Дневник брата милосердия

Вячеслав Сорокин, 2023

Сестра милосердия – несомненный символ христианского сострадания и любви к Богу и ближнему. Её путь, её внутренний мир вызывает живой отклик и интерес, так как бескорыстная любовь становится в наши дни чрезвычайной редкостью. Взглянуть на этом мир не снаружи, а изнутри и мужским взглядом – вот что придает особую ценность этим искренним дневниковым записям.Служение ближнему – это не просто делание добра – это таинство Церкви и самой Жизни, дающее реальный опыт Богообщения. Истинность такого духовного опыта многократно подтверждается на деле радостью и благодатью, а сам опыт постепенно начинает распространяться на все сферы жизни..Становление в этом необычном опыте, взлёты и падения, сомнения и прозрения, восхищения и разочарования, уныние и мгновенное преображение души – об этом откровенно рассказывает дневник брата милосердия, которым я однажды стал.

Второе посещение

19 декабря 2017 года, храм А.Критского, богадельня

Сегодня Господь выманил меня в богадельню под видом управляющей богадельней м.Нины и под предлогом сфотографироваться с Верой Пампушкиной. Я был несказанно рад этому, потому что мне было очень интересно, как на этот раз пройдёт посещение богадельни. Также я желал избавления от тяжёлого давящего депрессивного состояния, а Лю сказала мне ранее, что для этого богадельня — лучшее лекарство. В этом вопросе, кстати, мне достало веры — я ничуть не сомневался в её словах и потому поехал в храм без всяких сомнений.

Фотосессия была очень короткой, но, благодаря этому, я оказался одет в халат брата милосердия (в прошлый раз я постеснялся надеть его, теперь понимаю, что напрасно), а Вера Пампушкина и я оказались в столовой за одним столом. Я принёс ей в банке несколько солёных огурцов домашнего приготовления, т.к. она в прошое моё посещение сказала, что не любит сладости, а любит солёное.

Вера ела огурцы, я сидел с ней рядом и чувствовал, что я очень к ней расположен. Необъяснимо. Без всякой причины. Она была мне словно любимая родная бабушка. Я попросил её молитв. Сегодня она больше узнавала меня — я чувствовал её взаимную расположенность.

Так как в столовой были сёстры Люда В. и Ира Ф., то я предложил им позаниматься совершенствованием их навыков чтения по-церковнославянски, радуясь тому, что я никуда не спешу и могу уделить им достаточно времени. Ира внезапно, ссылаясь на то, что солёное Верочке может повредить, отобрала у неё банку с огурцами, и я почувствовал себя мамашей, привезшей в пионерский лагерь детям запрещенные продукты. И мне, как и полагается мамаше, очень хотелось, чтоб Верочка наелась.

В столовую вошла на ходунках вторая бабушка, Зинаида, соседка Веры по палате, и я снова уловил какое-то приятное движение души по направлению к ней. Видимо я, как утка, которая считает мамой того, кто оказался рядом в момент вылупления — в момент рождения брата милосердия полюбил исключительно тех, кто был тогда со мной рядом.

Несмотря на протесты Иры Ф. и её заявления о том, что бабушка совсем глухая (будто бы она за словами пришла — люди к людям приходят за любовью и вниманием), я предложил ей присесть с нами за стол. Поцеловал её — она осторожно отстранилась. Ира жестом отправила её на дальний край стола — я не спорил.

Я был совершенно не в курсе, что Ира и Люда прямо сегодня в течение рабочего дня находились друг с другом в таких контрах, что уже едва выносили друг друга. И вот что устроил Господь: он собрал печального, подавленного, депрессивного меня, вспыльчивую раздражительную Иру и сердитую мнительную Люду и, усадив за одним столом, стал посреди нас. И наша импровизированные занятия потекли в очень интересном направлении.

Сёстры читали, останавливались на тех местах, значения которых они не понимали, я «переводил» как мог их прямой смысл и духовное значение и через некоторое время мы все трое оказались в некоем пространстве, которое о.Валерий на занятиях называет «реальностью Любви». Это произошло хоть и постепенно, но, как всегда, очень неожиданно. Потому что к этому чуду нельзя никак привыкнуть.

