Я буду любить тебя всегда

Галина Башкова

«Я буду любить тебя всегда» – эта фраза всего лишь дважды прозвучит в этой книге и адресована будет девушке-инвалиду. В книге описана трагическая любовь двух поколений женщин одной династии, и только в третьем поколении девушка-инвалид прервет эту цепочку несчастливой любви женщин их семьи. Именно ее, несмотря на неспособность ходить, полюбят всем сердцем и всей душой.Образы в книге собирательные, которые автор объединил в одной трагической истории. Соответственно, все совпадения случайны.

Начало

Весна 1964 года. Деревня Горловка, а точнее, ее окраина, где расположился маленький, старенький, но очень аккуратный и ухоженный домик. Надя сидела на лавочке возле забора своего дома и играла со своей кошкой Зинкой. Странная кличка для кошки, но получила она эту кличку благодаря соседке тете Зине, которая спасла ее из сливной ямы с отходами. Девушка сидела, покачивая ногой, а кошка прыгала, приняв эти движения за ритуал игры. Так, играя со своей кошкой, Надя услышала звук мотора мотоцикла, и этот звук приближался. Вся деревня знала владельца этого транспорта, и Надя не была исключением. Она с волнением прислушивалась к этому звуку, ожидая увидеть появление нарушителя тишины. Сергей промчался на своем мотоцикле, лишь бросив мимолетный взгляд на девушку. Девичье сердце затрепетало, увидев привлекательного юношу, да еще и на «Яве» — красивом ярко-вишневом мотоцикле, что было редкостью в деревне. Здесь в основном ездили на «Восходах», ИЖах, чаще на мопедах, а уж легковые автомобили тем более были большой редкостью. Сам председатель колхоза «Рассвет» Иван Петрович Терентьев разъезжал на газике с личным водителем.

Кошка, устав от игры, удобно устроилась у Нади на коленях и нежно мурлыкала при каждом прикосновении девушки. Спустя какое-то время Надежда вновь услышала звук мотора — это возвращался Сергей. Притормозив возле симпатичной девушки, он заглушил мотор.

— Тебя ведь Надькой зовут? — спросил он без всякого стеснения.

Надя оторопела. Она и подумать не могла, что такой парень, как Сергей, заговорит с ней. Как-никак он старше ее, к тому же был красив, и почти каждая девчонка в деревне сходила по нему с ума.

— Ты немая? — обратился Сергей, когда девушка ему не ответила.

— Нет.

— А почему тогда не отвечаешь?

Надя, набравшись смелости, выпалила:

— Ну да, Надя. А тебе-то что?

— Да так, ничего. Может, я познакомиться с тобой хочу, — съехидничал юноша.

После этих слов Надя окончательно смутилась: щеки ее зарделись румянцем и напрочь пропал дар речи. Сергей, заметив все эти изменения в девушке, сам себе отметил, что она у него на крючке. Он убедился, что нравится ей, и решил в дальнейшем этим фактом воспользоваться.

— Ладно, мы еще свидимся. Я запомнил тебя, Надюха, — сказал он и рванул на своем мотоцикле, оставив за собой только клубы дыма.

«Какая же я дура», — раскритиковав себя, девушка бросилась в дом. Пробежав мимо матери, стоявшей в дверях, она упала на свою кровать и дала волю слезам.

— Надя, доченька, что случилось? — недоумевала мать. Не отвечая на вопрос, девушка продолжала плакать. — Тебя кто-то обидел?

— Нет.

— Тогда объясни мне, в чем дело. Может, я смогу тебе помочь? — мать стояла в растерянности, так как совсем недавно ее дочь спокойно сидела на лавочке, а сейчас обливалась слезами. Кто мог обидеть ее за такое короткое время?

— Он мне нравится. Очень нравится, — глотая слезы и заикаясь, сказала Надя.

— Кто? Кто тебе нравится? Я что-то совсем тебя не пойму, — мать на самом деле не понимала, о ком шла речь.

— Сергей. Он только что разговаривал со мной, а я как дура сидела и молчала, только опозорилась перед ним.

— Да ты с ума сошла. Он же старше тебя, а ты еще совсем ребенок. К тому же он уже был судим. Надя, он непутевый парень, толку от него не будет, — мать была в ужасе от такого признания дочери.

— Ну и что, что был судим. Мне он нравится! Он всем нравится, а сегодня он заговорил именно со мной. Понимаешь, мама, со мной.

С Надей в данный момент бесполезно было о чем-либо говорить, но женщина осознавала, что девочку надо защитить от этого парня и сделать это любыми способами. И не дай бог, если она влюбится в него серьезно. Женщина знала, что если ее дочь что-то вобьет себе в голову, то это навсегда, потом будет сложно что-либо исправлять. Мать очень любила свою Наденьку — это был ее единственный ребенок, и она не могла позволить, чтобы ее кровинушка досталась такому парню, как Сергей.

А Надя продолжала горевать. Это были глупые, наивные слезы, но сейчас они причиняли боль и страдания девочке. Она понимала, что надо было вести себя с Сергеем посмелее, а не как маленький ребенок, который растерялся, увидев что-то странное и удивительное. Мать, сидя рядом с дочерью, продолжала ее успокаивать:

— Ну-ну. Не плачь, дорогая. Если плакать по всяким пустякам, так никаких слез не хватит. Сергей на самом деле не очень хороший парень, поверь моему слову.

— Мама, можно я сама буду решать, хороший он или нет? — повернув голову и подняв на мать заплаканные глаза, огрызнулась Надя.

— Можно. Но, пожалуйста, прислушивайся хоть иногда к моим советам, — мать вышла из комнаты, оставив дочь одну со своими переживаниями. Перерыв на обед заканчивался, и ей необходимо было возвращаться на работу.

Надежда, оставшись наедине со своими мыслями, всерьез задумалась о том, как бы ей вновь увидеться с Сергеем, тогда она уж точно не будет вести себя как глупая девчонка. Так в ожидании того, кто ей нравился, проходили дни. Девушка выбегала из дома каждый раз, когда слышала звук любого транспорта, в надежде увидеть Сергея. Но только через неделю произошла их вторая встреча. Но не только Надя мечтала вновь увидеться с парнем, в свою очередь и Сергей планировал встречу с понравившейся ему девушкой. Но в отличие от нее, планы юноши были совсем не романтичные.

Нагрев воды и взяв подойник, Мария Петровна собралась доить свою кормилицу. Женщина давно уже привыкла к деревенской жизни и не гнушалась никакой сельской работы, но ее грамотная речь и гордая осанка выдавали в ней уроженку большого города. Она уже выходила из дома, когда услышала знакомый всей деревне звук. К дому подъезжал Сергей. Парень он был привлекательный: черные, слегка вьющиеся волосы, аккуратные черные усики, глаза темно-карие, как у цыгана, что придавало его внешности загадочный и таинственный вид. «Какой он все же видный парень, — подумала женщина, рассматривая незваного гостя. — Как же уберечь дочку от такого красавца?» А вслух спросила:

— Что тебе нужно? Зачем приехал?

— Надька дома? — не поздоровавшись с хозяйкой, спросил Сергей.

— Ее нет. И вообще, Сергей, оставь Надю в покое. Ты парень ушлый, а она девушка наивная и доверчивая. Найди для своих развлечений другую, равную по возрасту, Надя еще совсем ребенок, — слова матери не были столь угрожающими, как ей хотелось бы изобразить. Они больше напоминали просьбу, чем предупреждение.

— А может, мне нравится именно она. Как она решит, так и будет, — грубо ответил он.

— Что она может решать? Ей школу надо закончить. Ну оставь ты ее ради бога, — Мария Петровна совсем растеряла свою первоначальную храбрость и уже чуть ли не со слезами просила Сергея.

— Не могу, теть Маш. Не могу, — ответил он и умчался на своем мотоцикле, оставив после себя только неприятный запах бензина.

