Черно-белое знамя Земли

Вячеслав Шалыгин, 2007

Простой колонист с планеты Дао совершенно случайно становится свидетелем странного разговора… и вся его жизнь переворачивается с ног на голову. Из законопослушного менеджера он превращается в беглого преступника, за которым охотится вся планетарная полиция… В это же время на Земле начинает работу спецгруппа «Омега», куда входят армейские разведчики и лучшие полицейские метрополии. Ее задача – расследовать деятельность Шанхайского научного центра, вышедшего из-под контроля правительства и явно ведущего опасные для человечества исследования… Загадочным образом участники этих событий, находящиеся друг от друга за тысячи парсеков, оказываются крепко связаны. Однако они даже не подозревают, как распределятся роли в боевике, героями которого они поневоле стали, – ведь сценарий его был создан самым коварным, циничным и дерзким злодеем за всю человеческую историю – таинственным Золотым Драконом…

5. Земля, Шанхай, 18 декабря 2196 г.

Если удается рассмотреть все боевые порядки врага в первую минуту сражения — это глупый враг. Умный враг остается невидимкой долго. Очень умный — до конца. В том, что группа «Омега» имеет дело с умным противником, Вакидзаси не сомневался еще до того, как вернулись из виртуальной разведки полисмены. Теперь, увидев Шанхай собственными глазами, офицер «Кэндо» убедился в том, что противник очень умен. И это было плохо. Но не смертельно.

«Тем интереснее будет партия» — Вакидзаси окинул взглядом просторный зал одной из галерей экспериментального искусства, коих было в избытке вдоль побережья озера Тайху, естественным образом ограничивающего Шанхай с запада.

Командир группы не возражал против довольно длинного и утомительного маршрута, выбранного офицером Вакидзаси. Он лишь попросил уложиться в сутки. Офицер определил для себя срок вдвое короче — до заката. Высадка в толпе отдыхающих на курортном побережье, часовая прогулка по знаменитым галереям (чтобы убедиться в отсутствии «хвоста»), завтрак в ресторанчике и посещение двух-трех минимаркетов с сувенирными имитациями «под высокое искусство» могли отнять немало драгоценного времени, но качество «инфильтрации» стоило и не таких жертв. Вакидзаси точно знал, что делал. Конечно, высадившись ближе к району научных лабораторий в Сучжоу, как предлагал бесхитростный десантник Чижов, можно было сэкономить от трех до шести часов, но даже новейший сверхсекретный челнок-невидимка не мог гарантировать удачной высадки. Шанхай — город мирный, все его системы ПВО официально законсервированы, да и базируются они на морском побережье, но… инцидент с экспрессом доказал, что заговорщики готовы к любому повороту событий и контролируют свою законную территорию очень тщательно. Будет неудивительно, если окажется, что даже сугубо гражданские программы регулировки потоков воздушного транспорта имеют скрытые уровни «двойного», то есть военного, назначения.

Вообще пресловутое «двойное назначение» бросалось в глаза опытному разведчику на каждом шагу. Казалось, такое назначение здесь имела вся электроника, вплоть до пищевых автоматов и детских игрушек.

«А в виртуальности этого ощущения не было, — заметил себе Вакидзаси. — Хотя грубых несоответствий реальности в киберпространстве нет. Очень тонкая работа. Дизайн-маскировка на высоте».

Офицер перешел в смежную галерею и с рассеянным видом прошелся вдоль витрин с образчиками искусства «а-ля Хэфэн». В отличие от произведений родоначальника трэш-стиля, скульптурные «шедевры» учеников оставались в большей степени мусором, чем искусством. Впрочем, судить было не Вакидзаси.

«Да и не о чем тут судить. — Офицер направился в дальний конец зала, к выходу во внутренний дворик комплекса галерей. — Каждый сам определяет черту, после которой мусор превращается в скульптуру и наоборот… Так, сейчас надо собраться. Двери, а значит, очередной сеанс полной дистанционной биометрии… Нихао, сканер! Я Мацуо Тонг, из Лючжоу, пятьдесят восьмого года рождения, хань ^[4] по отцу, нихондзин ^[5] по матери. Узнаешь?»

Сканер полицейской системы, конечно же, не узнал фальшивого господина Тонга, поскольку такого человека не существовало в природе, а значит, он не упоминался в базах данных, но тревогу система не объявила. Она просто игнорировала шпиона, записав его появление в разряд неизбежных ошибок «сырой» программы слежения. На общую работоспособность системы сбой никак не повлиял, а потому отчета о нем никто нигде не получил. Такой вот простейший фокус. Никаких тебе фальшивых усов, перчаток с чужими отпечатками пальцев и контактных линз. Просто появляется некто, ниоткуда, с нереальной биографией и с солидным счетом в не существовавшем до сегодняшнего утра банке и проходит, как раскаленный нож сквозь масло, через все электронные ловушки и посты. Элегантно и со вкусом.

