Незваный гость

Галина Беляева

Рассказ ведется от первого лица. Главная героиня – еще старшеклассница. События ее жизни однообразны и предсказуемы. Но есть одно то, что делает ее особенной – сомнамбулизм.А с некоторых пор ее сны приобретают яркость, наполняя смыслом жизнь. И уже не хочется возвращаться в реальность.

VII глава

Когда, после уроков, я отдала подруге книгу, та с сомнением на меня посмотрела, а потом, словно увидев что-то на моем лице, воскликнула, — понравилось, да?

Я кивнула.

— Здорово! Мне тоже. Я и не надеялась, что ты прочтешь. Как тебе?

— Не знаю, — она застигла меня врасплох. — Он достиг просветления под конец жизни и понял в чем ее смысл конкретно для себя.

— Ты думаешь? А я вот не пойму… Как он мог? — ее глаза лихорадочно загорелись. — Нет, я не понимаю, как так можно… спустя столь длительное время праведного воздержания, вот так, просто, поддаться зову похоти к какой-то придурковатой купчихи? Взять и предать веру… предать людей, которые боготворили тебя… Для них он был святым. А он…

— Он был всего лишь человеком, — вставила я в поток ее возмущений.

— Человеком? Он стал достоянием общества, его святыней. Нельзя так разочаровывать люд, которому и без того не хватает в жизни света и добра.

— Но ведь этот поступок помог ему познать истину. Он пересмотрел ценности… жить для людей не высшее благо…

— Что? — когда Соня начинала возмущаться, остановить ее было сложно. — Да, он не был искренен с ними, но раз уж одел маску праведника, взвалил на себя эту ношу, то нужно ее тащить.

Всю дорогу до дома, а сегодня я шла к ней готовить вместе отчет, она махала руками, выявляя недовольство. Я натянуто улыбалась, а сама думала над тем, что важно на самом деле для меня. Ради чего, смогла бы растоптать светлое настоящее и шагнуть в неизвестное темное будущее.

А жизнь человека, которую так рьяно сейчас обсуждала моя подруга, мне казалась жизнью двух людей: амбициозного князя Касатского, стремящегося ко всеобщему восхищению собственной персоной, а в продолжении — отца Сергия, и простолюдина, нищего, стремление которого — единение с богом. Так кто же из них лучше: лицемерный праведник, или благонамеренный оборванец? И вроде как, ответ на поверхности: тот, кто без маски, но если послушать туже Соню, которая выступает за интересы общественности, то предпочтительнее тот, кто умеет преподнести себя в лучшем свете, и все равно, сколько на нем масок.

Жизнь опального князя, заставила меня задуматься о собственной. На самом деле, мне было все равно, кем был герой Толстого, я думала о масках, которые ношу сама, к которым так привыкла, что они стали частью меня.

Весь отчет сделала Соня. Она видела, что я не в настроении даже разговаривать, не говоря о том, чтобы развивать беседы на научные темы. Она, конечное, с подозрением на меня посматривала, но ничего не говорила. А я, молча переписывала на чистовик то, что она успела набросать на отдельных листках и думала только о предстоящей ночи. Я ждала его, словно это было свидание.

Он не разочаровал меня, снова придя в мой сон.

Виктор снова сидел на подоконнике, задумчиво глядя в окно. Я некоторое время просто смотрела на него, не выдавая своего присутствия в его реальности. Но вдруг, не поворачиваясь, он улыбнулся, я увидела это в отражении стекла, и поняла, что он в курсе.

— Привет. Ты пришел… — произнесла я, и нехотя созналась, — я боялась, что ты не придешь.

— Правда? — усомнился он. — Я-то думал, что пугаю тебя своим присутствием.

— Уже, нет.

— Что изменилось?

— Да, собственно, ничего. Мое к этому отношение, наверное.

— Если ты думаешь, что я буду тебе книжки вслух читать и помогать с уроками, то напрасно, — съязвил он.

— Уроки? Смеешься? Каникулы на носу, остались только экзамены.

Он помолчал минуту, а затем спросил, — хочешь полетать?

— Чего? — я не сразу поняла.

— Я же говорил, что в иных мирах, можно все. Например, во сне…

— А я думала, что сны нельзя контролировать.

— Я буду контролировать твой сон, — вызвался он, — если ты не против.

Он снова звал меня в неизвестное, но на сей раз я не думала об этом, как о попытке причинить мне вред, потому, встала с постели и подойдя к нему, вложила руку в протянутую им ладонь. Его руки были прохладны, а в остальном, на ощупь, как у обычного человека, это несколько удивило и даже обрадовало.