«Ну что за паршивый парень», — подумала она и направилась в сарай, где стоял приторный кисло-сладкий запах животного пота и навоза. Буренка перетаптывалась на месте и зазывно мычала в ожидании своей хозяйки. Женщина подошла к своей корове и, похлопывая и поглаживая ее по бокам, произнесла: «Ну как мне уберечь мою Наденьку? Как?» Корова в ответ лишь повернула голову к хозяйке и замычала.

— Согласна, — Мария Петровна вздохнула, но, что она имела в виду, было известно только ей одной. Она обмыла коровье вымя теплой водой, затем аккуратно и заботливо вытерла все насухо, сделала легкий массаж и принялась за дойку. Звук струй молока об оцинкованный подойник начал успокаивать женщину, как вдруг в сарай влетела Надежда.

— Мама, это Сергей приезжал? — дочь была растрепана и тяжело дышала. — Что он сказал? Что ты ему сказала? — она не давала матери даже рта открыть.

— Надя, угомонись. Ты почему в таком виде?

— Я бежала. Я услышала звук мотоцикла, когда возвращалась с поля, — Надя задыхалась, она никак не могла перевести дух.

— Да, это приезжал он, — продолжая доить корову, сказала мать, — и я его прогнала со двора.

— Что? — дочь вытаращила на мать глаза. — Мама, зачем ты это сделала? Я же тебе говорила, что он мне нравится.

— А я тебе сказала, что не бывать этому, — и мать в порыве гнева вскочила со скамеечки, на которой сидела, и, случайно задев ногой подойник с молоком, перевернула его. Пролитое молоко белым пятном растекалось по подстилке и под ноги буренки. — Вот видишь, что ты наделала? — мать совсем не владела собой. Но Надя уже не слышала ее, она выбежала из сарая, и женщине ничего не оставалось, как стоять в полном отчаянии и растерянности. Стой, не стой, а дойку надо было закончить — корове не до семейных раздоров. Она вновь села на скамеечку, подставила подойник и продолжила доить корову. Но мысли о дочери не давали ей покоя: «Надо с ней как-то поговорить. Но какие слова ей сказать, чтобы она поняла?»

Когда Мария Петровна вернулась в дом, Нади там не оказалось. «Куда она могла подеваться?» — раздумывала мать. В это самое время в очередной раз донесся звук мотора. Мать выбежала на крыльцо и увидела, как ее дочь, обхватив парня за талию, умчалась вместе с ним. «Этот паршивец все же поджидал ее», — только и сказала она. Женщина тут же присела на крыльцо и, стянув косынку с головы, стала вытирать слезы, которые сами по себе наворачивались на глаза. Она сердцем чувствовала, что эта связь, эти отношения ничем хорошим не закончатся. А Надя, прижавшись к Сергею, мчалась вместе с ним за пределы деревни, туда, где им никто не будет мешать. Она наслаждалась этой близостью, этим прикосновением к его телу. От парня пахло табаком, бензином и мужским потом, но девушке эти запахи были приятны, они как-никак исходили от того, кто ей нравился. И сейчас ей было все равно, что о нем говорили в деревне и что о нем думала ее мать.

— Ты что там притихла? — вполоборота спросил Сергей.

— Да так! Ничего, — ответила Надежда, не ослабляя своих объятий.

— Нравится кататься на мотоцикле?

— Да, даже очень, — Надя говорила громко, чтобы перекричать шум двигателя и встречного ветра.

Они остановились у небольшого озера. Перед ними открылся чудесный вид: вода в озере была спокойная, противоположный берег зарос камышом, возле которого плавали дикие утки.

— Давай здесь остановимся. Мы уже далеко отъехали от деревни, нас никто не увидит, — Сергей слез со своего железного коня, а потом помог и девушке. На парне были обычные брюки и рубашка синего цвета, пуговицы которой были расстегнуты до уровня груди. Когда он двигался или от порыва ветра рубашка распахивалась, то можно было увидеть завитки черных волос на его теле. Этот чисто мужской атрибут казался Наде символом мужественности и силы, и ей хотелось прижаться к этой груди и в полной мере ощутить на себе мужское объятие. Сергей, сняв с багажника одеяло, расстелил его на берегу озера — он явно готовился к этой прогулке с девушкой. Наде не требовалось приглашения, она тут же, поджав ноги, присела на край импровизированного ложа. Сергей скинул ботинки и лег на спину, подложив руки под голову. — Ложись рядом, Надюха. Не бойся.

— А я и не боюсь, — девушка пыталась казаться смелой, но на самом деле это было не так. Надя знала, что Сергей — парень нагловатый и бесстыжий. Деревенские девчонки часто рассказывали о том, как он бесцеремонно обнимал их и смачно целовал в щеки и в губы. Но девушке во что бы то ни стало хотелось завоевать сердце этого красавца, вот почему в этот день она села к нему на мотоцикл, несмотря на такое его поведение с другими девушками.

— Тогда расслабься и ложись. Смотри, как тут красиво! — Сергей понимал, что Надя — девушка особенная, она из тех, кого называют недотрогой, оттого-то он и старался быть вежливым, чтобы заполучить этот лакомый кусочек. Он понимал, что торопиться ему не следует, иначе рыбка могла сорваться с крючка. По этой причине Сергей и решил быть терпеливым и ненавязчивым. Были ли у него большие планы на эту девушку? Едва ли. Она, как ему казалось, была недоступна, только-только начинала расцветать как женщина, к тому же Надя была хороша собой: темно-русые волосы были заплетены в косу, а голубые глаза были отражением неба над ними. Вот он и хотел ощутить, как это — быть первым мужчиной у такой девушки. — Надя, а сколько тебе лет? — решил поинтересоваться юноша.

— Уже шестнадцать, — с гордостью ответила она, — я уже взрослая, — и она на самом деле считала себя таковой.

— Ну если взрослая, то не веди себя как ребенок, ложись рядом, я тебя не трону, — уверял черноволосый красавчик.

Надя, расположившись рядом с Сергеем, поправила подол своего ситцевого платья и вместе с ним стала смотреть на белые облака, проплывающие по голубому небесному океану. Так, лежа рядом друг с другом, каждый мечтал о своем. Но вслух свои мысли они не произносили, это было тайной для каждого из них.

Шло время, а они продолжали молчать, не зная, о чем говорить. Сергей перевернулся на живот и стал рассматривать Надю: ровный носик, правильное очертание слегка полных губ и аккуратная небольшая грудь, которая так соблазнительно поднималась при каждом вдохе девушки.

— А ты знаешь, что ты красивая? — первым нарушил молчание Сергей.

— Нет, я обычная. Таких, как я, в деревне много, — Надя не скромничала, она искренне считала себя обыкновенной, ну, может, немного симпатичной, но уж точно не красивой.

— Нет, Надя, ты красивая и даже очень, — парень взял прядь ее волос, которые выбились из прически во время езды, и стал накручивать себе на палец. — Я очень хочу тебя поцеловать, но не хочу, чтобы ты обиделась.

— А с чего ты решил, что я обижусь? — сказав это, Надя насторожилась. Она желала, чтобы юноша поцеловал ее, хотела ощутить, как это — целоваться с мужчиной по-взрослому, но и боялась этого. В предвкушении поцелуя девушка учащенно задышала, грудь напряглась, щеки ее покрылись румянцем. Сергей заметил все эти изменения в девушке и, довольный собой, не стал медлить. Эта девушка вызывала желание не только ее целовать, но и возбуждала парня. Но с этим стоило подождать, нельзя было давать волю рукам, оттого-то всю свою возбужденность он направил на этот первый поцелуй. Ни нежности, ни ласковых прикосновений — ничего этого не было, Сергей хотел только удовлетворить свое желание и хоть как-то сбросить напряжение. А Надя тем временем подумала: «Вот он — поцелуй по-взрослому». И ей приятно было ощущать это мужское тело рядом с собой, то, как Сергей прижимался к ней, и, конечно же, она совершенно ничего не понимала в поцелуях. Слышать слышала, как это делается, но практики у нее никакой не было.

