Первые боги

Вячеслав Суриков, 2012

Могущество дракона и неуязвимость в бою – таковы дары змеиных богов. Но что за них рано или поздно потребуется взамен? Великий аль-Хидр придет в Египет, чтобы исполнить древнее пророчество. Вера в первых богов будет восстановлена. В их дома вернется истинное служение. Разве этого недостаточно, чтобы вернуть себе свободу?

Глава III. Гор

Густой мрак скрывал башни замка Незерби от посторонних взглядов. Лунного света едва хватало, чтобы разглядеть границу, отделяющую водную гладь от поверхности земли. Мал верхом на Амфале выбрался на берег и почувствовал чье-то присутствие. Он вгляделся в ночную мглу. К нему приближалась человеческая фигура. Мал спешился.

— Узнаете ли вы меня, мой господин? — раздался звонкий голос.

— Гор! — изумился Мал. — Ты жив?

Из темноты вынырнул высокий худой юноша.

— Он самый. Из плоти и крови стоит перед вами.

Мал обнял его.

— Я рад, что тебе удалось спастись.

Гор остался самим собой. И все же что-то неуловимое в нем изменилось.

— Идите за мной, господин!

Они пошли сквозь заросли карликовых деревьев.

— Лук и стрелы предназначены Гору — в этом нет сомнений, — подумал принц. — Но как удивительно, что наши судьбы вновь переплелись. Здесь не обошлось без воли богов. Мальчик явно из тех, кому они покровительствуют.

— Мой господин, — заговорил Гор, как только громада окутанного мраком замка Незерби скрылась из виду, — дозвольте поведать вам историю моего спасения.

— Я слушаю тебя, Гор, — отозвался Мал.

— Когда король франков приказал убить всех раненых в бою под Краком, мной овладел страх. Сначала убили тех, кто был ранен еще при штурме. Они лежали в повозках и были не в силах защитить себя. Затем англичане принялись за оставшихся на поле боя. Я истекал кровью и не мог сдвинуться с места. Человек, незадолго до того убивший Моркварда, спросил меня:

— Ты раб?

— Нет — ответил я.

— Что ты умеешь?

— Я лучник и конюх.

Этого человека звали Тернбулл. Он выпросил мою жизнь у короля.

— Делай с ним все, что пожелаешь, если он не подохнет по дороге, — сказал Пепин.

Слуга Тернбулла вынул стрелу из моей раны и перевязал ее. Он же помог мне взобраться на лошадь. Страх перед смертью и вечным пленом настолько измучил меня, что я потерял сознание и очнулся уже в доме Тернбулла. Его люди позаботились обо мне. От них мне досталась пища и целебные снадобья. Прошел не один день прежде, чем я смог встать на ноги. Тогда-то я и узнал, какова плата за милость Тернбулла — капитана гвардии лорда Незерби. В один из дней я отправился вместе со всеми туда, где воины упражнялись в искусстве поединка. Там я увидел как раб вышел с кинжалом против солдата в кольчуге и с длинным мечом. Солдат набросился на раба, рассчитывая быстро покончить с ним, но тот ловко уворачивался от ударов и пытался дотянуться кинжалом до горла соперника. Ему не повезло. Смертельный удар настиг раба, когда тот был уже ранен и утратил прыткость. Такова была участь всех пленников, оставленных в живых. Воины Незерби испытывали на них силу своих мечей. Их жизнью рассчитывались за право стать гвардейцем. Именно так поступил победитель в неравной схватке. И все же у раба был шанс выжить.

Десять побед в поединках со свободными людьми — такова была цена возможности покинуть замок или стать полноправным наемником. Но большинство из рабов были обречены на смерть. Никаких правил не было. Все решал Тернбулл. Только он определял, кому какое достанется оружие. Гвардеец мог выпустить раба, уже одержавшего семь или восемь побед, пешим против конника, вооруженного дротиком. Чем больше побед, тем опасней схватка. Опытный боец становился живой мишенью и погибал. Далеко не все решал опыт или удача, рабам нужна была еще и благосклонность господина Тернбулла. Никто из них не пытался сбежать. Рабов, владеющих оружием, хорошо кормили, они могли встречаться с женщинами и целыми днями предаваться упражнениям. У Тернбулла были любимцы, которым он не желал смерти, но и им давать шанс на свободу тоже не собирался. Они учили сражаться новых рабов.

Лучшего из них звали Хольгер. На его счету было девять побед, и Тернбулл три года не допускал Хольгера к схваткам. Темно-русый скандинав не отличался ни ростом, ни силой. Зато он был очень подвижен. Многие из его учеников добились свободы. И хотя поговаривали, что таков тайный умысел Тернбулла, он дарил рабам ложную надежду, никто не сомневался, что Хольгер — хороший наставник, и все стремились попасть к нему в ученики. Когда Хольгер попросил выпустить его на бой пусть даже с тремя или четырьмя соперниками, Тернбулл потребовал воспитать преемника. Хольгер удивился. Им мог стать любой из его воспитанников, прошедших испытание. Но Тернбулл указал на меня. Это была еще одна уловка гвардейца, не желающего отпускать скандинава. Я посмотрел на Хольгера, ожидая увидеть в его глазах разочарование, но тот остался невозмутим. Он спросил:

— Каким оружием ты владеешь?

