой» поговорю. А то на твоей таратайке никого перевозить нельзя, тем более после операции. Довезут в лучшем виде…

— Спасибо.

* * *

Десятью минутами позже.

— Твою змею! Петь, ты офигел?

— Ань, а что такого?

— Это труповозка!

— Зато они едут почти к твоему дому. Тебе какая разница?

— Мне — никакой.

— А мужику я столько всего влил, что он от трупа сейчас не отличается. Не было другой машины, не было. Или подождать хочешь часика полтора?

Ждать в больнице Аня не хотела.

— Ладно. Везем.

Еще через полчаса Аня поудобнее устроила мужчину на диване в маленькой комнате и вздохнула.

Да, она дура, что в это ввязалась. Но…

— Мурчик, Лапка, Димон — приглядывать.

Кошаки почему-то не торопились подходить к мужчине. Наоборот, смотрели настороженно, косились, нервничали…

Аня махнула рукой и отправилась в душ. Спать хотелось зверски.

* * *

Уже стоя под обжигающе горячими струями, она размышляла о сегодняшнем дне.

Кретинский какой-то день получился, иначе и не скажешь. Зачем ей понадобилось останавливаться? Мало ли что там и кто?

Ладно, дура. Бывает.

А с этими парнями?

Стоило ли забирать с собой человека, который за несколько секунд убил… да-да, себе-то можно и не врать, он просто жестоко убил двоих людей. А ее это даже не особо и тронуло.

Стоило?

Может, надо было оставить его где лежал, прыгнуть в машину и дать по газам?

А может, малолетним негодяям стоило проехать мимо. И не было бы этого случая.

Хм-м… а это тело точно для нее безопасно? Петька сказал, что в нем сейчас литр лекарств плещется, но…

Аня подумала пару минут. И после выхода из душа сделала то, что с лихвой подтвердило ее неадекватность. Она установила поперек двери спальни «ловушку».

Анина квартира была спланирована советским архитектором и не отличалась габаритностью.

Входная дверь, за ней — коридор, в нем тоже две двери. Одна ведет в совмещенный санузел, вторая в комнату. Большая гостиная, из нее выход в кухоньку и в две комнаты. Маленькие такие, на одну кровать и шкаф, больше в них ничего не поместится, вот, в одной улеглась сама Аня. В другой сейчас лежал спасенный тип. Недолго думая, Аня прикрыла к нему дверь так, чтобы оставалась щель. Не закрыто, кот протиснется, человек уже нет.

Потом подвинула к двери стул и поставила на него ведро, так, чтобы при попытке открыть дверь, оно грохнуло и разбудило всех окружающих.

И с чувством выполненного долга улеглась спать.

* * *

Он медленно выплывал из беспамятства.

Состояние было отвратительным.

Тошнило, болела, казалось, каждая косточка в теле, кружилась голова, на грудь давило что-то тяжелое и теплое…

Разлепить глаза было сложно, но он все же это сделал.

На него смотрели большие желтые глаза с вертикальными зрачками.

— Муррр…

Кошка, а это была именно она, подняла голову, вгляделась в лицо мужчины, потом опять опустила морду и устроилась у него на шее. Прямо под подбородком.

Еще и мурчать начала, зараза! А нос мокрый и холодный, и усы щекочутся, и руку поднять нет сил…

Мужчина застонал. Чуть слышно…

Интересно, где он находится?

Комната, в которой он лежал, была крохотной, камеры — и то крупнее делались. Зато в ней было большое окно, и в окно был виден совершенно мирный пейзаж. Дома, хотя и странного вида, люди в непонятной одежде, какие-то странные штуки, опознать которые мужчина не взялся бы…

Да и сама комната тюрьму не напоминала.

Ни решеток, ни замков, хлипкая дверь приоткрыта, намекая, что выход есть, кровать, на которой он лежит, вполне удобная… ладно, не царское ложе, но телу удобно, одеяло пахнет свежестью, развеваются легкие занавески, под потолком светильник из странного материала, в углу явно шкаф…

Прошло несколько минут, прежде чем открылась дверь. И внутрь заглянула женщина.

Высокая, статная, с роскошными светлыми волосами.

Был бы мужчина здоров — присвистнул бы, потому что одета она была… где женщины так одеваются, интересно знать? Короткие штаны подчеркивают роскошные бедра, приоткрывают тонкую талию, а короткая же верхняя одежда позволяет смотреть на шикарную грудь. В таком виде на улицу не выйдешь ни в Эолеше и ни в Шарессии… Где он?