«А все потому, что даже самые отъявленные негодяи и, казалось бы, никогда не бывавшие на приличных планетах пираты не рождаются плохими. До определенного возраста они находятся в поле зрения государственной электроники, а значит, имеют свое отражение в общей базе данных виртуальности. Пусть всего-то запись о рождении и генетическую карту. Этого достаточно. Только человек „рожденный взрослым“ способен обмануть сканеры, подключенные к Гипернету. Но, чтобы „создать“ такого виртуального человека, требуется слишком долго работать. И не в лабораториях клонирования, а в „лабораториях конспирирования“, например в „Кэндо“. С точки зрения морали, кстати сказать, финт тоже на грани заговора. Но разница все-таки есть. Шанхай замыслил что-то против Федерации, а мы нарушаем некоторые параграфы закона в ее интересах».

Для приличия Вакидзаси обошел вокруг одного из красивейших фонтанов, бьющих во внутреннем дворике, постоял, любуясь игрой его искрящихся струй, и, усмехнувшись своим мыслям, направился к широким воротам, открывающим путь к целой россыпи мелких ресторанчиков.

Усмешка офицера была адресована не создателю фонтана, а довольно странной фантазии, нехарактерной для мыслящего преимущественно по существу офицера «Кэндо». Вакидзаси вдруг представил, что будет, если на Землю явятся захватчики, не имеющие виртуальных отражений в киберсферах планет и в Гипернете. Если им хватит ума не открывать шквальный огонь с ходу, если они догадаются потихоньку высадиться и смешаться с толпой, ни одна электронная система безопасности просто не сумеет их идентифицировать. Рассредоточившись по планете, они в два счета захватят важнейшие стратегические объекты и наутро объявят ничего не подозревающему человечеству, что оно покорено. Это будет шок покруче «гейм-штопора», но искренне удивятся произошедшему далеко не все.

«В первую очередь не удивимся мы, а во вторую — те, кто выпускал в обращение программы безопасности с такими очевидными, вопиющими, зияющими „дырами“. Конечно, тратить миллиарды на предупреждение инопланетной оккупации — глупо, но ведь реальны и более правдоподобные угрозы. Например, угроза проникновения на „чистые“ планеты людей, рожденных в глубоком космосе, на заброшенных рудниках Грации например, или космических волков вроде „серых старателей“, давно и крепко забывших, что такое регистрация в Гипернете. Шанс ничтожен, посудины этих бродяг не смогут войти в Солнечную систему ни по одному маяку, ни за какие деньги (а если войдут — их тут же отстрелят „охотники“ из Патрульной полицейской армии). И все же… дырой в программе воспользоваться можно, значит, рано или поздно кто-то ею обязательно воспользуется».

Вакидзаси прошелся вдоль длинного ряда ресторанчиков, остановился напротив самого невзрачного, но заходить не стал. Притормозив у дверей заведения, он сделал два шага в сторону и растворился в толпе. Простейший прием, но срабатывает безотказно. В случае разбирательств найдется как минимум десять свидетелей, «видевших», что турист вошел в ресторанчик.

Вообще-то офицер не любил менять планы по ходу пьесы, но сейчас это было необходимо. «Высиживать паузу» в ресторанчике стало опасно. Как ни старался разведчик превратиться в невидимку, удалось ему это лишь наполовину. Электроника его действительно потеряла, но кроме нее кругом было полно живых соглядатаев, которые вели себя так, будто что-то подозревали. Необязательно их насторожил одинокий турист — в типичной китайской толпе мог затеряться даже полк одиноких туристов, причем негров… что уж говорить о Вакидзаси — но все равно и полисмены, и люди в штатском вели себя так, будто им объявили «оранжевую» тревогу. Рыскать они не рыскали и в глаза встречным не заглядывали, но, даже просто стоя во всех подворотнях, они видели предостаточно.

Офицер мысленно проложил маршрут и рассчитал время так, чтобы миновать самые «узкие» места под прикрытием яркой и шумной толпы девиц, по виду — студенток-первокурсниц. Тоже известный прием. И тоже безотказный. Теплый ветерок играл с шелковыми одеяниями, то и дело пикантно обнажая ножки выше разумных границ, а иногда и груди, и развевал распущенные по последней моде волосы девушек. Никакой нормальный мужчина, будь он самым суровым полицейским, не смог бы оторвать взгляд от такой картины. Под радостно щебечущим прикрытием Вакидзаси спокойно прошел до стоянки флаеров и не без сожаления сменил маршрут. Не потому, что ему так понравились студентки, дома офицера ждали любимая жена и две дочери возраста примерно, как эти щебетуньи, просто оставаться без удачного прикрытия было неуютно. С другой стороны, именно в относительно свободной от народа посадочной зоне офицер смог убедиться, что его подозрения не плод воображения, а реальность. Полиции кругом было слишком много, и вели себя законники очень настороженно.

Разведчик спокойно прошел мимо очередного патруля и направился к свободному аэротакси. Дверца роскошного и немного чопорного «Вейчжи-500» приветливо отъехала в сторону, а огромное «кожаное» кресло выплыло навстречу пассажиру. Вакидзаси уселся в кресло и кивком обозначил, что готов к полету. Кресло заняло свое законное место, дверца закрылась, и перед носом у разведчика «всплыли» иероглифы стандартного приветствия. Транспортная компания «Хунцы» выражала безымянному господину благодарность за то, что он воспользовался ее услугами, и просила назвать конечный пункт путешествия.

