Замкнутый круг. Второй мир. Мистика

Галина Булахова

Думаю, нет смысла рассказывать, о чём тут написано. Тогда и читать будет не интересно. Просто читайте и просто наслаждайтесь.

© Галина Булахова, 2016

ISBN 978-5-4483-6062-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Замкнутый круг

Глава первая

Петрович недавно устроился работать сторожем на стадионе. Пришел сюда сразу после того, как его добровольно — принудительно, отправили на пенсию.

Сейчас он сидел и ждал, когда закипит электрочайник. Чайник, наконец, закипел, и Петрович налил кипяток в стакан, насыпал туда шепотку заварки и теперь терпеливо наблюдал, как чаинки одна за другой опускались на дно стакана.

Осень в этом году, что-то рано началась. Когда он шел на дежурство, моросил мелкий дождь. Было прохладно, и чай сейчас был как нельзя кстати.

Петрович выглянул в окно посмотреть, идёт ли дождь или перестал. И увидел, как по беговой дорожке бежит мужчина одетый по-спортивному в майку и шорты, на груди, как на соревнованиях, у него виднелся №7.

Посторонним здесь сейчас находиться запрещалось. Петрович взглянул на часы: 10.05. Первая реакция была пойти и навести порядок, то есть отправить этого нарушителя отдыхать домой, или, если ему так очень хочется тут побегать, то пусть идёт и возьмёт разрешение у администрации. А пока суд да дело пусть бегает в другом месте. Но выходить на дождь не хотелось. Взгляд его упал на стакан с чаем. И он подумал: «Пока я там буду с ним разбираться, объясняться, возможно, ругаться, чай остынет». Петрович вытащил баночку с сахаром, и насыпал две ложечки, затем достал печенье и стал с удовольствием щвыркать чай. Он макал печенье в чай и это мягкое безобразие (как он про себя это называл) размоченное в чае, отправлял в рот. Печенье отламывалось, падало то в чай, он оттуда доставал его ложкой, то падало на стол… И вот, наконец, весь выпачканный, но довольный, он вытирал со стола, поглядывая через окно на спортсмена, который продолжал бегать по беговой дорожке.

— И охота ему, в такую погоду… да ещё совершенно раздетым? Молодёжь, ничего не боятся. Может, пойти сказать? А в принципе он же ничего не делает… Бегает себе и бегает.

Петрович включил радио. Играла музыка, затем передавали новости. Потом сказали время: 11.15 минут. Он поднялся со стула посмотреть бегает или уже его нет. Стадион был пуст.

— Набегался, ушел… хорошо, — бурчал себе под нос Петрович. — Да и дождь прекратился. Надо сходить посмотреть, что там да как. Интересно, где он прошел? Наверно, где-то есть лазейка.

Он обошел стадион, проверил все замки. Всё было закрыто. Петрович посмотрел на забор, почесал затылок и протянул:

— Да… Ну, если только у него крылья…

Петрович работал в день. Работа была нетяжёлая. Зарплата небольшая, но плюс пенсия и, в принципе, можно было жить. Сменщик Серёга где-то ещё работал и договорился с Петровичем, чтобы тот был всё время с утра. Петрович не возражал. С утра так с утра. Да и все равно он по привычке просыпался рано.

На следующий день Петрович, как всегда, проснулся, дождался, когда зазвенит будильник, поднялся, умылся, выпил чашечку кофе с бутербродом, оделся и пешком отправился до стадиона. Можно было, конечно, проехать на автобусе, но он больше предпочитал ходить пешком. Доходя до магазина, покупал там себе что-нибудь к чаю. Погода сегодня была великолепная, если бы не опавшая листва под ногами, то просто лето. Он даже снял куртку.

Смену ему сдавал Славик, одним словом:

— Всё спок.

И быстро исчезал. Петрович на него не сердился. Раз «спок», значит «спок». Да и что с пацана возьмёшь? У него своя жизнь, ему сейчас в институт бежать.