— Да, Надюха, целоваться ты совсем не умеешь, — это были первые слова Сергея после поцелуя, — но это и хорошо. Значит, я у тебя первый, — юноша тяжело дышал от перевозбуждения. — Я ведь у тебя первый, Надюха? Признавайся, первый?

— Да, первый, — девушка смутилась, думая, что парень над ней смеется. Она даже представить себе не могла, что он догадается о том, что она еще ни разу не целовалась по-взрослому. Она, скорее всего, опозорилась, и он теперь будет подсмеиваться над ней. Но молодой человек не смеялся и не язвил. Он был доволен и горд собой, он даже в поцелуе был у нее первым. Первый раунд в завоевании сердца, а точнее, тела девушки был выигран.

После поцелуя они немного разговорились. Потом последовал еще один поцелуй и еще. Сергей, утолив первую жажду, теперь был нежен с девушкой, а у Нади стало получаться все лучше и лучше. Губы уже болели и горели от поцелуев, поэтому Сергей предложил девушке отвезти ее домой. Она вновь обняла парня и еще крепче прижалась к его спине, а в голове были мысли только о том, что они с Сергеем теперь пара. Девушка была счастлива.

— Я только не буду подъезжать к дому, чтобы не злить твою мамашу, уж больно она у тебя строгая, — уже по дороге предупредил юноша. Ему не хотелось портить свое хорошее настроение встречей с женщиной, которая явно будет не в восторге, узнав, что ее дочь все это время провела с ним.

— Нет, она не строгая, просто она беспокоится обо мне, — пыталась успокоить своего кавалера девушка. Но Сергей все же остановил свой мотоцикл на перекрестке. Желая на прощание еще раз поцеловать Надю, он привлек девушку с себе. — Ну что ты, Сережа? Люди же увидят, — и, отстранившись от юноши, счастливая, направилась в сторону своего дома. Сергей не стал провожать ее взглядом, он уже был уверен, что Надежда в его власти, и, весьма довольный собой, умчался в противоположном направлении.

* * *

Сезон сенокоса — прекрасная пора в деревне, да и в любой другой сельской местности. По проселочным дорогам идут мужики с косами через плечо, бабы тут же с малыми детками да узелками и котомками.

— Посторонись! — кричат те, у кого своя лошадь с телегой, или те, кто успел одолжить тягловую силу в колхозе. Уступая дорогу, с завистью смотрят женщины. Им бы самим устроиться на телеге, да и детей своих пристроить, чтобы не нести на руках. Идут и ругают своих нерадивых мужей, что они оказались менее проворными, чем те, кто сейчас со своим семейством проезжал мимо. А где-то уже вовсю трудились те, кто знал, что траву надо косить, пока роса стоит. Кто на своем опыте уже давно убедился, что коса по росе работает как по маслу, а косарь при этом меньше тратит сил и меньше устает. В воздухе стоял запах свежескошенной травы и раздавался скрежет косы по траве. На сенокосе трудились все члены семьи: мужья и взрослые сыновья, женщины не отставали от них, но чаще им приходилось присматривать за детьми, которых невозможно было оставить одних дома.

На жарком летнем солнце трава сохла быстро, успевай только переворачивать, чтобы подсыхала она равномерно. Повсюду уже пахло высохшей травой — запах, который запоминается на всю оставшуюся жизнь и забыть который невозможно. Этот запах дурманит и кружит голову, и хочется вдыхать его бесконечно.

Июль стоял теплый, даже жаркий. Мария Петровна вместе с дочерью сгребали сено и складывали в небольшие стога. Надя, сделав передышку, поправила платочек на своей голове, потуже затянула узелок — без косынки в поле работать нельзя, можно получить солнечный удар, да и мусора от сена меньше в волосах будет. Над головой постоянно мельтешили мухи, оводы, а стрекоз и бабочек можно было поймать голыми руками — так их было много. Весь это мир насекомых взмахами своих тонких крылышек создавал удивительные звуки, похожие на мелодию, понятную только им. Тут же прыгали кузнечики и сверчки, добавляя этой хаотичной мелодии ритм. Небо было безоблачным, легкий ветерок слегка шелестел листвой кустарника, который рос на окраине луга, оттуда же доносилось щебетание птиц, встревоженных работой людей.

— Мам, а как ты познакомилась с моим отцом? Ты рассказывала только то, как он погиб, и больше ничего, — Надя давно хотела узнать подробности о своем отце, которого она никогда не видела и о котором совсем ничего не знала. Мать никогда не рассказывала дочери про него, чтобы избежать нежелательных вопросов. Сказала только, что отец утонул, когда грузовая машина, на которой он работал, во время уборочной сорвалась с моста и упала в реку — это все, больше мать не откровенничала с дочерью на эту тему.

— С чего ты вдруг начала этот разговор? — Мария Петровна понимала, что рано или поздно ее дочь захочет узнать о своем отце больше, чем знала сейчас, но она никак не ожидала, что именно сегодня Надя заведет этот разговор.

— Мам, а тебе тоже запрещали с ним встречаться? — не унималась девушка.

— А! Я поняла, к чему ты клонишь. Нет, мне не запрещали с ним встречаться, он был хорошим мужчиной, — соврала мать, так как не хотела, чтобы ее дочь узнала, каким подонком был ее отец.

— А если он был хорошим, почему же ты никогда не рассказывала о нем? — не унималась Надежда.

— Не рассказывала, потому что тяжело вспоминать. Все! Хватит об этом говорить, нам надо закончить работу, а то мы с тобой и до вечера не управимся, — так, находя любые причины, женщина увиливала от разговора с дочерью на эту тему. Мария Петровна прекрасно понимала, что придет то время, когда все же придется рассказать Наде всю правду об отце и ее рождении. Но это будет потом, сейчас ей совсем не хотелось об этом говорить, тем более ее мучила совесть, что ей в очередной раз пришлось соврать единственной дочери — той, кого любила безмерно.

Работа была закончена. Устали, вымотались две женщины, в доме которых не было ни одного мужчины, кто бы мог им помочь. Председатель колхоза Иван Петрович, несомненно, распорядился, чтобы трактором скосили траву на их участке, но остальная работа лежала на женских хрупких плечах. Стога постоят еще немного, досохнут, а потом их погрузят на телегу и перевезут под навес, где обычно хранилось сено.

Перед обратной дорогой мать с дочерью прилегли возле последнего стога с сеном и, вынув из корзинки остатки хлеба и кое-какой еды, решили немного подкрепиться и отдохнуть. А дома их ждала другая работа: огород, скотина, заготовка дров на зиму. Летом некогда отдыхать, а вот придет зима, тогда можно будет и лишний часок поваляться в кровати.

Возвращались мать с дочерью, не проронив ни слова. Мария Петровна окунулась в воспоминания о своей первой любви, жалела себя и ненавидела отца Нади. А ее дочь ни о чем серьезном не думала, она мечтала о предстоящей встрече с Сергеем, мечтала о том, как он опять будет ее целовать и на этот раз она уж точно не будет вести себя как глупая девчонка. Еще на днях они между собой договорились, что Сергей будет ждать ее подальше от дома, чтобы мать ни о чем не догадалась и не помешала их встрече. И такие тайные свидания они проделывали регулярно. Парень ждал девушку где-нибудь на окраине, там, где даже деревенские жители не могли бы их увидеть. Надя не желала расставаться с Сергеем, но и ругаться с матерью из-за парня она тоже не хотела. Девушка любила свою мать, от которой грубого слова никогда не слышала. Но в ее возрасте, когда бушуют гормоны, невозможно удержаться от соблазна быть в объятиях красивого дерзкого юноши.

