Цветы на песке. Роман

Галина Альварес

На берегу Средиземного моря встречаются двое: сорокалетняя русская женщина из северной глубинки и шестидесятилетний кубинец, давно уже пустивший корни в Испании. Их жизненные истории совсем разные, и оба держат в тайне свои секреты и промахи. Но их объединяют воспоминания о России, которую оба любят, и общее чувство – одиночество. Каков же будет результат этой встречи? Найдут ли они счастье, которое так ищут? Ответ на этот вопрос читатель получит в конце истории.

Глава 6

По окончании четвёртого курса академии Энрике не поехал домой на Кубу, как в предыдущем году, ему не полагалось. Кубинских студентов отправляли на каникулы на родину через год. С одной стороны это рассматривалось как поощрение, потому как кубинское правительство полностью оплачивало им проезд. Но с другой стороны это было обязянностью, поскольку молодым людям не позволялось пребывать вдали от родины дольше двух лет. Власти опасались за их идеологическую устойчивость.

Тем летом Энрике вызвали в иностранный деканат, занимавшийся студентами из других стран, и там ему вручили бесплатную путёвку в студенческий лагерь, расположенный на берегу Чёрного моря. Она давала ему право на отдых в студенческом лагере в течение одного месяца. В данном случае, в июле.

Эта поездка поначалу оставила его равнодушным. Ему совсем не хотелось отправляться куда-то на поезде, трястись в жарком вагоне два дня, чтобы оказаться в каком-то незнакомом месте под странным названием «Буревестник». Одна только дорога в оба конца была огромной потерей времени: целых четыре дня. Но когда он узнал, что многие из кубинских студентов решили туда поехать, у него изменилось настроение.

Так что через несколько дней Энрике и компания сошли с поезда на небольшой станции, расположенной на побережье. И надо заметить, что поездка оказалась довольно развлекательной. Они проводили день в каком-нибудь купе из занятых кубинскими студентами и играли в карты. На то время их любимой игрой была canasta. Устав от карт, они рассказывали анекдоты и громко смеялись. Несмотря на создаваемый кубинскими студентами шум, ребята понравились пассажирам, которые тоже направлялись на юг. Почти все эти люди ехали в отпуск и поэтому были в хорошем настроении. Как только они узнавали, что ребята кубинцы, то начинали выражать им свою симпатию и объявлять, что влюблены в Кубу и в Фиделя. Иногда к ним подходил какой-нибудь дядечка и предлагал выпить с ним стаканчик вина, а заодно спеть хором «Гуантанамеру».

По правде, когда Энрике получил путёвку и услышал слово «лагерь», у него в голове сразу возникла картинка, которую он в своё время запомнил навсегда: страшные цементные бараки с узкими окошками под крышей. Он жил в таких бараках студентом во время обязательных полевых работ. Это тоже называлось лагерем. Потому он сильно удивился, увидев курортное местечко на красивейшем побережье, где им предстояло пробыть месяц. Это больше походило на гостиницу. Лагерь состоял из множества одноэтажных коттеджей на несколько комнат, и у каждой комнаты имелась просторная терраса, оборудованная столами и удобными креслами для отдыха. Это чем-то напоминало отель Kawama, в Варадеро, где он подростком отдыхал с родителями. Энрике этого не ожидал и пришёл в восхищение. С первого момента он влюбился в это место, и у него появилось ощущение, что здесь его ждали приятные приключения.

И в самом деле всё случилось именно так. С утра они шли на пляж, который был очень живописен, хотя ему было не сравниться с Варадеро. Вместо тонкого белого песка там была галька, по которой было трудно ходить босиком. Но вода была очень прозрачная и ярко-голубая, и это, в какой-то мере, было похоже на тропическое море его родины. После обеда они занимались спортом: играли в настольный теннис, волейбол или бадминтон. По вечерам показывали кино, которое чередовалось с концертами или танцами. Небольшая студенческая группа типа Битлз играла мелодии из репертуара знаменитой ливерпульской четвёрки, а также модные мелодии тех лет и свои собственные сочинения. Отдыхающие студенты высоко оценивали их музыку. На танцах кубинские студенты вызывали настоящий фурор своим чувством ритма и умением красиво двигаться под музыку; самые красивые девушки сами приглашались с ними танцевать. Кубинцы же выделывали незнакомые в те годы в России латинские па под любую быструю мелодию, мастерски подстраиваясь под ритм; они танцевали парами и в кругу, и тогда самые смелые из русских студентов присоединялись к ним, особенно девушки, и пытались копировать их движения.

