Мы из Бреста. Штурмовой батальон

Вячеслав Сизов, 2016

НОВЫЙ военно-фантастический боевик от автора бестселлеров «Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон» и «Мы из Бреста. Рейд выживших». Новые боевые приказы для нашего современника, заброшенного в 1941 год и спасшего гарнизон Брестской крепости от гибели в окружении. Совершив рейд по немецким тылам, штурмовой батальон «попаданца» прорывается через линию фронта к своим. После встречи с Берией и Судоплатовым принято решение о создании на базе батальона Учебного центра по подготовке штурмовых, егерских и снайперских подразделений и о запуске в массовое производство новых видов вооружений – РПГ, модернизированных танков, броненагрудников, глушителей и т. п. И в разгар Битвы за Москву эта обученная по стандартам XXI века «панцирная пехота» брошена в бой, чтобы изменить ход войны…

Глава 2

По дороге к Могилеву

Утро началось с неприятностей. Сначала Самойлов доложил о том, что за ночь умерло 4 тяжелораненых. Потом прибыли разведчики и принесли еще двоих павших. По их словам, в пяти километрах от лагеря они наткнулись на поисковую группу врага. Был встречный бой, наши задавили немцев пулеметным огнем, но двоих потеряли. Трупы удалось забрать с собой. Немцы, получив подкрепление, устроили погоню. Разведчикам пришлось делать крюк, чтобы подойти к лагерю. От преследования удалось отделаться только ловушками. Все гранаты и проволоку на них извели. Больше в лагере оставаться было нельзя. Преследователи в любую минуту могли появиться. Как бы мы ни спешили, но павших похоронили по-человечески. Да заодно гостям приготовили сюрприз. Не выбрасывать же снаряды, а так в дело пойдут. В грузовики набились, словно селедка в бочке.

На трассу Бобруйск — Могилев вышли без происшествий и двигались по ней в сторону Могилева, а затем на Белыничи достаточно быстро. Посты жандармов, стоявшие на перекрестках, нас не останавливали. А что было тормозить? Шла колонна с боеприпасами. Автомашины с одинаковыми опознавательными знаками, водители на встречную не выезжали, никого не подрезали, скоростной режим соблюдали, шли на установленной немецким командованием дистанции в 100–150 метров друг от друга. Да и мы набрались опыта передвижения по дорогам противника. Уже было не так страшно, как раньше. Больше боялись выдать себя стонами раненых, разговором в кузове или еще какой мелочью. Постов регулирования попалось всего несколько штук в селах и у переезда через железную дорогу. А вот немецких гарнизонов в крупных селах хватало. Не было местечка, чтобы там не стоял взвод, или рота, или госпиталь врага. Так что приходилось себя вести тихо и мирно, стараясь как можно быстрее миновать населенные пункты, ища для отдыха места подальше от любопытных глаз.

В районе Лозиц разведчики, двигавшиеся впереди колонны на мотоциклах, доложили об остановившихся в полукилометре от нас пяти грузовиках и бензовозе. Сопровождали их два десятка солдат при одном офицере. Место было хоть и открытое, но довольно глуховатое. Кругом поля, до ближайшего населенного пункта несколько километров. Дорога грунтованная, неасфальтированная, приближение колонн можно было отследить по столбам поднимаемой пыли. Да и не видели в последние двадцать минут мы их. Поэтому я и решил рискнуть. Все прошло довольно гладко. На нашей стороне были внезапность и уже наработанный опыт. Взяли их тепленькими, без шума и гама. С грузом нам не повезло. В автомашинах везли запчасти и масло для 46-го моторизованного корпуса. Ну да нам не приходилось выбирать. В другое время я бы нашел грузу лучшее применение, а так пришлось искать овраг и освобождать туда часть грузовиков. Зато в освободившихся кузовах разместились куда вольготнее, чем раньше. Документы у лейтенанта были не чета нашим — подлинные. Ни один жандарм не подкопается. Колонна снабжения танковой дивизии — это вам не хухры-мухры. Изменить эмблему на наших машинах не составило труда. Белой краски было несколько банок, а из газеты вырезать трафарет и поменять мундиры минутное дело. Пока обедали, успели все привести в соответствие с трофейными документами.

Шклов и мост через Днепр мы преодолели под вечер. Зато город и оккупационный порядок посмотрели. Несмотря на наступающий вечер, в городе работали магазины, разночинный народ торговал на рынке или шлялся по улицам. Над парой зданий колыхались красные флаги с черной свастикой в белом круге. Под руководством немцев несколько сот пленных работали на ж.-д. станции. На путях пыхтело несколько паровозов. Зениток вокруг было натыкано куча. Особенно у моста через Днепр. Офицеры и солдаты поодиночке и группами спокойно, как у себя дома, ходили по улицам. Было много легкораненых. Ничего и никого не боясь, гуляли парочки, в том числе и немцы с местными дамами. Действовало офицерское казино и пара кафе. Работал полевой бордель, у подходов к которому располагался пост жандармов, проверявших у солдат документы.