Время шло. Мария Петровна давно не видела Сергея возле своего дома и надеялась, что он все же нашел для своих забав девушку постарше вместо ее несовершеннолетней дочери. Но радоваться, как оказалось, было рано. Женщина обратила внимание на то, что Надя стала какой-то скрытной и молчаливой, она давно не секретничала с ней, как это бывало раньше. Мать стала подозревать, что ее дочь вопреки ее наставлениям встречается не со своими подругами, а с Сергеем. К тому же и люди, кто случайно видел эту молодую парочку, стали поговаривать об этом. Как бы молодым ни хотелось сохранить свои встречи втайне, в деревне это сделать невозможно. То пастух, погоняющий скот с пастбища, заприметит где-то на краю поля ярко-вишневый мотоцикл, а возле него молодых, которые пытаются спрятаться, то какой-нибудь пьянчужка, возвращающийся из соседней деревни, обязательно обратит внимание на целующуюся пару где-нибудь в кустарнике и, само собой, не удержится, чтобы не рассказать об этом своей недовольной супруге, чтобы как-то смягчить ее гнев: «Валюха, ты даже не представляешь, кого я сейчас видел!» И во всех красках описывал то, что он видел, не забывая приврать и приукрасить, чтобы жена сменила гнев на милость.

Вот так и расползались слухи по деревне, как ночная тьма, которые в конечном итоге и дошли до ушей Марии Петровны. Не смогла она уберечь свою дочь от этого проходимца Сергея, который даже работу себе постоянную не мог найти. Парень он был не глупый, даже толковый, но вечно всем был недоволен, всегда хотел жить лучше других, искал легкой, красивой жизни. А его желание жить не по средствам привело его впервые за решетку, когда он украл поросенка в колхозном свинарнике и продал на рынке.

После освобождения Сергея взяли в колхозные мастерские, где как раз требовался толковый парень для ремонта сельхозтехники, и он отлично справлялся с этой работой. Но что такое работа в колхозе, особенно когда сезон посевных или уборочных работ? Техника постоянно ломалась, выходила из строя, и ее требовалось ремонтировать, и чаще всего ремонтом приходилось заниматься прямо в поле. А этот парень никак не хотел работать больше восьми часов в день и не соглашался на сверхурочную работу, если только не предлагали дополнительную оплату. Следовательно, когда случалась поломка, а рабочее время подходило к концу, Сергей отказывался выезжать в поле. Возможно, время, проведенное хоть и в недолгом, но все же заключении, оставило свой отпечаток на поведении и мировоззрении этого парня. Не хотел он трудиться и жить, как все трудились и жили в Советской стране. К тому же он рано пристрастился к выпивке, и это была еще одна причина, по которой его все же выгнали из мастерских. В колхозе работать парень не хотел, вот он и пристроился к шабашникам, которые занимались строительством и ремонтом частных домов, бань и сараев. Частенько и председатели колхозов и совхозов пользовались услугами таких работников, чтобы построить свинарник или отремонтировать коровник. Вот в такого парня и влюбилась Надя, а мать не знала, что с этим делать.

Надежда по-прежнему сбегала на свиданки, но только тогда, когда мать не могла ее проконтролировать. А в этот вечер Сергей по непонятной причине настоял на срочной встрече. Девушка осознавала, что, когда мать вернется с работы и не обнаружит ее дома, будет серьезный разговор, но она все же решилась сбежать из дома в надежде, что вернется до возвращения матери.

Войдя в дом, Мария Петровна нашла его пустым. «Где же она может быть?» — подумала она про себя и отправилась на поиски дочери.

— Зина, ты Надю мою не видела? — спросила она соседку, которая возилась в своем дворе и в честь которой была названа их кошка.

— А ты разве не знаешь? Скорее всего, опять со своим Серегой на мотоцикле катается, — ответила она.

— Ой, боже! Не случилось бы беды.

— Да что ты так всполошилась? Ведь он частенько ее увозит на своей «Яве», — Зина увидела растерянный вид своей соседки. — Ты что? Не знала?

Разумеется, Мария Петровна подозревала об этих встречах, да и частенько слышала перешептывания колхозников в магазине, в котором она работала. Но именно в этот момент женщина испытывала особое волнение, как будто чувствовала беду. Она стояла, прижимая руку к сердцу и размышляя о том, куда Сергей мог увезти ее дочь. Несомненно, первым делом женщина побежала к родителям Сергея. Это были хорошие и добрые люди, навряд ли они позволили бы сыну привезти в дом для потехи несовершеннолетнюю девчонку, но забежать к ним следовало, возможно, они что-нибудь да знают. Дом их располагался на другом конце деревни, и, чтобы сократить путь, женщина побежала через поле, где стояли стога с сеном. Мария Петровна задыхалась от быстрого бега, а ветер нещадно хлестал ее по щекам, как бы предупреждая о предстоящем несчастье и язвительно нашептывая прямо в уши: «Недоглядела. Упустила». Женщина спотыкалась, падала, обдирала колени и руки, но поднималась и продолжала бежать. Сердце матери готово было выскочить из груди, когда возле одного из стогов сена она увидела знакомый мотоцикл — «Яву» ярко-вишневого цвета. Не останавливаясь ни на секунду, Мария Петровна направилась в их сторону. Приближаясь, она услышала знакомый смех дочери и грубый голос Сергея:

— Надька, хватит ломаться. Мы же не первый раз с тобой встречаемся, а ты все еще корчишь из себя недотрогу. Ты любишь меня?

— Сережа, ты же знаешь, что люблю, — хихикая, отвечала Надя.

— Ты мне тоже нравишься. Пора нам с тобой закрепить наши отношения, — голос Сергея был грубым, но интонация нежная, он явно чего-то добивался от девушки. — Ну не ломайся, а то я уже себя не сдерживаю, ты и так долго меня мучила, — парень стал целовать девушку в щеки, затем в шею, чтобы она расслабилась и потеряла контроль над ситуацией. Спускаясь ниже, он расстегивал одну пуговку Надиного халата за другой.

— Стыдно-то как, Сережа, — прошептала девушка. Ей нравились эти ласки, но она все же боялась переступить порог дозволенного.

— Значит, ты меня не любишь, — упрекал Надю юноша, — я ведь не каменный, а живой человек. Или ты себя для кого-то другого бережешь? — он пытался обвинить девушку в неискренности своих чувств, надеясь, что это подтолкнет ее сегодня же ему отдаться.

— Что ты, Сереженька. Я только тебя люблю, — уверяла своего парня Надежда.

Услышав слова признания, юноша тут же продолжил свои ласки в надежде сломать неприступность девушки. Парень он был горячий, кровь в нем закипала, а его плоть напряглась и приносила ему страдания и муки. Вот почему для себя он решил, что их близость произойдет сегодня или ее вообще никогда не будет. Лучше он найдет девчонку более сговорчивую и податливую для своих утех, чем так страдать при каждой встрече. Но Надя ему тем и нравилась, что она была стеснительна и недоступна. Она как запретный плод манила его и лишала рассудка.

— Надя, не бойся, — он хотел, чтобы девушка сама ему отдалась, по собственной воле, оттого-то продолжал ласкать и уговаривать ее, — ты такая красивая. Ну не сжимай ноги, раздвинь их.

— Не смей! — что есть мочи заорала мать, услышав эти слова и подбегая к стогу сена. — Не смей! — повторила она. — Ах вы — паскудники, — и, сорвав с себя платок, женщина принялась лупить обоих этим же платком, больше у нее под рукой ничего не оказалось.

Сергей, натягивая на ходу свои штаны, вырвался из-под ударов Марии Петровны, вскочил на свой мотоцикл и умчался, оставив девушку наедине с ее матерью. Надежда, потупив взор и не глядя на мать, старалась застегнуть пуговки халата, которые уже успел расстегнуть Сергей. Руки дрожали, пальцы не слушались, и пуговки никак не попадали в петельку, а сама девушка боялась даже посмотреть в глаза матери.

— Надя, что же ты делаешь? Я же тебя предупреждала насчет него. Что же ты творишь, дочка? — мать не знала, первая это их интимная встреча или нет.