— Я неплохо стреляю из лука.

— Неплохо говоришь? Дайте ему лук и стрелы!

Один из учеников мастера поднес мне лук и колчан со стрелами. Безоружный Хольгер, тело которого было прикрыто лишь холщовой рубашкой, отошел от меня на сто шагов и приказал:

— Стреляй!

— Что будет, если я попаду в тебя, мастер Хольгер?

— Попробуй.

Хольгер застыл в ожидании. Я натянул тетиву, прицелился и выстрелил. Хольгер неуловимым движением поймал стрелу и отбросил ее в сторону. Я выпустил следующую стрелу. Хольгер успел сделать несколько шагов вперед. Расстояние между нами стремительно сокращалось. Я не промахнулся, но стрела и в этот раз не достигла цели. Она опять упала на землю где-то в стороне. Хольгер приближался ко мне большими прыжками. Я продолжал стрелять. Хольгер то отбивал стрелы рукой, то ловко уклонялся от них. Когда скандинаву остался один шаг, я признал поражение. Хольгер вырвал лук и ударил меня древком по бедру.

— Ты мог еще раз попытаться убить меня, но не сделал этого!

Это был первый урок Хольгера: всегда сражаться до самого конца. Так я стал его учеником. Скандинав начал с упражнений на выносливость, владение телом и умение видеть движения соперника. Затем он учил меня биться коротким мечом и попадать копьем в цель. Мне пришлось метать копье в квадратную мишень, сплетенную из пальмовых волокон, сидя на гарцующем коне. Копье чаще летело мимо, чем попадало в цель, а меч, как птица, вырывался из рук. Хольгер все больше тратил времени на мое обучение. Тернбулл сердился и жалел, что спас мне жизнь. Скандинав твердил, что потребуется лишь время, прежде чем я смогу проявить себя. Но господин Тернбулл предпочел отказаться от данных Хольгеру обещаний и выбрал меня для участия в поединке с кандидатами на поступление в гвардию. Перед боем мастер предупредил меня, что я послан на смерть. Так решил господин Тернбулл.

Мне не хотелось умирать, и я обратился с молитвой о спасении к богу Гору. В последний момент Тернбулл решил выпустить меня на поле боя в паре с сарацином. Мой напарник был опытным бойцом. На его счету было три схватки в замке Незерби. Силы были почти равные. Сарацину дали коня и саблю, чтобы он сразился со всадником, вооруженным мечом и щитом. Я вышел против пешего воина. У меня было копье, у моего соперника два. Кандидаты двинулись вперед. Пехотинец метнул в меня копье, но промахнулся. Я же предпочел направить копье в грудь всаднику. Тот не ожидал моей атаки и не успел защититься. Наконечник копья пробил кольчугу и тяжело ранил кандидата. Он свалился с лошади прямо под ноги пехотинцу. Тот передумал сражаться и бежал с поля боя.

Этой победой я заслужил уважение товарищей по несчастью. Даже господин Тернбулл остался доволен. Он распорядился сытно накормить меня, а на исходе дня прислал рабыню. Женщина вошла в комнату, приблизилась ко мне и провела рукой по моей голове. Господин Мал знает, что женщины мне ненавистны, но ее ласку я не смог отвергнуть. Со мной произошло то, что невозможно объяснить словами. Какая-то сила толкнула меня к ней. Я сжал ее в объятьях, ни за что не желая отпускать. Беззащитность женщины сразила меня. Не сказав ни слова, она заставила меня забыть о том, где я нахожусь, и какая опасность мне грозит. Как же я был счастлив в эту ночь, и какую горечь я вкусил после пробуждения, когда увидел, что остался один. Весь день я провел в тоске, мечтая увидеть ее лицо и вновь прикоснуться к ее шелковистой коже. Хольгер сказал мне тогда:

— Я меньше всех буду горевать в тот день, когда тебя настигнет смерть. Ты познал похоть, и вместе с ней в твоем сердце поселилась пустота. Если ты не заполнишь ее волей к жизни, ты умрешь.

Его слова пролетели мимо моих ушей. С той ночи я лелеял мечту о еще одной победе, наградой за которую станет встреча с женщиной, чьи поцелуи застыли у меня на губах. Я упражнялся все с большим усердием. Но в тот день, когда на поступление в гвардию лорда Незерби объявились новые кандидаты, Тернбулл не выпустил меня на поле боя и тем самым лишил меня шанса получить награду. Когда рабы под предводительством Хольгера отправились на состязания, желание увидеть женщину, даже имени которой я не знал, овладело мною со всей силой. Меня безудержно влекло к ней. Охваченный безумством, я проник в дом господина Тернбулла. Рабам, переступившим порог господского дома, грозила смерть, но ничто не могло остановить меня.