Озвучивать свои планы разведчику не хотелось, но, судя по сгущающимся «тучам», выбора у него не было. Трое полисменов, о чем-то посовещавшись, покинули свой пост и неторопливо двинулись к стоянке, причем явно забирая влево, туда, где завис «Вейчжи» с подозрительным туристом на борту.

— Сучжоу, Большая технологическая выставка, — подчеркнуто спокойно сказал офицер. — Главная аллея.

Флаер плавно поднялся в воздух и ловко вклинился в транспортный поток. Спустя минуту флаер летел уже по седьмому уровню, то есть почти в километре над землей, быстро скользя по прохладному декабрьскому небу на северо-восток. Автопилот вел машину безупречно, и все-таки сейчас Вакидзаси предпочел бы сидеть в кресле аппарата попроще, например в кресле «Тофорда» с живым таксистом за штурвалом. В любой стране, на любой планете именно этот контингент граждан был самым надежным источником оперативной информации. А вот с бортовым навигатором особенно не поговоришь.

«Остается полагаться на собственные возможности. — Офицер взглянул в окно. — А их как раз и не хватает».

Увидеть что-либо за мельтешением попутного транспорта и потоками флаеров на нижних уровнях было нереально. Для обычных туристов такой проблемы не существовало — включи виртуальное отражение, и сможешь увидеть землю как бы «сквозь» все эти помехи, но разведчику требовалась именно реальная картина, а не нарисованная компами идиллия.

«Не нарочно же этот флаер забрался так высоко! — Вакидзаси покачал головой. — Пахнет паранойей, господин Тонг. То, что полицейские косилась, как на шпиона, не означает, что они действительно что-то заподозрили. Хотя все возможно. Грайса и Люси они „прокачали“ еще на борту самолета, задолго до прибытия в Шанхай. Головастого народу в Китае много. В Шанхае — больше всего. В общем, гадать не о чем. Приземлимся, будет видно».

Флаер начал медленно снижаться, и офицер, как ни странно, успокоился. Момент истины был не за горами, а значит, следовало выбросить из головы все лишнее и сосредоточиться.

У гигантских, более трехсот метров в высоту, красных ворот, увенчанных крышей, похожей на крышу пагоды, и «охраняемых» золотыми драконами (с египетскую пирамиду каждый) по бокам, «шпиона Тонга» никто не поджидал. Полицейских здесь, в самом центре Сучжоу, расхаживало еще больше, чем на курортном побережье, но и работы у стражей порядка было втрое больше. Расположенная по ту сторону символических ворот Технологическая выставка считалась обязательным пунктом любой туристической программы. Миллионы зевак водили хороводы вокруг ворот, надолго зависали внутри золотых драконов, глазея на смоделированные в этих необычных павильонах объемные макеты участков освоенных миров. Ахая от удивления, они бродили по аллеям, галереям и залам, засматриваясь на новинки техники и голограммы перспективных разработок. Уследить за порядком в такой толчее было очень непросто. Уследить за «шпионом-невидимкой» — непросто вдвойне, пусть полицейских тут топталось в десять раз больше, чем на берегу озера Тайху.

«В десять? — Вакидзаси незаметно оглянулся. — В двадцать, не меньше. Плюс электроника, спутники и воздушная полиция. Слишком много. Все-таки слишком. И это не паранойя. Почему? Да хотя бы потому, что самый плотный заслон полиция устроила на западном направлении. Дорога, ведущая к Шанхайскому научному центру, практически перекрыта патрулями и техникой. Придется сделать крюк, зайти с юга, со стороны площади Саибао».

Чтобы по-прежнему не выделяться из толпы, Вакидзаси поддался общей тенденции и поплыл в людском потоке прямиком к левому павильону-дракону. От его затейливо изогнутого хвоста (издалека казалось — из-под него) начинался движущийся тротуар, проходящий не по аллеям, а по периметру выставки. В рекламных роликах говорилось, что, путешествуя на этой транспортной ленте со скоростью пешехода, можно обогнуть выставку «всего-то» за двадцать часов.

«Интересно, приходила ли кому-нибудь в голову идея проверить это рекламное обещание? Двадцать часов на ногах… экстремальный туризм, да и только».

Вакидзаси ничего проверять не собирался. До площади Саибао тротуар должен был доставить его минут за двадцать. Оттуда открывался еще один маршрут подхода к объекту, менее людный, но тоже вполне надежный — по пешеходному тоннелю, проложенному по дну искусственного канала. Возможно, когда-то этот тоннель был построен с целью скрытного передвижения секретных сотрудников ШНЦ, но в последние двадцать лет им пользовались в основном рядовые граждане, чтобы сократить путь до прилегающих к территории ШНЦ фруктовых парков, излюбленного места отдыха шанхайцев.

Кроме того тоннель, сделанный по всей длине из стеклопластика, пришелся по душе уличным артистам и художникам. Колышущаяся над головой десятиметровая толща воды почему-то вдохновляла их на создание шедевров. Среднее количество бредущего по прозрачной «трубе» народа было не столь велико, как перед красными воротами — не больше полумиллиона человек в час — но и этого вполне хватало, чтобы затеряться и незаметно «вынырнуть» прямо на перекрестке перед главным входом в офисное здание ШНЦ.