Женщина пригляделась.

– Мурчик! Ах ты, паразит! Нашел место!

Мужчина моргнул, потому что сил стонать не было, но женщина явно поняла. Сделала шаг вперед, другой…

– Вы очнулись?

Стон получился только потому, что кот выпустил когти. Сволочь меховая!

Убил бы, да рука не поднимается…

Женщина присела рядом на край кровати, аккуратно сняла кота.

– Сейчас я вам дам попить, сделаю пару уколов и поменяю повязку. Вам надо лежать еще долго, с вашей раной…

Ресницы мужчины опять дрогнули. Ни слова не понятно, но злобы и агрессии в голосе тоже нет. Если он и не у друзей, то и не у врагов.

Надо бы узнать, надо, но сил нет ни на что, даже пальцами шевельнуть. Даже веками двигать трудно. Слабость адская… и есть хочется.

Женщина словно угадала его мысли.

– Вы немного поспите, а я как раз приготовлю поесть.

Мужчина крепко прикрыл глаза.

Где он?

Что с ним?

Что он помнит последнее?

Огонь…

Огонь, выжигающий сердце. И усилие, которым он раздвинул пласты реальности. Куда он хотел попасть?

Он и сам этого не знал. Но здесь он, видимо, в безопасности. Его чутье не улавливает ничего враждебного в словах женщины, она не представляет для него опасности. Язык ему, правда, незнаком, да и змей с ним, с языком! Потом разберемся…

А сильные женские руки тем временем поднесли к его губам нечто, похожее на соломинку. Он послушно сжал ее губами и потянул в себя воду…

Нет, не воду.

Нечто густое, кисло-сладкое… в самый раз. Прохладное, оживляющее измученные сухостью горло и язык…

Напившись, мужчина опять закрыл глаза покрепче и отключился.

Укола антибиотиков он уже не почувствовал.

* * *

Разбудила Аню Лапка.

Кошка пришла, уселась рядом и тронула девушку за лицо. Была у нее такая привычка, за что она и получила свое имя.

Лапка и есть…

Аня насторожилась.

Стены в хрущевке были из разряда «фанера утолщенная», поэтому легкий, на пределе слышимости, шум в соседней комнате она уловила.

— Проснулся?

Кошка посмотрела загадочными зелеными глазами, как бы говоря: «Встань и проверь». Аня потянулась и послушалась.

Действительно, мужчина пришел в себя. Приближалась к нему Аня с заметной опаской, но…

Как можно бояться человека, на котором нагло дрыхнет кот? Разлегся, раскинул лапы и доволен по уши… паразит!

С другой стороны, кошки в людях разбираются. Собака будет лизать человеку руки, даже если этот человек поведет ее на живодерню. Кошка же, если ей однажды досталось, никогда больше не подойдет к опасному человеку. А Анины коты все были с улицы, всем им от людей перепало «добра и любви» в свое время…

Аня кое-как напоила мужчину клюквенным морсом, сделала укол и принялась за перевязку.

Размотала повязку, которую наложил Петька, и остолбенела.

— Твою змею! Это как?

Страшная рана выглядела так, словно ей, как минимум, неделя. Образовались островки грануляции, явно началось заживление…

Аня настороженно принюхалась.

Нет, запах тоже нормальный, гангрены или воспаления здесь нет. И — не смешно. Кому-то легче определить на вид, кому-то по анализам, Аня же, принюхавшись, могла определить, болен человек или здоров.

Запах тела больного человека необратимо меняется, становится… своеобразным, неприятным, затхлым таким…

У каждого человека это по-своему, но почувствовать можно.

Этот человек пах так же, как и на дороге. Чем-то вроде сухой травы…

Человек, определенно. Только откуда у него такая шикарная регенерация? Просто невероятная! Аня коснулась лба мужчины, но высокой температуры не было. Может, тридцать восемь, больше-то вряд ли. В таком темпе заживления завтра-послезавтра от раны и следа не останется.

И что с этим делать?

А что тут сделаешь? Аккуратно поговорить с Петькой, с Чапаем и попробовать сделать товарищу анализ крови?

А хватит ли одного анализа?

Тут нужны углубленные исследования, очень серьезные, гистологические, может, и генетические… они все втроем не справятся. У них другая специализация, они не теоретики, они сугубо практики. Поговорить с самим мужчиной? Он-то обязан знать, откуда что взялось?