В те дни Энрике познакомился с Мариной. Её внешность была такой, которая не бросается в глаза с первого взгляда. Будучи привлекательной и изящной, она не выделялась из толпы; возможно, из-за скромности. В первые дни Энрике даже не заметил присутствия Марины, и на танцплощадке вообще не различал её среди прочих девушек, хотя в последствии она ему призналась, что всегда ходила на площадку и любовалась танцами кубинцев. Они познакомились на пляже, когда его группа случайно оказалась рядом с группой из пяти симпатичных девушек, студенток Московского Института Иностранных Языков. Марина учила английский и испанский (какая случайность!) и на тот момент закончила третий курс. Между обеими группами сразу возникла дружба, и молодые люди начали проводить время вместе.

С первого момента Энрике больше понравилась Светлана. На Марину он обратил внимание позднее, когда они как-то вечером отправились бродить все вместе по окрестностям лагеря. Почему-то он начал с ней разговаривать; и с первого момента их общения девушка показалась ему такой интересной и он так увлёкся разговором, что сам того не замечая, оторвался от группы и остался с ней наедине. Они потихоньку вышли к пляжу и сели на камни возле воды. И вдруг замолчали, любуясь великолепным зрелищем полной луны над морем и лунной дорожкой на воде. От такой красоты захватывало дух и хотелось чего-нибудь необычного, хотелось любви. Но ничего не произошло. Энрике просто не смог повести себя с Мариной так, как он привык поступать с другими девушками в подобной обстановке. Объятия, поцелуи, а если повезёт, можно пойти и дальше. Короче, ни к чему не обязывающее короткое приключение по взаимному согласию ― такова была его стратегия в отношениях с женским полом. Но не с Мариной. Она не была такой, как другие. Она была особенная, и это он интуитивно осознал с первого момента.

Поначалу он не понимал, почему его так потянуло к Марине. Во-первых, она не принадлежала к тому типу русских девушек, которые ему обычно нравились. Вот Светлана, да. Весёлая, открытая блондинка со светлыми глазами, она обожала танцы и спорт. И всегда выделялась из группы своей яркостью и умением запросто и без комплексов общаться. Светлану знали в лагере все, и все стали её друзьями, включая и их, кубинских студентов. Поэтому с самого начала у Энрике были планы завести с ней отношения поближе. Он не хотел, чтобы кто-нибудь его опередил. Но в тот вечер, когда он сблизился с Мариной, у него изменились намерения. Хорошо приглядевшись, он увидел, что у этой девушки были нежные и очень гармоничные черты лица. Свои густые каштановые волосы она заплетала в косу, и это делало её чем-то похожей на барышень девятнадцатого века. Большие карие глаза с глубоким взглядом, красиво контрастировали с белой кожей и сочетались по цвету с волосами. Узнав её поближе, Энрике удивился, как это он не заметил её с первого дня, ведь по сущности она была гораздо красивее Светланы. Может потому, что он не встречался с ней взглядом?

С этого первого вечера они стали часто видеться. Они сходились каждое утро на пляже, укладывались рядом на соломенных циновках и разговаривали. Его товарищи кубинцы смеялись над ним; они не понимали, как он мог проводить столько времени за разговорами с этой странной девчонкой, вместо того, чтобы закрутить с кем-нибудь роман. Они говорили ему, что он теряет и время, и возможности. Ведь вокруг было столько красивых студенток, приехавших на каникулы и искавших приключений. Вскоре он узнал, что его приятель Эрнесто, сошёлся со Светланой. Конечно, эта новость вызвала в нём небольшую зависть, но всё-таки он не жалел, что выбрал не её. По правде сказать, завоевать Светлану оказалось совсем нетрудным делом. В лагере сплетничали, что она была легкомысленна; что в Москве у неё был официальный парень, но она не упускала возможности погулять на стороне. Но, в конце концов, у всех была та же самая цель: все хотели весело провести время, включая и его, Энрике.

Правда, сейчас он развлекался совершенно другим образом. Марина открыла для него мир, с которым он раньше не сталкивался. Беседуя с ней, он узнал о многих новых вещах, о которых раньше не имел никакого представления. Надо сказать, что Энрике всегда считал себя умным и довольно информированным парнем. В течение всей учебной траектории он был лучшим учеником, как в средней школе, так и в довузовском институте. Даже сейчас, будучи иностранцем и имея определённый языковый барьер, он считался одним из лучших студентов в своей группе. По-русски он говорил прекрасно, с едва заметным акцентом, за что получал постоянные похвалы от товарищей и преподавателей. Но ему не хватало главного, чего он сам из-за своей самоуверенности не осознавал: ему не хватало общей культуры.

