Абдурахман Даниялов – выдающийся деятель Дагестана

Абдулатип Гаджиев, 2008

Абдурахман Даниялов возглавлял Дагестан на протяжении 30 лет (1940 – 1970 гг.). Он запомнился многим как один из самых талантливых руководителей республики, который в очень сложный для республики период, благодаря своему глубокому и всестороннему знанию республики, ее экономики, культуры и традиций народа, сумел значительно ускорить темпы социально-экономического развития Дагестана.

Горькое детство

Родной аул Данияловых Ругуджа Андалалского участка Гунибского округа в 1937–1944 годах был районным центром. Он славился прекрасными и талантливыми людьми. Это Анхил Марин, не терпящая лжи, вольнодумная поэтесса, боровшаяся за справедливость, воспевавшая свободу и смело бросившая вызов обществу. В эту же эпоху в Ругудже жил и другой талантливейший человек: музыкант, поэт, певец, атлетически сложенный, стройный красавец Эльдарилав. Его жизнь закончилась трагически. Бесценные произведения этих двух талантливых людей ушли в прошлое, оставив после себя, лишь отдельные кусочки, которые передаются из поколения в поколение.

Аул Ругуджа гордится славным сыном Героем Советского Союза Саидом Мусаевым, повторившим подвиг Александра Матросова в Крыму.

Наконец, аул Ругуджа стал известным не только Кавказу, России, но и Советскому Союзу.

22 августа 1908 года в этом же ауле у Данияла и Марин родился первенец, которому дали имя Абдурахман. Их семья была такой же бедной, как и большинство. Дети видели своего единственного кормильца отца, доброго, сильного и справедливого лишь по вечерам, когда он обессиленный возвращался домой и принимался за скудную еду. Его руки никогда не знали покоя, обрабатывая скудный клочок каменистой земли. Так, он от зари до зари гнул спину, мечтая о том дне, когда увидит, наконец, детей сытыми и одетыми.

Их отец был вторым сыном в семье Амирхамза, а мать родилась четвертой дочерью Хапиза, слепого человека, который наизусть знал Коран, отличался незаурядной слуховой памятью.

Шести лет Абдурахмана определили в мектеб, к дедушке Хапиз, который занимался учебой и воспитанием детей. В течение года Абдурахман успешно окончил мектеб, научился хорошо читать Коран, совершать молитвы и держать пост-уразу.

Маленький Абдурахман тяжело пережил смерть бабушки Чакар, которая очень любила его. Как вспоминал Абдурахман Даниялович, бабушка была исключительно нежная, красивая, обаятельная и любимая.

В десятилетнем возрасте в 1916 году умер отец, оставив двум сыновьям и дочери долги и недостроенную саклю. Он не мог унести с собой мечту о счастливой жизни. Мечта отца стала мечтой его детей. Она ходила вместе сними на заработки куска хлеба в сакли богатых, она помогла им сносить голод, согревала их в зимнюю стужу.

Абдурахман в семье был старшим, были еще младшие брат Гаджиали и сестра Аймисей. Это был 1917 год-время больших и сложных перемен по всей стране и в нашей республике.

Гражданская война, голод, холод, разруха и лишение 1918–1920 годов принесли много страданий и дагестанскому народу.

Через четыре года после смерти отца братья матери выдали замуж ее, и маленькие сироты остались на попечении дедушки Амирхамза, который был вынужден переселиться в недостроенный дом внуков и заниматься их воспитанием.

Дедушка Амирхамза отличался крутым характером и навсегда поссорился с братом их матери за то, что он выдал ее замуж за человека другого рода-тухума, у которого были взрослые дети.

К этому несчастию прибавилось другое горе, в 1919 году умер дедушка Амирхамза, и трое сирот остались одни со всеми проблемами. В своих воспоминаниях Абдурахман Даниялович пишет: «Все, что было у нас из живости либо продали, либо зарезали, и в наступившем 1920 году мы все трое жили на одном толокне и то не в достатке. Мы стали голодать и превратились в дистрофиков, голодная смерть стала неминуемой перспективой.»

К счастью, в это время молодая и неокрепшая Советская власть в Дагестане в первую очередь проявила заботу о детях-сиротах. И впервые в республике в ауле Чох в одном из конфискованных домов богача Мамилова был открыт детский дом, и все дети Данияловых 1920 году были определены в этот дом на полное государственное обеспечение, и что круто изменило их последующую жизнь. Здесь они получили еду, одежду, кров и самое главное будущее. В первые за многие годы их кормили мясом, пшеничным хлебом, они узнали, что такое чай, мыло, полотенце, простыни и нательное белье. Их окружили заботой и вниманием, которых они не имели даже при живых родителях.

Абдурахман здесь почувствовал заботу со стороны красных партизан Муртазали Сагитила и Шаран — Хаджи Давуда-воспитателей детского дома — о себе и всех детях, независимо от их национальной принадлежности. Они оберегали детей от сыновей кулаков, бывших царских офицеров, которых натравляли на детдомовцев их родители.

И все это взамен холодной, голодной, полубатрацкой, сиротской жизни в своем ауле под непрерывные упреки родственников. Образно говоря, из ада они попали в рай. Словом, еще неизвестно, какая была бы уготована ему судьбой, если бы в середине 20-х годов, в крайне тяжелое во всех отношениях время он не был бы определен людьми в детский дом.