Лица Люды В. я не видел, но заметил, как изменилось лицо Иры Ф. — ушло тяжелое мрачное напряженное выражение, так сковывающее её черты, волосы выбились из-под платка и она стала простой и естественной. Мои подозрения о надетых на нас Господом розовых очках Любви подтвердила Ксения Р., вошедшая в комнату. Она мне тоже показалась необычно красивой, словно бы даже моложе обычного лет на пятнадцать. Я сразу вспомнил, как о.Валерий всегда, видя нас, приговаривает:

— Какие ж вы все красивые!

Наверное, он эти розовые очки любви снимает только, когда ложится спать. Ксения посидела с нами некоторое время и потом тихо отправилась по своим делам. Заходила и Лена Ф., перекинулась с нами несколькими фразами.

В тот момент, когда я вдохновенно рассказывал о том, как каждый хочет поделиться с другими радостью, начиная от Св.Троицы и заканчивая отцом Валерием, позвонил о.Валерий, словно почувствовал, что мы говорим о нём, и, узнав, что мы занимаемся в богадельне — обрадовался и сказал, что тоже скоро приедет. Буквально примчится.

Два часа в богадельне пролетели, словно пять минут. Мы разобрали всего две молитвы из молитв к Причащению и единственный псалом из службы 6-го часа, но так углубились в них, что каждому что-то открылось. Веру Пампушкину тем временем усадили за стол и дали супчика.

Когда мы закончили, Ира Ф. стала сердито убирать от Верочки еду, мотивируя это тем, что ей потом нужно будет ужинать, а она уже будет наевшаяся. Я не стал спорить с Ирой, не желая разрушать сложившееся умиротворение. Хотя это, конечно, полный абсурд — разрушать мир и любовь ради мнимого порядка. Вместо спора я мысленно сказал сам себе: «А сколько раз на дню я поступаю точно так же»? Понятно было, что моя жизнь до краёв наполнена тем же самым абсурдом.

Пришел о.Валерий и мы слетелись к нему, чтобы погреться в лучах его отеческой заботы и внимания. Сёстры поделились своими впечатлениями, тем, как вдохновили их занятия с текстом. Он заулыбался. Приятно было видеть, что он радуется каждому нашему ничтожному шагу, сделанному по направлению к Богу, вдвойне радуется — когда эти шажки мы совершаем совместно.

Отец Валерий сказал, что был тронут моим отзывом, который я ему прислал накануне, что это вселяет надежду на спасение и это некий прорыв, новый этап. Я и сам это чувствую. Дай Бог, молитвами моего духовного отца, двигаться по этому открывающемуся передо мной пути. Впервые фразу «брат милосердия» я слышу без того, чтобы совесть меня укоряла. Может быть, и вправду из меня когда-нибудь выйдет что-нибудь путнее?

Ещё он сказал, что стоит за это благодарить. Согласен. Спасибо, Боже, что так печешься обо мне. Выстраиваешь обстоятельства, лишь бы дать шанс не погибнуть моей жалкой и никчемной душе.

Уходил я с большой неохотой… Буквально заставлял себя. Чувствовал себя Адамом, которого ангел времени выгоняет из рая, где всегда светло от мысленного Солнца и тепло от незримой, но ощутимой Божьей Любви.

По возвращении хожу по дому радостный, благостный, счастливый. А уходил таким тяжёлым и раздавленным, что Лю — это она сказала мне только сейчас — даже перекрестила меня вслед и помолилась, чтобы мне в богадельне воспрянуть духом. Ну она-то знает в этом толк, я же только начинаю разбираться.

И ещё одна чудесная примета: пишется братский дневник! И у Любы то же самое. Сколько месяцев (а может быть даже и лет) мы пытались вести личный дневник — это не получалось… А сестрический/братский пишется сам собой. Оставляешь все дела и пишешь. Не специально. Не сам. Силы на это даёт Господь. Удивительно!