Еще в Пружанах среди документов, захваченных у врага, мне принесли талончики голубого и розового цвета на часовое посещение борделя. Первые — для солдат, вторые — для унтер-офицеров. Лагерный майор тогда просветил по этому вопросу. Оказывается, немецкому солдату было разрешено 5–6 раз в месяц посетить данное заведение, кроме того, командир мог поощрить солдата, дав ему еще талон. Солдатские и унтер-офицерские бордели двигались непосредственно за войсками и размещались в населенном пункте недалеко от расположения части. Там, где дислоцировались крупные подразделения Вермахта, полевой комендант давал разрешение на открытие борделя из местных жительниц и брал на себя ответственность за его оборудование в строгом соответствии с гигиеническими стандартами. Обязательным было наличие ванных с горячей водой и санузлов, а над кроватью висел плакат, запрещающий делать «это» без средств индивидуальной защиты. Презервативами наряду с мылом, полотенцами и дезинфицирующими средствами обеспечивали врачи и фельдшеры воинских подразделений. Цены в борделе устанавливались полевым комендантом, им же определялся внутренний распорядок и обеспечивалось наличие достаточного числа доступных женщин. Разработанные в Берлине нормы выработки предписывали «домам» держать штат из расчета одна проститутка на 100 дислоцирующихся в округе солдат. Оказывается в «веселые фрау» брали далеко не каждую: проституток для Вермахта тщательно отбирали чиновники министерства. Для офицерских борделей правила были предельно жесткие: здесь могли работать только чистокровные немки, выросшие в исконно германских землях, с хорошими манерами, ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми глазами. В солдатские и унтер-офицерские публичные дома тоже попадали не с улицы: за чистотой крови фронтовых проституток следил специальный отдел этнического сообщества и здравоохранения, являвшийся подразделением гестапо. В Пружанах такой бордель был, но мы туда на экскурсию не попали. Да и в Шклове тоже не судьба.

Вообще постов и патрулей по городу хватало. Похоже, немцы, наученные нашим опытом захвата тыловых объектов и городов, решили подстраховаться. За порядком следили строго. Тут и там встречались огневые точки. Лагерь для военнопленных был вынесен за город и усиленно охранялся. На въезде в город стояли усиленные бронетехникой и обвалованными мешками с песком пулеметными гнездами посты фельджандармов. Они проверяли документы у всех, попадавшихся им на глаза, что военных, что гражданских. Проверялись документы и у водителей. Одиночные автомашины досматривались полностью. К автоколоннам относились более лояльно, проверяли документы только у старшего, в кузова не смотрели. К нам они претензий не предъявили и спокойно допустили в город. Мост немцам достался с большим трудом, и они потратили много сил на его восстановление. Предмостовые укрепления были заняты охранными подразделениями, служба ими неслась как положено. Не балуй! Все машины, подъезжающие и въезжающие на мост, брались под контроль и сопровождались пулеметами. Дежурные расчеты стояли и у противотанковых орудий. Местных жителей на мост не допускали. Только в фельдграу и с предъявлением документов жандармам. Кстати, документы проверяли только у пешеходов, автоколонны допускали к мосту без проверки. Таких колонн, как мы, ждавших своей очереди на переправу, было несколько. В машинах везли все, что хочешь. От личного состава до танков на платформах трейлеров. От нечего делать записывал номера автомашин и зарисовывал их опознавательные знаки. Из разговоров «зольдатиков», среди которых были и «хиви», стало известно, что они загружены перевозками по самое не хочу, делая по нескольку рейсов в день, и что все ждут запуска в работу ж.-д. линии Орша — Горки, где завершается восстановление пути руками военнопленных. Мимо нас в центр города прошла пара длинных автоколонн с ранеными. Переправа работала как часы. Встал в конец очереди и жди, когда регулировщики позовут. Никто никуда не спешил, не лез вперед без очереди. Да и смысла в этом не было. Все делалось довольно быстро. Без особых ЧП. Больше нескольких минут никому стоять на мосту не разрешалось. На моих глазах на мосту заглох один из грузовиков. Никто не дал водителю времени на ремонт и длительную остановку. К нему тут же подошел жандарм, остановил встречное движение, практически сразу подъехал тягач и вытянул на берег заглохшую автомашину. Наконец и мы дождались, когда нам жандарм из роты регулирования движения разрешит пересечь мост, и спокойно двинулись на восток в направлении на Горки. «Орнунг», мать его! Как тут не печалиться?! Даже мостик не дали взорвать, гады! Пришлось на будущее затаить обиду на них за это. Сочтемся еще!