Позже, вспоминая о безотрадном своем детстве, А.Д. Даниялов писал: «Я по далеким детским впечатлениям и сейчас, точно наяву представляю себе эти старинные холодные бедняцкие куриные сакли, в которых кизяк тлеет в середине комнаты, на камнях дым тянется в закопченную дыру в низко нависшем кривом потолке, а по вечерам тревожно потрескивают лучинки, выхватывая желтыми бликами обычные приметы бедности и горя» В детском доме Абдурахман стал душой всех ребят, везде и всюду их защищал, не давал их обижать. А детдомовцы уважали его как смелого и сильного мальчика.

Абдурахман и чувствовал, что он навсегда остался в неоплатном долгу и до конца своей жизни сохранил чувство глубокой благодарности к красным партизанам и ко всему талантливому и трудолюбивому населению аула Чох за ласку и теплоту, которыми он и другие дети были окружены в детдоме.

С укреплением Советской власти в горах в 1922 году детдом из аула Чох был переведен в окружной центр Гунибского округа село Гуниб.

Директором детдома в Чохе и несколько месяцев в Гунибе была некая Патимат Малекова, женщина своенравная, получившая гимназическое образование, свое дело знала хорошо, однако своему сыну прощала его издевательства над воспитанниками детдома.

Ее заменил Шуршил-Магома, молодой человек из аула Ругуджа, который оказался мало похожим на воспитателя и малограмотным.

Затем директорствовал Цурмилов из аула Шулани, который был грамотным, знающим свое дело, но детьми занимался редко.

Цурмилова на посту директора заменил Гаджи Шахназаров, высококультурный, не по горски нежный, скромный, чуткий человек.

Словом, и для Данияловых в Гунибе, хотя это были тяжелые для молодой республики голодные годы, детдом обеспечивали всем необходимым для сытного, качественного питания, дети были одеты и обуты добротно.

Но все три года в детском доме дети мало чему учились, кто-то знал аджам, а большинство детей были неграмотными.

В детдоме их было ровно сто мальчишек и девчонок с одной судьбой и одной дорогой.

В те годы в Гунибе была дислоцирована воинская часть, командиром которой был русский офицер Никитин, высокого роста голубоглазый блондин, обаятельный и простой. К нему горцы относились с уважением, и он, в свою очередь, соблюдал обычаи и традиции горцев, внимательно относился к населению, особенно детям.

Каждый день у красноармейцев бывали строевые занятия на центральной площади Гуниба, и детдомовцы часами смотрели на них, проявляя большой интерес к происходящему. И совершенно естественно, что шагать им тоже захотелось под флагом своего командира. Вскоре сами дети стали маршировать, а командиром «строевых занятий» был Абдурахман, который не совсем правильно отдавал команды по-русски. Не понимая смысла, он по-русски стал произносить первые выученные слова «шагом арш, направо, налево, кругом» и приучал воспитанников повторять действия красноармейцев. Это, конечно, выглядело смешным и забавным.

Узнав о подражании детдомовцев, Никитин выделил красноармейца, который взял шефство над ними, научил Абдурахмана более или менее правильно произносить слова команды, объяснял значения этих слов. Вскоре дети научились всему и с большим удовольствием проводили свои занятия, позволили им как то в день очередного праздника участвовать в демонстрациях. Они после митинга маршировали на площади, шли вслед за красноармейцами. Командуя детской дружиной, Абдурахман взял под козырек и шел впереди детдомовцев, не оглядываясь, стараясь не отставать от впереди идущих.

Не обошлось и без конфуза. Когда Абдурахман уже подходил к трибуне, на которой стояло окруженное начальство, раздался хохот, и многочисленная толпа участников начала хлопать в ладоши. Оказалось, Абдурахман шел настолько вперед от своей дружины, что не заметил, что он оторвался от нее на более 20 метров.

Пребывание в Гунибе, общение с красноармейцами помогло Абдурахману выучить азы русского языка и буквы алфавита.

В начале 1923 года Наркомпрос ДАССР командировал в Гуниб инспектора Саида Омарова для отбора переростков-детей в Буйнакский интернат горцев. Директор детдома, рекомендуя нескольких детей, в том числе и Абдурахмана, сказал: «Даниялов умеет говорить по-русски, знает алфавит». Тогда Саид Омаров пригласил его к доске и сказал: «Напиши свое имя». Тогда он написал: «абдурахман». Когда ему указали на ошибку, он, естественно, смутился, и директор покраснел. Весной 1928 года Абдурахман, Гаджиали Данияловы, братья Султановы, Патимат Мусаева еще несколько человек попрощались с Гунибом в сопровождении красноармейца на военном фургоне, выделенном Никитиным, приехали в г. Буйнакск, в интернат горцев, а Патимат Мусаеву определили в интернат горянок.

Абдурахман явился в интернат во всем: сапогах, шинели, гимнастерке, буденовке, подаренных ему красноармейцами в Гунибе.

Выправкой, дисциплиной, сознательностью Абдурахман и впрямь был похож на бойца, своего шефа. Если к этому добавить его общительность, доброту и справедливость, нетрудно понять, почему выбор выпал именно на Абдурахмана, за что ребята избрали своим командиром.