Притяжение

Галина Веч

В сборник вошли рассказы и повесть «Замуж по расчёту». Все произведения объединяет одна тема – любовь. Это пронзительные истории о сильных чувствах, переживаемых героинями – девочкой, девушкой, женщиной… чувствах, похожих на цунами. Здесь можно найти ответы на многие вопросы. К примеру, притягиваются ли одинаково заряженные частицы? Можно ли стать счастливой по расчёту? И наконец, что делать, если тебя полюбит песчаная эфа?..

Бабочка на окне

Ссора возникла на пустом месте. Из ничего. Из одной фразы, брошенной в досаде мужем.

— Тебе, что, трудно приготовить ужин?..

— Трудно, — призналась Юлия. — Я плохо себя чувствовала. И день провела в обнимку с унитазом.

Юлия находилась на пятом месяце беременности. И до сей поры её мучил токсикоз. Она не выносила резких запахов, ела мало, да и то, что съедала, выходило наружу незамедлительно. Такова была биологическая особенность её организма.

На учёт по беременности она ещё не успела встать, так как приехала вместе с мужем из деревни от мамы недели две назад, а до этого сдавала госы в другом городе, где она с мужем жила до переезда на север. Она доучивалась на очном отделении педагогического института, и прописка у неё была ещё тамошняя. Оттуда выписалась, а здесь ещё не прописалась, вот и затянула с посещением гинекологии.

Она много потеряла в весе, сказалось, видимо, и сессионное напряжение, была бледной и худющей, от былой пышности остался не по сроку огромный живот, да на опавшем лице горели глазищи редкого тёмно-синего цвета.

— Ты всегда плохо себя чувствуешь! — в сердцах воскликнул Олег.

Он, начиная с того момента, как узнал о беременности, выполнял все капризы жены, старался, как мог, не обижать, понимать, помогать. А его-то кто-нибудь когда-нибудь поймёт?! У него сегодня был очень тяжёлый день. Они чинили высоковольтную линию электропередач, да ещё главный энергетик, который ничего не понимает в этом деле, наорал. С работы Олег пришёл на взводе — уставший, голодный. А тут, как всегда… Не прибрано (да это уж бог бы с ним) и — ничегошеньки пожрать! А жёнушка лежит на диване с книгой в руках. И даже не поднялась навстречу.

Ещё недавно, во время её преддипломной практики они жили вместе с её родителями, она тогда была намного ласковее и внимательнее. Теперь же, когда переселились в отдельный вагончик, куда что делось?

Недовольство женой по капле копилось в его подсознании, но он старался подавить раздражение. И вот сегодня не сдержался… Он тоже не железный!

Таким Юлька мужа ещё не видела. Он никогда не повышал на неё голоса.

— Не ори на меня! — в тон мужу сказала она.

Но он уже не мог остановиться. Его занесло, как на повороте.

— Могла бы э-ле-мен-тар-но макароны отварить?! — навис над Юлией накаченный высокий муженёк, буравя её карими глазами.

Юлия отпрянула, испугавшись злой гримасы, исказившей до неузнаваемости, прямо обезобразившей, красивое лицо мужа. Её опять начало тошнить.

— Нельзя было, — ответила Юлия, обиженно поджав по-детски припухлые губки.

— Да, что ты, как попка, повторяешь за мной… — зарычал вконец взбесившийся муж. — Разговаривай нормально, по-человечески, — посоветовал он жене.

— Я пытаюсь. Ты не слышишь меня, — парировала Юлия.

— Ты вообще перестала готовить, стирать, убирать… в доме полный бардак, — сыпал обвинения Олег.

— Ты же знаешь, как мне плохо! Меня замучили тошнотики, постоянно рвёт, я не могу ничего есть… У меня всё время кружится голова… я только встану с кровати, как тут же опять падаю без сил…

Жена говорила спокойным менторским тоном, словно училка заученный текст… И это взбесило его ещё больше. Уж лучше бы она на него наорала, что ли!..

— Я уже это слышал! Одни и те же отговорки, — зло сказал он, скидывая рабочую одежду и надевая домашнюю футболку и трико.

— Ты не понимаешь, что ли, плохо мне было сегодня, — опять попыталась пробиться к сознанию мужа Юлия, — я вообще не могу в таком состоянии ничего делать.

— Я пришёл с работы! Голодный! А у тебя тут конь не валялся! ты целый день на кровати… и палец о палец не стучишь… Зачем, ну, скажи, зачем мне такая жена?! Которая ничего не делает! — заорал Олег, не выбирая выражений.

— А ты сам-то?.. Зачем ты! мне нужен?! — обиделась Юлия. — Ты совершенно не помогаешь мне! Всё готов свалить на меня!.. Даже мусор не можешь самостоятельно вынести!.. Ну, не смогла я приготовить ужин!.. И что теперь?! — сорвалась на крик и Юлия, потому что муж, игнорируя её слова, ушёл на кухню.