— А вдруг, я уведу тебя туда, откуда нет возврата? Вдруг, я — негодяй, которому так скучно одному, а ты так прелестна, что я решил взять в плен твою душу? Что если, я не захочу тебя возвращать?

— Пытаешься меня отговорить? — я улыбнулась.

Слова: «ты так прелестна», стали мне так приятны, что я сама удивилась этому. Скажи их тот же Макс, я наверное бы рассмеялась, а от Виктора их приняла с радостью в сердце.

— Еще не поздно отказаться, — предупредил он, так глядя на меня, что я начала сомневаться.

Еще недавно, я сама себя настраивала на противостояние злу, в его лице. Как же случилось такое, что, не страшась опасности, теперь, сама подала ему руку?

— Я верю тебе, — прошептала я.

Солодов улыбнулся.

— Мы ненадолго, — заверил он и толкнул окно, которое распахнулось, как сказочные створки, даже не скрипнув при этом.

Он шагнул на подоконник, и я последовала его примеру.

— Ничего, что я одета не для выхода? — спросила я, всерьез не думая над этим.

Он окинул взглядом мою серую пижаму в Микки-Маусах, — то, что надо. Ну, если хочешь, можешь одеть завтра на ночь легкую комбинацию, порадуем соседа.

— Какого соседа?

— Да того, что смотрит в бинокль в твои окна по вечерам, — и он кивнул в сторону соседского дома, в котором жила средних лет пара, у которых не было детей: через чур болтливая тучная женщина и ее замкнутый муж, умеющий только на вопросы отвечать. Они жили здесь пятый год, но я не замечала слежки за своим окном.

— Ты уверен? — я усомнилась.

— Я видел его уже не раз.

— Не раз? А часто здесь бываешь?

Он не ответил

— А он тебя не видел? — это меня испугало куда больше.

— Нет. Меня видишь только ты. — И заметив вопрос на моем лице, добавил, — потом расскажу. Полетели?

Он легонько обнял меня, обеспечив поддержку.

— А на счет соседа не беспокойся, я с ним разберусь, — пообещал он.

— Будешь в Каспера с ним играть? — я вспомнила доброе Диснеевское приведение.

— Кого?

Похоже, с Каспером он был не знаком.

— Я хотела сказать в Карлсона… который живет на крыше и пугает жуликов.

— Ах, — он легко улыбнулся, — что-то вроде этого. Так ты летишь со мной?

— Ну-у, не знаю, — я хотела пошутить, но вдруг заметила, что уже лечу, а точнее — вишу в воздухе, в метрах пятидесяти от земли.

У меня аж дар речи пропал. Виктор смотрел на меня, сжав губы и лукаво улыбаясь при этом. Как он поднялся сюда со мной, я даже не почувствовала. Удивило и то, что руки его, аккуратно придерживающие меня не стали держать меня крепче, словно я сама парила, а он лишь контролировал, чтобы я не сбилась с курса. Тем не менее, я предпочла прильнуть к нему, изобразив испуг. Он принял меня в объятья, и похоже, ему это понравилось. Мы легонько вращались, словно стоя на специальной, движущейся по принципу ленивого волчка, платформе. Положив голову ему на плечо, я смотрела на спящий городок. Мне это напомнило тот сон, с которого и началось знакомство с Солодовым. Тогда я тоже летала во сне.

Я проснулась уставшей, но такой счастливой, словно сегодня было Рождество, и я ожидала дорогих подарков. Сон не шел из головы. Он порождал во мне странные желания. Мне хотелось смеяться, радостно прыгать на кровати, словно ребенок, и плакать одновременно. Впервые я испытала во сне желание не просыпаться.

— Здравствуйте, Нина Михайловна. Мы договаривались с Ритой погулять сегодня, — услышала я голос Шолохова и с нежеланием созналась себе, что и впрямь договаривались.

Я взглянула на часы: 11.00.

— Вот ужас!

— Она еще спит. Тебе стоит прийти попозже, а еще лучше — сначала позвонить, — услышала я малоприветливый голос мамы и решила подниматься, пока та окончательно не испортила парню настроение.

— Проходи, Макс-сим, — вдруг отозвался папа. — Она сейчас встанет. Иди в зал, подожди.

Я улыбнулась.

Не дожидаясь призывного крика, я высунувшись в дверь, обозначила свое бодрствование. Папа увидел меня и пошел оповещать остальных.