Энрике был старше Марины на два года, но эта молоденькая девушка, почти девочка, удивляла и восхищала его своими изящными манерами и эрудицией. Безусловно, у неё было гораздо больше возможностей получить хорошее воспитание в отличие от него, вышедшего из обычной рабочей семьи, где родители не имели даже девятого класса, в то время как отец Марины был известным архитектором, а мать работала искусствоведом в одном из главных московских музеев. Родители всегда уделяли огромное внимание общему развитию Марины и выбирали для её образования всё самое лучшее. Так что Марина окончила школу с языковым профилем, где все предметы преподавались по-английски. Поэтому она свободно владела языком и читала по-английски любую книгу. Сейчас она учила языки в высшей школе с целью стать синхронным переводчиком. Она также говорила по-испански. И будто бы этого было недостаточно, изучала ещё и французский с помощью частного преподавателя. Кстати, по-испански она читала такие книги, о которых он, носитель языка, не имел ни малейшего представления. Она рассказывала ему о Кортасаре, чьи рассказы обожала, о Гарсия Маркесе, о Варгасе Льосе и даже о кубинском писателе Алехо Карпентьере.

Марина также открыла ему мир русской литературы. Она знала много стихов Есенина, Блока, Ахматовой и других известных поэтов, и читала их наизусть. Никогда до этого момента девушки не читали ему стихов. Марина отличалась от всех и вызывала в нём уважение и восхищение. Именно это восхищение и мешало ему начать ухаживать за ней по привычному методу, хотя Марина очень нравилась ему. Но однажды вечером, гуляя с ней по парку, окружающему лагерь, Энрике сказал ей об этом.

— Ты тоже мне очень нравишься, — сразу же ответила ему Марина, — понравился, как только я тебя увидела на танцплощадке. Ты очень красиво танцуешь. Я так хотела, чтобы ты меня пригласил, но ты никогда не смотрел в мою сторону. Энрике был не способен признаться, что даже не замечал её тогда, и поэтому соврал:

— Да я не осмеливался, ты была такая серьёзная… Просто боялся получить отказ.

Её нежные, неопытные губы пахли клубникой, как у ребёнка. Энрике и представить себе не мог, что в эпицентре России, в гуще пульсирующей столичной жизни могут существовать двадцатилетние, привлекательные девушки с такой степенью невинности. На Кубе любая девчонка, начиная с пятнадцатилетнего возраста, уже владеет многими секретами физической любви. И вот, удивительное дело, рядом в ним сидела она, мечтательная и наивная, для которой его поцелуи были первыми в жизни. Энрике не был святым, но он просто не мог попрать такую чистоту. С другой стороны, он был просто ошарашен, он не мог себе представить, куда могут его завести такие своеобразные отношения. Приятели, проводившие каникулы с большей «пользой», в шутку издевались над ним:

— Послушай, chico, да ты у нас прямо превратился в профессора! Чего тебе не хватает, так это пары очков и портфельчика модели «дипломат».

В Москве они расстались, и весь август месяц Энрике не встречался с Мариной. Она уехала из города с семьёй; под Москвой у них была дача. Поскольку они совсем недавно познакомились, Энрике счёл неуместным навещать её за городом. К тому же это означало бы сделать следующий шаг в их отношениях. А он не был к этому готов, он не хотел быть связанным какими-либо обязательствами. К тому же, он был кубинец, а она русская. И он иногда спрашивал себя, какое у них может быть будущее. Его друг Эрнесто прямо заявил, что никакого. Эта русская девочка может легко превратиться в большую проблему. А есть ли у Энрике необходимость создавать себе лишние проблемы? И добавил, что в Москве миллион девушек, только выбирай. К тому же, ему остаётся только год учёбы в академии; потом он должен вернуться на родину, и поэтому не стоит усложнять себе жизнь серьёзными отношениями, чтобы потом их порвать. Потому что он не собирается на ней жениться, не так ли? Это было бы чистым безумием. Энрике думал точно так же, как и его друг, но ничего не мог с собой поделать: он не мог не думать о Марине.

Однажды вечером он не выдержал и позвонил ей по телефону, установленному в студенческом общежитии. На звонок ответил Маринин отец:

— Да, слушаю Вас!

— Вы не могли бы позвать Марину? — осмелился он ответить через несколько секунд молчания.

— Доченька, тебя спрашивает какой-то иностранец!

— А, это товарищ из лагеря, кубинец — послышалось издалека. Через несколько секунд тишины послышался её голос: — Привет! А ты почему мне так долго не звонил? Я всё это время ждала от тебя звонка.