Взаимные упрёки и оскорбления, обрастающие новыми обидными подробностями, становились всё тяжелее, снежным комом надвигаясь на супружескую пару, они грозились разрушить их союз, скреплённый цепями Гименея всего лишь год назад. Кризисная, говорят психологи, дата, между прочим. Период узнавания друг друга и привыкания. К новому образу жизни, к тому, что надо считаться с мнением другого человека. «Притирка» друг к дружке. В этот период супруги ещё готовы раздуть из мухи слона.

— Да у тебя всегда было так!!! Ты просто никчёмная баба. Неумёха и лентяйка! — вопил из кухни совсем потерявший над собой контроль Олег.

Через минуту он уже стоял на пороге, глотая, не прожёвывая, бутерброд с колбасой.

— А ты… ты… ты… — задыхалась Юлия от обиды и возмущения и подыскивала слово пообиднее. — Ты просто не мужик!..

— Что-о-о-о?!! — взревел Олег, надвигаясь на Юлию…

И тут у Юлии случился страшный позыв на рвоту. Она быстро, насколько позволяло её положение, соскочила с дивана и, зажав рот рукой, побежала вперевалочку к унитазу, опершись по дороге о живот посторонившегося мужа. Успела. И там шумно изрыгнула остатки немногочисленной пищи. В желудке ничего уже не было, кроме горькой слюны, а она всё ещё корчилась и рычала над унитазом.

Потом открыла кран, набрала в рот холодной воды, подержала, согревая, и, побулькав немного, выплюнула.

Олег молча наблюдал за женой.

Юлия вышла из вагончика, в котором они жили на улицу, опустилась на большое круглое ошкуренное бревно, служившее им вместо лавочки.

Олег, следовавший за ней, присел рядышком.

— Это неправда, — тихо возразила Юлия.

Сердце её будто окаменело от обиды и жалости к себе.

— Что не правда? — не понял муж.

— То, что ты говорил про меня…

— Правда, чистая правда, — сказал он нормальным голосом, в котором пробивались тёплые нотки.

— Обвинения напрасные, совершенно необоснованные, — чуть не плача пробормотала Юлия. — Просто ты меня не любишь, — добавила она полувопросительно.

Муж молчал.

— Тогда нам незачем быть вместе, — обронила фразу, и сама испугалась.

Муж молчал.

— Рубикон перейдён, мосты сожжены. Я ухожу от тебя, — произнесла она мёртвыми губами почти шёпотом.

Он с любопытством посмотрел на неё. И с деланным равнодушием насмешливо сказал:

— Иди.

И она пошла. А он продолжал сидеть на брёвнышке, склонив голову. И смотрел ей вслед. Она чувствовала этот взгляд. Он прожигал её насквозь.

Она шла медленно. Всё ждала: вот сейчас окликнет, позовёт. Она мучительно вслушивалась в шумное биение сердца, которое стучало, почему-то в голове. И из-за этого не было слышно никаких других звуков.

Юлия дошла до дороги. Ей казалось, что Олег идёт следом за ней. И сейчас, вот сейчас окликнет её. Догонит, обнимет за плечи и скажет: «Любимая, ну хватит дурить. Я погорячился. Прости меня!»

Не оглядываясь, она медленно шла вперёд: мимо дома свекрови, через дорогу. И скоро двигалась уже вдоль балков — временного жилья строителей — в сторону железнодорожного вокзала.

Олег всё не проявлял себя никак.

И тогда она развернулась всем корпусом.

Ни-ко-го!!!

Юлия испытала настоящий шок. Она была уверена, что он идёт позади неё. Как он мог!!! Отпустить её в такое время. Одну. Беременную. С огромным животом, в котором живёт их ребёнок, которого они успели полюбить!

Юлия вспомнила, как муж нежно прикладывал голову к животу и слушал, как малыш пинается… Они всё гадали: кто же там: мальчик или девочка. Конечно, Олег мечтал о сыне.

Надвигались сумерки. Юлия зябко поёживалась. Лёгкое шёлковое платьице не спасало от вечерней прохлады. Юля обнимала живот и ласково шептала разбуянившемуся в животе человеку:

— Потерпи, малыш, всё будет хорошо. Всё у нас с тобой будет ха-ра-шо.

Что теперь делать?.. Куда идти?! Возвратиться она не могла. Раз он вот так отпустил её, значит, действительно, не любит. Всё кончено.

Мимо балков, мимо рощицы она брела, как в тумане. Когда пришла на вокзал, было уже темно. В плохоньком старом здании с трудом нашлось для неё место на лавочке. Было много народу. Духота давила.

Где-то на самом донышке души ещё теплилась надежда: а вдруг Олег ищет её?! И вот сейчас в проёме обшарпанной вокзальной двери появится он: высокий, стройный, красивый, растерянный. Придёт и заберёт её с малышом отсюда, из этого кошмара…

Но скоро все надежды растаяли, как утренний туман. Никто их не искал. Никому они были не нужны.