А если знает и делиться не захочет? Затащить его в лабораторию, пока он сопротивляться не может?

Ну, знаете… вот последнее уж точно подлость.

А любопытство-то хуже чесотки…

Ладно. Надо перевязать его, да пойти на рынок, что ли?

Курицу купить, бульон сварить с клецками, лучше для выздоровления ничего не придумаешь.

Так Аня и поступила.

* * *

В каждом мире есть мировое зло. И иногда оно живет рядом с вами, в соседней квартире, на той же площадке, и носит гордое имя Революция Ивановна.

Аня и шага на площадку сделать не успела, как из соседской двери высунулся острый носик. Сухонькая старушка последние двадцать лет по праву была ужасом всего района. Правда, она себя считала его совестью, честью и правдой…

— Ой, Анечка! Добрый день!

— Добрый, — согласилась Аня, размышляя, не стоит ли вытащить раненого на лестницу. Вчера ночью он хорошо с проблемой разобрался…

— Я смотрю, ты поздновато вчера приехала?

Ага, смотрю.

В окно, в дверь… окна у этой заразы выходили на обе стороны дома, поэтому неохваченным не оставался ни один шум.

— Да, так получилось…

— А труп к тебе зачем понесли?

Твою змею!

Ведь и труповозку разглядела, и ребят… интересно, номера тоже? А-а, нет… Номера были грязью заляпаны, Аня вчера еще удивлялась, где ее нашли-то столько! Хоть с этим повезло, бабка бы сейчас и больницу на уши поставила, звоня и требуя разъяснить ситуацию.

И что тут скажешь?

Аня недолго размышляла.

— Так кризис же, — с самым заговорщическим видом поведала она соседке.

— Кризис, а то как же…

— А мне кошек кормить надо. А трупу уже все равно…

Бабка выпучила глаза.

— Кошек? Человечиной?

— Пусть привыкают. Потом буду их на хулиганов натаскивать, чтобы сами себе пищу добывали, — поведала Аня. И удрала.

Сколько она от старой заразы натерпелась…

Из-за нее приходилось ездить к клиентам на дом, чтобы не вязаться с налоговой, из-за нее по дому прошел слух, что Аня проститутка, из-за нее по три-четыре раза в неделю приходил участковый…

А уж что Аня установила на площадке камеру… Кстати, надо сейчас зайти в хранилище, или где там водятся все записи, и поменять файлы за пару дней. Наверняка ведь участкового опять вызовет, паразитка!

Ну и пусть.

Внесем разнообразие в скучные полицейские будни. Пусть доказывает, что Аня кошаков человечинкой кормит…

Интересно, никто не заинтересуется подобной возможностью спрятать труп самой Революции?

* * *

Второй раз мужчина пришел в себя, когда стемнело.

Приоткрыл глаза, огляделся, опять застонал… В этот раз Аню известил Димон, с мяуканьем примчавшийся на кухню. Девушка послушно отправилась в комнату.

Мужчина лежал, как и лежал, не двигаясь.

Да, спасибо производителю памперсов! Некрасиво звучит?

А вы когда-нибудь пробовали вытряхивать из дерьма тяжелое неподвижное тело? Переворачивать, перестилать постель, пролежни лечить, в которые грязь попала…

У Ани и такие клиенты были…

А тут куда как проще, пару раз в день поменял подгузник для взрослых, благо ей в отделении с собой штук пять дали, Петька расщедрился, и дыши ровнее.

Неэстетично?

А люди — они вообще такие. Едят, пьют и в туалет ходят. Даже принцы, не то что неизвестно какие найденыши с трассы.

Первым делом Аня опять напоила мужчину морсом. Желания уснуть он в этот раз не проявлял, а потому женщина приступила к расспросам.

— Как вы? Говорить можете?

Мужчина вслушался в ее слова.

— Арешшшш лаассашша?

— Твою змею!

Вот этого варианта Аня точно не предусмотрела. Иностранец? А ведь скорее всего…

И что теперь с ним делать?

— Ду ю спик инглиш? Нет? Шпрехен зи дойч? Парле франсе?

— Верет каарлей? Инишшь аланес?

Устав перебирать варианты, Аня плюнула на это дело. И тупо ткнула в себя пальцем.

— Аня.

Потом показала на мужчину.

Тот напрягся и выдал целое предложение из шипяще-свистящих, которое Аня и под страхом смерти не повторила бы.