Петрович сел на скамеечку. Солнышко приятно согревало и расслабляло. Он закрыл глаза и долго так сидел. Уже почти сквозь дрёму, которая подкралась незаметно, он услышал, как кто-то бежит. Он открыл глаза и увидел, как мимо него по беговой дорожке пробежал тот же самый вчерашний №7. Петрович встал, автоматически посмотрел на время — 10.02.

— Вчера он тоже в это время появился. Вот ведь!.. А? Ведь где-то нашел лазейку. Но где?

Он стал терпеливо ждать, когда тот будет пробегать опять мимо него. Не бежать же за ним. Наконец, №7 стал приближаться. Петрович набрал воздуха в грудь и закричал:

— Здесь нельзя, здесь запрещено!

Но №7, абсолютно не обратив на него внимание, пробежал мимо.

— Сейчас ты опять сюда прибежишь. Куда ты денешься с этой дорожки? Я тебе скажу, я тебе покажу… — нетерпеливо, нервно переминаясь с ноги на ногу, бурчал он.

№7 опять приближался. Петрович вновь стал кричать:

— Вы слышите? Я к вам обращаюсь! Здесь нельзя… — последнее слово «находиться» так и повисло неуверенно в воздухе.

№7 опять пробежал мимо, абсолютно не реагируя на его возмущённые запреты.

Петрович как-то неуверенно отступил, говоря самому себе:

— Ну не драться же мне с ним. Наглый какой. Мог бы просто подойти, попросить. Что я не человек? Конечно, разрешил бы. Бегай, что мне жалко эту беговую дорожку, не сотрётся же она.

Он вернулся на свою скамейку и стал наблюдать за спортсменом. Тот бегал, не сбавляя темпа.

Петрович посмотрел на часы. Стрелки показывали 10. 14 минут.

— И чего я тут с ним сижу, набегается и уйдёт, пойду лучше телевизор посмотрю, должен сейчас начаться футбол.

Петрович последний раз взглянул на беговую дорожку и не увидел спортсмена.

— Набегался… Интересно, где он себе надыбал лазейку? Ведь где-то он заходит и выходит. Вчера также в это примерно время закончил бегать. Надо завтра попробовать проследить, откуда он заходит.

Глава вторая

На следующее дежурство Петрович пришел и стал всё везде просматривать: окна, двери, прошел вдоль всего забора. Всё было в порядке. Он ехидненько улыбнулся, говоря:

— Посмотрим, как ты зайдёшь.

Он взглянул на часы, стрелки показывали 09.55. Петрович напряжённо смотрел, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. И тут он не поверил своим глазам. Только что он смотрел влево и, повернув голову вправо, увидел, как слева уже бежал этот спортсмен.

— Ну что ты будешь делать? А вот начальство приедет, а он тут у меня бегает? Нужно, наверно, позвонить Валерию Львовичу.

Он набрал нужный номер и услышал:

— Да, я слушаю.

— Это Петрович, сторож.

— Что-то случилось?

— Понимаете, тут спортсмен бегает.

— Какой спортсмен?

— У него на майке №7.

— А зачем вы его впустили?

— Я его не впускал. Понимаете, всё везде закрыто, а он как-то ведь заходит. Я вот решил спросить, может, вы кому-то разрешали?

— Нет, я никому не разрешал. Выгоните его со стадиона, и всё.

— Да я пробовал. Такое впечатление, что он меня не слышит. Ну не драться же мне с ним.

— Вы там для чего находитесь? Вот и занимайтесь своим делом. Вам за это деньги платят.