Это было единственное отдельно стоящее здание центра. Все остальные образовывали нечто вроде шестиугольника со сторонами длиной порядка километра, высотой в сорок этажей каждая и большим внутренним двором. С офисом «гексагон» соединяли несколько подземных и три «межэтажных» перехода на уровне третьего, двенадцатого и тридцатого этажей. Такова была архитектура объекта, если верить туристическим проспектам. Так ли это на самом деле, предстояло выяснить в ближайшие полчаса.

До площади офицер добрался вовремя и без приключений. Полиции перед входом в тоннель было не меньше, чем везде, но любовь туристов к экзотике и здесь сыграла на руку разведчику. Спрятавшись за спинами восторженных отдыхающих, Вакидзаси преспокойно «ушел на дно» и неторопливо двинулся к заветной цели. Все-таки толпа — это мощная маскировка. Пожалуй, даже лучше густого леса.

— Конитива, господин, желаете заказать портрет? Лазерный карандаш, настоящий уголь, тушь? Недорого, всего-то десять юаней!

Вакидзаси настороженно взглянул на повисшего на рукаве художника. То, что хань признал в туристе японца, было неудивительно, это для европейцев все желтые на одно лицо. Настойчивость рисовальщика тоже не вызывала особой тревоги — конкуренция в «тоннеле искусств» была жесткой; кто смелее, тот и заработал. И одет вольный художник был соответствующе: в какой-то безразмерный балахон и нелепый берет. Смутило офицера кое-что другое. Человек странно щурился и часто моргал, будто ему в глаза светили прожектора. И это в сумрачном подводном тоннеле! Слепой художник? Что за бред?! Разведчик быстро оглянулся. Полиции поблизости не наблюдалось, значит, художник не был стукачом и не пытался «навести» ищеек на подозрительного туриста. Это хорошо. Но что же тогда вызвало беспокойство? Вакидзаси притормозил, сбившись с шага от внезапной странной мысли. Чтобы убедиться, что все-таки не бредит, он снова бросил взгляд по сторонам. Да, так все и было: больше половины рисовальщиков и примерно столько же «актеров» всевозможных жанров вели себя практически так же, как этот прилипчивый художник. Не в том смысле, что цепляли за рукава туристов, а подслеповато щурились и как-то странно двигались, будто бы сдерживая крупную дрожь в руках и ногах.

«Лихорадка у всех, что ли? — Вакидзаси, с трудом высвободил рукав из цепких пальцев художника. — Или они на наркотиках? В общем-то, логично, у творческих натур с этим делом вечно проблемы».

— Юани выведены из обращения двенадцать лет назад. — Вакидзаси покачал головой. — Не надо, спасибо.

— Федеральные евро тоже сгодятся, — не унимался рисовальщик. — Пять евро! Маслом! Я владею уникальной техникой мазка.

— А не темновато здесь для рисования? — бросил офицер, продолжая путь.

— Не волнуйтесь, господин, я все отлично вижу!

— Мой тебе совет, — офицер притормозил, обернулся и сунул рисовальщику пластиковую банкноту в пять евро, — выберись на воздух, дружище, подыши.

— Спасибо, господин. — Художник понял, что сеанс не состоится, и, хотя получил гонорар «за старания», заметно сник. — Так и сделаю. Только ночью. Позвольте тоже дать вам совет: не ходите туда, вам не позволят ничего увидеть.

— Не понял. — Вакидзаси резко остановился, сдал назад и теперь уже сам крепко ухватил художника за руку. — Что ты сказал?

— Вы идете к ШНЦ, чтобы проверить, насколько он изменился, — негромко сказал рисовальщик. — Не ходите. В лучшем случае, вас сгноят в его подвалах.

— Изменился? — Офицер подтолкнул художника к его рабочему месту. — Идем, идем.

— Уголь, карандаш?

— Пейзаж. По памяти. Каким был ШНЦ… когда?

— Два года назад.

— Отлично. Каким он был два года назад. И второй пейзаж — каков он сейчас. Только без виртуальных прикрас.

— Обижаете. — Художник поморщился. — Ненавижу виртуальность. В Шанхае это синоним вранья. Бессовестного и неприкрытого. Отражение города в виртуальности — сплошная ложь! Я творец, а не лгун. Только… за такие «пейзажи» меня могут убить.

— Никто не узнает.

— А вы пообещаете не ходить к ШНЦ? Если вас схватят охранники, вычислить, кто рисовал для вас картинки, им будет нетрудно.

— Нет, не пообещаю, — отрезал Вакидзаси. — Я пообещаю, что меня не схватят.

— Простите, господин. — Рисовальщик горько усмехнулся. — Но даже мне видно, что вы приехали сюда не просто так. Возможно, вы умеете обманывать электронику, но вам не удастся перехитрить наблюдателей из охраны внешнего периметра ШНЦ. Их глаза так же зорки, как и глаза старого художника. Вычислить, простите еще раз, шпиона им не составит труда.

— Да с чего ты взял, что я шпионю? — Вакидзаси почувствовал, что начинает нервничать. Это было лишним, но взять себя в руки ему никак не удавалось. — Еще никто не подозревал меня в таком чудовищном преступлении. Я обычный турист. А то, что меня интересует ШНЦ, объясняется просто — моя компания желает удостовериться, что созданная ею виртуальная оболочка соответствует действительности. Не знаю, как в Китае, а в Японии за этим следят очень строго.