Туалета в здании вокзала не оказалось. И она, ёжась от холода, сходила по нужде с какой-то сердобольной женщиной, согласившейся проводить её.

Юлия просидела всю ночь на вокзале, не сомкнув глаз и дрожа от холода в летнем шёлковом платьице. С ней не было ни документов, ни сумочки — ничего.

И тут она поняла, что никогда не простит мужа. Не простит ему этого чудовищного предательства. Того, что он сделал с ней. Она твёрдо решила: жить с ним больше не будет! Заберёт необходимые вещи и уйдёт. Куда глаза глядят.

Едва забрезжил рассвет, Юлия побрела к вагончику — к их дому.

Нет, не было теперь их дома, был его дом, совершенно чужой. И Олег был теперь такой чужой и далёкий.

Юлия вошла тихо. И начала собирать сумку. Настроенная решительно, она была готова ответить на нападки мужа, который наверняка будет обвинять её и орать: где была?.. Почему ушла… шалава… и так далее. А она ему скажет, что отныне он не имеет на неё никаких прав.

Тарабанил во всю включённый телевизор. Олег мирно храпел на кровати. Она собирала вещи.

Вдруг он открыл глаза и увидел её.

«Сейчас я ему всё скажу!» — холодно подумала Юлия.

Он молча встал, подошёл, и… заключил её в тёплые объятия.

Стоял так и молчал.

— Отпусти, — сказала она ледяным голосом.

— Ук-ку, — промычал он, не расцепляя рук. — Я соскучился!

И стал целовать её горячо и нежно. Юлия отталкивала его, говорила, что всё кончено, что она уходит от него. Он не слушал, а вырваться из его огромных сильных, как у медведя, лап, она не могла.

— Никуда никогда я тебя не отпущу, слышишь, — сказал он, целуя всё горячей и нежнее.

Она равнодушно поддалась его ласкам, а сердце оставалось каменным.

— Не могу я без вас, — шептал Олег.

— Тогда почему же ты не искал меня… нас? — спросила она страдальческим голосом.

— В смысле?! — не понял он.

Отстранившись, он посмотрел ей прямо в лицо, словно впервые увидел.

— В прямом! Почему ты нас не догнал, не искал?.. Мы с малышом целую ночь провели на вокзале…

— Как на вокзале?! Не может этого быть!!! Я думал, ты пошла к моим родителям. Ты же туда направлялась?..

— Нет, мы были на вокзале… всю ночь…

Глаза Юлии, блестевшие, словно агаты, до краёв наполнились слезами. И вот они покатились по её лицу. А он стал целовать эти мокрые полоски.

— Прости меня, девочка моя. Я просто осёл… какой же я осёл… Я люблю тебя, — шептал он ей в самое ушко.

И в этот момент, как будто нарочно, телевизор голосом Юрия Антонова запел любимую их с мужем песню.

— Я прошу тебя сумей забыть

Все тревоги дня

Пусть они уйдут и, может быть,

Ты поймёшь меня…

«И зачем всё это было? — запоздало думала она, лёжа в объятиях мужа. — Все эти страдания… Было… Было и прошло, оставив зарубку на сердце. Скандалы, конечно, случались и раньше. Но никогда они ситуацию не доводили до полного абсурда, как на этот раз… И винить некого, кроме самой себя…»

И тут она заметила бабочку с той стороны окна. Бабочка часто-часто махала крылышками, словно хотела прорваться через стекло к ним в комнату. Но потом, видно, передумала. И упорхнула по своим важным делам.

Бабочка была очень красивая. И Юлию вдруг охватило такое ощущение, будто у неё в душе порхают бабочки.

— Прости меня, — сказал Олег, заглядывая в тёмно-синие, как омуты, глаза жены. — Я был не прав.

— Нет, это ты прости меня, — ответила Юлия тихо. — Это я была не права. Я могла бы потихоньку приготовить тебе что-нибудь на ужин…

— Нет, я виноват. Я набросился на тебя, как… ненормальный. Ну я же не зверь какой, я же понимаю, что тебе тяжело…

— Нет-нет, совсем не тяжело… ну иногда бывает так, что… но всё равно… Я постараюсь быть хорошей женой.

— Это я постараюсь быть тебе хорошим мужем. Чтобы ты была всегда счастливой и никогда не плакала. Он провёл тыльной стороной руки по лицу жены и поцеловал её.

— Я люблю тебя.

— И я. Люблю. Давай никогда не будем ссориться.

— Не будем переходить Рубикон и сжигать мосты?! Согласен.

А голос волшебный, мягкий, обволакивающий всё лился с телеэкрана:

— Гляжусь в тебя как в зеркало до головокружения,

И вижу в нём любовь мою, и думаю о ней.

Давай не видеть мелкого в зеркальном отражении,

Любовь бывает долгою, а жизнь ещё длинней…