Лаццаро

Габриэле д’Аннунцио, 1884

«Он стоял перед палаткою в состоянии полного отупения. Грязное трико лежало складками на его худых ногах. Он глядел на унылую молчаливую природу с выделявшимися из низко опустившихся облаков редкими скелето-образными деревьями под печальным дождливым небом, и глаза его странно блестели от отчаянного голода. Палатка, покрытая размякшим от дождя холстом, казалась в полумраке огромным животным со впавшею между костями кожею…»

Он стоял перед палаткою в состоянии полного отупения. Грязное трико лежало складками на его худых ногах. Он глядел на унылую молчаливую природу с выделявшимися из низко опустившихся облаков редкими скелето-образными деревьями под печальным дождливым небом, и глаза его странно блестели от отчаянного голода. Палатка, покрытая размякшим от дождя холстом, казалась в полумраке огромным животным со впавшею между костями кожею.

Он уже сутки ничего не ел. Последний кусок хлеба утром проглотил его мальчик, маленькое уродливое существо с лысым опухшим черепом величиною с огромную тыкву. Желудок Лаццаро был более пуст, чем большой барабан, по которому он бил с отчаянием в надежде привлечь публику и получить по одному сольдо с персоны для своего несчастного уродца. Но кругом не было видно ни души. А ребенок лежал в палатке на куче лохмотьев со скрюченными ножками и огромной головой; зубы его стучали от лихорадки, и судороги сводили его члены.

Конец ознакомительного фрагмента.