Не доходя до комнаты, откуда доносились женские голоса, я скрылся за занавесью, всей силой мысли желая, чтобы та самая женщина прошла мимо меня. Прошла целая вечность прежде, чем она вошла в комнату, встала ко мне спиной и замерла, словно забыв, зачем пришла. Я отдернул занавесь и шагнул к ней навстречу. Она услышала шум и обернулась, подставив лицо солнечным лучам, проникающим сквозь огромные окна в каменных стенах. Как же она была красива в тот момент, господин Мал! Я никогда не забуду эти темные локоны, ниспадающие на смуглую кожу ее обнаженных плеч. Я смотрел в ее большие глаза, и мне ничего не хотелось, кроме, как навсегда раствориться в них. Она нисколько не испугалась и спокойно улыбнулась мне, как старому знакомому. Я подошел к ней, желая обнять ее. Но мое сердце было настолько преисполнено благоговения, что я был не в силах осуществить свое желание. Я стоял, не зная, что сказать. Она молча прикоснулась ладонью к моей щеке. Когда я почувствовал мягкую прохладу женских пальцев, желание вернуть ту единственную ночь и вновь вкусить ее ласки стало неодолимым. Я закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел легкую насмешку в ее взгляде. Но это нисколько не задело меня. Женщина сняла с себя знак анкх, увенчанный распростертыми соколиными крыльями, и повесила его мне на шею.

— Это тебе, Гор. Пусть покой, блаженство и счастье навсегда поселятся в твоей душе.

Ее лицо опять озарила улыбка. На этот раз она лучилась добротой. Женщина нежно коснулась моей головы и добавила:

— Ступай.

— Скажи мне свое имя.

— Меня зовут Изида.

Счастье переполнило мое сердце. Я обрел силу и покой. Когда меня схватили и бросили в яму, я даже не дрогнул. Беспрестанно разглядывая анкх, я представлял его дарительницу самой доброй и нежной женщиной на свете. Анкх хранил аромат женского тела, и, целуя его, я как будто целовал ее кожу. Воспоминания одно за другим теснились в моей голове.

В тот день Тернбулл так и не вернулся. Он остался в замке лорда Незерби. Утром мне сбросили ломоть хлеба и опустили кувшин с водой. Я подкрепился и стал ждать своей участи. Сверху показалась темно-русая голова Хольгера.

— Наш господин мертв. Лорд Незерби тоже. Ты останешься здесь, пока не прибудет младший брат господина Тернбулла. Он-то и решит, как с тобой поступить.

Хольгер исчез, а через некоторое время я вновь услышал его голос.

— Говорят, ты знаком со змеиным дьяволом. Это правда?

— Никакой это не дьявол! Это человек со змеиной кожей, — возразил я.

— Тот, кого ты называешь человеком, больше трех месяцев провисел закованным в цепи на башне смерти без пищи и воды. А когда наш господин и лорд Незерби отправились посмотреть на его останки, мертвец ожил и поубивал их. На такое способен только дьявол.

До сих пор, господин Мал, я полагал, что вас уж нет на свете, а теперь я воскликнул про себя:

— Неужели мой господин жив?

А вслух спросил:

— И что же сталось с этим дьяволом?

— Исчез. Уполз в преисподнюю, не оставив следа. На то он и дьявол!

Вечером я получил еще один ломоть хлеба и полный кувшин с водой взамен пустого. На следующий день мне досталась только вода, но я не унывал. В те дни я только и делал, что разглядывал анкх, вспоминал Изиду и молился богу Гору. Так продолжалось целую неделю. А вчера мне приснился сон, будто бы я иду за человеком с крыльями. Присмотревшись, я узнал соколиные крылья бога Гора, расцвеченные всеми цветами радуги. Бог Гор шагал впереди, а я пытался ему подражать. Во сне я упал в яму в точности такую же, в какой находился наяву.

— Вставай и иди! — услышал я голос бога Гора.

Меня охватили сомнения. Яма была слишком большой.

— Не смогу, — подумал я, и тут же что-то обожгло мою грудь.

Это анкх с крыльями бога Гора вспыхнул жарким огнем.

— Вставай и иди! — повторил голос.

