Тун. Лето в розовом городе

Гай Маркос, 2021

Для семнадцатилетней Мариам школьный выпускной заканчивается ужасными обвинениями, больничной койкой и разбитым сердцем. В наказание за случившееся разгневанный отец отправляет девушку к родственникам в Ереван.

Глава 9

— Кароха мерела?^[7] — Звонкий голос ворвался в уши.

Я увидела каштановые хвостики Назени, они свисали с кровати и почти касались паркета. Бросив брату пару фраз, девочка оказалась возле моих торчащих ног. Она провела прядью волос по собственной ноге и тут же заглушила смех ладонями. Я зажмурилась, понимая, что меня ждет, и готовясь к худшему, но тут дверь открылась, и грозный голос матери заставил детей с визгами и жутким топотом выбежать из комнаты.

Повезло! Первая атака за двадцать шесть дней. Я прислушалась. Седа вывела детей, и в квартире вновь стало тихо. Чуть позже раздались голоса из гостиной — бабушка включила свой любимый сериал. Надолго ее не хватало — я не раз слышала размеренный храп, сопровождавший почти всю серию.

А что, если выбраться из квартиры? Входную дверь запирали только на ночь, мне требовалось преодолеть всего три метра. Стараясь не шуметь, я достала из шкафа белую майку, джинсы и кеды. С отвращением окинула взглядом увиденную в отражении небольшого дверного зеркала сантиметровую поросль на своей голове. Следы от аварии остались в прошлом и больше не беспокоили, чего нельзя было сказать о душевных шрамах.

После каждого шага я замирала: не услышала ли бабушка предательский скрип половиц? Сердце стучало, как взбесившийся метроном, но отступать было поздно. И я выпорхнула из клетки. Я преодолевала этаж за этажом, перебирая ладонями холодные перила. Мне даже стало казаться, что жара на улице — плод моего воображения, пока я не распахнула дверь. Горячая волна захлестнула меня, обжигая веки и затылок. Я жмурилась и чихала — так я, как и отец, всегда реагировала на яркий свет.

На улице не было ни души. Лето. Каникулы. Пустая детская площадка. Даже моторы машин вели себя тише. Я пошла вдоль дороги, и уже через пару минут стало ясно, почему все спрятались. Мои джинсы прилипли к ногам, голова горела, словно факел. Я прибавила шаг — дорога взбиралась на небольшой холм.

Поднявшись, я заметила на обочине фонтанчик высотой мне по пояс. Какой-то пожилой человек ненадолго склонился над ним, а потом направился к овощному магазину, располагавшемуся неподалеку. Помедлив немного, я подошла к фонтану. Холодная вода вмиг привела меня в чувство, растеклась по телу, придав сил. Проходя мимо магазина, я увидела, как старик раскладывал фрукты и напевал себе под нос такую знакомую песню. Словно мне ее пели когда-то:

Тегвеи ахпюрин…

Каротац пах джрин.

Линеи хандерум,

Мер канач маргерум…

— Простите!

Мы оба вздрогнули от моего голоса. Я не разговаривала двадцать шесть дней! Он повернулся ко мне и вопросительно поднял брови.

— Вы знаете русский?

Старик добродушно усмехнулся, и лучики в уголках его светло-зеленых глаз оживили немолодое лицо.

— Конечно. Наше поколение — все знают. — Его бархатный голос с легким акцентом заполнил небольшое пространство, в котором витали свежие запахи овощей и фруктов. — К тому же я двадцать лет жил в Сургуте.

— И вернулись? — Добровольный переезд казался мне чем-то невероятным.

— Приходит возраст, когда понимаешь, что дом у тебя один и ни хорошая работа, ни деньги его не заменят. И тогда твой выбор становится твоим счастьем… — Он замолчал, позволив себе паузу, в которую вместилась вся его жизнь. — Но тебе еще рано думать об этом. Это я, старый дурак, оставил жизнь позади! Тебя послали что-то купить?

— Нет… — Я уставилась в пол. — Мне понравилась ваша песня. Как она называется?

— А-а-а, вот оно что! «Трчеи мтков тун», ахчик-джан^[8].

— Спасибо, простите, что побеспокоила. — Я попятилась к двери.

— Будешь абрикос?

Мое лицо стало красным. Казалось, мои пылающие щеки раскалили воздух еще сильнее.

— Мне… Я деньги забыла!

Как стыдно… Я похожа на оборванку? Конечно, похожа.

— Ты позволишь мне тебя угостить? — На его раскрытой ладони лежал поцелованный солнцем подарок.

Я мешкала. Но его улыбка перевесила мои сомнения.

— Щедрость вас погубит, — попыталась я пошутить, осторожно взяв абрикос.

— Э-э-э, я не так прост, как стар! — Старик словно скинул лет тридцать. — Знаешь, какой плюс у старости?

Я пожала плечами.

— Легче знакомиться с красивыми девушками! Вот зря смеешься! Вы не видите, но у стариков молодость прячется в душе!

Я вертела в руках подарок. Мне казалось, что я украла его у другой, более достойной внимания этого человека. Старик разложил оставшиеся абрикосы и убрал пустой ящик, напевая себе под нос ту же песню.

— А о чем она? — спросила я.

Он улыбнулся:

— Она о доме.

И тут я вспомнила, где слышала ее прежде. Вспомнила, как папа лежал со мной в больнице. Как гладил мой забинтованный висок и пел ее… В горле запершило.

— Девочка, с тобой все хорошо?

— Вы слишком проницательны для…

— Для кого? Для продавца или для старика?

— Для мужчины!

Он добродушно засмеялся и вскинул вперед загорелые морщинистые руки:

— Ты меня покорила! Можно, я дам тебе совет, который когда-то помог мне?

Я кивнула и присела на край шаткого стула. Мы оказались напротив друг друга.

Он заметил надежду в моих глазах и вмиг обрел вид мудреца:

— Не знаю причины твоей грусти, но будь уверена, что так будет всегда…

— Утешили!

Первый же кадр этого сказочного фильма был уничтожен реальностью. Мне подсунули пустое шоколадное яйцо.

— Я лучше пойду.

— Ты не дослушала.

Против его улыбки было невозможно устоять.

— Так будет всегда, пока не научишься быть счастливой в мелочах.

— Например? Чему радоваться, если выхода нет?

Но старика не так просто было сбить с толку.

— Один мой очень старый друг всегда говорил, что даже из самого плохого абрикоса может вырасти прекрасное дерево! Выход есть всегда.

Я несколько раз мысленно повторила фразу, чтобы не растерять ее по дороге обратно. Обратно! Я вскочила, чуть не опрокинув ветхий стул. Скоро проснется бабушка, и мне конец!

— Ой! Простите! Мне надо бежать!

— Ва-а-ай! А я только во вкус вошел! — Он театрально развел руками.

— Я обязательно приду еще!

— Договорились! Буду ждать, гехецкуи!^[9]

Льстил он или нет, но мне было приятно это слышать. Я хотела еще что-то добавить, но скрип у порога оповестил, что мы уже не одни.

Старик смотрел на кого-то позади меня:

— Барев, Нара-джан! Вонц эс?^[10]

Примечания

7

Может, она умерла?

8

«Улететь бы мыслями домой», девочка.

9

Красавица.

10

Здравствуй, Нара! Как ты?