Твою змею!

— Снегирева Анна Викторовна. — Развести руки в стороны. — Аня. — Свести руки почти в ноль, потом показать на себя: — Аня.

И опять указать на мужчину.

— Эреш.

В этот раз получилось лучше.

— Эреш?

— Эсссс…

Видимо, это значило — да. Ладно, разберемся. Пусть чуть-чуть придет в себя, а уж потом яндекс-переводчик не подведет.

Аня изобразила, как ест ложкой, потом показала на мужчину, мол, кормить буду. Мужчина согласно прикрыл глаза.

Первую ложку бульона он съел с сомнением, вторую — уже веселее, и умял половину кастрюли вместе со здоровущим куском курицы.

А кастрюля-то шестилитровая!

Как бы заворота кишок не было!

Наевшись, мужчина опять закрыл глаза и отключился. А Ане позвонил Петя.

* * *

— Привет, Пулеметчица!

— Привет, Петька!

— Как у тебя дела?

— Жива.

— А твой найденыш?

— Тоже жив.

— Тебе что нужно? Медикаменты какие?

— Да я куплю…

— Обращайся, если что. Мой протеже не звонил?

— Пока нет.

— Ты к нам на выходные не хочешь приехать?

— Только если вы меня сватать не будете…

— Ань, Тамарка такого никогда себе не позволит. Давай, если сможешь найденыша оставить, приезжай… Чапаев прорезался, намекает, что надо бы сообразить на троих…

— Ну, раз Чапай… Подумаю, ладно?

— Ты ориентируйся на субботу, на следующую, а там поглядим. Если что — я тебе девчушку подгоню, практикантку, присмотрит она за твоим трупом.

— Это не мой труп…

— Как скажешь. За чужим трупом она тоже присмотрит.

Аня фыркнула и дружески попрощалась с приятелем.

Да, самая крепкая дружба тянется или со школ, или с институтов. Чаще всего. Бывают и исключения, но вот у них — так. Она — крестная старшей из Петиных девочек, Васькиного мальчика… сама пока не обзавелась, но с друзьями она не напрягается.

И Петька, и Васька, когда женились, представили ее женам как троюродную сестру. Дальняя родственница, все.

Со временем правда выяснилась, но ревности уже ни у кого не возникло. Какой там…

Аня и представить себе не могла, что Петьку можно поцеловать как мужчину. Это же Петька! Это почти инцест!

Или Васька…

Ребята у нее симпатичные, ничего не скажешь, но целоваться? Или что-то большее?

Бррррр… извращение какое!

Телефон затрезвонил опять.

— Да?

На этот раз на другом конце провода оказалась Маринка.

— Ань, привет.

— Привет, привет… Что случилось? — Аня была далека от мысли, что ей звонят просто поболтать. Люди — существа корыстные и вредные, если о вас вспомнили, значит, от вас что-то понадобилось.

— Ань, — Маришка тоже не любила тянуть кота за хвост, — у меня тут Сеня твой телефон спрашивал.

— Ты дала? — ужаснулась женщина.

— Я сказала, что у тебя спрошу.

— Вот и правильно. И нефиг.

Сеня ей не понравился, и своего мнения Аня менять не собиралась. Хотя привлекателен был, гад…

Высокий, светлые волосы, хорошо вылепленное лицо, мускулы… Да и одет неплохо. Симпатичный, ничего не скажешь. Но…

Душа не лежала. Не падала и не ползла. И этим все сказано.

— Он тебе не понравился? — догадалась подруга. — А почему? Я понимаю, он поторопился тогда, но ведь выпивши был, и выглядишь ты так, что даже у Димки иногда слюни текут, понять-то его можно!

— Марин…

— Ань, ну правда? Ну скажи? — заныла подруга. — Ничего ж мужик…

— А мне нужно, чтобы был мужик, а не «ничего», — отрезала Аня. Употреблять словосочетание «женская интуиция» она не собиралась, потом не отмоешься. — С чего ты его взялась пристраивать? Что за фигня?

Марина посопела секунд двадцать, а потом принялась сплетничать.

— Тут такое дело…

Война…

Будь прокляты те, кто ее развязал. Трижды и четырежды прокляты и они, и все потомки их до седьмого колена. А впрочем, это и без проклятия сбудется. Когда на какой-то род ложится столько боли и горя, сколько они принесли людям, можно уже и не стараться. Недаром вымирает большинство королевских династий. Рюриковичи, Романовы, Плантагенеты, Тюдоры… да много кого можно назвать, но ведь вымирают. И остаются от них… огрызки, не помнящие родства.