Я проснулся, и голос в третий раз с тем же призывом прозвучал в моей голове. Я прикоснулся к анкху. Тот оказался прохладен на ощупь. Близилось утро. Я посмотрел наверх. Глубина ямы раза в четыре превышала мой рост. Я вцепился пальцами в землю и начал карабкаться наверх. Выбраться не составило особого труда. Что же дальше? И откуда ко мне пришла мысль о побеге? Еще день назад я об этом и не помышлял. Покинув поместье Тернбулла, я направился к городским воротам. Я ждал, что кто-нибудь остановит меня. Но все обошлось. Ворота открылись вместе с первыми лучами солнца. Несколько всадников покидало город. Я обогнул замок Незерби и вышел на дорогу, по которой мы с вами сейчас и идем, господин Мал. Она приведет нас на песчаный холм. До него уже рукой подать. В прошлый раз я взошел на него и встал лицом к восходящему солнцу. Его свет заставил меня закрыть глаза. Меня потянуло в сон, и я прилег. Стоило мне заснуть, как я снова услышал тот самый голос.

— Это я, Гор-Ахути — твой покровитель, обращаюсь к тебе. Знай, что твой господин нуждается в помощи, и ты скоро встретишься с ним. Следуй за мной.

Бог с соколиными крыльями повел меня за собой. Мы вышли на западную сторону замка Незерби. Там я увидел озеро и башню. Я догадался, что это и есть та самая башня смерти, о которой говорил Хольгер. Гор-Ахути остановился и произнес:

— Следуй увиденному. Дождись ночи. Встречай своего господина у берега озера.

После этих слов я проснулся. Это был Гор. Мой спаситель явился ко мне. Все нужно сделать так, как он сказал. Я дошел до озера, дождался ночи и встретил вас, мой господин.

Гор замолчал, закончив рассказ, а Мал вспомнил, какой путь к обретению способности слышать голоса богов поведал ему когда-то саисский мастер: семь дней сурового поста и созерцания изображений божеств. Именно так Гор обрел своего спасителя.

— Я прибыл из мест, где боги встречаются с людьми не во снах, а наяву, — сказал Мал. — И сейчас я хочу исполнить просьбу одного из них. Он попросил тебе передать этот лук со стрелами. Это дар бога Сокола, которому ты обязан спасением.

Гор с благоговением принял подарок и в знак благодарности своему покровителю поцеловал анкх. Будучи не в силах больше держаться на ногах, он лег на землю и заснул. Мал отпустил Амфала пастись и тоже лег спать.

Проснуться заставил холод. Песок за ночь впитал влагу и остыл. Послышался топот скачущих лошадей. Тревожно заржал Амфал. Их окружили три десятка всадников в шароварах, кафтанах, подпоясанных кушаками, с тюрбанами и остроконечными шлемами на головах.

— Я и мой оруженосец сбились с пути, — сказал Мал. — Может быть, вы нам покажете дорогу в город Айя?

Из отряда выделился высокий, могучего сложения всадник с мощными ногами и сильными руками, крупными и подвижными чертами лица, обтянутого потемневшей под солнечными лучами кожей. Русые волосы резко выделяли его среди остальных. Он как будто узнавал Мала.

— Амир аль-Хидр, неужели это ты? — наконец, воскликнул он. — Клянусь пророком Мухаммедом, ты не узнаешь меня!

— Не узнаю, — подтвердил Мал.

Он оглянулся на Гора в надежде, что тот подскажет ему имя незнакомца. Юноша пожал плечами.

— До сих пор мы виделись с тобою только дважды. Я Фарид Ол, амир султана Египта аль-Азиза, да благословит его Аллах. Теперь ты узнаешь меня?

Мал вспомнил, что и в самом деле уже встречал русоволосого мусульманина. Первый раз в голландском гарнизоне вблизи Сира, второй — в доме шейха Асхаба, где они останавливались на пути в город Грек.

— Я узнал тебя, благородный амир.

— Если ты следуешь в город Айя, то я приглашаю тебя отправиться вместе со мной, — Ол был любезен и доброжелателен. — Я еду в Сабию. Мой путь как раз пролегает через этот город.

— Я охотно принимаю твое приглашение, — отвечал Мал.

— Благодарю тебя, Аллах, за то, что даровал мне встречу с благородным аль-Хидром, — воздев руки к небу и закатив глаза, проговорил Ол.

— Позволь попросить тебя об одном одолжении?

— Слушаю тебя.

— Не найдется ли у тебя питья и еды для меня и моего оруженосца?

Фарид Ол хлопнул в ладоши. Арабы расставили шатер и разложили фрукты, орехи, мясо и вино. Принц не стал себя ограничивать в еде. Гор ограничился горстью сушеных абрикосов.

Отряд отправился в путь. Мал сел верхом на Амфала, а Гор взгромоздился между горбами одного из верблюдов. По обеим сторонам выгнутого седла были закреплены клети со съестными припасами и питьем.

— Я знаю, что ты был пленником замка Незерби, — заговорил Ол. — Король Уильям поведал нам об этом. Как тебе удалось выжить?

— Такова воля богов.

— Выходит, ты променял веру в пророка Ису на веру в древних и коварных богов Египта?

— Я как раньше верил в Христа, так верю в него и сейчас.