В трубке послышались гудки. Петрович посмотрел в окно, №7 продолжал бегать. Он вышел и пошел прямо на беговую дорожку, встал в том месте, где должен был пробежать спортсмен. При приближении он для убедительности даже расставил руки и закричал:

— А ну стой! Стой, я тебе говорю! У меня от тебя…

Последние слова застряли у него где-то глубоко. Спортсмен как бежал, так и пробежал сквозь него. Петрович сошел с дорожки, сел на скамейку и теперь пытался прийти в себя. Он просто сидел и смотрел на спортсмена, который продолжал бежать. После того как №7 незаметно исчез с беговой дорожки, Петрович достал мобильник и позвонил Кузьмичу. Тот работал здесь сторожем очень давно, а до этого работал на этом же стадионе осветителем.

— Привет, Кузьмич. Это Петрович.

— Ну, вижу, что Петрович. Что там у тебя?

— Я понимаю, что это не телефонный разговор, но мне надо было кому-нибудь позвонить.

— Да говори уже, что случилось?

— Понимаешь… Как бы это выразиться…

— Ну, уж как-нибудь выразись.

— Короче, тут по стадиону с 10.00 до 11.15, по-моему, бегает привидение, одетое как спортсмен. А на майке у него №7.

— Петрович, ты сколько выпил?

В трубке послышался смех.

— Я не пью, ты же знаешь, — попробовал возразить Петрович.

Послышались короткие гудки.

Он сидел и досадливо смотрел на телефон.

— Зря я ему позвонил, и рассказал об этом спортсмене, тоже зря. Теперь, чего доброго, подумают, что я действительно пью. Уволят. Как я на одну пенсию буду жить? Вот дёрнуло же меня позвонить.

Глава третья

Пока Петрович ахал да охал, его телефон зазвонил:

— Это Кузьмич.

— Ну, я слушаю.

— Какой ты говоришь у него номер?

— №7, я же тебе говорил. Может, тебе и смешно, но мне не до смеха тут было. Он, просто сквозь меня пробежал.

— А время, какое?

— С 10. 00 до 11. 15 тут бегает.

— Я завтра к десяти подойду. Не возражаешь? Я позвоню.

В телефоне послышались короткие гудки.

На следующее утро Петрович, придя на работу, наконец, дождался, когда зазвонит мобильник.

— Это Кузьмич. Я уже тут, иди, открывай.

Петрович открыл и тот со словами: «Я не опоздал?» — зашел.

— Нет, не опоздал. Он в десять начинает тут бегать.

— Сколько там уже?

— 9. 45. Пошли пока посидим на скамейке.

— Ну, пошли.

— Давай рассказывай, — спросил Кузьмич, усаживаясь на скамейку.

— Да чего говорить-то, сейчас сам всё увидишь. А то сразу, «сколько выпил?» У меня было два инфаркта, мне вообще пить нельзя.

— Да ладно, успокойся. А ты как бы у меня спросил, если бы я тебе такое сказал?

— Вон он! — закричал Петрович. — Видишь?

— Вижу, вижу.

Они оба встали со скамейки и медленно подошли к беговой дорожке.

— Ну, что скажешь?

— Да подожди ты. Пусть ближе подбежит.

— Он в прошлый раз просто сквозь меня пробежал.

— Да подожди ты. Помолчи.

Петрович обиженно покосился на Кузьмича, тот всматривался в приближающегося спортсмена. Вдруг он вздрогнул и побледнел.

И, когда №7 пробежал мимо, Кузьмич повернулся, пошел и сел на скамейку. Петрович сел рядом

— Ты знаешь, кто это тут бегает?

— Ну, нет, конечно, не знаю. Я тебя за этим сюда и пригласил.

— Понимаешь, это Борзов.

Кузьмич замолчал и как-то растерянно смотрел на бегающего спортсмена.

— Ну, Борзов, и что?

— Он умер.

— Как умер?

— Он не просто умер. Он умер во время соревнования. Ты что, не слышал?

— Я же тут недавно работаю.

— А… ну да.

— До финиша ему оставалось чуть-чуть, а он упал и тут же, на дорожке, умер. А мог бы быть первым. Медики говорят, инфаркт.