Её искренность его полностью обезоружила, он даже почувствовал себя мерзавцем. Как мог он заставить её ждать целых две недели? Он не знал, что ответить и просто сказал:

— Я очень по тебе соскучился.

— И я тоже, но уже скоро мы сможем встретиться. В это воскресенье мы возвращаемся домой.

Как только Энрике услышал её голос, все его сомнения сразу исчезли. Он понял, как в самом деле по ней скучал, как ему не хватало привычных разговоров с ней, но не только разговоров: ему не хватало её кожи, её губ и запаха её волос.

Пять дней спустя они встретились на выходе метро «Парк культуры» и пошли погулять. Марина подарила ему быстрый поцелуй, так как стеснялась большого скопления народа, а он крепко её обнял. И в этот момент опять почувствовал, как она ему нужна.

Они направились к мосту и пересекли пешком реку, а потом вошли в парк через главные ворота. Лето кончалось; уже и был конец августа, но погода стояла хорошая, и в этом прекрасном уголке Москвы было очень оживлённо, особенно из-за присутствия большого количества детей, которые всё ещё были на каникулах. Молодые мамы прогуливались с малышами в колясках, в то время как влюблённые бродили по аллеям парами. Марина и Энрике тоже наслаждались прогулкой; взявшись за руки, они подошли к пруду, где сотни уток сновали в воде в поисках еды. Энрике всегда любил наблюдать за птицами, и ему было неважно, какие они: маленькие воробьи, прыгающие с ветки на ветку, или большие лебеди, гордо плывущие по тёмной поверхности озера.

Рассказывая ему о своём пребывании на даче, Марина отметила, что место, где она находилась, было просто райским.

— Как-нибудь съездим туда и сам посмотришь, какой там замечательный лес.

Лес?, подумал Энрике, для чего ему какой-то лес? Ему и в этом парке хорошо. А вообще-то ему нравится город, в своём постоянном движении. В городе можно ходить по улицам и наблюдать за жизнью во всех проявлениях. Несмотря на то, что Энрике был бедным студентом, он по-своему наслаждался пребыванием в столице. Когда было жарко, его друзья кубинцы собирались и все вместе отправлялись на пляж на Москву-реку; это был довольно скромный пляж в северо-западном районе, но он был песочным и очень даже неплохим для купания. Иногда они ходили в кино или просто болтались по улицам. И даже когда не возникало идей и они оставались в общежитии, им всегда было чем заняться. Они пили кубинский крепкий кофе, играли в карты, слушали музыку или разговаривали. И им всегда было весело вместе и хорошо.

— Если бы ты только знал, сколько интересных людей проводит лето в Переделкино! — воскликнула Марина, рассказывая ему о знаменитых литераторах, имеющих дачи в посёлке.

Даже в прошлые времена там жили знаменитые поэты и писатели. Например, Исаак Бабель, рассказывала она с энтузиазмом. Слышал ли он о Бабеле? Это был великолепный рассказчик, кстати, еврей. Он много писал о жизни своего народа. К несчастью, был репрессирован и расстрелян в тридцатые годы.

— И Борис Пастернак, — продолжала Марина, — он получил Премию Нобеля и вынужден был от неё отказаться. Я как-нибудь расскажу тебе его грустную историю. В переделкино жил Корней Чуковский, знаменитый детский поэт, когда я была маленькой, то обожала его книги.

Марина рассказывала без остановки о жизни в посёлке. На улицах Переделкино можно запросто столкнуться с Евгением Евтушенко, Беллой Ахмадулиной или Булатом Окуджавой. Для русских и советских литераторов Переделкино — это такое важное место, что его можно сравнить разве что с Олимпом. Как и на знаменитой греческой вершине, там всегда собираются литературные божества. А для неё, молоденькой девчонки, очень много значит возможность видеть их всех в лицо.

— И как твоя семья сумела достать дачу в таком эксклюзивном месте?

— Мои бабушка и дедушка по папиной линии владели небольшим домом в деревне, в окрестностях Переделкино ещё с дореволюционных времён и сумели его сохранить, несмотря на революции и войны. Посёлок вырос и домик оказался внутри. А родителям очень повезло, потому что, благодаря должности папы, его не отобрали позднее. Это очень старый дом, но уютный, и мне ужасно нравится проводить там лето. У нас есть большая стеклянная веранда, выходящая в сад. Весной там цветёт сирень и жасмин, а в августе астры и гладиолусы. Каждый день под вечер мы собираемся на веранде пить чай. Почти всегда к нам заходят соседи или приезжают из города друзья родителей. За разговорами мы засиживаемся до ночи, и чаепитие переходит в ужин.