— Как же твой разум может вмещать веру в кого-нибудь еще, кроме пророка Исы?

Мал понимал, что Ол не поверит, если услышит рассказ о том, что ему пришлось видеть египетских богов своими глазами и даже говорить с ними.

— Я благодарен судьбе, что она послала мне в попутчики тебя, а не собратьев-христиан. Не думаю, что они отнеслись бы ко мне столь же миролюбиво.

Ол оживился.

— Быть может, для тебя пришло время открыть глаза для истинного света? Великий султан аль-Азиз, чья щедрость бесконечна, с радостью увенчает твое чело тюрбаном. Я слышал, как ты разрушил город Крак. О тебе разносится слава как о могучем воине. Тебя боятся и тобой восхищаются. Султан вознаградит тебя за отвагу и неукротимое мужество. Даю слово служителя пророка! Что скажешь, амир аль-Хидр?

— Я верю тебе. Ты и сам родом из чужеземного племени, но это не помешало тебе стать амиром.

— Ты прав. Мои предки живут в далекой северной стране. Когда-то датчане убили моего отца, а меня продали в рабство. Милостивый султан сжалился над заблудшей душой и направил ее на путь истины. За службу я получил землю, власть и титул. Если я — белый мамлюк-невольник обратился в военачальника, неужели и ты не сможешь обрести почет и благополучие. Бесстрашие и преданность ценятся повсюду.

— Если бы султан мог воскресить мою возлюбленную, тогда бы я подумал над твоим предложением. Лучше скажи мне, что привело вас в эти края? Насколько мне известно, мусульмане избегают халдейских земель.

— В Незерби мы заключили мир с франками. Король Англии уже скрепил печатью договор, и теперь мы возвращаемся в Вавилон к султану аль-Азизу.

— С каких пор королю Уильяму принадлежит главенство в союзе западных монархов?

— С тех самых, как король Иерусалима Конрад пал от кинжала хашшишина.

— Что еще произошло, пока я был в плену? — заинтересовался Мал.

— Твоим единоверцам пришлось опрометью бежать из Сабии. Те из христиан, кто укрылся в Нибуре — остались в живых, те же, кто искал спасения в Иерусалиме, нашли свою погибель. И этот город пал под натиском наших войск.

— Выходит, что вся Сабия, за исключением великого Нибура, подчинилась мусульманам?

Мал не мог поверить словам Ола.

— Да, — подтвердил амир султана аль-Азиза.

— Но почему мир заключен здесь, а не в Сире?

— В Сире — чума, и занесли ее туда христиане.

— И поэтому вы снарядили отряд в Халдею?

— Халдея для мусульман — неприкосновенна. Она останется христианской, кроме города Айя, тогда как Сабия всегда будет мусульманской, кроме Нибура.

— Но ведь Айя и без того принадлежала как христианам, так и мусульманам?

Все изменилось. Теперь оба берега озера Айя во власти султана аль-Азиза.

— Что случилось с братьями-близнецами из рода Иниотеф?

— Они сложили с себя полномочия правителей.

— Я не верю, что они сделали это по собственной воле.

— Когда войско султана аль-Азиза вошло в Айю, по городу распространился слух, что братья-близнецы Иустин и Инсаф ушли в море и не вернулись. Разбойники хлынули в Айю и принялись бесчинствовать. Султан аль-Азиз стал терять корабли и людей. Франки даже не пытались навести порядок. Судя по всему, они были заодно с ворами и пиратами. И султану пришлось назначить в Айе наместников.

— Что произошло дальше? Христиане признали новую власть?

— Безумная идея похода к пустой гробнице разбилась как неф, наскочивший на коралловые рифы. Силы франков подорваны войной. Им ничего не остается, как смириться с поражением в Египте и на Святой земле. Они жаждут мира, как дождя в годину засухи. Только так они смогут сохранить Халдею — землю одиноких замков.

— Бесславные походы! — подумал принц. — Не место смерти, а место жизни Христа, его обитель — вот что спасет честь воинов, принявших крестоносный обет!

Дорога свернула в сторону Айи. Воздух стал еще более влажным. Над поверхностью Северного канала колыхались заросли камышей. Кое-где возвышались покрытые зеленью островки суши. С них стремительно взмывали в небо длинноногие журавли.

Первым наступившее молчание нарушил Ол.

— Так куда же ты держишь путь, амир аль-Хидр?

— Я следую в город Мемфис.

— Не тот ли, что ныне зовется Дамиеттой?

— Нет, я еду в тот, что находиться в Галаре.

— Приходилось ли тебе бывать там?

— Нет.

Ол расхохотался.

— Значит, ты не знаешь, что в Мемфисе царят порок и хаос.

— В этом случае у жителей города всегда остается шанс на установление порядка, в то время как там, где правят наместники султана аль-Азиза, нет никаких шансов изменить свою жизнь.