— Ваша компания создавала программу-отражение для ШНЦ? — В голосе художника звучало явное сомнение. — Допустим, японцы тоже научились делать хорошие программы… будь вы индусом или русским, в это верилось бы больше, но допустим… и все-таки вы тоже лжете, господин. Как и все в этом проклятом городе!

Художник вздохнул и помотал головой. Руки его начали быстро-быстро мелькать над холстом. Работал он действительно уникально: сразу двумя руками, строя рисунок от периферии холста к центру. Вакидзаси даже замер не дыша, настолько заворожила его работа мастера. Не прошло и минуты, как первый рисунок был готов. В приличном цвете и с отличной проработкой деталей он выглядел как очень хорошая двухмерная фотография. Разве что на «снимке» не было людей и в левом нижнем углу стояла не соответствующая текущему времени дата «2194».

Офицер сложил лист с рисунком вдвое и сунул в карман.

— Теперь день сегодняшний.

— Нет. — Художник вдруг захлопнул складной мольберт. — Идите, раз уж собрались, смотрите сами. Вы не были со мной откровенны, и я не чувствую себя обязанным вам помогать.

Он обиженно взглянул на Вакидзаси и отвернулся. Теоретически можно было попробовать его уговорить, но офицер чувствовал, что это не фальшивая поза обиженного «творца», набивающего себе цену. Художник обиделся по-настоящему, и никакие уговоры или посулы тут не помогут, ведь творческие личности — народ сложный и противоречивый. Работают, как и все нормальные люди — за деньги, но не ставят эти самые деньги ни в грош, как ни парадоксально это звучит. Их система ценностей базируется совсем на другом фундаменте, причем у каждого на своем. У кого-то на потребности в самореализации, у этого рисовальщика краеугольным камнем стала честность в изображении окружающего мира и вообще…

«Идеалист! Но делать нечего, придется довольствоваться малым — Вакидзаси снова нырнул в толпу. — А все-таки жаль, что так вышло. Из этого художника мог получиться неплохой агент. „Идейный борец за идеальный мир“. Когда у агентуры имеются убеждения, это большой плюс… и неплохая экономия государственных средств».

После «всплытия» на площади перед ШНЦ офицеру пришлось добрых полчаса пропетлять по закоулкам между множеством мелких лавчонок и стилизованных под частные ресторанчики автоматизированных заведений «фаст-фуда». Трудно с полной уверенностью сказать, для чего перед храмом науки были выстроены эти «естественные баррикады», возможно, чтобы отвлечь туристов, возможно, чтобы прокормить толпу ученых, обитающих за стенами «гексагона», но так или иначе подойти к офису ШНЦ, высящемуся всего лишь через перекресток, оказалось очень непросто. Когда же это удалось, оказалось, что «с грунта» рассмотреть хоть какую-то часть ШНЦ, кроме парадного подъезда офисного здания, почти нереально. Вид загораживали вспомогательные здания, гигантские рекламные баннеры и сотни подогнанных вплотную друг к другу светящихся вывесок мелких фирмочек и конторок, расположившихся между домами вокруг ШНЦ.

Вакидзаси даже невольно усмехнулся. Противник вызывал у него все большее уважение. Так замаскировать огромное сооружение было по силам только серьезным «игрокам в заговор». Сто к одному, что здания вокруг центра были построены исключительно в качестве прикрытия.

«А может быть, и не только. — Вакидзаси присмотрелся к домам повнимательнее. — Возможно, это вовсе не типовые пластиковые коробки на железных рамах, а нечто более прочное. Слишком уж они грамотно расположены, как… дополнительная крепостная стена!»

Офицер прошел вдоль одного из домов, попытался проникнуть во двор (безуспешно), вернулся на улицу и продолжил путь, незаметно снимая на автономную камеру все, что попадается на пути. Пройдя километра два по петляющим, но явно ведущим вокруг ШНЦ улочкам, Вакидзаси выбрал подворотню потемнее и поуютнее, повернулся к вечной шанхайской толпе спиной и вызвал по секретной линии витающего где-то «в облаках», а точнее — в стратосфере, Чижова.

— Дело дрянь, — выслушав короткий рассказ офицера, сказал Чижов. — Дома вокруг центра — это явно не гражданская архитектура, тут ты прав, самурай. Это фортификация, наружный периметр, как вокруг военного объекта. И вот эти дули, прикрытые рекламными голограммами, — стопроцентно военные объекты, вроде дотов. Заметь, как они расположены — идеальные сектора обстрела, да еще с взаимной подстраховкой. Ни одной мертвой зоны.

— Еще есть… «дули» на крышах, только другой формы. — Вакидзаси указал на верхнюю часть кадра. — Снизу плохо видно, но…

— Их нетрудно узнать и в этом ракурсе, — уверенно сказал Чижов. — Это электромагнитные пушки. Применяются против десантных челноков и других бронированных целей. Покажи, что там еще.

— Справа, кажется, ракетные комплексы и локаторы.