Вот и сейчас…

Война с Украиной (как ни называй этот кошмар красивыми словами) согнала с места сотни и тысячи людей, которые двинулись в Россию в поисках лучшей доли. И их принимали. Понимали, что от сумы, от тюрьмы, от войны — не зарекайся.

Сеня оказался из этой волны переселенцев. Они приехали с женой, с детьми и жили первое время нормально. Только вот супруга устроилась на работу, а Сеня — никак. Потом и он нашел себе место, но жена уже озверела. Поймала звезду, решила, что она круче всех на белом свете, нашла себе любовника, бросила бедного Сеню, и теперь он срочно искал себе жену.

— Зачем? — искренне не поняла Аня.

По ее мнению, в таких случаях надо было разводиться, а не шляться по гулянкам и бабам.

— Чтобы ему детей оставили, — пояснила Маришка.

— В смысле?

Аня удивилась еще больше. Чтобы тебе оставили детей, надо жениться? Или замуж выйти? Странно как-то. Марина поняла, что подруге высокая логика недоступна, и принялась разъяснять.

— Ну… детей же надо кормить, водить в школу, то-се…

— Не проще няньку нанять?

— Столько он не зарабатывает.

— Да ладно! У нас по городу полно активных пенсионерок. За десятку в месяц найти кого-нибудь можно… там детям сколько?

— Третий класс и восьмой.

— Так им и нянька не нужна. У нас тут не бандитский Петербург, все спокойно. И в школу дойдут, и из школы…

— А встретить, обедом накормить, уроки сделать…

Революцию, что ли, посоветовать Сене в помощь? Пусть помучается…

— Там еще не определили, с кем дети остаются? С отцом, с матерью… почему не с матерью, кстати?

— Семен будет за них бороться!

Прозвучало откровенно пафосно. Аня фыркнула.

— А что, в суде детей не спросят? Младшего — вопрос, а старшего-то точно… могут и младшего спросить. С кем остаться хочешь? И проблема решена.

— Дети мечтают остаться с отцом, но Сеня не сможет им уделять достаточно времени и внимания…

Замысел гения окончательно стал ясен Ане, женщина аж головой покачала, уважительно так. И ведь найдется же дура на такого Сеню? Найдется, это вопрос времени.

— Знаешь, я все понимаю. Но становиться гибридом из подстилки и гувернантки? Да, еще кухарки и уборщицы… Умный мальчик, лихо сэкономить решил. Но мне настолько замуж еще не хочется.

Марина фыркнула.

— В общем, ты решительно против.

— Марин, а что я получаю? Мужика? Вот уж не бог весть какое счастье… А что взамен? Жить этот кадр где будет?

— Ну… у тебя же квартира…

— Ага. Он. Плюс отвоеванные дети. Плюс разборки с женой. Плюс все хозяйство на мне… Марин, купи козу?

Подруга поняла и откровенно заржала.

— Ладно! Извини, что некондицию подсунуть пыталась.

— То-то же…

Подруги пошутили еще минут десять и распрощались.

Аня отправилась в комнату к найденышу.

Эреш…

Интересное имя.

Мирское имя Эреш происходит от чувашского слова «эреш», то есть «украшение».

Он чуваш?

Аня помотала головой и набрала в поисковике чувашей.

Тюркский народ, мирные, безобидные…

Фотографии, правда, совершенно не напоминали незнакомца. Мужчина был не тюркской внешности. Светлые волосы ниже плеч, причем именно пепельные, редкий цвет, без краски для волос фиг добьешься. Черты лица…

Своеобразные.

Высокий лоб, длинный прямой нос, тяжелый квадратный подбородок и при этом резко выраженные скулы.

А черт его знает! Аня в жизни ни одного чуваша не видела, может, они так и выглядят? Тогда красивый народ…

Но так часто бывает. А этнограф и антрополог из Ани все равно паршивый… Ее учили уколы делать и капельницы ставить, а не определять семнадцать типов подбородка по методу Ломброзо.

Может, это чувашский язык? Тот, на котором он говорил?

Аня попробовала найти его в «Гугле» или «Яндексе», нашла переводчик-онлайн и махнула рукой.

Пусть они не поймут друг друга при устном общении. Но письменно-то? Разберутся…

Вот придет человек в себя, и она попробует. Интересно же…