— Как интересно! — сказал Энрике без особого энтузиазма и подумал, что не смог бы рассказать Марине ничего интересного о своём кубинском доме, расположенном в третьеразрядном районе Гаваны под названием Луянó. Дом тоже очень старый, но совсем неуютный: обветшалые стены с облезшей краской, а крыша течёт каждый раз, как идёт дождь. Ему не хотелось рассказывать ни о продуктовой карточке, ни о тараканах, заполнивших дом, ни о том как его матери не удаётся их истребить, несмотря на массу отравы, которая совсем не действует. И вообще, ни его родители, ни их соседи не разговаривают о литературе, а только обсуждают, где достать мыло или еду, которых хронически не хватает.

В тот день Энрике осознал в полной мере, какая пропасть их разделяет. И ему стало грустно. Марина явно заметила перемену в его настроении и сменила тему разговора; она стала расспрашивать о том, чем он занимался в течение последних трёх недель. Она слушала его с интересом и, в частности, очень смеялась над его рассказами о приключениях кубинских студентов в Москве. Особенно, о тех моментах, которые связаны с их ошибками из-за незнания русского языка и местных привычек. Марина никогда не бывала за границей, и встреча с Энрике и его друзьями была для неё первым в жизни контактом с иным миром, поэтому её интересовало абсолютно всё, и она задавала ему массу вопросов. Одним словом, с ней было приятно разговаривать; к тому же, она хорошо умела слушать.

Уже было поздно, но время в обществе Марины всегда бежало очень быстро. Свидание закончилось страстными поцелуями в густой тени затерянного в парке уголка, рядом с кустами давно отцветшей сирени. Волосы Марины пахли сосновой хвоей, и её ослепительно белая грудь выделялась на фоне загорелых за лето рук и плеч.

Вдруг, твёрдая рука девушки решительно остановила любовный энтузиазм Энрике.

— Ты никогда не признавался мне в любви.

— Конечно, ты мне ужасно нравишься, разве ты не видишь?

— Это не одно и то же, и для меня имеет огромное значение.

Энрике остановился, чтобы подобрать нужные слова и объяснить ей, что всё было не так просто. Потом сказал:

— Видишь ли, я кубинец. Мы не можем пожениться, это было бы ошибкой, понимаешь? Твоя жизнь сильно отличается от моей. У твоей семьи прекрасное положение, ты отдыхаешь летом на даче вместе с советской культурной элитой, у тебя есть частный преподаватель французского. Ты можешь представить себе, что означает жить на Кубе, в стране, совсем не похожей на твою, и где не хватает элементарных вещей, необходимых для жизни? Я не могу себе представить такую нежную и избалованную жизнью девушку, как ты, в условиях моей страны.

— Тогда почему ты за мной ухаживаешь? Чтобы заставить меня страдать? — Она помолчала минуту и продолжила: — А вообще-то ты когда-нибудь слыхал о декабристах? Это была группа русской знати, восставшая против царя в начале девятнадцатого века. После подавления восстания большинство из них было выслано в Сибирь навечно и обречено жить в нищете, в самых жутких условиях. Их жёны, которых не коснулось наказание, добровольно поехали за мужьями в ссылку. Меня воспитали на их примере.

Энрике молчал, ему было нечего ответить.

Марина поправила причёску и застегнула пуговицы блузки.

— Останемся друзьями? — предложила она. — Звони мне, когда захочешь, мне не хотелось бы потерять наше знакомство.

Удивлённый её зрелостью Энрике согласился.

Прошло два месяца. Энрике был занят учёбой на последнем курсе и озабочен предстоящей дипломной работой. Всё это время он почти не вспоминал Марину, заставляя себя самого не делать этого. Он ей позвонил пару раз, скорее формально, чтобы не усилить ещё больше её отрицательное впечатление от последнего разговора. По правде говоря, ему всё ещё было важно её мнение о нём. В те дни у него было короткое приключение с одной симпатичной блондинкой, с которой он познакомился на чьем-то дне рождения. Так же как и он, блондинка стремилась к короткому роману, простой физической близости, поэтому они сразу расстались без неприятностей и драматических сцен.

Однажды, когда он шёл по улице Горького, ему показалось, что он увидел в толпе Марину. По тротуару, впереди него шла стройная высокая девушка с каштановыми волосами, заплетёнными в косу. С сильно бьющимся сердцем, он побежал за девушкой и окликнул её. Она не ответила; это была не Марина. Тогда, почувствовав нестерпимую тоску, он подошёл к первой попавшейся телефонной кабине и набрал её номер. Марина сразу же ответила, как будто бы ждала его звонка.

Конец ознакомительного фрагмента.