— А почему ты не разрешаешь нам встречаться? Я же люблю его, мама. И если свою любовь я должна доказать этим, то рано или поздно я сделаю это, — и Надя разрыдалась. Она плакала потому, что ей было стыдно перед матерью, и потому, что Сергей бросил ее одну расхлебывать кашу, которую заварили вместе.

«Уж лучше поздно», — подумала про себя Мария Петровна, а вслух добавила:

— Какая же ты еще глупая девочка. Не этим доказывают свою любовь, доченька. Ох, не этим. А он-то тебя любит?

Надя не знала, что ответить. Она никогда не слышала, чтобы Сергей признавался ей в любви, он только говорил, что она ему нравится. Мать обняла дочь за плечи, пытаясь успокоить, и они в полном молчании отправились домой. Мария Петровна любила свою дочь, всегда волновалась и переживала за нее. Мать боялась, что Сергей поиграет с ней и, как только получит свое, тут же бросит. А Надю разговор с матерью так ничему и не научил. Она не собиралась отказываться от этого парня только потому, что он не нравится ее матери.

Закончилось лето. В этом году оно было особенно жарким, и на смену теплым дням пришли дожди. Но это не были проливные и затяжные дожди, после которых по сельским дорогам приходилось месить грязь. Это были кратковременные моросящие дожди, которые чередовались с погожими деньками. Но все же дождливых дней было больше, чем солнечных, а значит, встречи Надежды с Сергеем становились все реже и реже. Девушка, мечтая о своем непутевом парне, не забывала также и про учебу. Помимо основных уроков она посещала факультативы и кружки, чтобы реализовать свою мечту — поступить в педагогический институт. А для этого ей необходимо было окончить школу если не отличницей, то хотя бы хорошисткой. Надя давно для себя решила, что будет учителем начальных классов и после института обязательно вернется в свой родной колхоз, где будет преподавать деревенским детям.

Сергей в это время работал в другой деревне на строительстве нового клуба. Но при любом удобном случае садился на свой мотоцикл и мчался в Горловку. Для молодого и крепкого парня несколько километров под моросящим дождем не доставляло неудобств. И сегодня, когда была последняя суббота сентября, Сергей поджидал Надю возле школы. Шел мелкий и неприятный дождь, от которого Сергей укрылся под кроной старого дуба.

— Ой, Надька, смотри, твой ухажер тебя уже поджидает, — это смеялись девчонки-одноклассницы, увидев Сергея под деревом.

Надя, как всегда, смутилась, увидев своего парня, ожидающего возле школы. Разумеется, многие знали, а кто-то только догадывался, что она встречается с этим юношей, но так открыто Сергей еще никогда не встречал ее. Чтобы не слушать насмешки и подшучивания одноклассниц, девушка, накинув плащ, выбежала под моросящий дождь.

— Сережа, я же просила тебя не приезжать в школу, все девчонки смеются, — Надя надула свои пухленькие губки, и это выглядело очень мило.

— Они просто тебе завидуют, — подмигнув ей, ответил юноша. — У меня для тебя есть хорошая новость, — он взял девушку за талию и привлек к себе, а на ушко тихо добавил: — Мои родители уехали в город в гости к тетке, будут только завтра. Ты понимаешь, о чем это я?

Надя отстранилась от Сергея и, заглянув ему в глаза, хотела увидеть, насколько искренни его чувства к ней. А он продолжал лукаво улыбаться, так как, кроме желания обладать ею, других чувств к ней не испытывал. Поскольку после того неудачного случая на сене он не рисковал приставать к Наде, то все их встречи обходились поцелуями и тисканьем девушки где-нибудь в укромном месте. Но в этот день, когда была возможность затащить девушку в постель, он был готов на все. Готов был даже сказать ей, что любит ее, лишь бы развеять ее сомнения.

— Сережа, ты же знаешь, что я стесняюсь и очень боюсь, — и Надя стыдливо опустила глаза. В ней, как всегда, боролись два чувства: желание и страх.

— А я знаю, как придать тебе смелости и убрать стеснительность, — и Сергей достал из сумки бутылку вина. — Это тебе поможет расслабиться, я тебе обещаю, — и вернул бутылку обратно, чтобы никто ее не увидел. Но он по-прежнему читал сомнение в глазах девушки, оттого пустил в ход последний свой козырь: — Наденька, миленькая, ты же знаешь, что я тебя люблю и хочу все время быть с тобой. Только с тобой.

Девушка, услышав признание в любви, посмотрела на Сергея благодарным и любящим взглядом. Парню даже стало стыдно за свой обман, и, отведя взгляд в сторону, он добавил:

— Ну что? Едем?

Надя в знак согласия молча села к нему на мотоцикл. Решение было принято, и отступать было поздно. Сергей, довольный, ударил по педали кик-стартера и, крутанув ручку газа, увез девушку в известном только им двоим направлении. Парень ликовал. Сегодня произойдет то, о чем он думал и что планировал уже много недель. А отъезд его родителей был лучшим вариантом для этого случая. Вот почему он рванул из соседней деревни, несмотря на непогоду. Он даже не поскупился и раскошелился на бутылочку портвейна «Агдам», лишь бы его затея удалась.

Крепленое вино азербайджанского разлива было выпито, и на столе осталась стоять только пустая бутылка. Здесь же валялось несколько фантиков от конфет-батончиков «РотФронт». Сергей что-то щебетал девушке на ухо, а правой рукой уже лез ей под школьное платье. Надю очень быстро развезло от алкоголя, впрочем, больше половины выпил сам Сергей, ему явно нужна была смелость, а может быть, наглость, чтобы именно сегодня овладеть девушкой. Школьница под действием алкоголя хихикала на шутки своего кавалера, хотя навряд ли она их слушала и понимала. Но она по-прежнему нервничала, переживала, что могут вернуться родители Сергея, и, конечно же, боялась того, что должно было произойти между ними.

— Надюха, сними ты эту форму, — и парень стал помогать ей стаскивать платье через голову, и тут он увидел маленькую упругую грудь, скованную простеньким лифчиком, — и его снимай к чертям собачьим, — и этот незатейливый атрибут женского белья полетел в кучу, где уже валялись брюки и рубашка Сергея.

Фигура девушки была такая складная и такая соблазнительная, что у Сергея невольно вырвался стон восхищения. Он осознавал, что ему не стоит торопиться и спешить, иначе он может все испортить, а значит, и потерять этот лакомый кусочек. Но как? Как удержаться, когда перед тобой лежит красивое тело молодой девушки, а в тебе не только кипит неуемное желание, но и алкоголь дурманит твой разум? Надежда заметила пожирающий ее тело взгляд Сергея. Она все еще стеснялась, но также не хотела испортить первую близость с любимым мужчиной. Тело безумно желало испытать ЭТО, а мысли пугали и сдерживали ее.

Сергей ласкал ее тело. Начиная с животика, он поднимался все выше и выше, и вот, наконец, его губы встретились с упругими бугорками, которые он стал нежно и ласково целовать.

— Сережа, не надо. Мне стыдно, — Надя пыталась прикрыть свою грудь руками. Но ей нравились эти ласки, грудь предательски поднималась навстречу мужским губам, и она стеснялась этих непроизвольных движений своего тела.

— Надюха, убери руки. Лежи и наслаждайся, я все сделаю сам. Ты только расслабься, иначе тебе будет больно. — Сергей верил в то, что он у девушки первый, и продолжал целовать нежное, хрупкое тело, хотел продержаться как можно дольше, но не смог. Лаская девушку, он уже не мог владеть собой и своим телом, своим неистовым желанием, и он вошел в нее. Вместо того чтобы наслаждаться самому и доставить удовольствие девушке, получилось все грубо. Надя вскрикнула. Она никак не ожидала, что ее надежды не оправдаются и вместо наслаждения она ощутит резкую боль.

— Не кричи. Я же сказал, что будет больно, потерпи, я скоро.