— Ну, а чего он тут бегает тогда, если умер?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— Добежать ему нужно.

— Куда добежать?

— До финиша… До финиша ему надо добежать.

— Ну, и?

— Что «и»?

— И долго он так будет бегать?

— Думаю, пока не добежит.

— Он же покойник.

— Покойник лежит там, где ему положено лежать. Лежит себе и отдыхает, а вот душа не успокоенная. Ей нужен, как я понимаю, финиш. Понятно теперь тебе.

— Понятно.

— Кроме тебя его кто-нибудь видел?

— Нет, не видел. Правда, я звонил Валерию Львовичу. Но он не понял, что да как. Сказал, чтобы я его выгнал, и всё.

— Хорошо.

— Что хорошего-то? Что будем делать?

— Я не знаю, что делать. Надо думать.

Они сидели, молчали, наблюдая, как №7 бегает. Как только он исчез, Кузьмич сказал:

— Тут нужен какой-то специалист.

— Какой специалист?

— Ну не знаю, что-то типа экстрасенса, мага, а может, и священник. Ты кого-нибудь из них знаешь?

Глава четвёртая

— Нет, не знаю. А нет, подожди… знаю, это отец Фёдор. Его церковь как раз около моего дома находится. Он мою внучку крестил. Я с ним разговаривал как-то. Такое впечатление, что он на все вопросы знает ответ.

— Ты до четырёх на работе? Значит, давай так: я тебя буду ждать в 16. 30 около твоего дома. Говори адрес.

— Тверская, дом 26, квартира…

— Квартира мне твоя не нужна пока. Всё, я пошел. Не забудь, я тебя жду в 16.30. Если что — звони.

Они встретились в условленное время. До церкви шли молча. Перед тем как зайти, Кузьмич почему-то шепотом сказал:

— Я сам буду говорить. Хорошо?

Петрович кивнул головой. Они разыскали отца Фёдора, и Кузьмич начал с того, что дело у них необычное. Почему-то отец Фёдор не удивился, выслушав внимательно то, о чём рассказал Кузьмич. Затем, немного помолчав, он начал:

— Давайте, я вам для начала объясню, что это такое. Считается, что привидение — это и есть неупокоенные души, которые не могут вырваться из нашего мира. И причины смерти не важны при этом, важно предсмертное переживание, какой оно было силы, и о чём он думал в тот момент.

— Понятно о чем он думал в тот момент. Только вот в чём вопрос: как долго он будет так бегать?

— У каждого есть свой срок. Они обречены, скитаться по земле до тех пор, пока не придёт их время.

— Значит, он побегает там немного и уйдёт?

— Это может быть несколько дней, месяцев, лет, а может и несколько столетий.

— И что теперь делать? Неужели он так долго может оставаться неупокоенным — ведь ему тут, должно быть, плохо.

— В любом случае, то, что дух находится возле живых — это нехорошо.

— Понятное дело.

— Так вот, чтобы отправить неупокоённый дух по назначению, надо затратить энергию.

— Мы поэтому к вам и пришли.

— Хочу вам сказать одно: обычные церковные ритуалы не справляются с духами с сильной энергетикой. Тут нужны специалисты.

— Здрасте, приехали. А мы где сейчас, не у специалиста?

— А вы в храме Божьем.

Отец Фёдор при этом несколько раз перекрестился.

— Ладно, Петрович, пошли, — сказал Кузьмич. И тяжело вздыхая, добавил: — И куда теперь нам?

Когда они уже выходили за ворота, их окликнул мальчик лет десяти:

— Дяденьки, подождите. Вам тут отец Фёдор записку передал. Вот возьмите. Только, пожалуйста, — сказал мальчик почти шепотом, — отец Федор попросил об этом ни кому не говорить. И к тому, к кому вы поедите, не говорите, кто вас направил.