— Ну, с ракетами понятно, — задумчиво сказал Чижов. — Оружие простейшее, зато дешевое, и если уж попадет в цель, то самое эффективное. Это ракеты «земля-земля» и «земля-море», все местного производства. А вот с локаторами, похоже, загвоздка. Диспетчерские купола расположены в стороне, да и выглядят их радары иначе. Эти смахивают на «глушилки», но зачем крепости два десятка башен с постановщиками радиопомех?

— Это ты мне скажи. — Вакидзаси усмехнулся. — Ты же майор ВКС.

— А-а, понял, — сообразил Чижов. — Эта группа «локаторов» предназначена не для обнаружения целей и не для постановки помех, это боевые комплексы с фазированными антенными решетками, думаю, модификации «ФАР-32», для создания «пятен» СВЧ-излучения и неравновесной плазмы на больших высотах. Фактически это еще один уровень ПВО. Серьезно подготовились. Десантом с орбиты эту цитадель не взять, только разбомбить. Посмотри на левую часть офиса, туда, где как бы площадка для служебных флаеров. Видишь, несколько машин «на приколе»?

— Да. И что это в действительности?

— Муляж. Так обычно маскируют старые добрые лазерные пушки. Первое средство против любой «баллистики» и наземных целей. Ну и конечно, в стенах имеются замаскированные ракетно-орудийные порты — это ряд зеркальных «окон» на уровне тридцатого этажа, а ниже совсем уж архаичные, но необходимые в ближнем бою пулеметные гнезда — весь третий этаж. Похоже, эти «пояса безопасности» идут по всему периметру цитадели. Крепкий орешек, нечего сказать.

— Если ШНЦ превращен в неприступную крепость, этому должна быть очень весомая причина. — Вакидзаси покачал головой. — Очень весомая.

— Согласен, офицер, но сейчас мы с тобой ничего не поймем. Надо мозговать всей группой. Отходим?

— Пожалуй. Место встречи прежнее. Думаю, успею за час.

— В такой-то толчее? — усомнился Чижов.

— Вечереет, туристов скоро станет меньше… хорошо, полтора часа. Посадочная площадка на крыше представительства «Накамичи» в Уси.

— Помню, помню, — проворчал Чижов. — Небоскреб в островном стиле. Японская капля в китайском море. Буду там через пять минут. В отличие от тебя. Удачи!

Повторно брать робота-такси разведчику не хотелось, но летающих машин с живым водителем в «технологической Мекке» было не сыскать по определению. Разве что подвернется наземная повозка. Вакидзаси оглянулся. Поток наземного транспорта наполовину состоял из белых в желтую полоску «кэбов», но двигалась вся эта колесная металлопластиковая масса очень медленно, как объевшаяся гусеница по капустному листу. С такой скоростью до Уси было не добраться и к утру.

— Садитесь, господин. — Из окошка ближайшего автотакси выглянул водитель. — На колесах все равно быстрее, чем пешком.

— Но медленнее, чем на аэротакси. — Вакидзаси покачал головой.

— Вы думаете? — Шофер хитро подмигнул. — Вечер близко, но пока не наступил. Я могу проехать там, где ездят в темноте. Это будет почти так же быстро, как флаером, но втрое дешевле.

— В темноте? — уцепился Вакидзаси. — Что это значит?

— Садитесь, увидите, — понизив голос, сказал таксист. — Время идет, темнота наступает. Еще час, и я не смогу там проехать.

— Там? По каким-то особым улицам?

— И улицам, и уровням. — Водитель вовсе перешел на шепот. — Куда вы хотите попасть?

— В Уси… восточный район.

— А-а, в японский квартал, я так и думал. — Парень уверенно кивнул. — За час успеем.

Разведчик уселся на задний диван просторного «Ченфенга» и мельком осмотрелся. На «подставу» вроде бы не походило. Типичный таксомотор, да и водитель не похож на полицейского осведомителя, хотя частенько именно так и бывает: стучит тот, кто вне подозрений. «Срисовать» и «отследить» иностранца, да еще при этом заработать сверх полицейского жалования — неплохая перспектива. Вакидзаси мысленно сделал зарубку — не расслабляться, и все будет в порядке. Господин Тонг, наполовину японец, едет навестить друзей в японском квартале. Кого конкретно? Чарли Сакагучи и Хиронобу Горо, менеджеров «Накамичи электроникс».

«Но это легенда на крайний случай. А пока следует задать пару вопросов таксисту».

— А чем отличаются особые улицы и уровни от простых?

— Да ничем. — Таксист пожал плечами. — Просто ближе к вечеру на них становится не так много машин. Почему — не знаю, просто подметил. И народу вечером там поменьше толпится. Зато ночью… как днем! И машин, и людей. Я в ночную смену давно не работаю, фирма запрещает, но однажды засиделся в баре до полуночи и по пути домой забрел на такую улочку. Глазам не поверил! Темень, а народу вокруг, как днем на техновыставке. И хоть бы один споткнулся!

— Может, у тебя в глазах двоилось?

— Даже если так, — рассмеялся таксист. — Все равно много было людей. Раньше я такого не видел. А ведь Шанхай уже лет сто, как перенаселен выше крыши. Когда совсем стемнеет, сами увидите…

На дисплее машины загорелся какой-то иероглиф — Вакидзаси из-за плеча водителя не рассмотрел какой, — и таксист умолк на полуслове.