Большинство колонн шло в ту же сторону, что было нужно и нам. Правда, с наступлением темноты колонны съезжали в ближайшие деревни и застывали там до утра. Лишь несколько колонн по десятку автомашин с пехотой с приглушенным светом фар упорно продолжали двигаться вперед. Да вездесущие байкеры носились по дороге. Но вскоре и они успокоились, свернув в очередное село. Я, конечно, верю в своих водителей, но суточное напряжение и усталость могли сказаться на них. Войдя в рощу неподалеку от Оршанского шоссе, мы встали на ночевку. Где-то на юге, в стороне Могилева, гремели раскаты грома, а тут было тихо. Только обычные лесные звуки, щебетание птиц да редкое тихое позвякивание металла о металл нарушали покой леса…

Подъем был ранним. Нам стоило спешить. По сообщению часовых, ночью на дороге был шум, на восток и в сторону Шклова прошло несколько колонн, в том числе танковых и тяжелогруженых автомобильных колонн. Опять пришлось рыть могилу. Умерли еще несколько раненых. Скорее бы до своих добраться!

Еще до восхода солнца мы тронулись в путь. Завтракать пришлось на ходу. Всюду виднелись следы боев. Обгоревшие остовы машин и танков, брошенная техника и повозки, противогазные маски, трупы людей и животных украшали окружающий пейзаж. Трасса на удивление была свободна. Ни встречных машин, ни постов жандармов и регулировщиков. Только на востоке и южнее из-за леса все громче звучали раскаты грома, хотя на небе не было ни облачка. К чему бы это? Объяснение нашлось быстро. Почти на выезде из леса нас перехватил мотоциклист, везший донесение из мотоциклетного батальона дивизии «Дас Райх» в штаб своей дивизии и заодно доставлявший пленного штабного офицера русских. Шарфюрер был из 3-й роты мотоциклетного батальона. Встретившему его Дорохову эсэсман сообщил, что русские ночью со стороны Могилева перешли в наступление, прорвали фронт и ворвались в населенные пункты Старые Чемоданы, Городищи, Княжино. Их батальон был направлен для локализации прорыва. 3-я рота вместе с минометным взводом 5-й роты, двигаясь из Фащевки, напоролась на русских у д. Старые Чемоданы и пулеметным огнем сдерживает наступление противника, пытающегося пробиться к мосту через речку Чаенку и в сторону с. Фащевки. Мост под контролем мотоциклистов. Остановить русских удается благодаря тому, что силы русских пока незначительны. Не более батальона пехоты, закрепившегося на окраинах деревни. Сообщил он и о том, что немецкий гарнизон в Городищах разгромлен. Остатки гарнизона и основные силы его батальона (1-я, 2-я, 4-я и 5-я роты) ведут бой за с. Городище. Силы русских в том районе оцениваются в пехотный полк со средствами усиления. Мне его доклад понравился. Грамотный и очень своевременный, с указанием позиции и сил его части. Шарфюрер так спешил сообщить сведения и помочь своим попавшим в беду камрадам, что согласился проводить нас к месту боя.

Пленный русский меня тоже «обрадовал», подтвердив все сказанное немцем. Крепкого телосложения, слегка полноватый, еще нестарый мужчина, почти без проседи в волосах, он был разговорчив. Даже слишком разговорчивым был товарищ подполковник! Без всякого напора с моей стороны рассказал о расположении известных ему частей, штабов, резервов, их численности. Поспешил он сообщить, что в наступлении участвуют 160-я и 137-я стрелковые дивизии 20-го стрелкового корпуса и 20-й мехкорпус, указал, что направление главного удара — Горки, в тыл 9-му и 46-му армейским корпусам Вермахта, с целью соединения с частями 10-й и 20-й армий и окружения Мстиславско-Горкинской группировки войск Вермахта. Так он был доволен, что попал в плен, так лебезил и восхищался немецким военным гением, что аж противно стало. Накатили воспоминания про Первую Чеченскую и аналогичную встречу под Грозным… Хорошо, что лес кругом, шоссе пустое и они нам оба были не нужны.

Опять встал вопрос — «Что делать? Куда направляться?» Нет, я рад, что фронт приблизился к нам так быстро и неожиданно. На такой подарок судьбы даже и не рассчитывал, но рвать линию фронта думал несколько по-иному — ночью и на тихом участке фронта, а тут такое. Как бы мы сами не попали под раздачу, никто ведь разбираться не будет. Что наши, что немцы. Так что надо было пораскинуть мозгами. Съехав с дороги на просеку и замаскировавшись, мы ждали результатов проверки разведкой полученных сведений. Заодно саперы Маркова готовили сюрпризы для немецких подкреплений. Тут мимо нас в сторону Городищ проскочило пять грузовиков со всякой шушерой. Оно нам надо, чтобы еще и к остальным подкрепление пришло? Нет! Вот пусть завалы да минные ловушки поразбирают, другую дорогу поищут, глядишь, усталыми под нашими пулеметами умрут. Мы спешить не будем. Подождем. Лес — он большой, и дорога через него долгая и тяжелая. Пока разберутся, что к чему, успеем свои дела сделать. Заодно народ снова переоделся, теперь уже в советскую военную форму. Надеюсь, окончательно.