Ждать пришлось действительно недолго. Сергей, сделав несколько резких толчков, застыл, затем его всего передернуло и он обмяк на теле девушки. Переведя дыхание, юноша перевернулся на свою половину кровати и, раскинув ноги, наслаждался отдыхом. Надя продолжала лежать неподвижно, не такого она ожидала от этой встречи. Тело ее продолжало пылать от желания, она хотела насладиться этой любовью, а произошло все совсем не так — все произошло быстро и больно. Рядом лежал тот, кого она любила, чьи прикосновения нравились ей, ну кроме того, что только что произошло между ними.

— Извини, что так быстро, но ты сама виновата. Вон сколько времени мучила меня, поэтому и не сдержался, — Сергею не хотелось чувствовать себя виноватым в неудачном первом половом акте, оттого и обвинил девушку.

Пока Надежда осмысливала сказанное им, она услышала храп своего возлюбленного. «Он что, спит? А как я доберусь до дома? Что я скажу маме, когда она спросит, где я была? Что я наделала, что я наделала?» — Надя продолжала лежать с потным молодым телом, а слезы, медленно стекая по щекам, падали на подушку.

Девушка постаралась встать, не потревожив Сергея, но кровать предательски все же заскрипела. Парень заворочался, что-то бормоча, но сон его был крепок. Голова у девушки кружилась от выпитого алкоголя, ее подташнивало, но она все же смогла одеться и выйти из дома. По-прежнему моросил дождь. Надя съежилась от сырости и вечерней прохлады и, поникнув головой, побрела домой. По дороге она придумывала оправдания для матери, а в голову не приходило ничего вразумительного, в голове были только мысли о произошедшем.

Подойдя к дому, она робко и не спеша вошла внутрь. В доме было темно и тихо. Нащупав рукой выключатель на стене, Надя включила свет и увидела на кухонном столе лист бумаги — это была записка от мамы: «Надя, я на инвентаризации в магазине. Буду поздно. Мама». Поняв, что ей не придется оправдываться за свое отсутствие, она вздохнула с облегчением и направилась в свою комнату. Сбросив мокрую одежду, она нырнула в мягкую постель и с головой укрылась одеялом. Но сон не шел. Под моросящим дождем прошло похмелье, и сейчас она прокручивала в голове все то, что с ней произошло в доме Сергея. Надя вспоминала его ласки, его нежные прикосновения, и ее тело вновь начинало томиться. Но как только ее воспоминания возвращались к завершению их акта, она никак не могла понять, как Сергей после всего, что между ними произошло, мог просто уснуть. Он даже не подумал о том, как она будет возвращаться домой. И все же она нашла оправдание его поступку: долгая дорога, усталость и алкоголь свалили парня и он в этом не виноват. Только после такого заключения она уснула и предалась своим грезам.

Мария Петровна работала продавцом в сельмаге, в котором можно было купить абсолютно все: продукты, одежду, хозтовары и даже канцтовары для школы. Она знала каждого покупателя, поскольку все они здешние сельчане и колхозники. Но и ее все знали и уважали, невзирая на то, что она была не местная, а приезжая из города. Мария Петровна своим отношением к людям, своей отзывчивостью и умением слушать людей заслужила хорошую репутацию, а люди делились с ней своими горестями и радостями, но были и те, кто недолюбливал чужачку и не упускал случая съязвить в адрес ее дочери. Именно покупатели стали говорить ей о том, что часто видят ее дочь в обществе Сергея. Как бы они ни скрывались от посторонних глаз, кто-нибудь их все равно да видел.

— Маруся, ты там, случайно, Надьку замуж выдавать не собираешься? — шутили деревенские.

— С чего вы взяли? — недоумевала она.

— Ну как с чего? Ведь не просто Серега катает ее на своем мотоцикле. Ой смотри, принесет тебе Надька в подоле, — язвили местные сплетницы.

Марии Петровне не нравились эти разговоры, но и поделать с этим она ничего не могла, рот людям не заткнешь. Разговоры с дочерью ни к чему не приводили, и она решила оставить ее в покое, надеясь, что со временем Надя сама увидит в этом парне плохие черты его характера. А девушка тем временем продолжала тайком встречаться с Сергеем, не подозревая о том, что мать обо всем догадывается.

Надежда продолжала ходить в школу, но девушка стала какая-то задумчивая и даже печальная. А однажды мать нашла ее плачущей на своей кровати.

— Что-то произошло в школе? — спросила она дочь.

— Нет.

— А что тогда случилось? — не успокаивалась мать.

— Ничего.

— Ну как ничего, если ты плачешь. Дай угадаю — тебя бросил Сергей?

Надя с удивлением посмотрела на мать.

— Ты что думала? Что я ничего не знаю? Надя, я работаю в магазине с людьми, а люди все видят и все знают. Ну так что? Вы расстались?

— Не знаю, — и Надя снова залилась слезами.

— Как это «не знаю», — мать решила все выведать у дочери.

— Я просто видела, как он целовался с тетей Любой, — икая, сказала Надя, так как плакала она уже давно.

— Это какая тетя Люба? Которая через пять домов живет? — спросила мать, а Надя молча кивнула ей в ответ.

— Ну, та — оторви да выброси. Умеет охмурить мужика: и молодого, и старого. Ну ты не расстраивайся, может, оно и к лучшему. Я же тебе говорила, что он парень непутевый, что тебе такой не нужен, — ей было жаль Надю, но в то же время женщина была рада, что Сергей переключился с ее дочери на более взрослую женщину. Мать не знала и даже не подозревала, что ее дочь была близка с парнем, а для молодой девушки это означало многое.

Тете Любе в то время было тридцать лет, а значит, она на девять лет старше Сергея, что ее абсолютно не огорчало. Эту женщину нельзя было назвать красавицей: волосы цвета соломы она собирала в тугой узел, глаза были светло-голубые, даже, можно сказать, бледно-голубые, что не придавало ей привлекательности, но она излучала какую-то силу и жизненную энергию. Это была веселая и задорная женщина, могла она и крепкое словцо сказать, и с удовольствием позволяла мужчинам ущипнуть себя и под юбку залезть. Работала Любовь дояркой на колхозной ферме. Работницей она была хорошей: быстрой, аккуратной, трудолюбивой, она одна обслуживала двадцать семь коров. Энергии у нее было много, а вот девать ее некуда, оттого и таскалась она с мужиками, не разбирая, кто женат, а кто холост. Роста она была небольшого, грудь вызывающе и нагло манила на разврат, широкие бедра, покачиваясь в такт ее походке, гипнотизировали мужчин. Одним словом, есть за что подержаться, как сказали бы мужики. Была женщина податлива на мужские ласки и легко шла им на уступки. Многих мужского пола она уже соблазнила в деревне, а замуж так и не вышла. А тут вернулся Сергей — красавец хоть куда, да вот только глаз он положил не на нее, а на эту пигалицу Надьку, но Люба решила во что бы то ни стало затащить этого парня к себе в постель, а если получится, и женить на себе. И вот, нагулявшись с молодой и неопытной девушкой, Сергей оказался во власти податливой и уступчивой женщины средних лет, и Люба упускать этот шанс не собиралась. Женщина прекрасно знала, что нужно такому мужчине, как Сергей: алкоголь для настроения, покладистая женщина в быту и развратная любовница в постели — все это она могла дать своему избраннику, при этом совсем не утруждая себя.

Проходили дни, недели, а Надежда продолжала ждать, когда Сергей вновь подъедет к ее дому на своем мотоцикле и увезет в тайное место, где они всегда скрывались от любопытных глаз. Она мечтала о том, что, как и прежде, прижмется к его спине и будет вдыхать его запах — запах любимого мужчины. Но Сергей всего лишь несколько раз промчался мимо, так и не взглянув в сторону ее дома, не заглянув в окно, в котором так часто можно было увидеть лик печальной девушки.