В записке было написано: «Село Егоровка, Поликарп Данилович».

Кузьмич тихо сказал:

— Село Егоровка, село Егоровка. Что-то знакомое. Ты не знаешь, где это село?

— По-моему, это на выезде из города в сторону заповедника.

— И как долго туда ехать?

— Думаю, часа два.

— Ладно, давай пока по домам. Надо с мыслями собраться, подумать.

Глава пятая

Проснулся Петрович от сильного холода. Он сел, хотел было встать и закрыть форточку, как увидел на кресле сидящего того самого спортсмена с №7. Рот его открывался и закрывался, создавалось впечатление, что он что-то говорит.

Петрович потянулся к телефону, набрал номер Кузьмича.

— Да. Ты чего не спишь?

— Он у меня тут дома сидит.

— Что? Говори громче.

— Я не могу громче говорить. Алло, ты слышишь меня?

— Да, слышу.

— Он у меня в кресле сидит.

— Кто?

— Кто-кто, спортсмен этот сидит у меня в кресле. И, по-моему, что-то говорит.

— Что говорит?

— Ну, это как в немом кино: рот раскрывает, а звука нет.

В это время кресло приподнялось, с силой ударилось об пол, и спортсмен исчез. У Петровича от неожиданности выпал из рук телефон, и он сидел сейчас в каком-то оцепенении. Вывел его из этого состояния звонок. Он поднял телефон и ответил:

— Да.

— Что там у тебя случилось?

— Да исчез этот спортсмен.

— А что там за грохот был? Мне слышно было даже в телефоне.

— Он кресло приподнял и грохнул его об пол.

— Об пол?

— Да.

— Плохо это.

— Почему плохо?

— Он тебе что-то говорил, говорил, а ты ничего не понял. Вот он и психанул.

— Ничего себе психанул.

— Скажи спасибо, что он в тебя этим креслом не запустил.

— Спасибо… утешил. Мне нервничать никак нельзя… у меня же два инфаркта было. Ну как мне теперь уснуть?

— Выпей что-нибудь успокоительное и спи. Завтра я тебя меняю, расскажешь, что там да как. Всё, спокойной ночи.

Выпив успокоительных капель, Петрович долго не мог заснуть. Ему всё казалось, что этот спортсмен опят сидит в кресле или ходит по квартире. Заснул он только под утро. Будильник прозвенел, и Петрович с трудом поднялся. Долго стоял под душем, пытаясь привести свой организм в норму.

Глава шестая

Придя к восьми на работу, где-то через часа полтора он услышал женский крик. Крик доносился из раздевалки для спортсменов. Петрович поспешил туда. В дверь изнутри колотила и кричала женщина.

У Петровича были ключи от всех дверей. Он открыл дверь и увидел перепуганную плачущую уборщицу.

— Что случилось с вами, Вероника Сергеевна?

— Я зашла тут убрать. И вдруг всё стало падать. Я хотела выбежать отсюда, но передо мной дверь закрылась, и открыть её я не могла.

— Вероника Сергеевна, а вы никого не видели?

— Вроде нет. Я очень испугалась.

— Вы тут давно работаете?

— Года два.

— Думаю, вы должны помнить спортсмена Борзова.

— Борзова?

— Ну да, Борзова.

— Так он умер, прямо во время соревнования.

— А вы его хорошо знали?

— Ну как хорошо… Так же, как и других. Петю я больше жалела.

— Почему?

— Он детдомовский.

— Значит, родственников у него нет?

— Ну, про родителей я ничего точно не могу сказать. Вроде бы они погибли в автокатастрофе. А вот про сестру он говорил.

— Про сестру? У него что, есть сестра?

— Точно я сказать ничего не могу, а вот слышала, что он её разыскивает, то есть разыскивал.

— Как это разыскивал?

— Ну, их в детстве разъединили. Она младше была Пети, её усыновили, то есть удочерили и увезли куда-то. Вот Петя и искал? куда увезли.