— Ты думаешь о галарском Мемфисе лучше, чем он того заслуживает. Мудрые люди говорят, что этот город послан в назидание христианам и мусульманам, чтобы они видели, как человек сгорает от страсти и похоти, как развращается его ум и гибнет душа.

— Что же такое происходит в галарском Мемфисе?

— Его жители не ведают об истинном Боге. Их невежество достойно лишь сожаления. Я был там и своими глазами видел, что люди в Мемфисе живут подобно скотам. Дикие и своенравные горожане поклоняются азарту, похоти и чревоугодию, и ни в чем не знают меры. Они не живут семьями, у них общие дети. Их лица скрывают безобразные маски. Ими до такой степени правит гордыня, что они не могут уняться, выдумывая все новые способы как бы приукрасить, получше отделать свои наряды. Их заповеди: подчинись случаю, стремись к свободе и наслаждайся жизнью. Я жил там с чувством, что попал в ловушку, обволакивающую душу подобно паутине. Мой разум никак не мог понять, где находится паутина, и где тот паук, который собирается вонзить в меня ядовитое жало. Что же ты ищешь в этом предательском городе?

— Спасибо, что предупредил. Если мне придется оказаться в Мемфисе, то постараюсь там не задерживаться. Я намерен посетить в его окрестностях святое место, о котором не могу рассказать.

Ол замолк, и разговор прекратился. Вечером он приказал остановиться на привал. Арабы помолились и зажгли шесть костров. У одного из них и расположились Мал, Гор и Ол неразлучный с телохранителями. После ужина шестеро арабов встали спиной друг к другу и под ритм барабана начали поединок с невидимым врагом. Это был воинственный танец, в котором клинки в руках арабов вращались, следуя за ритмом, то быстро, то медленно. Танцоры окружали невидимку, путали его ложными выпадами, и, наконец, пронзили мечами пустоту.

— Они поразили бесплотного духа зла, — пояснил Ол, — дабы он не явился, пока мы спим, и не застал наши души врасплох.

На следующий день Гор повесил лук за спину. Он не только восстановил силы, но и сумел приспособиться к путешествию на верблюде. Ритм верблюжьих шагов заставил его погрузиться в себя. Гор стал отчужден. Он прислушивался к разговорам арабов, хотя и не понимал их языка и не говорил ни слова. Мал догадывался, что юношей овладела тоска по женщине, усиливающаяся с каждым днем разлуки. Он видел, что мальчишеские наивность и жизнерадостность исчезли без следа. Он словно бы отстранился от всего происходящего вокруг. Его взгляд был постоянно устремлен куда-то вдаль.

Мал был занят тем, что искал разговора со змеем. Перед тем как заснуть, он неизменно удалялся в сторону от лагеря и обращался к чудовищу, надеясь все-таки узнать содержание договора, заключенного змеиным родом с его первопредком. Мал хотел знать, что он должен? Но призывы были тщетны. Мал ждал, что змей ответит ему во сне и пробуждался посреди ночи с ощущением невыносимой усталости. Мал не помнил снов и не понимал, что с ним происходит. Он не знал, отчего змей не желает говорить с ним, и ему больше ничего не оставалось делать, как ждать.

Путь в Айю вдоль Северного канала, в отличие от того, которым их когда-то вел Хуфтор, оказался и в самом деле намного длиннее, безопаснее и однообразнее. Лишь иногда им встречались одиноко стоящие замки, которыми была так знаменита Халдея. Арабы ежевечерне повторяли ритуал поединка с духом зла. Так проходил день за днем, пока Ол не объявил, что завтра они прибудут в Айю.

Утром Мал заметил, что Ол чем-то сильно удручен. Во время завтрака Амир не притрагивался к пище и молился. Подождав, пока Мал насытится, Ол пригласил его прогуляться. Едва они отдалились от лагеря на сто шагов, Ол остановился и заговорил:

— Я еще раз спрашиваю тебя, амир аль-Хидр, желаешь ли ты встать под победоносные знамена великого и мудрого султана аль-Азиза?

— Нет. Зачем нести ношу, которая мне не по нраву?

— Я предлагаю тебе спасти свою заблудшую душу от наказания, — покачал головой Ол.

Малу послышались в голосе амира пренебрежительные нотки.

— Твои старания излишни.

— Это окончательный ответ? — уточнил Ол.

— Да, я так решил.

— Что ж, не бывает принуждения к вере. Каждый волен сам избирать свою судьбу. Как же я был рад, когда мы с тобой встретились, — с тоской проговорил Ол. — Теперь я сожалею об этом. Ты отказался присягнуть на верность султану, и я вынужден…

Ол дал знак телохранителям. Двое из них схватили Мала за руки, третий приставил к его горлу кинжал, четвертый остался стоять рядом с амиром.

— Я вынужден предать тебя в объятья смерти. Аллах — свидетель, я мог убить тебя много раз, но мне хотелось дать твоей душе шанс на спасение.