— Что увижу?

— А? — Шофер обернулся и взглянул на пассажира с заметным опасением. — Нет, ничего.

Ответил он невпопад, да еще с подозрительными нотками паники в голосе. Таксист будто бы получил от кого-то предупреждение, что с клиентом лучше не откровенничать, и теперь лихорадочно соображал, на какое наказание успел наболтать. На отсидку или на расстрел? И что сделать, чтобы все исправить?

Вакидзаси понял, что следует упредить возможные попытки таксиста вернуться в стан лояльных местным властям граждан. Офицер наклонился к самому уху водителя и негромко, но твердо сказал:

— Только не вздумай вернуться на обычную трассу.

— Меня… семья ждет, господин, — почти взмолился шофер. — Без меня они пропадут!

— Кого ты испугался? От кого пришло сообщение?

— Я… не знаю… этого никто не знает! Но все, кто попадает в их лапы, — исчезает!

— Почему в лапы? — удивился Вакидзаси.

— В народе их называют «золотыми драконами», — шепотом сообщил таксист. — Я не знаю почему. Они предупредили, что скоро начнется темное время и меня могут арестовать. Простите, господин, я не рассчитал свои силы. Я забыл, что день становится короче. Еще неделю назад я проезжал здесь в это же время совершено спокойно, но сегодня…

— Прекрати причитать! — строго сказал Вакидзаси. — Почему ты так уверен, что предупреждение послали «золотые драконы»?

— Я просто знаю это… и оно пришло по закрытой линии. Ею не может воспользоваться никто, кроме моего хозяина, полиции…

— И «золотых драконов», — закончил офицер. — Интересно. Но ты меня не разжалобил. Учти, если ты свернешь на обычную улицу, я сверну тебе шею.

— Не надо, господин! — Таксист втянул голову в плечи. — Я маленький человек, я просто зарабатываю на жизнь!

— Тем более не жалко, — жестко закончил Вакидзаси. — Единственное, что могу пообещать, — умрешь мгновенно, без боли.

— У меня семья! Не надо!

— Тогда продолжай зарабатывать себе на жизнь. Ставка — тысяча евро. Или смерть. Выбирай.

Таксист обреченно, вздохнул и заставил машину прибавить. Такси вылетело на виадук третьего наземного уровня, протянувшийся почти до окраин Уси, и помчалось наперегонки с подминающей город темнотой. Несмотря на высокую скорость, Вакидзаси отлично видел, что происходит за бортом. Картина была по меньшей мере странной и абсолютно не соответствующей виртуальному отражению — офицер на несколько секунд вошел в виртуальность и проверил этот факт, как говорится, на месте. В киберпространстве все восемь транспортных уровней между Сучжоу и Уси были прекрасно освещены и заполнены машинами. В реальности освещение работало только на четных магистралях. На нечетных уровнях, а также в переулках и дворах под ними было темно. Однако народу в темной части города не становилось меньше. Вакидзаси направил автономную шпионскую камеру вниз и максимально увеличил изображение. Казалось, что людей на темных улицах постепенно даже прибавляется.

«Что это за причуды? — Офицер поднял взгляд вверх. По темнеющему небу, как и в светлое время суток, скользили тысячи флаеров, но почему-то лишь половина из них летела с включенными бортовыми огнями. — Экономия энергии? Забота правительства о людях, которые желают выйти подышать перед сном и полюбоваться звездным небом, которого не увидишь в круглосуточно освещенных городах? Версия, но… в Шанхае официально проживает сто миллионов — неужели все (пусть даже половина!) любители прогулок и астрономии? Вряд ли ради меньшего количества граждан мэрия Шанхая стала бы затевать такой странный эксперимент. К тому же неясна роль „золотых драконов“, если, конечно, это не досужая городская легенда. Зачем они заставляют обычных граждан покидать ночные улицы, пугая суровым наказанием? И для кого они освобождают город на ночь?»

Фактов было вроде бы много, но ничего конкретного из них не выстраивалось. Не побродив в ночной толпе, понять, что же на самом деле творится в Шанхае, было невозможно.

«А побродить, похоже, не удастся. — Вакидзаси заметил, как таксист снова напрягся и пробормотал невнятное ругательство. — Новое сообщение-предупреждение?»

Офицер заглянул через плечо водителя. Сообщение действительно имелось, но теперь оно предупреждало таксиста о каре за неверный выбор клиентуры, а не о грядущем наказании за гонки по темной магистрали. Впрочем, шофер уже и так понял, что с пассажиром вышла накладка. Хорошо, если не убьет. А уж в том, что не заплатит, водитель даже не сомневался.

Далеко впереди замаячили яркие вывески заведений района Уси. К счастью для Вакидзаси, да и для перепуганного шофера, японский квартал располагался на самой окраине города-района. А представительство «Накамичи» было и вовсе крайним зданием в ряду небоскребов делового квартала. Напрягало только одно — по освещенным уровням параллельным курсом мчались как минимум два десятка машин с включенными полицейскими «мигалками», а вокруг небоскреба кружили флаеры с теми же световыми «спецсигналами». То ли полиция вычислила, куда направляется Вакидзаси, то ли просто перекрыла все возможные пути проникновения шпиона в Уси.