Осень набирала свои обороты: деревья сбрасывали свою листву, как устаревший и ненужный хлам, небо стало чаще хмуриться и проливать свои слезы на почерневшую землю. Дни стали короче и холоднее, навевая тоску и скуку. Надя продолжала ходить в школу, но желание к учебе у нее пропало. Девушка была одной из лучших учениц в классе, на нее возлагали большие надежды, а теперь с ней происходило что-то непонятное и тревожное: она стала хуже учиться, была рассеяна и задумчива. С ней пытались поговорить учителя, пыталась и сама мать — все бесполезно. На все вопросы она отвечала молчанием — девушка тосковала по своему Сергею, а этот поганец совсем перестал о ней думать, как-никак он получил то, что хотел — в коллекции его «подвигов» была девственница. Понравилось ли ему? Возможно. Но для частых развлечений и плотских утех Надя не годилась, вот он и переключился на Любу — женщину доступную и с сильным темпераментом.

Конец октября не принес никаких изменений в погоде, но он принес изменения в теле Надежды. Девушка все чаще стала чувствовать недомогание, с ее телом что-то происходит. Сначала прекратились месячные, затем грудь стала набухать и болеть. «Что это со мной? — Надю охватила паника. — Неужели я беременна? Что я скажу маме? И что мне с этим теперь делать?» — вопросов было больше, чем ответов. Но она решила пока ничего не говорить матери, возможно, она ошибается и только зря встревожит ее и в очередной раз услышит наставления и упреки. Лучше переждать, а там уже будь что будет.

Время шло, и беременность Нади подтвердилась. Девушку тошнило по утрам, а бывало и такое, что все внутренности выворачивало наружу. В это воскресное утро, почувствовав сильную тошноту, она выбежала в сарай, где ее и вырвало. Надежда стояла, согнувшись и держась за живот, а слезы сами текли из глаз — ей было мучительно больно.

— Ну и кто отец твоего ребенка? Этот паршивец Серега?

Надя вздрогнула от неожиданности, она никак не ожидала, что за ее спиной стоит мать и наблюдает за ее мучениями. Но когда девушка обернулась, Мария Петровна увидела измученное болью и страданиями лицо дочери. В этой худенькой и хрупкой девушке она увидела себя и подумала: «История повторяется». А вслух она произнесла:

— Ничего. Как-нибудь справимся, — и, прижав дочь к своей груди, стала ее успокаивать.

Мария Петровна в свое время тоже сделала ошибку — отдалась мужчине, чтобы доказать свою любовь. А тот сразу же отказался от нее, узнав, что она беременна. Но и родители не поддержали дочь, вот почему однажды она оказалась одна на совсем незнакомой далекой станции. Здесь она устроилась жить у одинокой пожилой женщины, которая и оставила Марии свой небольшой домик, где она теперь и жила со своей дочерью Надей. Вот почему мать решила, что дочь не должна повторять ее судьбу, не должна одна растить и воспитывать ребенка, и через несколько дней она отправилась к родителям Сергея, чтобы поговорить с ними и решить этот щепетильный вопрос — другого выхода она не видела. В свое время она сама отказалась от аборта, и толкать свою единственную дочь на эту процедуру она не имела никакого права: это неправильно — убивать маленькое чудо, которое растет в теле женщины.

Дом, где жил Сергей со своими родителями, располагался на главной улице деревни. Это был добротный деревянный дом. Входная дверь вела на небольшую веранду, из нее сразу же попадаешь в большое помещение, которое одновременно было и кухней, и прихожей, так как тут же на стене висела полка с крючками для верхней одежды и полка для обуви. В доме были еще три комнаты: одна, где спали хозяева дома, другая — больших размеров, где собирались всей семьей перед телевизором и в праздничные дни, и третья комната принадлежала Сергею. Обстановка в кухне была обычная, как у большинства деревенских — на полу вязаные половики, которые придавали уют помещению, у стены сервант, поверхность которого покрыта блестящим лаком, а у окна прямоугольный стол с табуретками. Комната Сергея также не отличалась от стандартов тех лет: возле окна стояла кровать, аккуратно застеленная руками заботливой матери, тут же стоял письменный стол, за которым когда-то учил уроки Сергей, и шкаф возле стены — вот и вся обстановка. Единственное, что отличало его комнату от комнат других парней его возраста, — это плакаты и вырезки из журналов с изображениями мотоциклов, которыми были обклеены стены комнаты. Многие мотоциклы на этих вырезках были зарубежного производства, и где их только доставал Сергей? Но сразу можно было понять, что он большой любитель этого транспорта и его завораживали яркие, красочные и блестящие мотоциклы зарубежных производителей.

Родители Сергея и Мария Петровна сидели и обсуждали щекотливую тему — как быть с беременностью Нади и как об этом сказать виновнику этой беременности. Уже стемнело, когда в дом вошел Сергей.

— Здрасти. А вы что тут делаете? — обратился он к Марии Петровне. Он явно не ожидал увидеть ее в своем доме.

— Сережа, присядь. Надо поговорить, — печальным, но твердым голосом сказал отец Сергея. Его мать в это время стояла у печи и в руках мяла мокрый носовой платок.

— Ну? Что-то серьезное? — с ухмылочкой спросил Сергей. Он явно выпил, так как от него разило спиртным.

— Даже очень серьезное. Тебе самому пора уже повзрослеть и стать серьезным человеком, — продолжил отец.

Дмитрий Иванович — так звали отца Сергея, был серьезным и образованным мужчиной и работал агрономом в колхозе. Мать — Валентина Николаевна, добрая и чуткая женщина, работала бухгалтером в этом же колхозе. Об этих людях всегда отзывались положительно, а вот в кого уродился таким никчемным парнем Сергей, — был вопрос для всех. Возможно, чрезмерная любовь к единственному сыну не позволила им увидеть, отследить тот момент, когда их сын стал меняться не в лучшую сторону, и теперь приходилось пожинать плоды такой родительской любви.

Сергей, не разуваясь, сел на табуретку, которая стояла тут же, у входа, закинул ногу на ногу, а колено обхватил руками — так он приготовился выслушать то, что ему хотели сказать.

— Надежду — дочь Марии Петровны, знаешь? Так вот, она беременна, — отец решил не тянуть лямку и сразу изложил суть их разговора.

Мать Сергея вновь стала шмыгать носом, а Мария Петровна, ничего не говоря, наблюдала за парнем — не такого мужа она хотела для своей дочери, но, раз она его любит, она пойдет на все, лишь бы ее дочь была счастлива.

— А я тут при чем? — негодовал Сергей.

— Моя дочь только с тобой встречалась, — не выдержала мать Нади, — да и любит она только тебя, окаянного, — она никак не ожидала, что ее дочь будут считать за потаскуху.

— Так, сын. Надя — хорошая девушка, о такой невестке мы и мечтать с матерью не могли. Конечно, мы не хотели, чтобы это все случилось именно так, но, может быть, оно и к лучшему. Тебе пора уже остепениться, хватит таскаться по девкам и гонять на мотоцикле, — сказал свое решающее слово Дмитрий Иванович.

— Э-э. Так дело не пойдет. Может, я другую люблю, — Сергей не хотел так легко сдаваться. Ему совсем не хотелось менять свою вольную жизнь на семейную.

— И кого же ты любишь? Любку? — отец терял самообладание.

— Да хотя бы ее. Может, я на ней хочу жениться. Баба она горячая, а Надька — ребенок еще, неопытная она, да и не люблю я ее. А Любаша и встретит с любовью, и проводит, и самогоночки нальет.

— Вот именно — самогоночки. Ты стал слишком много пить, даже нам неприятно на тебя на такого смотреть. Ладно, раз в жизни оступился, а теперь пора уже и за ум взяться, — не успокаивался Дмитрий Иванович.

В комнате повисла гробовая тишина и только тиканье ходиков на стене нарушало эту тишину.

— Это твое последнее слово, батя? — со злобой спросил Сергей.