— Кто из западных королей пообещал заплатить тебе за мою смерть? — спросил Мал.

Арабы разоружили его и поставили на колени. Ветер ударил принцу в лицо.

— Твое сердце поражено болезнью, — объяснил Ол. — Я казню тебя по воле создателя. Я защищаю веру Мохаммеда. Он не может допустить, чтобы твоя нога ступила на землю города Айя. Пророк сказал: «Придет аль-Хидр с запада, и Египет падет. Древние джины вернутся. Аль-бахр выйдет из берегов, и многие города будут поглощены водою». Ты враг мусульманской веры. Тебя ждет карающая десница. Молись всем своим богам, чтобы они спасли твою душу.

— Я всегда готов к смерти.

Мал и в самом деле был не против расстаться с жизнью в надежде, что его душа полетит прямиком к Маргарите. Раз сильные мира сего жаждут его смерти, пусть их желание исполнится. Ему самому от этого будет только легче.

— Чего же ты ждешь? Сотвори благое дело!

Земля задрожала от топота лошадиных копыт. Мал решил, что арабы уже седлали лошадей и собираются воссоединиться с предводителем.

— Я хотел услышать твою предсмертную молитву, но, похоже, что существам, порожденным Эблисом, она неведома… — начал Ол и резко отлетел в сторону.

Во вздымающихся клубах пыли, озаренный солнечным сиянием, на том месте, где только что стоял Ол, возвышался Амфал и грозно оглядывал арабов. Из раздувающихся ноздрей пошел дым с резким запахом серы. Телохранители Ола закрыли рот, нос руками и закашлялись. Амфал свалил ударом копыта араба, завладевшего клинком Мала, и принц вернул себе меч Рамзеса. Тот немедленно принял форму двуручной кривой сабли.

К месту стычки мчались остальные арабы. Они скакали, на ходу обнажая сабли, целясь в Мала из луков и подбадривая себя боевыми кличами. Амфал одним прыжком оказался в самой гуще скачущих во весь опор всадников. Из его пасти вырвалось огненное дыхание. Конь принялся разить людей острыми копытами и хлестать хвостом. За ним в бой кинулся и Мал. Едва он стащил с лошади первого попавшегося араба, как в грудь ему вонзилась стрела. Мал вздрогнул, но не почувствовал боли. Он вскочил на захваченную лошадь и, пригнулся, укрываясь от летящих стрел за головой животного. Но тут же был вынужден выпрямиться, чтобы отбить мечом атакующий удар. Ответный выпад Мала был таков, что легко мог снести напавшему на него арабу голову. Но тот успел прикрыть шею щитом. От мощного удара тюрбан соскочил ему на глаза. Мал парировал выпад еще одного араба, но пропустил удар третьего. Сабля резанула по змеиному торсу. Мал откинулся назад, потерял равновесие и чуть не упал с лошади. Он изо всех сил сжал ногами бока животного и удержался. Не глядя Мал взмахнул мечом Рамзеса и почувствовал, что прорезал чью-то плоть. Перед его глазами сверкнул клинок. Рассеченный страшным ударом лошадиный череп раскололся надвое. Животное упало на колени. Залитый кровью Мал соскочил на землю. Кто-то нанес ему мощный удар в спину, и принц упал. На помощь Малу устремился Амфал. Он безжалостно затаптывал павших, обдавая врагов пламенем и смердящим дымом. Конь то яростно рычал, то шипел по-змеиному, отгоняя вражеских лошадей и верблюдов. Их седоки были настроены решительно, но испуганные лошади тревожно ржали и вставали на дыбы, а верблюды ревели и рвались прочь. Мал поднялся на ноги. Ему было нестерпимо жарко. Над землей нависли серые клубы удушающего дыма, от которого арабы заходились в кашле. Несколько человек, спешившись, решительно побежали к нему с копьями наперевес. Мал приготовился отразить атаку. Один из арабов, страшно хрипя, подкатился к нему по земле и сбил с ног. Другой араб, верхом на верблюде, ринулся, чтобы прикончить поверженного противника. Мал успел вскочить на одно колено, изловчился подрубить верблюду ноги, и едва увернулся от рухнувших наземь животного и его седока.

Сражение было в самом разгаре. Арабы продолжали наступать. По змеиному торсу скользнул наконечник копья. Принц сначала разрубил древко пополам и схватился за ту часть, которая все еще находилась в руке атакующего. Мал рубанул ему по плечу, рассекая одежду, а затем плоть и кость. Перед его глазами замелькали острозаточенные сабли, рука взлетала вслед за мечом Рамзеса, отражая беспрестанно обрушивающиеся на Мала удары. Наконец, оставшиеся в живых арабы отступили и стали скакать вокруг принца, обстреливая его из луков. Мал стоял, широко расставив ноги, стиснув меч обеими руками. Он ждал новой атаки, но никто из арабов не решался приблизиться. Две стрелы вонзились Малу в тело, не причинив боли — одна в живот, другая в спину. Третья стрела задела ухо и на плечо Малу брызнула кровь.