«Есть еще вариант — полиция обнаружила челнок на крыше „Накамичи“.

Вакидзаси нервно щелкнул по гейм-порту, активируя экстренный канал связи.

— Вижу, вижу, — ворчливо сказал Чижов. — Зашевелился муравейник. Ты где, если реально? Твое отражение почему-то зависло рядом с ШНЦ.

— Я примерно в трех километрах от небоскреба, еду в такси по третьему уровню.

— Третий? — Майор хмыкнул. — Там же темно! Ладно, самурай, тормози свой драндулет. Будем импровизировать.

— Ты хочешь пролететь между виадуками? — Вакидзаси взял выразительную паузу. — Ты Чкалов?

— Кто? — Чижов замешкался. — Слушай, профессор, не умничай, ладно? Останови машину и выйди за ограждение. Связь не вырубай, навигатор сориентируется как на маяк. Доверься мне, я знаю, что делаю.

— Хорошо.

Вакидзаси хлопнул таксиста по плечу.

— Останови.

— Здесь?! Меня лишат лицензии!

— Мне повторить?

— Не надо. — Таксист резко затормозил и прижал машину к обочине.

— Держи. — Офицер выгреб из кармана все оставшиеся наличные. — Купишь себе новую лицензию.

— Спасибо, господин. — Водитель кисло улыбнулся, но, увидев, какой толщины пачка банкнот, мгновенно взбодрился. — Удачи вам, господин!

— Тебе того же.

Вакидзаси быстро перебрался через ограждение виадука и замер на узком карнизе. Высоты он не боялся, но смотреть вниз сейчас ему не хотелось. Две сотни метров до земли не пугали, но как-то не бодрили.

— Господин! — Таксист почему-то не уехал. — Не надо прыгать! Полиция не сделает вам ничего дурного! Даже если вас посадят в каталажку, это лучше, чем смерть!

— Уезжай! — не оборачиваясь, крикнул Вакидзаси.

— Это неправильно! Не надо, господин! — еще громче заверещал таксист.

— Готов? — вышел на связь Чижов.

— Да.

— Пандус вышел. Шаг вперед, шагом… арш!

Вакидзаси задержал дыхание и шагнул в пустоту…

— Нет! — взвизгнул шофер и, закатив глаза, грохнулся в обморок.

Офицер шагнул еще раз, еще… и «пустота» наконец исчезла, уступив место знакомому интерьеру шлюзовой площадки челнока-невидимки.

Пандус автоматически сложился, отрезав причитания очнувшегося таксиста и все прочие звуки, а восседающий в кресле пилота Чижов показал Вакидзаси большой палец и хлопнул по проекции экрана управления.

Челнок заложил вираж и свечкой ушел в стратосферу. Демпфер корабля почти погасил перегрузки, но до своего кресла Вакидзаси добрался все же с трудом.

— Интересно узнать, за что тебя так полюбил этот бедолага таксист? — усмехнулся майор.

— Стокгольмский синдром. — Разведчик устало потер глаза.

— А-а, понятно. — По лицу Чижова было видно, что ему ничего не понятно. — Ну, разведал что-то еще?

— Даже не знаю. — Вакидзаси задумчиво покачал головой. — Обдумаю, озвучу.

— Как пожелаешь. — Майор ввел в навигатор нужный курс и развалился в кресле, заложив руки за голову.

— Кстати, спасибо, — проронил Вакидзаси. — Ты подрулил вовремя. И сделал все по высшему разряду.

— Да, пожалуйста. — Чижов усмехнулся. — Я же не зря набивался в напарники. Опыт не пропьешь.

На этом обмен впечатлениями закончился. До самой базы Вакидзаси пребывал в глубокой задумчивости. Обдумать ему было что, но в первую очередь его заинтересовала довольно странная мысль, вернее — возвращение странной мысли, обдуманной им несколькими часами раньше, еще на побережье озера Тайху.

Офицер вспомнил свои размышления у фонтана насчет «дыры в софте», которая запросто может стать причиной захвата Земли какими-нибудь «неучтенными» в Гипернете чужаками. Может быть, эти мысли были не так уж далеки от истины? Вряд ли в ШНЦ засели пришельцы, но «безопасная тропа в электронном лесу» вполне могла быть сознательно оставлена «золотыми драконами» (то, что под этим названием скрываются заговорщики, — почти бесспорно). Для чего, спрашивается? Кого, куда и зачем они намерены водить этими тайными тропами? Сто процентов — не шпионов в собственный лагерь. Тут Вакидзаси просто повезло. Кого же тогда?

Офицер взглянул в иллюминатор. С запредельной высоты ночной Шанхай выглядел огромным светящимся пауком, дремлющим на краю золотой паутины, протянувшейся в глубь континента. Как и все серьезные пауки, он был терпелив и опасен, но пока не показывал этого никому. Он ждал своего часа.

«Тогда-то все и прояснится, — подумалось Вакидзаси. — Очень умный враг, — это тот, кто не раскрывает позиций и не выдает своих истинных намерений до последней минуты. Шанхай — очень умный враг. Очень».

Примечания

4

Хань, ханьжэнь (кит.) — самоназвание китайцев.

5

Нихондзин (яп.) — самоназвание японцев.