Петрович посмотрел на часы: 10. 01.

— Если вы не очень заняты, пойдёмте со мной.

Они вышли на стадион. Там по беговой дорожке уже бегал спортсмен.

— Вероника Сергеевна, вон там, посмотрите внимательно, кто это бегает?

— Да спортсмен какой-то.

— Сейчас ближе подбежит, смотрите внимательно.

— Ой, ёй… да ведь это же Петя.

— Борзов?

— Ну да.

Женщина стояла, и вид у неё был очень растерянный. Затем она подняла глаза на Петровича и тихо сказала:

— Я видела, как он умер, и на похоронах я была.

— Это не он бегает…

— А кто? Я же вижу собственными глазами: это Петя.

— Это Петина душа тут бегает.

— Душа-а… Какой ужас! И что теперь делать-то?

— А где его похоронили?

— Так за городом, на Покровском кладбище.

— Мы тут с Кузьмичом, знаете его?

— Ну как же не знать.

— Так вот мы с ним хотим помочь ему, — он кивнул в сторону бегающего спортсмена. — Нам посоветовали найти специалиста, типа мага или экстрасенса. У вас случайно таких знакомых нет?

— А может, надо в церковь сходить, пусть придёт батюшка, осветит тут всё.

— Были мы в церкви, батюшка сказал, что их церковные ритуалы не справляются с такими духами.

— У меня есть одна знакомая ведунья. Надо будет к ней съездить.

— А может, легче позвонить?

— Нет, не получится: она не отвечает на звонки.

— А далеко она живёт?

— Да на конце города, в Прилуках. Я вот сейчас помою тут всё и съезжу. Пойдём, Петрович, поможешь в раздевалке поставить шкафчики на место.

— Да не вопрос, конечно, пойдёмте.

Когда они расставили все шкафы по местам, Петрович сказал:

— Вероника Сергеевна, а вы, когда съездите туда к этой ведунье, могли бы приехать сюда вечером к четырём. Как раз Кузьмич придёт меня менять?

— Хорошо, если успею только к четырём.

— Если вы действительно приедете, то я подожду здесь. Вы вот запишите мой номер телефона, если что, позвоните.

— Хорошо, позвоню.

Петрович пошел к себе в сторожку. Голова вдруг резко разболелась. Он прилёг на диванчик и тут же сразу заснул. Сказалась-таки бессонная ночь.

Где-то через час, его разбудила Вероника Сергеевна:

— Петрович, проснись, Петрович…

— Да… Что?

— Я уже ухожу. Откройте мне.

— Вы только не забудьте, мы вас с Кузьмичом ждём сегодня вечером, сказал, он открывая двери.

— Я позвоню, если что.

Петрович вернулся к себе в сторожку, лёг на диван и опять заснул.

Глава седьмая

Приехав в Прилуки, Вероника Сергеевна направилась к знакомому дому. Она очень долго звонила в звонок, который был приделан около калитки. Прислушивалась, работает ли звонок. И, подумав, что, возможно, звонок не работает, стала кричать:

— Евдокия-я!.. Евдоки-ия!.. Это я, Вера!.. Ты дома?..

Она постояла ещё какое-то время около калитки, а затем, прищурив хитренько глаза, сделала вид, что уходит, и демонстративно, чтобы это было видно из окна, положила в почтовый ящик сложенную бумагу, а сама спряталась за куст сирени. За этим кустом Вероника Сергеевна простояла недолго. Дверь отворилась, и на пороге появилась Евдокия. Постояв какое-то время, она направилась к калитке, по-видимому, за запиской. Как только она подошла к калитке, Вероника Сергеевна тут и вышла со словами:

— Ой, а я уже хотела уходить. Здравствуй, Евдокия, разговор у меня есть к тебе. Дело очень серьёзное. К тебе можно?

Конец ознакомительного фрагмента.