— Да. Ты женишься на Наде. Напакостил — отвечай за свои поступки, — сказал свое заключительное слово отец. — Или ты хочешь снова сесть в тюрьму? Ведь Наде всего шестнадцать лет, — немного смягчив свой тон, подвел итог Дмитрий Иванович. Сам по себе это был мягкий человек, возможно, именно по этой причине Сергей вырос избалованным. Но в этот вечер отец решил не пускать на самотек проступок сына и, если придется, заставить его жениться на девушке.

— Ладно, батя. Я женюсь. Но не пришлось бы вам всем об этом потом пожалеть, — Сергей глянул на Марию Петровну презрительным взглядом и, хлопнув дверью, вновь вышел из дома.

* * *

Свадьбу сыграли в конце ноября. Мария Петровна была против большого торжества, но Сергей категорически заявил:

— Нет уж. Раз я женюсь, то буду веселиться на всю катушку. Тем более женят меня не по своей воле. Ведь так, мамаша? — с издевкой обратился он к Марии Петровне. — Так что я приглашу своих друзей, чтобы было с кем напиться, а вы — как хотите, можете никого не приглашать.

В актовом зале сельского совета, где обычно проходили собрания селян и колхозников, молодых торжественно расписали. Саму свадьбу праздновали в доме родителей Сергея. Погода не благоприятствовала тому, чтобы устраивать гулянье в саду, вот и ютились в доме. По этой же причине и гостей было немного: это были друзья Сергея, две подружки-одноклассницы невесты, самые близкие соседи и, конечно же, председатель колхоза Иван Петрович Терентьев — самый почетный гость, без которого не проходило ни одно значимое торжество в деревне, будь то рождение ребенка, свадьба или похороны.

Как и следовало ожидать, больше всех за столом пил и веселился сам жених. То ли от радости, то ли от горя он пил, никто не мог понять его настроения. Родители Сергея были счастливы и довольны невесткой: хороша собой, неглупа, к тому же в ближайшее время подарит им внука. Они надеялись, что их сын наконец-то остепенится и возьмется за ум. Только Мария Петровна с печалью наблюдала за этим торжеством, не верила она, что Сергей изменится, и она все еще помнила его угрозу, что они пожалеют о том, что заставили его жениться на нелюбимой девушке. Надя, по сути, совсем еще ребенок, улыбалась гостям и была счастлива. Как-никак она теперь жена, а Сережа — ее муж. О чем еще может мечтать девушка, которая любит? Вот только дальнейшие планы ее изменились: школу она не окончит, а значит, и об институте придется забыть. Но в этот радостный для нее день она не хотела об этом думать, она все же вышла замуж за любимого парня, и у них теперь будет ребенок. Именно о счастливой семейной жизни и мечтала Надежда, как, впрочем, и многие девушки ее возраста.

Сергей со своими друзьями отрывался от души. Он язвил, отпускал неуместные шутки и сам же над ними смеялся. А при застольном «горько» смачно целовал свою суженую, выглядело это пошло и отвратительно. Надежда готова была вскрикнуть от боли, которую ей причиняли эти поцелуи, но она терпела, дабы не огорчить своего любимого. Алкоголь лился рекой, стол ломился от закусок. Родители Сергея постарались на славу, лишь бы сын и невестка остались довольны. Но и Мария Петровна приложила свои усилия, как-никак единственная дочь выходила замуж. Женщина в глубине своей души все же надеялась, что с рождением ребенка Сергей образумится и остепенится, а значит, ее дочь все же будет счастлива.

Жить молодые решили в доме Марии Петровны, а если быть точнее, это было предложение самой хозяйки.

— Я хочу быть рядом с дочерью, когда родится ребенок. Ей нужна будет помощь, ведь она сама еще дитя, — сказала мать Нади, и это был весомый довод, чтобы жить в ее доме.

— Я согласен, — ответил зять, — мне некогда будет помогать с ребенком, работы и так много, чтобы я еще и с ребенком нянчился, — Сергей был не против, так как знал, что в доме своих родителей он всегда сможет отдохнуть от жены и ребенка, когда это будет необходимо — все продумал этот ушлый парень.

Первую ночь в роли супружеской пары молодые провели в доме родителей Сергея. Новоявленный муж, прикрыв дверь своей комнаты, пьяным взглядом осматривал жену.

— Ну вот, Надюха, ты получила, что хотела. Теперь и я как законный муж хочу получить свое. Раздевайся.

Надя давно уже не была близка с Сергеем, и она, как это случалось и раньше, от стеснения покрылась румянцем. Сергей, обратив внимание на этот растерянный вид молодой жены, выключил свет, чтобы ее не смущать, и подошел к ней вплотную. Надежда сидела на кровати и снизу вверх смотрела на мужа. Она пыталась сквозь темноту комнаты увидеть его лицо, разглядеть в его глазах любовь к ней. А Сергей, положив свои ладони на ее плечи, почувствовал дрожь тела молодой жены.

— Ты меня боишься?

— Нет, Сережа. Я, как всегда, стесняюсь.

— Жена не должна стесняться, она должна сделать все, чтобы муж ею был доволен, — и на лице Сергея проступила наглая улыбочка, которую Надя не могла разглядеть в темноте. О чем он подумал в этот момент? О том, как его ублажала Люба, или о том, как это будет получаться у молодой жены? Сергей разделся и лег в постель, новобрачная последовала его примеру и, когда легла рядом с ним, укрылась одеялом. — А одеяло-то зачем? — и одним рывком скинул его, чтобы было видно обнаженное женское тело. Глаза стали привыкать к темноте, и Сергей восхищенно любовался шелковой кожей свой жены, которая не шла ни в какое сравнение с любовницей. Мужчина уже давно не видел эти нежные формы совсем еще юной девушки, и у него от возбуждения во рту скопилась слюна удовольствия и желания вновь обладать этим телом. Сергей был рад, что сейчас не было необходимости уговаривать Надежду отдаться, теперь она была в полной его власти и он может делать с ней все что захочет.

«Вот бы это молодое тело Надьки да распущенность Любки соединить в одно целое. Это была бы не просто жена, а сплошное удовольствие и наслаждение!» — спьяну мечтал Сергей. Возможно, он и трезвым не раз об этом думал. Как бы развратна ни была Люба, она все же была старше его почти на десять лет, а значит, и тело уже лишилось упругости и нежности. Мечтая о несбыточном, он одной рукой стал гладить плечи жены, затем грудь, которая стала больше и более упругой из-за беременности, дошел до живота, который уже выпирал и нарушал общую картину, — эта часть тела ему не понравилась, именно беременность Нади нарушила все его планы. Быстро и брезгливо миновав живот, он сразу же опустил руку в нежное лоно жены, где было тепло и влажно от возбуждения. Несмотря на то что Надя давно мечта о близости с тем, кого любила, она все же невольно вздрогнула, но не стала сопротивляться. Сергей — ее муж, и она должна ему подчиняться, так думала новобрачная. Вот почему, несмотря на то что от него вовсю разило спиртным, она старалась не отворачиваться, а с удовольствием отдаваться его ласкам и поцелуям. Надежда млела от его прикосновений, и целовал он ее сейчас не так грубо, как за столом — он сам наслаждался нежностью слегка полных губ жены.

— Мне мешает твой живот, — сказав это, Сергей резко повернул жену набок. Наде было неприятно осознавать, что все произойдет не так, как обычно, но она не хотела огорчать мужа и в очередной раз подчинилась ему. Но мужчина был пьян, у него ничего не получалось, он ругался и психовал. В итоге жених так и уснул, прижавшись к спине молодой жены. Надя обрадовалась, что избежала унизительного акта со спины, но в то же время наслаждалась близостью с тем, кого любила. Его рука по-прежнему покоилась на ее груди, а его горячее дыхание она ощущала на своей спине. «Теперь так будет каждый день, — думала она, — он всегда будет со мной. Надо только привыкнуть к новому способу доставлять удовольствие мужу. Я смогу, и в следующий раз я буду готова».

Конец ознакомительного фрагмента.