— Бейте в голову! — закричал удачливый лучник.

Его воинственный крик прозвучал как вопль отчаяния. Неизвестно откуда взявшаяся змея впилась меткому арабу в ногу. Он умер мгновенно. Сквозь дым Мал разглядел Гора. Тот натягивал тетиву лука и выпускал стрелы одну за другой. Арабы закрывались от них щитами. Стрелы падали на землю и обращались в змей. Ползучие гады, лязгая омытыми ядом зубами, стремительно бросались в толпу. Поле битвы превратилось в круговорот взбесившихся лошадей и перепуганных всадников.

Когда все было кончено, Мал вложил меч в ножны и безболезненно вытащил стрелы, торчащие из змеиного торса. Правое ухо ныло и кровоточило. Руки и ноги были усеяны мелкими ссадинами и порезами. Одежда превратилась в окровавленные лохмотья.

Мал подошел к Олу. Тот успел очнуться и увидеть побоище. У него были переломаны кости, он с трудом дышал.

— Я думал, что в твоем сердце живет змей, — сказал Ол, — но я ошибался, чудовищам внутри тебя нет числа. А я всего лишь глупец, одержимый гордыней. Я хотел справиться с тобой в одиночку, и был наказан. Прошу, аль-Хидр, убей меня. Я не выдержу позора.

— Я не убиваю безоружных.

— Если ты сохранишь мне жизнь, то клянусь Всевышним, я буду стоять на твоем пути, пока не отрублю тебе голову и не скормлю тело стервятникам, — Ол стиснул зубы. — Я это сделаю, не сомневайся.

— На все божья воля, — сказал Мал. — Гор, готовь лошадей!

Юноша не выпускал из рук лук с натянутой тетивой — он взмок, его била сильная дрожь. Ол резко вскрикнул. С его груди сползла змея. Зрачки Ола налились кровью, его губы скривились в презрительной усмешке. Амир застонал. Мал отвернулся и оглядел поле боя, усеянное змеями.

— Уползайте прочь! — потребовал Мал.

Но змеи не подчинились приказу. Они были заняты тем, что умерщвляли выживших в сражении. И только когда последний араб испустил дух, ползучие гады исчезли в водах канала.

Дым постепенно рассеивался. В воздухе повисла жуткая тишина. Мертвые тела с выпученными глазами, перекошенными ртами, залитые кровью, измазанные в дерьме и блевотине лежали в неестественных позах. Лица мертвецов застыли с масками невыносимой боли и отчаяния. Отвратительно пахло жженым мясом. Мал почувствовал горечь во рту и сплюнул.

— Змей, ты желал отведать смерти. Ты получил то, что хотел?

Змей молчал. Амфал как ни в чем не бывало пощипывал траву. Мал не успел седлать его с утра, и незащищенные бока животного кровоточили от ран. Сейчас он ничем не отличался от обычной лошади. И только немигающие глаза указывали на его божественное происхождение. Принц погладил Амбала по гриве.

— Благодарю тебя!

Амфал фыркнул и попятился. Мал догадался, какой благодарности ждет от него конь.

— Ступай туда, откуда пришел. Я не держу тебя.

Амфал и в самом деле ждал этих слов. Заржав, он поскакал прочь.

Мал подошел к Гору и положил ему руку на плечо.

— Благодарю и тебя, мой защитник!

— Я тут ни при чем, — завертел головой Гор. — Эта победа принадлежит не мне, мой господин, а другому Гору. Я всего лишь ваш верный слуга.

— Вот именно, — подхватил Мал, — твоя верность заслуживает похвалы.

— Мы перебили всех провожатых, — растерянно произнес Гор. — Как же мы без них найдем дорогу?

— Они нам больше не нужны. Поедем, как и прежде, вдоль канала. Так мы доберемся до города Айя.

— А потом?

— Дальше наша дорога лежит в Мемфис.

— Что будет, если кто-нибудь узнает вас в Айе?

— Пусть. Пергамент с текстом мирного договора между мусульманами и христианами откроет любые двери.

Мал обнаружил договор и поручительство султана в шатре, где ночевал Ол. Здесь же он нашел ларец с монетами и дамасский клинок с рукояткой, отделанной золотом и драгоценными камнями.

Мал скрыл змеиный торс под доспехами, снятыми с телохранителя Ола, и подобрал длинный плащ. Больше ничего подходящего найти не удалось. Гор, у которого до сих пор тело прикрывала только набедренная повязка, тоже надел плащ. Кроме того, ему достались кушак и штаны. К поясу он прицепил саблю, а к седлу пару дротиков. Снарядившись едой, водой, шатром, стрелами, Мал и Гор двинулись в Айю. К полю, где только что окончилась битва, стекались шакалы.